лась,  еще  больше
презирая себя, когда он начал успокаивать ее:
   - Ну, ну, красавица, не надо так терзаться. Сдайтесь мне,  дорогая,  и  я
подарю вам величайшее наслаждение!
   - Никогда!
   Со вздохом сожаления Генрих Наваррский оставил ее грудь и начал  целовать
живот. Его  губы  мучительно  медленно  двигались  вниз,  и  наконец,  силой
раздвинув ее ноги, он приблизился к ее скрытому сокровищу. Его язык начал  с
любопытством  исследовать  его,  впитывая  ее  женский  аромат,  скользя  по
складкам кожи, зарываясь в глубь них, пробуждая в ней страсть, которой она в
конце концов не могла сопротивляться.
   Руки Скай непроизвольно сжались в  кулаки,  острые  ногти  впились  в  ее
ладони. Она закусила губу до крови, но все же не смогла сдержать рвущийся из
глубины груди стон. Он поднял голову, чтобы  взглянуть  на  нее  опьяненными
страстью глазами. Потом медленно лег  на  нее  и  одним  движением  оказался
внутри ее. Он начал медленные, ритмичные движения. Через некоторое время  он
спросил ее:
   - Дорогая, неужели это не нравится вам? Неужели вы не  признаете,  что  я
лучший из ваших любовников?
   - То, чем вы занимаетесь, - не любовь,  монсеньор!  Это  насилие!  Вы  не
видите разницы?
   - Вы упрямы, красавица, - простонал он, - но я не сдамся так просто.  Для
меня не в новинку оставаться в женщине целую ночь и так и не пролить семени!
   Снаружи  раздался  бой  городских  курантов  -  два  часа  ночи.   Генрих
Наваррский зарылся лицом в волосы Скай, наслаждаясь ароматом дамасской розы.
Говоря о количестве женщин, бывших  у  него  с  детства,  он  из  скромности
преуменьшил их число. Но такой, как эта, у  него  не  было,  никогда  он  не
наслаждался женщиной так, как наслаждался мадам Бурк. Если бы  она  не  была
так упряма, она бы успела разрядить его с полдюжины раз!
   Скай же, лежа под ним, думала о том, когда же он кончит  наконец.  С  тех
пор как она покинула бал, прошло больше часа, и Адам беспокоится о ней.  Как
ей объяснить столь долгую отлучку? Бог  знает,  что  мог  наговорить  ему  в
оправдание герцог Анжуйский. Эти размышления расхолодили  ее  пыл,  поначалу
пробужденный герцогом. Необходимо что-то  сделать,  чтобы  король  побыстрее
кончил, и Скай знала что. Закрыв глаза, чтобы они не выдали ее,  она  начала
стонать, одновременно ее тело повторяло его движения. Она прибегла к  старой
гаремной уловке и напрягла внутренние мускулы, обвив его орудие.
   Герцог Наваррский  простонал  от  наслаждения.  -  О,  дорогая,  -  почти
прорыдал он ей на ухо, - как сладостна пытка, которой вы  подвергаете  меня!
Не останавливайтесь, прошу вас!
   Она поняла, что с ним не так-то легко справиться, усталость уже давала  о
себе знать, когда он наконец издал торжествующий вопль и наполнил  ее  своим
семенем.  Скай  и  сама  закричала,  но  от  облегчения.  Ну,  теперь-то  он
удовлетворился и она  сможет  вернуться  к  Адаму,  пока  ее  отсутствие  не
показалось слишком подозрительным. Но король еще несколько минут лежал на ее
груди, восстанавливая дыхание.
   - Мой Бог, дорогая, - воскликнул он  наконец,  -  вы  великолепны,  хотя,
держу пари, это тоже вам говорили много раз!
   Скай не смогла удержать вздоха облегчения.
   - Ну, монсеньор, теперь, когда вы насладились, я могу удалиться?
   - Дорогая, да мы только начали! Я не собираюсь отпускать вас до рассвета.
- Он поцеловал ее. - Ну же, красавица, разве я не доставил  вам  величайшего
наслаждения? А вы не насладили меня? - Он победоносно улыбнулся ей, и,  хотя
Скай хотелось  ненавидеть  этого  самодовольного  юношу,  она  с  удивлением
обнаружила, что не в состоянии сделать это.
   - Монсеньор, что я скажу  своему  жениху,  если  вы  продержите  меня  до
рассвета? Мне придется сказать ему правду: что, герцог  Анжуйский  хитростью
заманил меня в потайной кабинет королевы,  а  вы  меня  изнасиловали.  Когда
Анжуйский уводил меня, рядом была мать Адама, которая подтвердит мои  слова.
Подумайте, какой будет скандал, месье герцог! Вы меньше чем неделю женаты на
принцессе крови и уже насилуете чужих невест. Немедленно отпустите меня, и я
вернусь в зал - это будет самое мудрое решение.
   - Вы рассуждаете совершенно правильно, красавица, но  только  то,  что  я
преследую других женщин, не может повлечь никакого скандала.  Таков  уж  мой
характер, и этого от меня все ожидают независимо от того, женат я  или  нет.
Моя милая женушка уже изменила мне с  герцогом  Гизом,  пустив  его  в  свою
постель, пока я развлекался со своим шурином герцогом Алансонским. Вот  это,
мадам, могло бы стать причиной скандала, но так как я  гугенот,  а  Марго  -
добрая католичка, никто во Франции не сочтет это грехом. Марго считает,  что
это просто ее долг - наставлять мне рога. Так что никто не придаст  значения
сегодняшнему приключению.
   - Месье, подумайте, осталась ли у вас хоть капля  гордости?  Неужели  вам
доставляет  наслаждение  насиловать  связанную  женщину,  отвергающую   вас?
Стыдитесь, герцог Наваррский!
   - Вы и в самом  деле  прелесть,  дорогая,  особенно  когда  сердитесь!  -
иронизировал он. Скай хотела ответить что-то  язвительное,  но,  прежде  чем
успела раскрыть рот, дверь кабинета распахнулась и в комнату ворвался  принц
Конде, отчаянно взывая к своему кузену:
   - Генрих! Слава Богу, ты жив! Вставай, одевайся! Нас хотят  убить,  нужно
спасаться!
   Герцог откатился в сторону и лениво процедил:
   - Генрих, ты вовремя, как всегда. Что за чушь ты несешь?
   - В Париже бунт! - проорал Конде. - Члены католической лиги  режут  наших
людей в их постелях! Толпа, ищущая тебя  и  меня,  уже  пыталась  штурмовать
Лувр, но королевская гвардия отбросила их! Бог  знает,  сколько  они  смогут
продержаться! Мне передали, что Колиньи уже убит. Вставай, Генрих!
   Но  герцог  Наваррский  давно  уже  одевался.  Его  мальчишеская   улыбка
сменилась жестокой гримасой воина, казалось, слова кузена состарили его.
   - Я думаю, мы все-таки в безопасности,  кузен.  Не  знаю,  насколько  тут
замешана мадам Змея, но она-то уж точно замешана. - Он повернулся к Скай:
   -  Мадам,  я  в  высшей  степени  сожалею  о  том,  что  не  внял  вашему
предупреждению. Это моя слабость, что мой петушок управляет моей головой,  и
все же я сожалею, но не о том, что мы немного развлеклись, а о том, что  это
развлечение было таким коротким. Спуститесь вниз по  этой  лестнице  на  три
марша - дверь в стене откроется прямо в сад, и оттуда вы  легко  попадете  в
зал.  -  Наклонившись,  он  быстро  поцеловал  ее,  в  его  глазах  читалось
сожаление. - До свидания, дорогая! - И он отвернулся от нее.
   - Монсеньор! - воскликнула она. Генрих обернулся.
   - Мадам?
   - Вы не развязали меня!
   Король наклонился и быстро освободил ее руки.
   - Извините, красавица, - тихо сказал он.
   - Хранит вас Господь, герцог, - так же тихо ответила она.
   Он вдруг галантно улыбнулся на ходу.
   - А все-таки я затронул ваше сердце, дорогая!  -  воскликнул  он,  убегая
вместе с Конде.
   Скай не могла удержаться от смеха -  этот  тщеславный  мальчишка  был  на
волосок от смерти, но думал только о  том,  что  ему  удалась  его  любовная
авантюра. Внезапно до нее донеслись шум боя и крики раненых. Скай вскочила с
развороченной постели и торопливо оделась, путаясь в  кружевах  и  завязках.
Нужно найти Адама, несомненно, тоже ищущего ее, а влезть в придворный костюм
без помощи Миньоны было не  так-то  легко.  Наконец  Скай  удалось  привести
костюм и волосы в относительный порядок. Не оглядываясь,  она  бросилась  по
лестнице в сад.
   Оказавшись в саду, она  еще  отчетливее  услышала  вопли  истребляемых  в
городе несчастных протестантов. Поколебавшись с  минуту  в  поисках  нужного
направления, Скай заметила свет, льющийся из окон бального зала, и  ринулась
туда. Внутри  какофония  бунта  усиливалась  нервной  болтовней  придворных.
Относительно спокойными выглядели только несколько гугенотов, собравшихся  в
кружок и чувствовавших себя первыми христианами на арене римского цирка.  На
троне совершенно спокойно восседала Екатерина Медичи, окруженная сыном,  его
женой, дочерью Марго, герцогом Наваррским, принцем  Конде  и  его  супругой.
Острые глаза Екатерины заметили вошедшую в зал Скай, и  на  секунду  взгляды
двух женщин пересеклись. Скай мгновенно поняла,  что  королева  спланировала
все - от начала и до конца. Мотнув головой, Скай  отвела  взгляд,  чтобы  не
видеть торжествующего огонька в глазах королевы.
   - Скай! Господи, моя милая! Я схожу с ума! Где ты была? - Адам схватил ее
за плечо и повернул к себе.
   Только увидев его, Скай поняла, какой опасности она подвергалась, и, не в
состоянии больше контролировать себя, разрыдалась.
   - Ох, Адам! Я так испугалась!
   - Ну, ну, моя овечка, - пробормотал он успокаивающе. - Идем, дорогая, все
в порядке. Мама тоже так волновалась за тебя. - Он любовно обнял ее,  и  они
направились к де Савилям.
   - Что случилось? - спросила ее встревоженная Габи. -  Вас  так  долго  не
было, я начала беспокоиться. В городе так тревожно, там беспорядки.
   - Только не здесь, Габи, - взмолилась Скай, - я потом все объясню.
   - - Ну, теперь, когда Скай в безопасности, -  сказал  граф,  -  мы  можем
отправиться домой. Дети, вы готовы?
   Мужчины кивнули, и Адам, усадив Скай рядом с Габи, объяснил:
   - Антуан волнуется, потому что нанятый нами дом  принадлежит  гугеноту  и
толпа может напасть на него. Он хочет вернуться в  Марэ  и  вытащить  оттуда
детей и слуг. Мы должны спешить.
   Скай кивнула:
   - Со мной все в порядке, дорогой. Ты можешь пойти с ними, я останусь  тут
с твоей матерью.
   Граф де Шер, его сыновья, зятья и пасынок  направились  к  трону.  Антуан
сказал что-то королеве, та кивнула, и  группа  мужчин  быстро  удалилась  из
зала. Когда они исчезли, Габи повернулась к Скай. Она вздохнула:
   - Это была ловушка для герцога Наваррского, чтобы задержать его в  момент
начала бунта и спасти от толпы.  Герцог  Анжуйский  отвел  меня  в  потайной
кабинет королевы, оглушил  и  связал,  раздел  и  положил  на  кровать,  как
рождественскую индейку.  Герцога  же  заманили  туда  с  помощью  поддельной
любовной записки.
   - Но он же понял, что это все подстроено?
   - Увы, Габи, герцог - отнюдь не рыцарь. Он изнасиловал  меня.  Только  не
говорите Адаму - он просто убьет его!
   - И это было бы неплохо!  -  возмущенно  сказала  Габи.  Скай  не  смогла
удержаться от нервического смешка - ситуация была совершенно абсурдной.
   - Нет, Габи, не может же Адам убить принца крови, наследника престола. Он
даже не может пожаловаться королеве - ведь она-то все это и придумала.  Если
Елизавета Тюдор откажется признать наш брак, дам придется бежать во Францию,
а если мы окажемся замешанными в таком преступлении во Франции - куда же нам
бежать? Обещайте мне, Габи, что вы ничего не скажете Адаму!
   Габи кивнула. Скай была так же практична, как и она сама,  и  мать  Адама
одобрила ее решение. Скай права - он  потеряет  голову  от  бешенства  и  не
успокоится, пока не отомстит за оскорбление, нанесенное  его  чести.  Однако
при этом потери перевешивали преимущества.
   - Вы правы, - согласилась Габи, - но  прежде  чем  мы  покончим  с  этим,
скажите, я просто сгораю от любопытства, действительно ли он  такой  хороший
любовник, как говорят? - Ее глаза сверкали.
   - Он еще молод, - сухо ответила Скай, - но у  него  есть  задатки,  и  он
совершенствуется.
   Габи тихо рассмеялась, отлично поняв Скай.
   - Держу пари, что король Наварры был бы в высшей степени недоволен  вашей
довольно скромной оценкой его способностей, - тихо сказала она.
   - Мадам Бурк.
   Скай и Габи вздрогнули от неожиданности и тут же быстро вскочили на ноги,
чтобы присесть в  реверансе,  приветствуя  Екатерину  Медичи.  Королева-мать
тепло улыбнулась Габи и повернулась к Скай.
   - Я никогда не забуду, мадам, той услуги, которую  вы  оказали  мне  этой
ночью, - произнесла она. - Что бы обо мне ни говорили, я никогда не  забываю
тех, кто помог мне. В Екатерине Медичи  вы  отныне  всегда  найдете  верного
друга.
   - Но почему я? - спросила Скай, с удивлением обнаруживая, что не сердится
на эту женщину.
   - Просто потому, мадам, что в данный момент вы его самая сильная страсть.
Только вы могли удержать  его  достаточно  долго  для  того,  чтобы  он  мог
спастись от толпы, возглавляемой Гизом. Они не искали его расположения, в то
время как он жаждал вас. Мой зять совсем не привык к отказам.  Мадам,  вы  -
придворная дама Елизаветы Тюдор, и мои источники сообщили, что  вы  -  умная
женщина. Если бы вы не поняли мое положение, вы бы сейчас вопили на весь зал
о том бесчестье, которое вам причинили.
   - Я не хотела огорчать моего жениха,  ваше  величество,  тем  бесчестьем,
которому мы оба подверглись. Но мне хочется, чтобы вы поняли:  я  не  люблю,
когда меня используют.
   - Тем не менее, - последовал разочаровывающий ответ,  -  право  тех,  кто
стоит у власти, - использовать других, и вы хорошо это знаете. Когда  должна
состояться ваша свадьба?
   - В день святого Михаила, в Аршамбо. Екатерина Медичи повернулась к Габи.
   - Я посещу вас, - холодно сказала она. - В это время я буду  в  Юссе,  но
загляну в Аршамбо на одну ночь. Как я поняла из слов графа Антуана,  сегодня
ночью вы покидаете Париж, поэтому прощаюсь с вами до дня святого Михаила.  -
И, кивнув Габи еще раз, она направилась к трону.
   - Мой Бог! - выдохнула Габи. - В Аршамбо никогда не  ступала  нога  члена
королевской семьи! Не могу в это поверить!  Скай,  понимаете  ли  вы,  какую
честь нам оказывают? Вашу свадьбу посетит сама королева!
   Скай рассмеялась. Член королевской семьи! Нет, ей никогда не понять  этих
французов. Ведь это самые ужасные люди! Ну, во всяком случае, присутствие на
их свадьбе французской королевы - достаточно веский аргумент  для  Елизаветы
Тюдор, ей  придется  дать  свое  благословение,  хотя  они  женятся  без  ее
соизволения.
   - Когда я выходила замуж за кузена Адама, Джеффри Саутвуда, - проговорила
она,  -  то  на  моей  свадьбе  в  Гринвиче  также  присутствовала  королева
Елизавета. Наша брачная ночь прошла в ее дворце.
   Это сообщение произвело сильное впечатление на Габи.
   - Адам не говорил мне об этом, - сказала она. - Это был счастливый брак?
   - Очень!
   - Значит, присутствие  королевы  принесло  вам  счастье.  Если  вы  снова
выйдете замуж в королевском присутствии, вы снова будете счастливы, дорогая.
   - Отличная мысль, Габи! - Скай наклонилась и обняла ее. -  Вы  знаете,  у
меня никогда не было свекрови, у всех моих предыдущих мужей матери умерли  к
моменту нашего брака. Я просто счастлива,  Габи,  что  у  меня  будет  такая
belle-mere!
   У  Габи  де  Савиль  навернулись  на  глаза  непрошеные  слезы.  Она   бы
постаралась полюбить любую жену Адама, но со Скай это было так  просто!  Они
уже были не только родственниками, но и друзьями.
   - Я поставлю сто свечей святой Деве Марии за  то,  что  она  послала  вас
моему сыну, - с чувством сказала Габи.
   - А я поставлю еще сто за то, что встретила его, - ответила Скай.  -  Ах,
Габи! Я чувствую, что на этот раз все будет хорошо!

Глава 15

   Отряд графа Антуана прибыл на место как раз  вовремя:  разъяренная  толпа
готовилась к штурму нанятого ими дома, принадлежащего, как  знали  в  Париже
все, богатому гугеноту. Граф и его спутники с трудом пробились сквозь  двор,
кишащий людьми, вооруженными пиками  и  другим  самодельным  оружием.  Толпа
вопила:
   - Смерть еретикам!
   - Остановитесь! - кричал Антуан де Савиль, но не мог перекричать толпу.
   Адам   заметил   поблизости   одного   из   людей   герцога   де    Гиза,
предводительствовавшего толпой, и направился к нему.
   - Месье, этот дом  действительно  принадлежит  гугеноту,  но  его  нет  в
Париже. Дом  нанят  благородным  католиком,  графом  де  Шер.  Внутри  -  не
гугеноты, а его семья и слуги.
   - Дом должен быть сожжен, - ответил человек герцога, - таков приказ Гиза.
   - Я понимаю. - Адам видел, что  герцог,  чей  дом  был  рядом,  решил  не
упустить случая и завладеть соседним участком. - Но позвольте  моему  отчиму
вывести  людей  и  забрать  свое   имущество.   Граф   де   Шер   пользуется
покровительством короля и королевы Екатерины. Вожак кивнул:
   - Мы придержим толпу, но поторопитесь. Эти канальи, почуяв  запах  крови,
становятся неуправляемыми!
   Адам развернул лошадь и, подъехав к Антуану, сказал:
   - Мы приехали вовремя. Они собираются поджечь дом.
   - Александр! Ив! - крикнул граф. - Отправляйтесь в конюшни и соберите все
экипажи, даже не наши! Луи, Анри, Робер! Защищайте  лошадьми  главный  вход!
Адам, мы идем внутрь!
   Им не потребовалось много времени, чтобы вывести детей и слуг  и  вынести
имущество. Слуги уже упаковали вещи, готовясь к завтрашнему отъезду, так что
оставалось только погрузить их на повозки  на  заднем  дворе,  пока  вопящую
толпу сдерживали у главного входа. Через несколько минут дом был пуст.  Адам
и граф выбрались  через  главный  вход,  оседлали  лошадей  и,  поблагодарив
вожака, отбыли за повозками. И  тут  же  уже  никем  не  сдерживаемая  толпа
парижан ворвалась в дом, круша все внутри, прежде чем поджечь его.
   У дворца их ожидали мечтающие поскорее выбраться  из  охваченного  бунтом
Парижа женщины. После некоторой суматохи Скай оказалась наедине с  Адамом  в
маленькой карете. Она привалилась щекой к его твердому  плечу  и  задремала.
Все происшедшее этой ночью было ужасно, и, как  всегда  после  кризиса,  она
была без сил. Когда она проснулась, они уже отъехали от Парижа на  несколько
миль, но повсюду в пригородных поселках они видели те же  следы  разрушения,
как и в оставленном позади городе. Тут и там на дороге стояли  виселицы,  на
которых болтались тела мужчин, женщин и даже детей.
   Скай разрыдалась.
   - Я не верю, что Господь способен терпеть такую  жестокость!  -  печально
сказала она.
   - Гугеноты ничем не лучше, - ответил Адам,  -  все  религиозные  фанатики
ослеплены своими догмами.
   Для нас же нет никакой разницы, как человек  приходит  к  Богу,  если  он
все-таки приходит к нему. Не смотри, дорогая! Ты уже ничем не поможешь  этим
несчастным.
   Они останавливались только для того, чтобы наскоро перекусить и  поменять
лошадей. Днтуан де Савиль торопился добраться до замка - во  время  грядущей
гражданской войны лучше всего отсидеться за его стенами. В Париж  они  ехали
пять дней, а назад - всего три. Они прибыли в Аршамбо в сумерки,  усталые  и
вымотанные дорогой и всем, что случилось за  последние  две  недели.  Живших
вокруг Аршамбо гугенотов практически не тронули, хотя их пастор  с  наиболее
ярыми фанатиками бежал в Ла-Рошель.  Большинство  же  выжидало,  надеясь  на
защиту графа - ведь они служили у него бондарями, виноградарями, виноделами.
К счастью, добрый старый сельский кюре оказался не  столь  фанатичным  и  не
стал убеждать паству поступить с еретиками  так  же,  как  их  единоверцы  в
Париже и других городах, взявших с него пример.
   Так что здесь, далеко от Парижа, люди не  ощутили  ужаса  Варфоломеевской
ночи. Когда прибыл граф и  его  семья,  жизнь  вернулась  в  обычное  русло.
Начались  приготовления  к  свадьбе  Адама  де  Мариско  и   Скай   О'Малли.
Первоначально ожидалось, что это будет чисто семейное торжество, но  теперь,
когда на него обещала прибыть  сама  королева,  все  изменилось.  Намечалось
большое празднество.
   Август перешел в сентябрь, и Скай уже считала оставшиеся дни до свадьбы и
приезда ее детей. Свадьба была  назначена  на  день  святого  Михаила  -  29
сентября, а дети прибыли двадцатого. Они  радостно  высыпали  из  дилижанса.
Здесь был даже старший,  Эван,  оставивший  свое  ирландское  имение,  чтобы
присутствовать на свадьбе матери.
   - Не волнуйся,  мама,  -  улыбаясь,  сказал  он.  -  Дяди  Симус  и  Конн
присмотрят за Баллихинесси.
   - А твоя жена? - спросила она.
   - Мы с Гвинет решили подождать до тв