пробежало  легкое,   приятное
покалывание, но вдруг вцепилась ему в волосы и отвела его голову в сторону.
   - О нет, Алекс! Ты забыл о королевском бале-маскараде!
   - К черту королевский маскарад, - пробормотал  он,  опять  захватывая  ее
торчащий сосок зубами и легонько покусывая его. - Нет! Нет! - отбивалась она
от него, но теперь уже  смеясь  и  чувствуя  себя  беспомощной  перед  лицом
собственного все усиливающегося желания.
   - Да, - настаивал  он.  -  У  нас  вполне  хватит  времени  на  еще  один
акробатический  номер,  мадам.  Мы  успеем  переодеться   в   эти   дурацкие
маскарадные костюмы, чтобы потом целый вечер  танцевать  и  развлекать  вашу
стареющую королеву.
   - Алекс, ты не должен так говорить о королеве!
   - Да ладно, дорогая, все в порядке, - сказал он и  легонько  дунул  ей  в
ухо, пока его сильные руки продолжали ласкать  ее  груди,  потом  опустились
вниз, чтобы погладить ее шелковистый живот. Потом его рот нашел  ее  губы  и
целовал долгими страстными поцелуями раз за разом, пока они не  заболели  от
этой ласки. Его тело на мгновение поднялось, и он нежно вошел в нее.
   Она глубоко вдохнула, ее руки изо всех сил вцепились в его спину, пока он
двигался. Она все время чувствовала его внутри  себя,  любящим  ее  нежно  и
сильно, его твердость все сильнее раздувала в ней пожар желания, который уже
выходил   из-под   контроля.   Ее   королевское   величество,    королевский
бал-маскарад,  предстоящая  поездка  в  Шотландию  -  все  было   забыто   в
круговороте страсти.
   И опять Алекс и Велвет в полном изнеможении лежали на  постели,  сплетясь
телами, но тут раздался стук в дверь.
   - Миледи! Миледи! - звала Пэнси. - Я должна приготовить вам ванну,  иначе
вы опоздаете.
   - Эта твоя чертова служанка не знает ни времени, ни  места,  -  проворчал
Алекс. - Если бы не Дагалд, который, похоже, втюрился в нее, я бы оставил ее
здесь.
   - Ни в коем случае, - сказала Велвет смеясь. - Ты этого не сделаешь.  Она
много значит для меня, и ты это прекрасно знаешь.  -  Она  села.  -  Быстро,
Алекс, помоги мне выбраться из этих  тряпок,  в  которые  ты  превратил  мое
платье. Пэнси меньше удивится, увидев меня в халате в это время дня,  чем  в
тех лохмотьях, что остались от лифа.
   Алекс что-то бурчал себе под нос, что для его  жены  звучало  скорее  как
подтверждение того, что он доволен  сегодняшним  днем,  чем  как  раскаяние.
Быстрыми движениями он расшнуровал  платье.  Его  пальцы  все  время  игриво
прикасались к  ее  обнаженной  груди,  и  он  весело  захихикал,  когда  она
нахмурилась и легонько шлепнула его по руке.
   - Куда нам все это спрятать? - ухмыльнулся он, держа в руках клочья того,
что когда-то было ее платьем.
   Взгляд Велвет заметался по комнате, и, быстро  соскочив  с  кровати,  она
запихнула злополучные обрывки в маленький сундучок, стоявший у окна.  Потом,
обернувшись, весело улыбнулась ему:
   - Завтра я отдам его портнихе, чтобы она попробовала что-нибудь сделать с
ним, если это вообще возможно.  -  Она  рассмеялась  опять,  увидев  опасный
огонек, который зажегся у него в глазах при виде ее наготы.
   - Надень что-нибудь на себя, и пусть Пэнси войдет, дорогая,  иначе  я  не
отвечаю за себя! - пригрозил он.
   - Вода для ванны готова, - сказала  Пэнси  из-за  двери.  Велвет  открыла
другой сундучок и вытащила из него халат.
   - Открывай дверь, Алекс, - - приказала она.  Ее  красивые  зеленые  глаза
вспыхивали веселыми искорками, а он скрипел  зубами  от  разочарования,  ибо
вдруг обнаружил, к собственному удивлению, что опять хочет ее.
   С тяжелым вздохом он пересек комнату и открыл дверь, чтобы впустить Пэнси
и лакеев, которые тащили с собой кувшины с горячей водой для ванны. Не  было
никакой возможности остаться сегодня дома. Ведь это последний праздник перед
Великим постом, а после полуночи - посты, хождение  в  церковь,  и  так  все
шесть недель. Он поморщился. Королева все замечает вокруг и наверняка  будет
точно знать, кто из приглашенных явился, а кто нет. А так как он уже получил
высочайшее соизволение забрать жену в Шотландию,  не  дожидаясь  Пасхи,  ему
просто необходимо появиться на балу, да еще обязательно с  Велвет.  Королева
может и отменить свое разрешение с такой же легкостью, с  какой  она  его  и
дала.
   - Горячая вода только для миледи? - угрюмо осведомился он у лакея и  ушел
в свою спальню.
   Ее ванну наполнили до краев, и поднимающийся пар пах левкоями. Как только
лакеи вышли, Велвет скинула халат и погрузилась в  горячую  воду,  счастливо
задохнувшись.
   - Вам приготовили ванну, милорд? - спросила она у  Алекса  самым  сладким
голосом, какой только могла изобразить, через открытую дверь, соединявшую их
спальни.
   - Мне досталось столько воды, сколько осталось после вас,  и  хотя  этого
явно недостаточно, но хорошо, что хоть что-то есть, - ответил он кисло.
   - А моя  ванна  просто  превосходна,  -  промурлыкала  Велвет.  -  Думаю,
понежусь подольше.  -  Она  легонько  шлепнула  ладонью  по  воде  и  громко
вздохнула.
   - Некогда нежиться! - сердито рявкнул он. В его  собственной  ванне  воды
было в лучшем случае на ладонь, и он уже начал  замерзать.  -  Мы  опоздаем,
если вы надумаете сидеть в ванне чуть ли не час. Вы же знаете, ее величество
не любит опозданий. Мне совсем не хочется вызывать сейчас ее неудовольствие.
   - Если мы опоздаем, - дразнила его Велвет, - я скажу ее  величеству,  что
это по вашей вине, расскажу ей, что вы задержали меня, развлекаясь  со  мной
весь вечер, милорд.
   Он громко рассмеялся, потеплев от воспоминаний об их  долгом  и  чудесном
вечере, который они посвятили любви.
   - Если вы наговорите на меня, мадам,  нас  никогда  больше  и  близко  не
подпустят ко двору Елизаветы Тюдор. Вы что намерены провести остаток жизни в
Дан-Броке? Правда,  что  касается  меня,  я  не  имею  ничего  против  такой
перспективы.
   Велвет рассмеялась в ответ.
   - Господи, нет, конечно, - отозвалась она с глубоким чувством.
   - Тогда я предлагаю, мадам, - проговорил он со смешком, -  чтобы  вы  или
поторопились, или приготовились к жизни в Шотландии.
   Пэнси заговорщически подмигнула своей госпоже, и Велвет улыбнулась  ей  в
ответ, пока камеристка терла ей  спину.  Две  молоденькие  девушки-служанки,
переругиваясь, сновали по спальне, доставая из  шкафов  и  сундуков  одежду,
которую Велвет предстояло надеть сегодня. Ее  нижнее  шелковое  с  кружевами
белье,  изысканно  надушенное,  лежало  на  постели.  Ее   шелковые   чулки,
расписанные под алмазную грань  золотыми  и  серебряными  нитями,  покоились
рядом с нижними юбками. Наконец, на свет появилось платье и было  расстелено
на кресле. Это было настоящее произведение искусства из серебряной  парчи  и
серебристых кружев. Лиф платья сплошь расшит прозрачным зеленоватым  янтарем
в форме папоротника и  бабочек,  а  рукава  обшиты  такими  же  серебристыми
кружевами, как и само платье.
   Велвет вышла из ванны, ее завернули в большую купальную простыню.  Сев  у
огня, она позволила двум  служанкам  вытереть  ее,  в  то  время  как  Пэнси
расчесывала волосы надушенной щеткой. Потом она встала, и все  три  служанки
принялись ее одевать. Нагнувшись, она сама натянула на каждую ногу подвязки,
приходя в восторг от вышитых на них серебряных бабочек с зелеными усиками.
   - Ну разве не прелесть! - воскликнула Пэнси. - Даже жаль, что  их  никому
нельзя показать.
   - Только его милости, если я хочу, чтобы  мы  благополучно  добрались  до
Дан-Брока. - Она взглянула на свою камеристку. - Ты  не  огорчена,  что  нам
придется жить в Шотландии, Пэнси? Наш новый дом стоит в  глуши,  вдалеке  от
двора Стюартов. Там будет довольно скучно, почти  уверена.  Может  быть,  ты
предпочитаешь остаться здесь, в Англии?
   - Нет, миледи! Как и вы, я привыкла к жизни в провинции. Ведь мы  с  вами
выросли  в  Королевском  Молверне.  Лондон,   конечно,   превосходен,   надо
сознаться, но я-то предпочитаю более тихую, спокойную жизнь.  Дагалд  просит
моей руки, а он хороший человек. От добра добра не ищут.
   - Надеюсь, ты любишь его, если собралась за него замуж,  Пэнси?  -  мягко
спросила Велвет. Пэнси счастливо улыбнулась.
   - Да, - призналась она. - Я люблю этого мошенника! - Потом она обернулась
к двум молоденьким служанкам. - Скажите только кому-нибудь хоть слово о том,
что услышали сейчас, и вы не доживете до весны! Мне совсем не  нужно,  чтобы
Дагалд знал о моих чувствах!
   Служанки согласно закивали головами.
   - Да, - уверенно сказала одна из них,  по  имени  Сара.  -  Плохо,  когда
мужчина слишком уверен в тебе. Я не обмолвлюсь ни словечком, госпожа  Пэнси,
и Милли тоже. Ведь правда, Милли?
   Девушка, которую назвали Милли, потрясла головой.
   - Нет, - сказала она, - я не стану болтать. Велвет  теперь  была  готова,
чтобы надеть платье, и Пэнси зашипела на своих помощниц:
   - Не стойте без дела! Быстренько несите платье  миледи!  Через  несколько
минут Велвет уже стояла перед зеркалом,  с  удовольствием  разглядывая  свое
отражение. Ее костюм, конечно, был триумфом, решила она и,  очень  довольная
собой, улыбнулась себе в зеркало. Грудь ее была опасно близка к тому,  чтобы
выскочить наружу из пены серебристых кружев, которыми  был  обшит  ее  очень
низко вырезанный лиф.
   Шею обвивало,  опускаясь  на  грудь,  чудесное  ожерелье  из  прозрачного
зеленоватого янтаря с желтыми бриллиантами, а в ушах сияли такие же  серьги.
Пэнси зачесала ей волосы назад, так что они свободно ниспадали на  спину,  и
приколола за левым ухом букетик серебряных роз.
   - Миледи, ваши драгоценности, - сказала Пэнси, протягивая ей  шкатулку  с
кольцами и перстнями.
   Велвет на минуту задержалась, подумав о том, что  еще  год  назад  у  нее
вообще не было никаких драгоценностей, а  сейчас  она  обладает  несколькими
ожерельями, серьгами, браслетами, кольцами, перстнями, булавками  и  другими
драгоценными  безделушками.  Алексу  доставляло  удовольствие   осыпать   ее
красивыми вещами. Затем, сосредоточенно нахмурившись, она выбрала  несколько
колец - с желтым алмазом, с изумрудом, с фиолетово-голубоватой шпинелью и  с
крупной кремовой жемчужиной - и быстро унизала ими свои тонкие пальчики.
   - Мадам, вы великолепны!
   Она обернулась и увидела входящего в спальню мужа. Он был с головы до ног
в красном бархате, в камзоле, расшитом  в  геометрическом  порядке  золотыми
бусинками.
   - Вы, милорд, не менее великолепны! - искренне  вернула  она  комплимент,
думая о том, как чертовски он хорош и как выросла ее любовь к нему.
   - Жаль, что нам надо идти, не правда ли? -  поддразнил  он  ее.  Янтарные
глаза графа лучились любовью. Велвет вздохнула:
   - Да, жаль, но  нельзя  же  разочаровать  мою  крестную  мать,  королеву,
которая так любит нас и так добра. - Велвет  благопристойно  опустила  глаза
долу, и он усмехнулся ее притворной застенчивости.
   - Очень хорошо, мадам, тогда нам пора, но,  если  там  будет  невыносимая
скука, отвечать придется вам.
   - Тогда мне нечего бояться, милорд, ведь вам никогда не бывает скучно. Не
пройдет и нескольких минут, как вас окружит толпа хихикающих женщин, которые
едва выносят мое присутствие. Я наблюдала за вами, сэр, и заметила, что в их
окружении вы становитесь похожим на избалованного толстого кота. Нет, вам не
придется скучать.
   - Думаю, что и вам тоже, мадам, - не остался в долгу Алекс. -  Если  меня
окружают женщины, то вас точно так же берут в плен мужчины.
   Она весело рассмеялась, зная, насколько  он  ревнив.  Пэнси  накинула  на
госпожу пелерину из серебристой парчи, отороченную соболями, а Дагалд  вышел
из смежной комнаты с накидкой и шотландской шапочкой своего хозяина. Граф  и
графиня Брок-Кэрнские отбыли в Гринвич на своей комфортабельной яхте,  благо
река еще не встала, хотя уже ударили морозы. Они укутались в меховые  плащи,
а в ноги положили горячие кирпичи.
   Велвет нравилось плавать по реке, и она удобно устроилась рядом  с  мужем
на палубе.  Солнце  только  что  село,  и  на  горизонте  золотисто-оранжево
пламенел зимний закат, а над ним в  темнеющем  вечернем  небе  уже  зажглись
первые звезды. Темза спокойно несла  свои  темные  воды.  Время  прилива  не
пришло, и их судно плавно скользило по  воде,  оставляя  пенящийся  след  за
кормой. Было безветренно, и,  укутанные  в  меховые  плащи,  они  совсем  не
ощущали февральского мороза.
   - Ты все еще переживаешь из-за необходимости ехать в  Шотландию?  -  тихо
спросил он ее.
   - Да нет, не очень, - ответила  она.  -  Мне  бы,  конечно,  хотелось  до
отъезда повидать родителей, но уж коли они заранее обговорили нашу  свадьбу,
то,  думаю,  не  будут  возражать  против  того,  что  мы  поженились  в  их
отсутствие. Кроме того, - в уголках губ Велвет мелькнула  слабая  улыбка,  -
нам уже пора обзаводиться ребенком, не так ли, милорд?
   У него удивленно открылся рот от такой перемены в ее настроении.
   - Черт побери, дорогая, разве не об этом  я  толкую  тебе  все  последнее
время?
   - Да, милорд, но наследник рода Брок-Кэрнов должен появиться на свет не в
Англии, ведь так?
   - Опять, мадам, вы подвигаете меня к необходимости применить силу. Или вы
теперь отказались от мысли дождаться приезда родителей?
   - Я много думала об этом, Алекс, - сказала она, - и пришла к выводу,  что
если у них хватило сил проплыть тысячи миль в Индию и обратно, то поездка  в
Шотландию для встречи с нами и нашими детьми будет для них легкой прогулкой.
- Ее затянутая в перчатку рука тронула его руку, и он  сжал  ее.  Потом  она
повернула голову и, глядя ему в глаза, счастливо улыбнулась. - Мне  кажется,
я становлюсь взрослой и мне пора обзаводиться домом.
   Он почувствовал комок в горле, который постарался побыстрее проглотить. В
то же время у него как-то сразу отлегло  от  сердца.  Он  хотел,  чтобы  она
полюбила Шотландию и Дан-Брок, которому теперь предстояло стать ее домом. Он
слишком любил ее и страшился  сделать  ее  несчастной.  Похоже,  теперь  его
мольбы услышаны.
   Ему очень хотелось перекинуть ее через колено  и  высечь  так,  чтобы  ее
попка покраснела. Она довела его до  сумасшествия  своим  упрямством  в  эти
последние месяцы, начиная с их первой встречи. Мысли читались на его лице, и
Велвет, с обожанием глядя на своего мужа, не смогла сдержать смешка.
   - Дорогая, ты так жестока со мной, - низким голосом проговорил он,  -  но
черт меня побери, если я не люблю тебя до безумия.
   - Кажется, я страдаю той же болезнью, милорд. Кроме того, говорят, Лондон
зимой невыносимо скучен.
   Он рассмеялся, не в силах сдержаться. - Итак, Велвет де  Мариско  Гордон,
графиня Брок-Кэрнская, вы намерены отправиться в Шотландию,  чтобы  развеять
вашу скуку?
   - И утолить свое любопытство, - в тон ему ответила она. - С тех  пор  как
прошлой весной ты приехал в Англию, Алекс, ты рвешься назад в свою бесценную
Шотландию и пошел даже на то, чтобы выкрасть меня! Мне интересно, что же это
такое находится за Эдинбургом, что так влечет тебя.
   - Дан-Брок влечет меня, и я надеюсь, ты его полюбишь! Ах, Велвет,  любовь
моя, нас будут окружать покрытые лесом горы, среди которых соколиным гнездом
на их груди высится замок. Даже когда в долинах лежит  туман,  там,  где  мы
будем жить, в Дан-Броке, всегда солнечно, ибо  его  овевают  своими  крылами
горные орлы!
   Она почувствовала, как при этих словах ее охватила легкая дрожь, так была
очевидна его любовь к своему дому.
   - Я уверена, что мне там понравится, Алекс, - честно сказала она. - Да  и
как может быть иначе, если именно в Дан-Броке  ты  появился  на  свет  и  из
Дан-Брока вошел в мою жизнь.
   Она любит его! С неожиданной четкостью эта мысль пронзила его  мозг.  Она
на самом деле  любит  его!  Господи,  она  любит  его!  Его  губы  нашли  ее
сладкие-пресладкие губы, и они слились в долгом страстном поцелуе.
   Оторвавшись наконец от нее, он впился взглядом в ее изумрудные  глаза,  и
Велвет ощутила, что теперь он наконец-то узнал и понял  ее  душу  и  сердце,
почти разрывавшееся от счастья. Теперь она никак  не  могла  понять,  почему
перечила ему все эти месяцы.
   -  Гринвич,  милорд,  -  провозгласил  шкипер,  и   они   увидели   вдали
поблескивающие огоньки дворца.
   - Мне будет не хватать всего этого, - мягко сказал он.
   - Да, и мне тоже, - поддержала она. - Но когда-нибудь мы вернемся,  после
того как наши дети станут достаточно  большими,  чтобы  мы  могли  ненадолго
покинуть их, Алекс. Мой дом, я теперь поняла, там, где ты, моя  любовь.  Да,
кажется, я окончательно повзрослела.
   - И я тоже, - ответил он, улыбаясь ей. Их яхта  встала  рядом  с  другими
судами, выстроившимися в очередь в королевской гавани.  В  полутьме  раннего
вечера было невозможно разглядеть, кто в них находится, несмотря на горевшие
на  каждом  судне  фонари.  Неожиданно  вновь  прибывшая   яхта   попыталась
оттолкнуть их, чтобы оказаться первой.
   - Дорогу лорду де Боулту, - провозгласил самоуверенно выглядевший шкипер.
   - Граф и графиня Брок-Кэрнские уступают дорогу только королеве, - ответил
шкипер Гордонов. - Встань в хвост и жди своей  очереди.  -  В  подтверждение
своих слов он потряс веслом.
   Его поддержали шкиперы с других судов, стоявших рядом, также  недовольные
бесцеремонностью слуг лорда де Боулта.
   - Эй, там, давай назад!
   - Ты смотри! Да кто такой  лорд  де  Боулт  в  сравнении  с  моим  лордом
Линкольном? - прорычал человек графа Линкольна.
   С других лодок донеслось еще несколько сердитых реплик  шкиперов,  совсем
не расположенных шутить, и  вылезший  было  вперед  лодочник  с  проклятиями
убрался в хвост очереди.
   Через несколько минут граф и графиня Брок-Кэрнские причалили к берегу  и,
высадившись, поднялись по ступеням к Гринвичскому дворцу, где  уже  началось
празднество, устроенное Елизаветой Тюдор. До них долетали звуки музыки.  Они
вошли во дворец, и их окружили друзья.
   - Ага, - воскликнул Эссекс, - наконец-то! Что вас  задержало?  -  Он  был
одет в черный бархат, его камзол сверкал бриллиантами. - Тебе не понятно?  -
рассмеялся  Рэлей,  столь  же  изысканный  в   красном   камзоле,   усеянном
сверкающими гранатами и золотыми бляшками.
   - Уолтер! - выбранила его Бесс Трокмортон, чьи темно-русые волосы выгодно
оттеняло платье из золотистой парчи, материалом для которого стал крещенский
подарок Велвет. Но Велвет только рассмеялась:
   - Брачная постель, сэр Уолтер, - одна из прекраснейших сторон супружеской
жизни, в чем вы сможете убедиться, если когда-нибудь  рискнете  отведать  ее
прелестей. - Она кинула быстрый  взгляд  на  свою  моментально  покрасневшую
подружку.
   - Пойдемте, - предложила Бесс,  пытаясь  скрыть  свое  замешательство.  -
Королева уже спрашивала про  вас  и  велела  привести  вас,  как  только  вы
появитесь.
   Они весело последовали за любимой фрейлиной королевы, проталкиваясь через
толпу вовсю веселившихся придворных.
   Елизавета Тюдор сидела на большом резном позолоченном троне, стоявшем  на
покрытом ковром возвышении. На ней было надето роскошное  платье  из  белого
бархата, расшитого полосами  серебристой  парчи  и  усыпанное  бриллиантами,
жемчугом и золотыми бусинками. На шее красовалось ожерелье  из  шести  ниток
прекрасно подобранного  розового  жемчуга  с  изумрудной  застежкой.  Голову
венчал огромный рыжий парик. Темно-серые глаза  светились  удовольствием,  и
при разговоре она беспрестанно жестикулировала красивыми руками с  длинными,
унизанными перстнями пальцами. Увидев Велвет и Алекса, она тепло  улыбнулась
и  поманила  их  к  себе.  Они  легко  пробрались  через  толпу  веселящихся
придворных и, достигнув подножия трона, почтительно поклонились.
   Королева встала и, перекрывая гул голосов, прокричала:
   - Тихо! Мы будем говорить и желаем, чтобы все услышали, что мы скажем.
   В зале установилась тишина, даже  музыканты  опустили  свои  инструменты.
Если чему она и научила своих подданных, так это послушанию.
   - Завтра, - нача