нтония предупреждала, что именно это ты  станешь  говорить,  -
угрюмо ответила женщина. - Еще она сказала, что ты буйная и воображаешь, что
принадлежишь к высшему сословию. Кроме того,  ты  соблазнила  ее  последнего
мужа и родила от него внебрачного ребенка. Ты ей больше не нужна.
   - А где мой ребенок? - спросила Кейлин.
   - Мне сказали, он умер, - последовал холодный ответ. Кейлин зарыдала.
   - Я не верю тебе!  -  закричала  она.  Прежде  чем  она  сообразила,  что
происходит, ей в  глотку  влили  какую-то  горькую  жидкость,  и  она  снова
погрузилась в темноту.
   В течение нескольких дней Кейлин находилась между реальностью и кошмаром.
Когда наконец ей дали возможность прийти в себя, она была уже в Галлии, и ее
вместе с Другими рабами переправляли южнее, к Средиземному морю. Вскоре одна
красивая молодая женщина попыталась бежать. В отличие от  большинства  рабов
на ней не было ни ошейника, ни цепей. Ее быстро поймали, ведь она  не  знала
местности.
   Хозяин обдумывал, как  наказать  ее.  Если  ее  побить,  можно  испортить
прекрасную кожу, а эта самая кожа и была той ценностью, за  которую  он  мог
получить хорошенькие денежки. Он решил изнасиловать ее на глазах у всех.
   - Еще раз убежишь, сука, - пообещал он, выполняя свою угрозу, - и я отдам
тебя своим людям! Может быть, ты этого хочешь, девка?
   Женщины с ужасом смотрели на эту сцену, и хозяин понял,  что  с  ними  не
будет проблем. После этого случая Кейлин решила стать  неприметной.  Она  не
мылась и не причесывалась. Туника, ее единственная  одежда,  изнашивалась  с
каждым днем. Кейлин не решалась постирать ее, так как  боялась,  что  туника
развалится и она останется голой, как некоторые женщины. Она  не  надеялась,
что ей в случае чего дадут другую одежду.
   Когда они  достигли  побережья,  рабов  разделили  на  группы.  Некоторых
погрузили на корабль, чтобы отправить в город Карфаген, а Кейлин и остальных
послали в Константинополь. Как выяснилось потом,  это  был  столичный  город
Восточной империи. Мужчин-рабов из  их  партии  приковали  цепями  к  веслам
галеры. Они будут проданы, когда доберутся до места назначения,  а  пока  их
использовали как рабочую силу. Женщин  загнали  в  трюм,  малопригодный  для
жилья, с деревянным нужником, плохо освещенный и душный.
   Каждый вечер являлся первый помощник; ухмыляясь,  он  отбирал  нескольких
женщин и уводил с собой. Они возвращались утром, всегда навеселе, с  хорошей
пищей и водой, которой никогда не делились. Им самим хотелось выжить.  Когда
появлялся первый помощник, Кейлин  инстинктивно  пряталась  в  самом  темном
углу. Ей не надо рассказывать, чем занимались эти женщины и за что  получали
подарки. Она исхудала от скудного питания, но осталась живой, когда  корабль
прибыл в Константинополь.
   Утром хозяин пришел осмотреть женщин. Он выбрал нескольких,  показавшихся
ему наиболее привлекательными. Их тотчас увели. Оставшиеся пытались упросить
хозяина взять их тоже и заплакали, когда он грубо оттолкнул их.
   - А куда отправили тех? - спросила Кейлин пожилую женщину.
   Женщина взглянула на нее и ответила:
   - Их считают самыми лучшими среди нас. Они попадут  на  привилегированный
невольничий рынок, но прежде, чем выставить на аукцион, их вымоют, надушат и
оденут в прекрасные одежды. У них появятся богатые  хозяева,  и  они  смогут
жить с комфортом, если понравятся.
   - А что будет с нами? - полюбопытствовала Кейлин.
   - Попадем на обычный рынок, - сказала женщина обреченно. - Нас купят  для
домашних или полевых работ или в какой-нибудь портовый публичный дом.
   - А что такое - публичный дом?
   От удивления лицо женщины стало  немного  смешным,  но  прежде,  чем  она
смогла ответить, вниз спустились надсмотрщики и погнали женщин на палубу.  С
непривычки они щурились  на  солнышке.  После  долгих  дней,  проведенных  в
полутемном помещении, их глаза отвыкли от яркого света.  Когда  они  немного
освоились наверху, их повели по улицам города на невольничий рынок.
   Кейлин удивлялась, глядя на четырех- и пятиэтажные здания. Она никогда не
видела таких больших домов. А шум! Казалось, здесь он  никогда  не  затихал.
Она не могла представить, как люди ухитрялись жить среди  этой  какофонии  и
грязи.  Вдоль  улиц  громоздились  кучи  мусора,  отбросов.  Ее  босые  ноги
подгибались при каждом шаге. Наконец они добрались до открытого рынка рабов,
где пробыли недолго. Один за другим рабы, которые пришли с ней,  поднимались
на помост; их быстро распродавали. Кейлин пыталась прятаться за других, пока
это было возможно. Наконец ее грубо вытащили за руку на небольшую платформу.
   - А вот прекрасная крепкая молодая девушка, пригодная для работы  в  доме
или в поле, - провозгласил работорговец, Повернувшись к Кейлин, он приказал:
   - Открой рот, девка. - Он присмотрелся и объявил присутствующим:
   - У нее целы все зубы. Что? Какова ваша цена?
   Покупатели разглядывали предлагаемый товар. Она  была  высокой  и  ужасно
худой. Волосы неопределенного цвета, грязные и  спутанные.  В  ней  не  было
ничего привлекательного, и она не выглядела особенно крепкой  или  здоровой.
Покупатели  переминались  с  ноги  на  ногу,  некоторые  начали   потихоньку
отходить.
   - Ну, предлагайте свою цену, - обратился торговец к присутствующим. - Она
хорошо говорит по-латыни.  Отмывшись,  она  станет  прекрасной  нянькой  или
прислугой в таверне. Улыбнись, девочка! - сердито прошипел он Кейлин.
   Она не обратила на него внимания. Если ее никто не купит, может быть, они
убьют ее, и тогда кончатся страдания. Затем вдруг взгляд Кейлин  остановился
на самом  удивительном  человеке,  какого  она  когда-либо  видела.  Он  был
толстым,  с  розовыми  щеками  и  веселыми  карими  глазами,  которые  очень
внимательно осматривали ее. Незнакомец был одет в полосатый синий с  золотом
далматик. На голове красовалась густая черная  шевелюра.  Человек  задумчиво
поджал розовые губы, а затем сказал чистым приятным голосом:
   - Я даю за нее два фоллеса.
   - Два фоллеса? - Торговец притворился обиженным,  хотя  обрадовался,  что
ему предложили хоть что-то за это никудышное создание. И только он  собрался
принять предложение этого джентльмена, как вновь прозвучал приятный голос;
   - Ну хорошо, я дам тебе четыре фоллеса. Не хочу, чтобы потом  ты  скулил,
будто тебя обманули. Все вы, торговцы рабами, одинаково ведете  себя,  когда
кто-нибудь уводит у вас из-под носа удачную покупку. Вы не можете распознать
ценности того, что имеете, а когда кто-нибудь сделает это, вы начинаете выть
и жаловаться богам.., богу, - поправился господин.
   - Иоанн, - раздраженно обратился скромно  одетый  господин  к  щеголю,  -
девчонка не стоит и пяти нумми, остановись на четырех фоллесах, - Она  стоит
дюжину солиди, братец, хотя ты до сих пор не разглядел этого. Поверь мне. Ты
же знаешь, у меня нюх на такие вещи, - бормотал кудрявый  толстяк,  доставая
монеты из кошелька и протягивая их торговцу. -  Вот,  парень,  твои  деньги.
Берешь их? - Он посмотрел на торговца пронзительным взглядом.
   Тот выхватил деньги из изящных пальцев и подтолкнул Кейлин к нему.
   - Теперь иди за своим хозяином, девчонка, - проворчал он.
   Иоанн сморщил нос, когда Кейлин приблизилась к  нему!  -  О  боги!  Когда
последний раз ты мылась?
   - Какое сегодня число? - резко спросила она.  -  На  галере,  где  держат
рабов, теряешь счет времени, господин.
   - Сегодня тринадцатое апреля, -  ответил  он,  удивившись.  Она  не  была
покорным созданием. Несомненно, в ней  чувствовалась  сильная  воля.  Все  к
лучшему, удовлетворенно подумал он.
   - Значит, я не мылась почти восемь месяцев. Могу я  где-нибудь  помыться,
раз уж  теперь  вы  мой  хозяин?  Я  была  бы  весьма  благодарна,  если  вы
предоставите мне эту возможность.
   - Восемь месяцев! - одновременно воскликнули  оба  мужчины,  пришедшие  в
ужас от откровений Кейлин. Затем более хмурый мрачно заметил:
   - Боюсь, ты совершил ужасную ошибку, Иоанн. Толстяк засмеялся:
   - Нет, Фока, я не ошибся. Вот  увидишь!  Увидишь!  -  Потом  обратился  к
Кейлин:
   - Следуй за нами, девушка, только не вздумай потеряться в толпе.  С  нами
тебе будет хорошо, но, если попытаешься сбежать, накажем! Здесь  не  принято
давать спуску рабам.
   Кейлин и не думала бежать. Хуже  того,  что  она  испытала  за  последние
месяцы, уже ничего не могло быть. Она почти потеряла  представление  о  том,
кто она. Эти двое, по всей видимости, неопасны; сейчас она была готова  идти
за любым, кто обещал ей ванну. Ей не верилось, что когда-нибудь  она  сможет
отмыться  и  не  вонять  так  отвратительно.  Помня  о  предупреждении,  она
старалась не отставать от щеголя и его спутника.
   Они быстро шли через шумный город, и, куда бы Кейлин ни повернулась,  все
удивляло ее. Ей хотелось  задать  несколько  вопросов  своим  хозяевам.  Это
желание все больше овладевало ею и нисколько не пугало. Она все еще до конца
не  представляла,  что  стала  рабыней.  Следуя  за  мужчинами  по  широкому
проспекту, а затем по узкой, тихой улице, она увидела, как  они  свернули  в
широкие ворота большого дома. Хорошо, что они по крайней  мере  богаты  и  в
состоянии заменить ей изношенную тунику, которая практически  сваливалась  с
нее.
   Управляющий поспешил навстречу,  приветствуя  мужчин.  Его  глаза  широко
раскрылись от потрясения, когда он увидел следовавшую за ними девушку.
   - Мой господин, - спросил он едва слышно, - эта особа с вами?
   - Иоанн купил ее на рынке, Павел, - ответил суровый мужчина. - Ты  должен
спросить у него, что он собирается делать с ней.
   Управляющий  посмотрел  на   Иоанна,   и   толстяк   рассмеялся,   увидев
страдальческую мину на лице слуги.
   - Я сам отведу ее в баню, Павел, - сказал он. - Позаботься, чтобы банщицы
приготовились. Они обычно стараются выкроить время для себя, не отпускай их,
пусть дождутся, пока мы не закончим.  Этот  грязный  поросенок,  которого  я
приобрел, превратится в павлина, обещаю. А я заплатил за  нее  всего  четыре
фоллеса! - Он повернулся к Кейлин:
   - Пойдем, девушка. Ванная, о которой ты так мечтала, всего  в  нескольких
шагах отсюда.
   - Меня зовут Кейлин, - сказала она, следуя за ним.
   - Да? А что это за имя - Кейлин? - Они вошли в большой атрий и  двинулись
по какому-то подозрительному коридору со  множеством  боковых  дверей.  -  И
откуда ты, Кейлин? - продолжил он.
   - Я из кельтского рода, господин. Я британка, - ответила она,  когда  они
вошли в предбанник. Две хорошенькие женщины подошли, поклонившись  Иоанну  и
бросив немного испуганный взгляд на сопровождавшую его девушку.
   - Вас, мои дорогие, ожидает  работа,  -  сказал  Иоанн  банщицам.  -  Она
утверждает, что не мылась восемь месяцев. - Он засмеялся. - Я присоединюсь к
вам, когда  вы  займетесь  девушкой.  Она  говорит,  ее  зовут  Кейлин.  Мне
нравится. Пусть оставит это имя.
   - Я не буду откликаться ни на какое другое имя, - твердо заявила Кейлин.
   - Ты, очевидно, родилась не рабыней, - заметил Иоанн.
   - Конечно, нет, - ответила Кейлин негодуя.  -  Я  из  семьи  Друзасов  из
Кориниума. Мой отец. Гай Друзас Кориниум, был декурионом города. Я  замужняя
женщина с правом на имущество и хорошей репутацией.
   - Какие теперь рабы в Константинополе! - сухо заметил Иоанн. -  Расскажи,
как ты попала сюда, - попросил он, когда они вошли в раздевалку.
   Кейлин рассказала ему все, что могла  вспомнить.  Банщицы  раздели  их  и
посадили в парилку, где они находились, пока не вспотели. То обстоятельство,
что она голая, как и Иоанн, не беспокоило Кейлин. Она не  ощущала  опасности
со стороны этого человека. Более того, она чувствовала, что он мог бы  стать
ее другом. Когда оба они начали потеть, банщицы принялись отмывать  грязь  и
пот серебряными скребками. Они тем временем беседовали.
   - Несомненно, Антония Порция предала тебя, - заметил  Иоанн.  -  Женщина,
которая убеждена, что ей причинили зло, очень опасный враг, дорогая.  Продав
тебя в рабство, она отомстила и тебе, и твоему несчастному мужу. Уверен, она
сказала ему, что ты мертва. В противном случае он  заставил  бы  ее  открыть
твое местонахождение  и  приехал  бы  за  тобой.  Известие  о  твоей  смерти
причинило ему  глубокую  боль,  как  казнь  Квинта  Друзаса  разбила  сердце
Антонии. Она достаточно умна, эта  Антония.  Хуже  Византии  места  нет.  Ты
вынуждена страдать в рабстве, ничего не зная о своем ребенке, в то время как
твой муж страдает, убежденный в твоей смерти.
   Кейлин молчала. Как лаконично Иоанн все изложил, и,  вероятно,  он  прав.
Что могло быть хуже? Она совершенно ничего не могла сделать. Она  беспомощна
и так далека от любимой Британии. До этого момента Кейлин даже не  думала  о
возвращении домой, но сейчас, столкнувшись с действительностью, она  поняла,
что у нее не осталось выбора. Она выжила, и появилась  надежда.  Она  должна
подумать о будущем.
   - Зачем вы купили меня? -  спросила  она  Иоанна,  когда  их  перевели  в
прохладное отделение, чтобы помыть.
   - Я разглядел, что под грязью скрывается  красивая  женщина,  а  красивые
женщины - это то, чем я занимаюсь, - ответил он и, повернувшись, обратился к
банщицам:
   - Вымойте сначала волосы. Я  хочу  видеть  их  настоящий  цвет.  Они  так
грязны, что мне непонятно, каковы они.
   - У меня каштановые волосы, - сказала Кейлин. - Я унаследовала цвет волос
от матери, кельтки из племени добунни. - Затем она уже не  смогла  говорить,
так как обе девушки, моющие ее, начали энергично скрести ей голову. - Ой!  -
вскрикивала Кейлин, когда их пальцы продирались сквозь невероятно  спутанные
волосы,  которые  свалялись  за  последние  несколько  месяцев.  Наконец  ее
ополоснули теплой водой с каким-то резким запахом.
   - Что это за вода?
   - Лимонная, - ответил Иоанн. - О боги! Твои волосы великолепны!
   - А что такое лимон? - спросила Кейлин.
   - Я покажу тебе позже, - пообещал он. - Теперь пойдем,  и  пусть  девушки
помоют тебя, моя красавица. - Он жестом остановил банщиц. - Нет.  О  себе  я
сам позабочусь. Занимайтесь Кейлин.
   Они вымыли ее с мягким мылом,  которое  удалило  остатки  грязи  с  кожи.
Кейлин едва сдерживала свой восторг - так было приятно снова стать чистой.
   Они прошли в другое отделение, и девушки быстро  ополоснули  ее  холодной
водой, а затем последовали в комнату, где их положили рядом  на  скамейки  и
начали растирать ароматными маслами.
   - А как вы используете красивых женщин в своем деле, господин? - спросила
Кейлин. Банщицы захихикали.
   - Это вилла  Максима,  Кейлин,  -  объяснил  Иоанн,  -  самый  элегантный
публичный дом во всем Константинополе. Мы обслуживаем дам и  господ,  ищущих
наиболее экзотические, возбуждающие виды развлечений.
   - Что такое - публичный дом? - спросила она,  досадуя,  что  обе  девушки
снова начали потешаться с явным самодовольством.
   Иоанн поднял голову  и  удивленно  взглянул  на  Кейлин,  которая  удобно
расположилась рядом с ним, наслаждаясь массажем.
   - Ты не знаешь, что такое публичный дом? - спросил он изумленно.
   - Я не стала бы спрашивать, если бы знала, господин, - ответила Кейлин.
   - Говоришь, ты из Кориниума, - начал он, но она прервала его:
   - Ветвь семьи Друзасов обосновалась в  Кориниуме  во  времена  императора
Клавдия, но я выросла не в городе. За всю свою жизнь я побывала там лишь три
раза, последний раз - когда мне было всего шесть лет.  Я  единственная  дочь
порядочной семьи патрициев. Я не знаю, что такое публичный дом.  Могу  я  не
знать этого?
   - О, дорогая! - воскликнул Иоанн. - Заканчивай массаж, а потом я  объясню
тебе, что ты должна знать. - Он пристально посмотрел на  хихикающих  банщиц,
которые тотчас  замолчали.  Хозяин  Иоанн  редко  сердился,  но,  когда  это
случалось, дело могло принять очень неприятный оборот.
   Банщицы закончили работу и провели своих подопечных в теплую  раздевалку,
где Иоанн надел свежий  далматик  из  небесно-голубого  шелка.  Новая  белая
шелковая туника с золотым поясом была приготовлена для Кейлин.
   - Подойди, моя дорогая, - сказал он, взяв ее за руку. - Нас ждут  сладкие
пирожные и вино в моем уединенном саду; я расскажу тебе все, что надо знать.
   Они вошли в прелестный небольшой сад, окруженный стеной, увитой плющом. В
центре расположился маленький мраморный фонтан в форме раковины, из которого
вода капала в бассейн. В саду росло полдюжины кустов дамасских роз,  которые
уже начали цвести, наполняя воздух роскошным ароматом.
   - Подойди и  сядь  рядом  со  мной,  -  произнес  Иоанн,  устроившись  на
мраморной скамье. - О, вино охлаждено. Превосходно! -  похвалил  он  рабыню,
прислуживающую им. - Так вот, Кейлин, отвечаю на твой вопрос. Публичный  дом
- это место, где женщины продают свои тела для развлечения мужчин.  Надеюсь,
ты понимаешь, что я имею в виду?
   Она кивнула, ее глаза расширились, и он заметил их превосходный фиалковый
цвет.
   - Я никогда не слышала о таких вещах, - ответила  она.  -  Я  знала,  что
мужчины спят с другими женщинами, помимо  жен,  но  никогда  не  знала,  что
женщины берут плату за это.
   - О, в этом нет ничего необычного, - сообщил он. - Так происходило во все
времена с начала мира.  Однако  существуют  различные  варианты  организации
этого дела. Некоторые женщины продают себя на улицах.  Их  называют  шлюхами
или проститутками. Они сходятся со своими клиентами у стен и в  аллеях.  Они
даже толком не видят мужчин, которым отдаются.  Поэтому  они,  как  правило,
заболевают и часто  умирают  в  раннем  возрасте,  что  для  них,  возможно,
благодеяние. Быть уличной женщиной нелегко. Они могут попасть в  зависимость
от какого-нибудь мужчины, который будет приводить им других мужчин,  но  при
этом забирать себе большую часть  их  жалкого  заработка.  Да,  это  тяжелая
жизнь.
   Женщинам в публичных  домах  обычно  лучше,  хотя  есть  дома  различного
уровня. Некоторые обслуживают низшие сословия, и с женщинами там  обращаются
чуть лучше, чем с теми, кто занимается своим ремеслом на улицах города.  Эти
публичные дома существуют, потому  что  есть  несчастные  девушки,  желающие
попытать счастья у стенок, но, увы, не многим удается дожить до  преклонного
возраста.
   - Тогда почему они делают это? - спросила Кейлин.
   - Потому что у них нет выбора, - ответил он откровенно.  -  Однако  вилла
Максима не похожа на большинство публичных домов. Мы лелеем наших  женщин  и
балуем их роскошью. Это не  шлюхи  для  общего  пользования,  а  куртизанки,
хорошо обученные и умеющие  дать  мужчинам,  которые  покровительствуют  им,
самые изысканные наслаждения. У нас также  есть  красивые  мужчины,  которые
пользуются большим спросом у некоторых богатых женщин города и двора.  Среди
наших клиентов есть мужчины, предпочитающие наслаждаться в  компании  других
мужчин,  а  также  женщины,  которые  охотнее  выбирают  женщин  в  качестве
любовников. Мы удовлетворяем любые вкусы.
   - Все это очень странно, - заметила Кейлин. Он кивнул:
   - Да, думаю, для тебя это странно, учитывая твой образ жизни в  Британии.
Я знаю, тебе  будет  трудно,  но  ты  приспособишься  к  новой  жизни,  если
захочешь. Ты христианка?
   Кейлин отрицательно покачала головой:
   - Нет. А вы? Он засмеялся:
   - Теперь это официальная религия империи.  Как  порядочный  гражданин,  я
подчиняюсь императору во всем. Кейлин улыбнулась впервые за много месяцев:
   - Какой вы обманщик, господин. Боюсь, я не верю вам. Иоанн пожал плечами:
   - Мне приходится крутиться, чтобы  избежать  неприятностей.  Внутри  этой
новой церкви идут распри по поводу того,  какая  вера  истинная.  Когда  они
договорятся между собой, тогда я, может быть, тоже обрету религию. А пока...
   - Вы оказываете рискованные услуги церкви, - сказала она. - Я очень  мало
знаю о христианстве, господин. Однако думаю, что  предпочитаю  своих  богов.
Дану - мать и Лага - отца. Они олицетворяют землю и солнце. Еще  есть  Маха,
Ипона, Сулис, Церну