нула она, сообразив, что  обет  был  делом  чести.  -
Значит, это что-то вроде обязательства, верно?
   - Да, - подтвердил Ллуэлин. Поразительно, что  при  таком  невежестве
его дочь так высоко ставит честь и  долг.  За  это  стоит  поблагодарить
Моргана. Он ожидал всего - слез, протестов, только не смирения.
   - Мои наивность и незнание мира, лежащего за пределами Ситрола, могут
принести немало неприятностей и оконфузить  тебя,  господин  мой.  Я  не
хочу, чтобы люди болтали, будто Ллуэлин  ап-Граффид  одурачил  англичан,
подсунув им невоспитанную, грубую и ни на что не пригодную невесту.
   Чем ты можешь помочь мне?
   Ллуэлин  посчитал  вопрос  достаточно  разумным.  Кроме   того,   ему
понравилось, что она сознает свои недостатки и стыдится их.
   - Завтра утром мы едем в Аббатство милосердия,  где  аббатиса  -  моя
сестра, твоя тетка. Она поможет тебе стать  такой,  какой  тебя  ожидает
видеть жених.
   - А мой брат? Что с ним будет?
   - Глинн останется здесь, - объяснил отец. - Пока он не может быть мне
полезен. К тому же мальчик слишком юн.
   Ронуин гневно встрепенулась, но промолчала.
   - Ты ведь не любишь меня, верно? - осторожно осведомился Ллуэлин.
   - Не люблю, господин мой. Ты дал мне  жизнь  и  спас  от  смерти,  но
почему я должна питать к тебе теплые чувства?
   Ты никогда не выполнял своего родительского долга, разве  что  сделал
для нас самую малость. Но и за эту малость мы с  Глинном  отплатим  тебе
преданностью и повиновением.
   - У тебя есть чистая одежда? - перебил ее принц,  внезапно  устав  от
разговора.
   - Только та, что на мне. Ты не присылал ни денег, ни тканей, а Ситрол
- крепость небогатая. Мой кузен и его  люди  делали  для  нас  все,  что
могли. Но если это тебя успокоит, я  постираю  камзол  и  шоссы.  Теплый
ветер за ночь высушит их, и к утру они уже будут чуть влажными.
   - И сама искупайся, -  приказал  он.  -  Что  ты  сделала  со  своими
чудесными волосами, девочка?
   - Длинные косы не  помещаются  под  шлемом,  мой  господин!  -  резко
бросила она.
   - Оставь шлем здесь. Больше тебе не понадобится  ни  он,  ни  оружие,
которым, по словам Моргана, ты так хорошо владеешь.  Я  должен  привезти
англичанам нежную девственницу, а не воина в  обличье  женщины,  который
внушит им ужас и заставит  поверить,  что  ты  намерена  расправиться  с
женихом.
   К его удивлению, Ронуин громко рассмеялась:
   - Я не похожа на других своих сверстниц, не так ли, господин мой?
   - Совершенно не похожа, - признался он. - Иди с миром, дочь моя.
   Ронуин  поспешила  на  кухню,  где  брат,  как  обычно,  беседовал  с
Гвилимом, и выложила им все. Закончив, она обратилась к повару:
   - Мне нужна твоя помощь, Гвилим.
   - Ради тебя я на все готов, Ронуин, - улыбнулся тот.
   - Не вскипятишь ли мне воды, чтобы я  смогла  хоть  немного  оттереть
грязь с одежды? Отец приказал мне выстирать ее и вымыться самой.  Глинн,
сбегай попроси у Моргана его лишнюю рубашку. Нужно же мне что-то надеть,
пока я стираю и сушу вещи!
   Глинн помчался выполнять поручение сестры.
   - После того как накормлю мужчин, - пообещал  Гвилим,  -  мы  повесим
твою  одежду  у  огня,  чтобы  скорее  просохла.  Боюсь,  ветер  слишком
холодный. После ужина, пока  я  буду  развлекать  воинов,  ты  займешься
стиркой. Я предупрежу, чтобы тебя не беспокоили.
   Гвилим сдержал слово. Ронуин долго стирала рубашку и шоссы, тщательно
выбила пыль из туники и,  развесив  все  перед  очагом,  начистила,  как
могла, поношенные сапоги.
   Потом заперла двери, разделась и ступила в маленькую дубовую  лохань.
Вода еще не остыла, и Ронуин с удовольствием потянулась.  В  тех  редких
случаях, когда  выпадала  возможность  искупаться,  она,  подобно  своим
товарищам, ныряла в  ближайший  ручей.  Но  в  холодной  воде  долго  не
просидишь!
   Последним оставшимся у нее обмылком она тщательно намылила  волосы  и
тело. Ополоснувшись, Ронуин вылезла и растерлась  куском  грубой  ткани.
Впервые в жизни она оставалась совершенно обнаженной.  Морган  неизменно
настаивал, чтобы она мылась в сорочке.
   Девушка  с  любопытством  принялась  исследовать  свое  тело.  Груди,
похоже, с каждым годом  все  увеличивались.  Между  бедрами  курчавилась
густая поросль - чуть темнее, чем волосы на  голове.  Но  поскольку  она
как-то случайно увидела нечто подобное у Глинна,  это  не  волновало  ее
так, как задорные упругие холмики.
   Натянув сорочку, она уселась на лавку и  принялась  расчесывать  свои
короткие светлые завитки.
   Из зала доносилось слаженное пение Гвилима и Глинна.
   Ронуин поднялась по лестнице в зал  и  пробралась  к  своему  тюфяку.
Теперь они с Глинном спали по отдельности. Так несколько лет назад решил
Морган, посчитавший, что они слишком взрослые, чтобы прижиматься друг  к
другу по ночам. Брат пел балладу о потерянной и вновь обретенной  любви.
Ронуин ощутила, как потяжелели веки...
   Глинн разбудил ее перед рассветом, тряхнув за плечо.
   - Что теперь будет со мной, Ронуин? Почему па бросает меня одного?  -
спрашивал он, обнимая сестру за плечи в поисках утешения.
   - Говорит, ты еще не совсем вырос и не можешь быть  ему  полезным,  -
ответила она.
   - Я боюсь, - шепнул он.
   - Не стоит, - убеждала Ронуин. - Тебе ведь хорошо с  Морганом,  нашим
родственником, и Гвилимом. Оба любят тебя, как сына.
   - Многие меня не терпят. Говорят, из нас двоих настоящий  сын  -  это
ты.
   - Нечего слушать чушь! - фыркнула Ронуин,  мечтая  добраться  до  тех
негодяев, что обижают брата.
   - Но мы никогда не расставались, Ронуин, - сокрушенно бормотал Глинн.
- Куда па тебя увозит? Почему я не могу поехать с тобой?
   -  Я  должна  многому  научиться.  Ты  не  можешь  жить  в  Аббатстве
милосердия. Это место только для женщин. Но  когда  я  выйду  замуж,  то
попрошу супруга позволить  тебе  приехать  и  жить  с  нами,  Глинн.  За
пределами Ситрола лежит огромный мир. Судьба не предназначила тебе стать
солдатом, подобно отцу. Но чему ты можешь выучиться  здесь,  в  Ситроле?
Никому не говори о том, что я тебе сказала, кроме Моргана и  Гвилима.  Я
никогда не лгала тебе, братец, и обещаю, что пошлю за тобой, как  только
смогу. - Она поцеловала его в щеку и ласково столкнула с тюфяка. - Пойди
на кухню и принеси мне одежду.
   Глинн убежал, и Ронуин осталась в темноте. Ей отчего-то  было  не  по
себе. Сегодня она навсегда покинет свой дом, а значит, и владения  отца.
Что ждет ее в Англии? Увидит ли  она  и  там  зеленые  холмы  и  залитые
солнцем долины?  Какой  он,  этот  лорд,  предназначенный  ей  в  мужья?
Понравится ли она ему? Но какое это  имеет  значение?  На  нее  возложат
важные обязанности, и она выполнит их, чтобы не опозорить отца.
   Вернулся Глинн с вещами, и Ронуин залезла поглубже под  шкуры,  чтобы
одеться. Потом вскочила, небрежно расчесала пальцами волосы, и  натянула
сапожки, поставленные Глинном возле тюфяка. Они немного жали - очевидно,
ее ноги все еще растут.
   Одернув тунику, Ронуин туго подпоясалась и сунула в  ножны  кинжал  с
костяной рукояткой.
   Проснувшиеся  мужчины  спешили  во  двор.  Гвилим  принес  котелок  с
овсянкой и принялся наливать ее  в  круглые  корки  караваев,  мякиш  из
которых предварительно вынули.
   Ронуин сидела на своем обычном месте рядом с Глинном и молча  жевала.
Морган и Ллуэлин устроились выше, тихо беседуя.  Время  от  времени  они
посматривали на нее, и Ронуин гадала, о чем они переговариваются. Должно
быть, о ней.
   Остальные еще не совсем проснулись.
   Наконец принц поднялся.
   - Нам пора. Ронуин, ты готова? Где твои вещи?
   - Мне нечего взять с собой, господин. Ты велел оставить оружие здесь.
   Ллуэлин  ап-Граффид  взглянул   на   дочь,   казавшуюся   удивительно
беззащитной и молодой. Она чисто вымыта, но  теперь  еще  заметнее,  что
одежда выношена едва ли не до дыр и так же проста, как у любого солдата.
Скромная коричневая туника делала  лицо  Ронуин  совсем  бледным,  и  на
минуту ему стало стыдно, что он так мало думал о единственной  дочери  и
приехал, лишь когда в этом возникла необходимость.
   - Прощайся, девочка, - проворчал он, выходя из зала.
   Воины столпились вокруг - это были мужчины, что вырастили и воспитали
ее. Прерывающимися голосами они наставляли Ронуин быть хорошей  девочкой
и не забывать их.
   Желали доброй удачи и отходили по одному. А Морган ап-Оуэн,  которого
она любила больше всех, прошептал:
   - Это твой дом. Я твой родственник. Если понадобится, я приеду.
   Потом поцеловал ее в щеку и вывел во двор, где  уже  ожидали  отец  с
братом.
   Судя по красным глазам Глинна, тот  плакал.  Ронуин  поспешно  обняла
его.
   - Не нужно, - взмолилась она, - иначе я тоже разрыдаюсь. Потерпи, и я
пришлю за тобой, братец. Здесь ты в безопасности.
   - Ты даже слезинки не проронила, - тихо  ответил  он.  -  Ты  сильнее
меня.
   - А ты - умнее, - возразила она, целуя его мокрую  щеку.  -  Я  люблю
тебя, Глинн. Мы скоро увидимся.
   Глинн усмехнулся.
   - Па  видит,  каким  я  вырос,  но  слишком  мудр,  чтобы  попытаться
заставить меня измениться. Я сочиню балладу о тебе, Ронуин. Увидишь, все
станут громко всхлипывать, когда я спою ее, сестричка.
   Они снова обнялись и долго стояли так, пока не раздался хриплый голос
ап-Граффида, окликавшего дочь.
   - Когда приедешь ко мне, - наставляла Ронуин, - привези  мое  оружие,
только тайком. Никому не говори. Понял?
   Она посмотрела ему в глаза и снова улыбнулась.
   Пришла пора расставаться. Ронуин вскочила на серого жеребца с  черной
гривой, которого Морган добыл для нее  два  года  назад,  когда  девушка
переросла свою  смирную  старую  кобылку.  Этот  жеребец  был  настоящим
свирепым зверем  с  огромными  копытами.  Ап-Граффид  удивился  ловкости
дочери.
   - У нее выносливый конь, - пояснил Морган. - Я  хотел,  чтобы  Ронуин
владела надежным скакуном.
   Принц выехал из ворот и помчался  вниз  по  холму,  Ронуин  держалась
рядом. Они не разговаривали. Отряд сопровождения держался позади. Ронуин
неожиданно сообразила, что даже конский топот не  отдается  громом,  как
обычно. Вряд ли враг услышит их. Когда солнце стояло уже высоко на небе,
они остановились.
   - Если хочешь облегчиться, -  сказал  ап-Граффид  дочери,  -  беги  в
кусты.
   Она последовала его совету  и  забралась  глубоко  в  заросли.  Когда
Ронуин вернулась, отец протянул ей ломоть хлеба  с  сыром.  Девушка  ела
быстро, набивая  рот.  Принц  передал  ей  мех,  и  она  не  задумываясь
глотнула. Судя по вкусу, это был сидр.
   Немного отдохнув, они вскочили  на  коней.  Пересекая  цветущий  луг,
Ронуин тихо спросила:
   - Сколько времени мы пробудем в пути, господин мой?
   - Завтра к полудню доберемся до места.
   Она хотела предложить добыть дичи к ужину, когда вспомнила, что с ней
нет лука. Ронуин тихо выругалась, и принц усмехнулся.
   - Тебе не пристало произносить такие слова, дочь моя.
   Леди не сквернословят, и, боюсь, тетка наставит  тебе  синяков,  если
услышит что-то подобное.
   - Ей лучше не поднимать на меня руку, - мрачно предупредила Ронуин. -
Я не животное и никому не позволю меня бить.
   - Неужели Морган не наказывал тебя за непослушание? - удивился отец.
   - Он считал, что не имеет права плохо  обращаться  с  твоими  детьми.
Кроме того, у него были другие способы  настоять  на  своем.  Он  просто
запрещал  мне  садиться  на  лошадь  или  отнимал  лук.  А  Глинн  редко
проказничал. Достаточно строгого взгляда, чтобы он заплакал. Мой брат  -
тихий мальчик. Участь солдата  не  для  него,  но  он  обладает  другими
способностями и найдет свое место в этом мире.
   Принц ничего не ответил. Человек он был неглупый и понимал, что имела
в виду дочь. Кроме того, она права - он породил то ли священника, то  ли
барда. Как только определится, любит ли парень женщин, все будет решено.
Но ему не слишком хочется иметь еще одного священника в семье.  Довольно
с него и сестры-аббатисы.
   Ап-Граффид хмуро усмехнулся. Вот  удивится  Гуинллиан,  узнав  о  его
детях! Она всегда требовала, чтобы он женился и завел наследников, а  он
неизменно  отвечал,  что  не  сделает  этого,  пока  Уэльс  не   получит
независимость. Что ж, это чистая правда. Вала была готова ждать, никогда
не ныла,  не  жаловалась.  В  отличие  от  многих  жен.  Но  вскоре  ему
понадобится  знатная  невеста  из  могущественного  рода,  чтобы  помочь
сохранить отвоеванное.
   Ллуэлин искоса взглянул на дочь. Свою истинную  дочь,  унаследовавшую
его характер. К счастью, он всегда являлся вовремя. Сначала  спас  детей
от смерти, сейчас как раз подоспел, чтобы помешать  Ронуин  окончательно
превратиться в солдата. Гуинллиан предстоит немало потрудиться.  Девушка
крайне невежественна и груба. Придется сделать дорогой подарок аббатству
за превращение дерзкой негодницы в нежный цветок  и  краснеющую  невесту
Эдварда де Боло, но кто, кроме Гуинллиан, способен этого добиться?
   Они остановились, только когда солнце  скрылось  на  западе.  Развели
костер, разбили лагерь и поджарили  кроликов,  пойманных  днем.  Лошадей
напоили из ручья и, стреножив, пустили пастись. Потом путники  поужинали
сами и улеглись у огня.  Ронуин  впервые  спала  под  открытым  небом  и
поэтому была немного взволнована и испугана. Ночные шорохи  казались  ей
куда  более  громкими  и  таинственными.  Все  же  ей  удалось   немного
вздремнуть, прежде чем принц  разбудил  своих  людей.  Было  еще  совсем
темно, когда они оседлали коней. Ронуин поежилась от промозглой сырости.
   Позавтракать они не успели, но  ап-Граффид  на  скаку  вручил  дочери
овсяную лепешку, жесткую и безвкусную. Девушка  сжевала  ее,  и  урчание
пустого желудка унялось. Ей так не хватало горячей овсянки Гвилима!
   Они  ехали  до  полудня,  снова  передохнули,   напоили   лошадей   и
отправились в дорогу. Вокруг расстилались прекрасные пустынные места. Ни
ферм, ни замков.
   Уже на закате они перевалили через гору и оказались в зеленой лощине,
на краю которой раскинулись каменные строения, казавшиеся мрачноватыми и
суровыми в неярком сумеречном  свете.  Услышав  странные  звуки,  Ронуин
обернулась к отцу:
   - Что это такое, господин мой?
   -  Звон  церковного  колокола.  Неужели  не  знаешь?  -  удивился  ее
невежеству отец.
   - Я даже не понимаю, что такое церковь, господин мой.
   Ап-Граффид невольно усмехнулся. Да,  Гуинллиан  придется  нелегко.  В
детстве старшая сестра всегда  стремилась  командовать  братом.  Ничего,
теперь дочь достойно отомстит за отца. Он  готов  поспорить,  что  такой
подопечной  сестрица  сроду  не  видывала.  Жаль,  он  не  сможет  стать
свидетелем бесчисленных стычек в этом поединке характеров. Только сейчас
ему пришло в голову, насколько похожи Ронуин  и  Гуинллиан.  Смех  да  и
только!
   - Что вас так развеселило, господин мой? - осведомилась Ронуин.
   - Да так, ничего особенного, - отмахнулся он. - Смотри,  это  и  есть
Аббатство милосердия.
   - Интересно, что меня там ждет? - вздохнула Ронуин.
   - Возможно, ничего хорошего, - честно ответил ей отец. - Тебе многому
нужно научиться, причем за очень короткое время. Крайне важно, чтобы  ты
усвоила как можно больше, иначе в глазах посторонних я покажусь лжецом.
   Знаешь, у меня и так немало врагов.
   - Меня почему-то это не удивляет, - сухо заметила она.
   Ллуэлин снова рассмеялся. Ему, как ни странно, была по  душе  прямота
дочери.
   - Придется исполнить свой дочерний долг,  Ронуин.  Тебя  ждет  немало
трудностей, но я знаю: тебе все по плечу. Мне сказали, ты не из тех, кто
презирает долг и верность.
   - Мой родич Морган ап-Оуэн чересчур добр, - улыбнулась Ронуин,  -  но
он не лжет. Я сделаю все возможное, чтобы  не  подвести  тебя,  господин
мой, и сдержу клятву.

Глава 3

   Гуинллиан, госпожа аббатиса Аббатства милосердия, высокомерно  задрав
тонкий длинный нос, уставилась на брата, настолько похожего на нее,  что
всякий принимал их за близнецов.
   - Что, о принц Уэльский, привело  тебя  в  мою  скромную  обитель?  -
вопросила высокая тощая особа, казавшаяся еще выше и  стройнее  в  своем
черном одеянии и белоснежном апостольнике.  На  плоской  груди  покоился
крест черного дерева, оправленный  в  серебро,  с  серебряной  лилией  в
центре.
   - Неужели я не могу навестить свою единственную  сестру  без  особого
повода?  -  жизнерадостно  воскликнул  Ллуэлин.  Иисусе!  Как   же   ему
ненавистна роль просителя!
   - В последний раз я видела тебя шесть или семь  лет  назад,  Ллуэлин,
когда ты искал деньги на бесконечные  войны  с  англичанами  или  своими
соотечественниками. Так что переходи прямо к делу,  братец,  и  объясни,
что тебе понадобилось на этот раз, - строго объявила  она.  -  Хватит  с
меня любезностей и недомолвок!
   Ап-Граффид обернулся и  вытащил  вперед  прятавшуюся  за  его  спиной
Ронуин:
   - Это моя дочь.
   Аббатиса моргнула. Из горла вырвался  странный  звук  -  нечто  вроде
хрипа. Но мужественная женщина сумела  взять  себя  в  руки  и  покачала
головой:
   - Ничего не скажешь,  Ллуэлин,  впервые  в  жизни  ты  меня  поразил.
Надеюсь, ты уверен в своем отцовстве?
   Аббатиса немедленно пожалела о неосторожных словах.
   Достаточно было присмотреться к девушке, чтобы понять правду.
   - Ее мать была моей любовницей, - начал принц, - и подарила мне двоих
детей, дочь и сына. Она умерла, рожая моего третьего ребенка. Я случайно
оказался у ее дома на следующий  день  после  трагедии  и  успел  спасти
детей. Пришлось привезти их в Ситрол. Мальчик, Глинн, все еще там.
   Гуинллиан снова посмотрела на стоявшую рядом с братом девушку. Что-то
не похожа она на беззащитную сиротку.
   Скорее  напоминает  человека,   закаленного   невзгодами   и   вполне
способного позаботиться о себе.
   - И как давно ты оставил своих отпрысков в  Ситроле?  -  осведомилась
она, боясь услышать правду.
   Ллуэлин виновато покраснел.
   - Десять лет назад, - признался он.
   - Десять лет и семь лунных циклов, -  неожиданно  поправила  девушка,
наградив отца уничтожающим взглядом.
   - Почему вдруг решил привезти ее сюда? - допытывалась аббатиса.
   -  Я  провел  лето  в  Шрусбери,  добиваясь  заключения  договора   с
английским королем Генрихом. Мой союзник  де  Монфор  мертв,  а  Эдуард,
старший сын Генриха, - человек жестокий и неуступчивый. Соглашение  было
подписано в Монтгомери в  конце  октября.  Ты  знаешь  обычаи,  Гуин.  Я
предложил англичанину обвенчать свою дочь с одним из его лордов.
   - Но, приехав за ней, ты обнаружил то, чего совсем не ожидал,  верно,
Ллуэлин? - усмехнулась аббатиса и  шагнула  к  племяннице.  -  Как  тебя
зовут, дитя, и что ты сделала со своими волосами? Кстати,  сколько  тебе
лет?
   - Я Ронуин, дочь Ллуэлина,  и  мне  нравится,  когда  волосы  коротко
острижены.
   - Первого апреля ей исполнилось пятнадцать, - добавил ап-Граффид.
   - Кто ее воспитывал?
   - Морган ап-Оуэн, начальник гарнизона в Ситроле, - пробормотал принц.
   - Неужели в крепости не было ни одной женщины?! - ахнула  потрясенная
аббатиса.
   - Женщинам там не место, - покачал головой Ллуэлин.
   - Верно, но ты бросил там дочь! Клянусь, никогда не видела  человека,
более безмозглого и беспечного, чем ты! Не пойму, как тебе удалось стать
принцем при  таких  способностях!  -  гневно  воскликнула  Гуинллиан.  -
Неужели не мог сразу привезти девочку ко мне? И чего теперь ожидаешь?
   Каких чудес?
   - Ситрол ближе всего  находился  от  дома  их  матери,  а  оттуда  до
аббатства почти три дня пути. У меня не было времени.
   - А приказать Моргану, чтобы доставил детей сюда, ума не хватило?
   - Она не годится в жены ни одному мужчине, -  с  отчаянием  признался
Ллуэлин.
   - Значит, успела стать шлюхой? - взорвалась аббатиса.
   - Никогда не была ею и не буду, - отрезала Ронуин.
   -  Нет,  сестра,  вовсе  нет!  Беда  в  том,   что   она   совершенно
невоспитанна. И донельзя невежественна.  Морган  и  его  люди  по-своему
любили и оберегал