ы  потребовать  половины
отцовских угодий, мой господин. А лаэрд - наш сосед - хотел, чтобы  все  без
остатка досталось его сыну и наследнику, Я не могу его винить... Наши  семьи
враждовали долгие годы. А свадьба сестры положила конец кровавой распре. Мне
же самое место было в обители...
   - Тебе самое  место  в  моих  объятиях,  -  твердо  сказал  калиф.  -  Ты
принадлежишь мне, мне одному, моя красавица! - Он привлек  девушку  к  себе.
Приподняв подбородок двумя пальцами, калиф поцеловал девушку, впервые пробуя
на вкус ее губы... Глаза его затуманились желанием, когда язык его скользнул
по нежным губкам.
   - М-м-м-м, ты - изысканное лакомство, - объявил он. - Ты создана лишь для
наслаждения. Для этого Аллах сотворил тебя!  Твое  предназначение  -  дарить
наслаждение и наслаждаться... Я искусный  любовник  -  ты  очень  скоро  это
поймешь. - Одна  рука  его  принялась  ласкать  ее  левую  грудь.  -  Я  уже
наполовину влюблен в тебя. Ты  распаляешь  мою  плоть  так,  как  никому  не
удавалось вот уже многие годы... Сердце мое  взывает  к  твоему,  Зейнаб!  -
Ладонь его ласкала ее лицо, а чувственный низкий голос - мятежную душу:
   - Ты страшишься меня, моя дивная? Не нужно! Покорись воле моей - и я буду
благосклонен.
   - Я страшусь твоей силы и власти, мой господин, - призналась она. - Но не
думаю, что сам ты страшен...
   - Ты достаточно мудра, чтобы уловить разницу, -  с  улыбкой  отвечал  он.
Руки его обхватили тонкую девичью талию. Рывок - и вот она уже  на  постели.
Вновь отступив, он полюбовался ею.
   - Покажись мне хорошенько, Зейнаб...  Она  медленно  вытянулась,  покорно
позволяя ему любоваться своей наготой. Ее поразило, насколько этот страстный
мужчина держит себя в руках... Она перевернулась на живот.
   Рука его ласково скользнула по ее дивно очерченному заду.
   - Словно прелестный юный персик, - сделал  он  девушке  комплимент.  -  А
отверстие между этими соблазнительными половинками еще девственно? -  Ладонь
владыки ласкала шелковистую кожу.
   - Учитель Страсти сказал, что войти в него первым - твоя привилегия,  мой
господин, но я готова принять тебя. -  Зейнаб  изо  всех  сил  сдерживалась,
чтобы не задрожать. В движениях этих пальцев сейчас  ощущалось  нечто  почти
грязное, низменное...
   - Хорошо! - отвечал он. - Теперь повернись ко мне лицом, моя  прелестная.
-Я знаю, что ты в состоянии дать мне во сто крат больше наслаждения,  нежели
любая из наложниц, но сегодня я хочу, чтобы ты была просто женщиной. Я  буду
любить тебя, а ты подчиняться мне во всем, и мы вместе  насладимся...  -  Он
помог ей подняться с постели.
   - Ты не найдешь женщины более покорной и жаждущей усладить тебя,  чем  я,
господин  мой,  -  пообещала  ему  Зейнаб.  Какая  она   глупая,   что   так
занервничала! Калиф вовсе не чудовище. Он очень мил, а то, что  он  для  нее
чужой... Ну и что из этого? Она не  просто  его  собственность.  Она  Рабыня
Страсти, и помнит свято свой долг.
   Он быстро разоблачился, кафтан его соскользнул  на  пол,  туда,  где  уже
лежала ее одежда. Затем отступил на шаг,  предоставляя  ей  в  свою  очередь
возможность рассмотреть его тело.
   - Можешь глядеть на меня. Женщина должна  знать  тело  господина  так  же
хорошо, как и свое собственное.
   Она изучала его с серьезным выражением лица. Да,  первое  впечатление  не
было обманчивым. Он не строен, как  Карим,  напротив,  коренаст.  И  все  же
рельефная мускулатура не заплыла жирком. Она знала, что калифу за пятьдесят.
Но это тело словно  противоречило  здравому  смыслу...  Он  привлекателен  и
крепок. Кожа светлая, без всяких  следов  растительности.  Торс  короток,  а
сильные ноги стройны и длинны. Мужской  орган  хороших  размеров  и  приятен
глазу. Зейнаб вновь взглянула в глаза калифу.
   - Ты красив, мой повелитель...  -  сделала  она  ему  комплимент  в  свою
очередь.
   - Мужские тела, -  сказал  он,  вполне  довольный  услышанным,  -  лишены
изысканной красоты, присущей женским, прекрасная моя. И  все  же  когда  они
сливаются, то получается то, что нужно... -  он  заключил  ее  в  объятия  и
принялся пылко  ласкать  нежные  груди,  словно  мальчик,  впервые  в  жизни
коснувшийся запретных плодов.
   Зейнаб на мгновение закрыла глаза. Не так, совсем не так касался ее  тела
Карим... Мысль эта, вместо того чтобы опечалить девушку, отрезвила  ее.  Да,
их преступная взаимная любовь - величайшее несчастье, но ведь оба они знали,
что добром это не кончится... И она не опозорит Учителя  в  глазах  владыки.
Она должна стяжать ему славу - ведь это он  научил  ее  страстно  отдаваться
мужчине. Ради них обоих она должна быть выше  всяких  похвал.  Ведь  она  не
какая-нибудь девственная дурочка, мечтающая о чистой и вечной любви...
   Она сосредоточилась всецело на прикосновениях  его  рук  к  своему  телу.
Возможно, они чересчур пылки, но тем не менее нежны. Губы его нашли ее рот -
страстный и чувственный поцелуй заставил ее содрогнуться.  Она  инстинктивно
ответила на лобзанье - что ж,  хоть  он  и  чужой  для  нее,  но  сумел-таки
распалить ее чувства! А она было подумала,  что  это  невозможно...  Похоже,
кое-чему Карим все-таки ее не обучил - ничего, она сама до этого дойдет...
   Она запрокинула голову - губы калифа заскользили по ее шелковистой шейке.
Она чувствовала нежные касания горячего  и  жадного  языка.  Довольная,  она
тихонько замурлыкала, когда губы прильнули к ее юной  груди.  Он  целовал  и
касался языком душистой кожи, теряя голову от аромата гардений  и  безумного
желания... Губы его сомкнулись вокруг кораллового соска  и  принялись  нежно
сосать. Тело девушки выгнулось в его могучих объятиях.  Он  слегка  прикусил
напряженный сосок - Зейнаб тихонько вскрикнула, уже  пылая  ответным  огнем,
всецело захваченная ласками...
   - Открой глаза, - властно скомандовал он. Глаза его страстно  устремились
на нее. Пальцы его скользнули по полуоткрытым ее  губам  -  и  один  из  них
проник в рот. Зейнаб принялась нежно его посасывать,  лаская  его  проворным
язычком, нежно прижимаясь к гладкой и мощной груди властелина.
   - Глаза у тебя - словно два аквамарина... - нежно сказал он. - Мужчина за
такие глаза способен отдать жизнь... - Вынув палец изо рта Зейнаб, он провел
им по ложбинке между ее грудей. Потом положил руки ей на плечи и заставил ее
встать на колени.
   Она поняла, чего он ожидает. Взяв в рот его член, она принялась сосать...
Его прерывистый вздох был свидетельством тому, что она  преуспевает.  Пальцы
калифа запутались в ее волосах, а член  начал  твердеть  и  увеличиваться  в
размерах. Зейнаб нежно стиснула в  ладони  мошонку,  лаская  это  средоточие
жизни... Один пальчик скользнул вглубь, отыскал там чувствительную  точку  и
нежно надавил... Калиф застонал, ощутив приступ острого желания. А проворный
язычок продолжал порхать вокруг рубиново-красной головки  члена,  совершенно
сводя его с ума...
   - Остановись! - он рывком заставил ее подняться  с  колен.  -  Ты  просто
убьешь меня своими ласками, Зейнаб! Что ты за маленькая колдунья?
   Он сгорал от страсти, но все еще  владел  собою:  нет,  он  не  накинется
зверем  на  свою  новую  игрушку,  он  растянет  удовольствие..,   насколько
сможет... Интересно, каков у нее темперамент? Ну а если он умрет сейчас, то,
по крайней мере, от наслаждения.
   - Сядь, - сказал он. Зейнаб присела на краешек  постели,  а  калиф  встал
перед нею на колени. Взяв в  руки  ее  ножку,  он  принялся  внимательнейшим
образом ее изучать...Так, ступня мала и  узка,  каждый  пальчик  совершенной
формы, ноготки округлые и ухоженные...
   Он поднес маленькую ступню к губам и поцеловал. Язык скользнул по гладкой
подошве, потом принялся ласкать каждый пальчик... Потом калиф стал покрывать
медленными жаркими поцелуями внутреннюю поверхность ноги,  от  щиколотки  до
самого бедра. Другая  ножка  тоже  не  была  обижена.  Зейнаб  трепетала  от
прикосновений этих искуснейших губ...
   - У тебя есть "любовные шарики"? - спросил калиф. Она  кивнула.  -  Тогда
давай их сюда, моя прелестная.
   Протянув руку к золотой корзиночке, примостившейся на столике у  постели,
Зейнаб извлекла бархатный мешочек и вручила его калифу. Дернув  завязку,  он
позволил обоим шарикам свободно выкатиться ему на ладонь, взвесил их в  руке
и удовлетворенно улыбнулся.
   - Как раз то, что нужно - вес подобран идеально, - отметил он. - А теперь
откройся мне, Зейнаб...
   Она послушно приоткрыла свои недра его  жадному  взору,  а  палец  калифа
втолкнул шарики один за  другим  глубоко  внутрь...  Склонившись,  раздвинул
двумя пальцами ее потайные губки  и  стал  жадно  пожирать  глазами  влажную
коралловую плоть. Язык устремился к потайной жемчужине...
   - М-м-м-м-м-м... - промурлыкала она, слегка вздрагивая от упоения. Внутри
у нее серебряные шарики слегка стукнулись друг  о  друга.  Зейнаб  ахнула  -
ощущение  было  необыкновенно  острым,  почти  болезненным.  Карим   однажды
продемонстрировал ей эту забаву. Она успела уже позабыть то ощущение сладкой
муки, которое эта игрушка может причинить женщине...
   Теперь  язык  калифа  занялся  ею  всерьез.  Он  скользил  по  ее  мягким
шелковистым потаенным губкам, порхал по ее тайному сокровищу - и вот  Зейнаб
кажется, что сердце ее  вот-вот  остановится...  Она  уже  почти  рыдала,  а
серебряные шарики снова и  снова  ударялись  друг  о  друга  у  нее  внутри,
пронизывая все ее тело невыносимо сладостными спазмами...
   И вот она уже вне себя:
   - Пожалуйста!
   Ни слова не говоря,  он  извлек  орудия  сладостной  пытки  из  ее  недр,
раздвинул трепещущие бедра, склонился и провис горячим языком  в  ее  нутро,
извлек его, и снова проник...  Зейнаб  закричала  от  наслаждения.  Она  вся
сочилась любовными соками, и, когда  калиф  рывком  приподнялся  и  Страстно
поцеловал ее в губы, она ощутила во рту свой собственный вкус... Теперь губы
его блуждали по всему ее ?телу: по нежной впадинке на  шее,  по  животу,  по
груди... Ее всю заливали горячие волны страсти...
   Зейнаб уже задыхалась от желания. Она прильнула  к  Абд-аль-Рахману  всем
телом. Она и не заметила, как они оба  оказались  на  ложе  -  теперь  калиф
находился уже меж ее страстно раздвинутых  бедер.  Улыбаясь,  он  глядел  на
пылающую страстью девушку, которая страстно двигалась в его объятиях, лаская
головку его члена прикосновениями к своей потайной жемчужине.
   - Взгляни на меня! - сдавленным от страсти низким голосом проговорил  он.
- Я овладею твоей душой, как только возьму тебя... Взгляни на меня, Зейнаб!
   Рассудок ее мутился от страсти, но она  отдавала  себе  отчет:  если  она
потеряет сейчас голову, то потеряет все... Станет просто одной из  множества
наложниц. Золотые ресницы взметнулись, и она послала  калифу  сладострастный
взгляд.
   - О, какой вы волшебный любовник, господин  мой!  -  Голос  ее  с  легкой
хрипотцой околдовывал калифа. - Не мучайте меня более  ожиданием!  Овладейте
мною, молю! Заставьте меня страдать от  наслаждения,  которое  никто,  кроме
вас, не может мне подарить!
   Слова  эти  оказались  последней  каплей,  переполнившей  чашу   терпения
владыки.  Член  его  вонзился  в  нутро  Зейнаб.   Как   она   горяча,   как
восхитительна! Он простонал:
   - A-a-a-ax, Зейнаб, ты убьешь меня! Я не вынесу этой сладкой муки!
   Член его двигался в ней размеренно и мощно. Восхитительные  ножки  Зейнаб
опоясали его чресла,  две  маленькие  ладошки  ласкали  его  лицо,  вся  она
прижималась к нему...
   - О, ты могуч, словно племенной жеребец, мой господин! - прорыдала она. -
Терзай, терзай меня своими ласками! Я твоя!
   Страсть его казалась неистощимой. Такого уже многие годы с ним не бывало.
Вновь и вновь вонзался его член в эти дивные недра,  ища  и  все  не  находя
выхода своему упоению, а эта дивная дева уже дважды  испытала  блаженство...
Наконец, он выскользнул из нее:
   - Повернись задом, моя обворожительная... Распахни мне другие ворота.
   Дважды повторять не пришлось. Он ничего не заметил - а она была  охвачена
ужасом перед тем, что сейчас должно было произойти... Ей отвратительна  была
эта разновидность любовных утех. Она содрогалась от омерзения,  когда  Карим
вталкивал в нее дилдо из слоновой кости.  И  теперь  ощущала  отвращение.  А
она-то надеялась, что ею никогда так не воспользуются... Что  ж,  в  будущем
она всеми силами будет стараться увильнуть от подобных игрищ...  Поджав  под
себя ноги, она выгнула спину и выпятила зад...
   Тотчас же руки калифа горячо обхватили ее,  раздвинули  дивно  очерченные
половинки - и каменный член уперся в тесно сжатое отверстие... Толчок... Еще
толчок... И вот плоть  подалась.  Головка  проникла  в  нее...  Мощные  руки
впились в нежные бедра, лишая ее возможности пошевелиться. Калиф, не обращая
внимания на крик боли, вырвавшийся  из  груди  девушки,  грубо  овладел  ею,
постанывая от удовольствия...Как упруго и тесно отверстие! Подобного  калифу
еще не приходилось испытывать. Он вонзал  член  в  этот  узенький  проход  с
каждым  разом  все  глубже   и   глубже...   Зейнаб   почувствовала   трепет
разгоряченной плоти в своем теле - и тут наступила разрядка...
   Несмотря на то, что семя упало на почву, в  которой  не  могло  прорасти,
калиф облегченно выдохнул и медленно ослабил объятие.
   Позволив себе лишь минутную передышку, Зейнаб поднялась с ложа. Подойдя к
двери, она распахнула ее и отдала приказания двум слугам, ждущим в коридоре.
Возвратившись к владыке с серебряной  чашей,  полной  благоуханной  воды,  и
несколькими "платками любви", она принялась за дело. Владыка  раскинулся  на
ложе в сладостном изнеможении. Зейнаб нежно омыла его, затем себя  -  и  вот
уже исчезли следы только  что  бушевавших  тут  страстей...  Отставив  чашу,
девушка улеглась на ложе, прильнув к калифу.
   Руки его сомкнулись вокруг  ее  тела,  он  нежно  гладил  ее  по  золотым
волосам:
   - Я постараюсь никогда в дальнейшем не обходиться с  тобою  так.  Ведь  я
понял, что тебе это было неприятно, но что поделаешь, нынче у меня просто не
было выхода, дивная моя Зейнаб... Ведь ни одна женщина за всю мою жизнь - о,
столь долгую! - не зажгла во мне такого огня! Ты волшебна...  Ты  воскресила
мою давно ушедшую юность - и это столь же невероятно, сколь и великолепно...
   - Я твоя раба,  господин  мой  Абд-аль-Рахман.  Твоя  Рабыня  Страсти.  И
никогда не откажу тебе в ласках, каких  бы  ты  ни  возжелал...  -  с  тихой
гордостью произнесла Зейнаб. - Ведь я  не  какая-нибудь  глупенькая  зеленая
наложница. Я специально обучена дарить наслаждение и испытывать его. -  Нет,
она никогда не признается в том, что ненавидит эту извращенную форму  любви!
Рабыне Страсти под силу все. И она с радостью пойдет любой дорогой...
   - Принеси мне вина, прелестная моя... Она выскользнула из его  объятий  и
подошла к единственному в комнате столику. На нем стояло несколько графинов.
Два были наполнены вином, а в третьем было средство для восстановления  сил,
данное ей Каримом. Налив из последнего графина несколько капель в серебряную
чашу, она до - A-a-a-ax, Зейнаб, ты убьешь меня! Я не  вынесу  этой  сладкой
муки!
   Член его двигался в ней размеренно и мощно. Восхитительные  ножки  Зейнаб
опоясали его чресла,  две  маленькие  ладошки  ласкали  его  лицо,  вся  она
прижималась к нему...
   - О, ты могуч, словно племенной жеребец, мой господин! - прорыдала она. -
Терзай, терзай меня своими ласками! Я твоя!
   Страсть его казалась неистощимой. Такого уже многие годы с ним не бывало.
Вновь и вновь вонзался его член в эти дивные недра,  ища  и  все  не  находя
выхода своему упоению, а эта дивная дева уже дважды  испытала  блаженство...
Наконец, он выскользнул из нее:
   - Повернись задом, моя обворожительная... Распахни мне другие ворота.
   Дважды повторять не пришлось. Он ничего не заметил - а она была  охвачена
ужасом перед тем, что сейчас должно было произойти... Ей отвратительна  была
эта разновидность любовных утех. Она содрогалась от омерзения,  когда  Карим
вталкивал в нее дилдо из слоновой кости.  И  теперь  ощущала  отвращение.  А
она-то надеялась, что ею никогда так не воспользуются... Что  ж,  в  будущем
она всеми силами будет стараться увильнуть от подобных игрищ...  Поджав  под
себя ноги, она выгнула спину и выпятила зад...
   Тотчас же руки калифа горячо обхватили ее,  раздвинули  дивно  очерченные
половинки - и каменный член уперся в тесно сжатое отверстие... Толчок... Еще
толчок... И вот плоть  подалась.  Головка  проникла  в  нее...  Мощные  руки
впились в нежные бедра, лишая ее возможности пошевелиться. Калиф, не обращая
внимания на крик боли, вырвавшийся  из  груди  девушки,  грубо  овладел  ею,
постанывая от удовольствия...Как упруго и тесно отверстие! Подобного  калифу
еще не приходилось испытывать. Он вонзал  член  в  этот  узенький  проход  с
каждым  разом  все  глубже   и   глубже...   Зейнаб   почувствовала   трепет
разгоряченной плоти в своем теле - и тут наступила разрядка...
   Несмотря на то, что семя упало на почву, в  которой  не  могло  прорасти,
калиф облегченно выдохнул и медленно ослабил объятие.
   Позволив себе лишь минутную передышку, Зейнаб поднялась с ложа. Подойдя к
двери, она распахнула ее и отдала приказания двум слугам, ждущим в коридоре.
Возвратившись к владыке с серебряной  чашей,  полной  благоуханной  воды,  и
несколькими "платками любви", она принялась за дело. Владыка  раскинулся  на
ложе в сладостном изнеможении. Зейнаб нежно омыла его, затем себя  -  и  вот
уже исчезли следы только  что  бушевавших  тут  страстей...  Отставив  чашу,
девушка улеглась на ложе, прильнув к калифу.
   Руки его сомкнулись вокруг  ее  тела,  он  нежно  гладил  ее  по  золотым
волосам:
   - Я постараюсь никогда в дальнейшем не обходиться с  тобою  так.  Ведь  я
понял, что тебе это было неприятно, но что поделаешь, нынче у меня просто не
было выхода, дивная моя Зейнаб... Ведь ни одна женщина за всю мою жизнь - о,
столь долгую! - не зажгла во мне такого огня! Ты волшебна...  Ты  воскресила
мою давно ушедшую юность - и это столь же невероятно, сколь и великолепно...
   - Я твоя раба,  господин  мой  Абд-аль-Рахман.  Твоя  Рабыня  Страсти.  И
никогда не откажу тебе в ласках, каких  бы  ты  ни  возжелал...  -  с  тихой
гордостью произнесла Зейнаб. - Ведь я  не  какая-нибудь  глупенькая  зеленая
наложница. Я специально обучена дарить наслаждение и испытывать его. -  Нет,
она никогда не признается в том, что ненавидит эту извращенную форму  любви!
Рабыне Страсти под силу все. И она с радостью пойдет любой дорогой...
   - Принеси мне вина, прелестная моя...
   Она выскользнула из его объятий  и  подошла  к  единственному  в  комнате
столику. На нем стояло несколько графинов. Два были  наполнены  вином,  а  в
третьем было средство для восстановления сил, данное ей  Каримом.  Налив  из
последнего графина несколько капель в серебряную  чашу,  она  долила  ее  до
краев сладким вином и почтительно поднесла калифу.
   - Вот, мой господин, выпей - и оживи... - Он залпом осушил чашу и  жестом
потребовал еще. - Я знаю, что должна подчиняться  тебе  во  всем,  но  молю,
позволь мне восстановить твои силы моим особенным способом...
   Вино сделало калифа податливее. Он кивнул,  соглашаясь,  и  откинулся  на
подушки.
   Зейнаб запустила руку в золотую корзиночку и извлекла оттуда алебастровый
кувшинчик. Потом достала из него пригоршню розоватой мази, она  растерла  ее
вначале между ладоней, а затем принялась массировать грудь  и  живот  калифа
нежными чувственными движениями.
   - Пахнет тобою... - полусонно пробормотал он.
   - Но ведь ты не возражаешь,  господин?  -  дразнящие  руки  ее  двигались
вкруговую по его широкой груди. - Ты был великолепен, мой  повелитель,  а  в
благодарность я хочу доставить тебе несколько иное удовольствие... -  Тонкие
пальчики шаловливо скользили по гладкой коже.
   - А по-моему, ты хочешь распалить меня вновь, маленькая  гурия!  -  глаза
калифа блеснули. Он