ние Эдирнэ.  Это  было  очень
знаменательное событие - впервые столица Османской империи располагалась  не
в Азии, а на Балканском полуострове, то есть в Европе.
   Новая столица досталась туркам  в  довольно  жалком  состоянии,  ибо,  по
старой завоевательной традиции, город был подвергнут трехдневному  разорению
и грабежу. К тому же  на  второй  день  после  взятия  вспыхнули  пожары,  и
некоторые его кварталы, когда-то цветущие и прекрасные, превратились в руины
и горы пепла.
   Население почти поголовно было обращено в рабство.  Завоеватели  особенно
ценили рабынь, поэтому даже самые знатные  и  богатые  горожанки,  способные
заплатить  выкуп,  не  смогли  избежать  общей  участи.  Разрушенный   город
наполнился воем и плачем матерей. Одни оплакивали своих  погибших  во  время
пожара детей, другие, у кого дети  остались  живы,  были  разлучены  с  ними
жестокими и беспощадными завоевателями. В эти  дни  на  улицах  Андрианополя
появилось множество трупиков истощенных грудных  детей  -  матери,  сумевшие
спасти детей от огня, не могли спасти их от голодной смерти. У них пропадало
молоко, и они могли лишь бессильно  наблюдать,  как  постепенно  умирают  их
дети. Многие красавицы в эти дни прокляли свою  красоту,  из-за  которой  их
насиловали по несколько раз в день и вдобавок потом еще обращали в рабство.
   Участь  мужчин  была  немного  легче.  Им  было  велено   участвовать   в
восстановлении города.  Для  постройки  султанского  дворца  среди  мужского
населения были отобраны все ремесленники и художники. Они оказались в  более
выгодном положении, так как могли рассчитывать на  сносное  обращение  и  не
столь бесчеловечные условия жизни. По крайней мере на время строительства.
   По замыслу султана Мурада этот дворец должен был олицетворять  собой  все
величие новой империи. Работы начались сразу же после  взятия  города.  Были
приглашены  лучшие  итальянские  архитекторы.   Весь   дворец   намеревались
облицевать белым мрамором, который привозили с Мраморных островов. Изнутри и
снаружи дворец должен был быть расписан лучшими художниками со всего  света,
которых также, как и архитекторов, специально нанимали для этого.  Заботу  о
всех интерьерах, о мебели и скульптурных  украшениях  дворца  Мурад  поручил
своей неизменной фаворитке, Адоре.  Окончание  постройки  дворца  собирались
приурочить к рождению у Адоры первенца от султана, но потом  поняли,  что  в
столь короткий срок  построить  дворец  невозможно.  Сама  Адора  и  сказала
султану Мураду об этом.
   - Мы не должны спешить, - заключила  она.  -  Это  наш  первый  дворец  в
Европе, и он должен быть по-настоящему прекрасен.
   Султан ничего не мог возразить; последнее время он  вообще  с  ней  редко
спорил. Иногда, после очередного посещения какой-нибудь  другой  женщины  из
своего гарема, он говорил сам себе:
   - Аллах, какой же я счастливчик, что у меня  есть  Адора!  Все  остальные
женщины меня мало интересуют. Они могут быть даже красивей ее,  но  они  все
глупы как овцы!
   Феодора же, как будто догадываясь о его мыслях, иногда говорила ему:
   - Господин мой, ты постоянно коришь меня, что я умничаю, но что-то  я  не
вижу в тебе большой  тяги  к  глупышкам  из  твоего  гарема.  По-моему,  это
означает, что ты все-таки ставишь ум в женщине не на самое последнее место.
   Произнося такие слова, она всегда  особенно  загадочно  улыбалась.  Мурад
долго и напряженно пытался разгадать  значение  этих  улыбок,  но  все  было
тщетно, и он бросил это бесполезное занятие.
   Когда Феодора объявила ему о том, что у нее  будет  ребенок,  он  был  на
вершине счастья. Однако через несколько месяцев после этого он понял  и  все
неудобства, проистекающие от своего нового положения будущего отца.
   Находясь рядом с Феодорой, он всегда был сжигаем сильнейшим возбуждением,
но сейчас ему приходилось умерять и сдерживать свои желания, а это для  него
было очень тяжело. Он пытался успокаиваться в гареме, но разве могли  глупые
красивые куклы соперничать с его любимой Феодорой!
   Как-то раз, не  сдержавшись,  он  начал  ласкать  налитую  молоком  грудь
Феодоры, но она резко оттолкнула его от себя. Он бешено взглянул на нее,  но
она лишь улыбнулась ему в ответ, и весь его  гнев  прошел.  Он  смог  только
задать ей совершенно пустой вопрос, заранее зная ответ:
   - Но почему?
   - Ты же знаешь, мне это очень  вредно.  У  меня  может  быть  выкидыш,  -
ответила она тихо.
   - Да, конечно. Прости меня, я веду себя глупо.  Я  ведь  сам  все  хорошо
понимаю, надо просто набраться терпения, скоро мы опять сможем  делить  наше
ложе.
   После таких разговоров Мурад всегда шел утешаться В свой гарем. Последнее
время он отдавал предпочтение двум гречанкам, которых Али Яхиа доставил  ему
совсем недавно. Они были красивее предыдущих его наложниц, но, к  сожалению,
отнюдь не умнее их. С печальным вздохом Мурад уводил обеих в  свою  спальню,
где, ругая про себя Али Яхиа на чем свет стоит, приказывал  им  раздеваться.
После этого он всячески пытался наверстать упущенное в плотских утехах, но в
конечном итоге с криками и руганью выталкивал несчастных, плачущих  девушек,
не понимающих, чем они не угодили своему вздорному господину.

Глава 18

   Наконец-то пришло время, когда  Феодора  Кантакузин  должна  была  родить
султану Турции Мураду ребенка. Родовые схватки начались еще затемно,  ранним
утром, но на первый же крик принцессы прибежала вездесущая Ирина.
   - Успокойтесь, госпожа моя, вы так кричите,  как  будто  рожаете  первого
ребенка, - входя, увещевала она Феодору.
   - Этот ребенок для меня самый трудный, - простонала Феодора.
   - Как так? - удивилась Ирина.
   - У Халила были старшие братья, а этот станет наследником престола.
   - Если только это будет мальчик...
   - Это сын, я знаю!
   Она сильно сжала зубы, чтобы подавить крик.
   - Веди скорее повивальную бабку, а то я сейчас умру, - простонала она.
   Ирина заторопилась исполнять  приказание,  а  Феодора,  широко  расставив
ноги, немного приподняла свое тело над кроватью. Этой позе ее  научила  одна
женщина, сказав, что это облегчит боль при родах.
   Вскоре пришла повивальная бабка и вместе с ней Фатима, которая тоже  была
немного сведуща в акушерстве. Они осмотрели Феодору, помогли ей лечь в более
удобном положении и прикрыли ее ноги большой белой простыней.
   - Не волнуйтесь, госпожа, я уверена, все будет хорошо, - сказала  Фатима.
- Вы сейчас произведете на свет прекрасного мальчика или девочку.
   Фатима без умолку говорила и говорила, все больше для того, чтобы Феодора
немного отвлеклась от своих болезненных  ощущений,  пока  Мария,  так  звали
повивальную бабку, готовила все к родам. Наконец она смолкла, и тут  Феодора
услышала властный голос Марии:
   - Тужься, я сказала, тужься! Вот так, давай, давай! Не ленись!
   Это было последнее,  что  услышала  принцесса,  -  после  этих  слов  она
потеряла сознание. Пришла в себя она через несколько минут, и  все  началось
снова. Однако и эта попытка оказалась неудачной. Мария и Фатима увидели, что
Феодоре надо дать немного передохнуть. После  минутной  передышки  принцесса
опять услышала уже знакомый приказ:
   - Тужься!  Сильнее!  Сильнее!  Да  что  ж  ты  такая  слабенькая,  а  еще
принцесса! Давай! Давай!
   От напряжения все тело Феодоры покрылось потом, она громко кричала,  а  в
голове ее носилась только одна мысль: "Боже! Скорей бы это кончилось!"
   Фатима, как могла, пыталась помочь ей: говорила что-то ласковое,  гладила
Феодору по рукам и голове, вытирала пот с ее лба.
   По голосу Марии, вернее, по ее словам Феодора поняла, что дело  пошло  на
лад, - Мария внезапно заговорила с ней  более  уважительно,  как  и  требует
этикет.
   - Хорошо! Очень хорошо, госпожа моя! - вскрикнула она. -  Ну  наконец-то,
вот появилась и головка! Тужьтесь еще, моя дорогая принцесса!
   Через пять  минут  все  было  кончено.  Фатима  перевязала  и  перерезала
пуповину и показала ребенка матери.
   - Кто? - еле слышным голосом спросила принцесса.
   - Сын! Госпожа, у вас родился сын! Хвала Аллаху!
   Султан Мурад будет очень рад!
   У мальчика были голубые глаза  и  черные  курчавые  волосы.  Сам  он  был
довольно большой, с длинными ручками и ножками, поэтому-то  Феодоре  и  было
так трудно его рожать. Она улыбаясь смотрела на свое только что рожденное на
свет чадо и была очень счастлива, но почему-то хотелось плакать.
   Тело Феодоры обтерли  влажными  губками,  надели  на  нее  чистую  ночную
рубашку  и  уложили  в  постель.   Рядом   стояла   небольшая   кроватка   с
новорожденным. Когда все ушли,  Феодора  прошептала  тихо-тихо,  так,  чтобы
никто, пусть даже случайно, не услышал ее:
   - Когда-то в другом дворце рядом  стояли  две  кроватки.  В  одной  лежал
мальчик, а в другой - девочка...
   В этот момент в комнату вбежал Мурад. Лицо его сияло. Он встал на  колени
перед кроватью Феодоры, поцеловал ее в губы и попросил голосом,  хриплым  от
волнения и счастья:
   - Покажи мне ребенка, Адора!
   Она взяла малыша из кроватки и протянула его Мураду. Он осторожно  принял
младенца из ее рук и нежно погладил. На  лице  султана  появилась  радостная
улыбка.
   - Это сын, мой сын! - прошептал он. - Только что прекраснейшая из  женщин
земли родила мне, султану Мураду, сыну султана Орхана, наследника! О  Аллах!
Даже не верится, что я держу на руках следующего султана Османской империи!
   Тут дверь спальни открылась, и вошла  Ирина.  Она  принесла  для  султана
легкое  плетеное  кресло,  но  истинной  причиной  ее  прихода  было  просто
непомерное любопытство. Однако одного взгляда Мурада было достаточно,  чтобы
она мгновенно исчезла вместе с креслом за дверью.
   Мурад встал и осторожно положил своего наследника в кроватку. Потом снова
опустился на колени перед Феодорой. В  его  глазах  она  читала  нежность  и
любовь.
   - Спасибо тебе, Адора! - сказал он и покрыл поцелуями ее руки. -  Спасибо
тебе за моего первого сына.
   - Я готова родить тебе еще много сыновей, лишь бы ты был рад,  -  ласково
ответила она. - Только боюсь, что из-за  частых  родов  быстро  постарею,  и
тогда ты полюбишь другую женщину.
   - Что ты! Никогда! Могу поклясться тебе в этом! - воскликнул он.
   - А тебе правда понравился мальчик? По-моему, из  него  вырастет  сильный
мужчина.
   - Конечно! Он станет самым сильным  султаном  в  истории  Турции.  Я  уже
придумал ему имя. Надеюсь, оно понравится  тебе.  В  честь  нашего  великого
полководца мы назовем его Баязет.
   - Это тот самый полководец, что впервые разбил византийскую армию?
   - Да.
   Феодора улыбнулась:
   - Бог видит, Мурад, как ты ненавидишь всю  мою  родню,  но  я  все  равно
согласна. Давай назовем его Баязетом. Представляю себе, как  будет  хохотать
Иоанн.
   - Какой Иоанн? - удивился Мурад.
   - Император Иоанн.
   - А ты думаешь, он поймет намек?
   - Конечно. И не только он. Раньше бы я  воспротивилась  этому  имени,  но
сейчас я понимаю, что моя судьба , связана уже не с Византией, в  которой  я
родилась, а с Турцией, где я надеюсь прожить всю свою оставшуюся жизнь.
   Она замолчала, и лицо ее приняло мечтательное выражение.
   Внезапно  она  опять  заговорила  каким-то  возвышенным,   одухотворенным
голосом:
   - Я хочу, чтобы и ты, и я, и наш сын создали могучую империю, которая  бы
затмила своим величием все империи прошлого и настоящего.
   На губах у Мурада заиграла горделивая улыбка.
   - Голубка моя, ты мудреешь не по дням, а по часам! - воскликнул он.
   - Я люблю тебя, Мурад, - проговорила она, целуя его.
   - Я тебя тоже!
   Он пробыл у нее до самого вечера. Когда он ушел, к Феодоре пришла Ирина и
принесла ей теплого молока. Старая служанка строгим голосом  выговорила  ей,
что после сегодняшнего дня она  должна  быстро  уснуть,  чтобы  восстановить
потерянные силы. Ирина погасила все светильники, кроме двух  ночников  около
постели принцессы, и ушла.
   Несмотря на назидание этой мудрой женщины, Феодора  еще  долго  не  могла
уснуть. Ей вдруг почему-то стало очень одиноко  в  этой  пустой  и  огромной
комнате. Она смотрела на  своего  спящего  малыша  и  тихонько  плакала.  Ей
вспоминался Александр и его златокудрые дети. "Почему  все  это  так  быстро
кончилось?" - не понимала она. Почему эти воспоминания пришли к  ней  именно
сейчас, в миг счастья - когда она  родила  сына  любимому  человеку?  Прошло
столько времени, но в эту ночь она могла вспомнить каждую черточку  на  лице
Александра, каждую секунду, проведенную с ним. Она очень любила Мурада,  но,
по всей вероятности, то короткое время, которое она прожила со своим  вторым
мужем в Месимбрии, так и останется для нее неким эталоном счастья.  Счастья,
какого только и может желать женщина.
   Она уснула глубокой ночью, протянув руку к кроватке с Баязетом.

Глава 19

   Император Иоанн звонко рассмеялся, когда узнал, какое имя дали только что
родившемуся племяннику. Он отдавал  должное  юмору  свояченицы  и  ее  мужа.
Императрица Елена отнюдь не разделяла его шутливого настроения.
   - Она издевается над нами, а тебе весело! - гневно выговорила она мужу.
   - А я не знаю, почему ей не хотеть свести нас в могилу своими  издевками,
- ответил он, продолжая хохотать.
   -  Не  знаешь!  Она  родилась  здесь!  Она  дочь  одного  из   знатнейших
византийских  аристократов.  Она  -  моя  сестра!  Она  была   женой   князя
Месимбрийского, нашего вассала!
   Внезапно Иоанн перестал смеяться. Его лицо стало почти страшным. Холодная
усмешка в нем сочеталась с жестокостью.
   - Которого ты отравила! А ее, свою кровную и родную сестру, ты продала  в
рабство! Елена побледнела.
   - Что ты болтаешь! Это не правда. Иоанн Палеолог рассмеялся:
   - Бедный Юлиан Цимисхий прибежал ко мне и рассказал, что сделал для  тебя
яд. Он, бедняга, перепугался, что ты хочешь отравить меня.
   Глаза Елены широко открылись.
   - Почему ты никогда не говорил мне об этом? - пролепетала  она.  -  Я  не
верю тебе! Ты бы обязательно наказал меня, если бы знал.
   - Я бы с удовольствием рассказал Феодоре, как ты убила Александра, да  не
могу: вместе с тобой она свалит с престола и меня, а  в  мои  планы  это  не
входит. Однако я вижу, что ты не успокоилась после того, как отняла у сестры
мужчину, которого та любила! Придется  все-таки  тебя  наказать,  но  я  это
сделаю по-своему. Знаешь как? Я повешу тебя своими собственными руками.  Это
доставит мне огромное удовольствие.
   Иоанн подскочил к жене и со смехом одним резким движением  сорвал  с  нее
шелковый халат. Елена стояла перед ним совершенно голая.
   - А может, тебя отослать  к  твоей  сестре  в  таком  виде?  -  продолжая
дурачиться, предложил император. - Она потешится, да не  одна,  а  вместе  с
мужем.
   - Султан Мурад ей не муж! - прошипела Елена.
   - Он официально объявил ее сына своим наследником! А это значит, что  она
- самая настоящая его жена. Когда ты остановишься, Елена? Ты пыталась  убить
ее при помощи фокийских пиратов, после чего я должен был заплатить  огромные
деньги, чтобы замять скандал из-за этого твоего "гениального" плана. А  ведь
я мог тогда и отказаться платить, просто выдал бы  тебя  султану  Орхану,  и
дело с концом. Потом ты убила ее мужа и продала ее в рабство,  и  сейчас  ты
снова чем-то недовольна? Если да, то  ты  жестокосердней  Навуходоносора.  Я
приказываю тебе остановиться, а то я и вправду повешу тебя!
   - Ты не понимаешь, Иоанн! И Феодора, и ее  дети  представляют  для  нашей
империи огромную опасность!
   - Какую опасность? О чем ты  твердишь?  Наша  империя  прогнила  вся,  от
основания до самой вершины! Я думаю, наши дети еще  будут  императорами,  но
вот уже наши внуки... И дело здесь вовсе не в Феодоре или ее детях.  Дело  в
нас самих. Османская империя скоро полностью поглотит Византию,  и  о  нашей
стране останется только память. Византия - это порождение Римской империи, и
она давно уже должна была превратиться в груды развалин, как то случилось  с
Древним Римом. Подумай только, что это за  империя,  если  в  ней  к  власти
приходит такая женщина, как ты?! Ты же за годы  нашего  супружества  сменила
сотни любовников. Это, честно  говоря,  меня  мало  беспокоит,  но  тебя  же
волнуют только две вещи - это любовники и ненависть к сестре. Все! А ведь ты
- императрица, и тебя должны заботить в первую очередь дела страны, империи,
тебе же  на  них  наплевать!  Даже  сейчас  тобой  движет  лишь  неприкрытая
ненависть к сестре!
   - Она же безнравственная женщина! - воскликнула Елена. - Не успели отпеть
Орхана, как она вторично вышла  замуж.  Едва  похоронили  ее  второго  мужа,
как...
   - Второго ее мужа, которого убила ты, такая высоконравственная женщина, -
прервал ее Иоанн и расхохотался. - Кто бы рассуждал о нравственности, только
не ты, которая каждую ночь забавляется с новым мужчиной. Мне же известно все
о твоих похождениях, о всех твоих любовниках! Я  знаю,  что  специально  для
своих постельных утех ты покупаешь маленьких мальчиков и девочек,  и  отнюдь
не все они выживают после ваших диких игр в честь Приапа.
   Императрица побледнела еще сильнее, она не подозревала, что ее муж  столь
подробно осведомлен о ее жизни.
   - Но почему  ты  никогда  ничего  не  говорил  мне  об  этом?  -  шепотом
пролепетала она.
   Иоанн опять рассмеялся:
   -  Я  тебе  уже  сказал,  что  мне  это  глубоко  безразлично.  Ты   меня
удовлетворяешь: ты красива, ты глупа, ты не устраиваешь мне  сцен  ревности,
когда узнаешь о моих очередных любовных проделках, - в общем,  ты  подходишь
мне. Я, как и мой  отец,  хочу  прожить  жизнь,  получив  как  можно  больше
удовольствий, и я не хочу мешать другим получать удовольствия от  жизни.  Но
запомни - твое поведение с Феодорой мне не нравится, и я предупреждаю  тебя:
еще один подобный выпад против нее - и я расстанусь с  тобой  под  предлогом
супружеской неверности.  Надеюсь,  тебе  ведомо,  как  разводятся  у  нас  в
Византии? Если не знаешь, то я объясню. Императрицы, с которыми все вроде бы
благополучно, вдруг скоропостижно умирают! Ты поняла меня, Елена?!
   Она стояла окаменев, как мраморная статуя. В минуты, когда ее муж, всегда
немного циничный, насмешливый и ко всему равнодушный, вдруг  показывал  свои
императорские когти, она терялась.
   - Я сделаю это, Елена! Так  что  прекрати  свою  войну  с  Феодорой.  Она
прекрасная, добрая женщина. Клянусь, что, будь она моей женой, я бы даже  не
стал изменять ей!
   Елена была полностью раздавлена. Внезапно ей  вспомнился  давний  детский
разговор с сестрой, когда та сказала, что если она станет женой султана,  то
его войска займут Константинополь и Елена перестанет быть  императрицей.  Ей
показалось, что пророчество маленькой девочки  сбывается.  Войска  турецкого
султана захватывали все новые и новые византийские земли. Иоанн пытался было
просить помощи у европейских монархов, у  Ватикана,  но  папа  римский  сухо
ответил, что мусульмане в Европе - это,  конечно,  очень  плохо,  но  он  не
видит, чем они хуже православных: и те, и другие - еретики.
   Через год после того, как  Феодора  родила  Баязета,  к  великой  радости
Мурада, у них появились два близнеца.  Одного  они  назвали  Осман,  другого
Орхан. Призрак Александра отпустил Адору, и она в отличие  от  своей  сестры
была очень счастлива в те годы.

Глава 20

   Императрица Елена с едва скрываемой радостью смотрела на женщину, стоящую
перед ней. Та была небольшого роста, с  пышной  высокой  грудью  и  широкими
бедрами. Одета с изяществом, хотя и без претензий на  роскошь.  Кожа  ее  не
уступала  своей  белизной  лучшему  греческому  мрамору,  и  это  еще  более
подчеркивалось ее абсолютно черными глазами.
   Женщину звали Мара, она была дочерью греческого священника. Это была мать
первого сына султана Мурада. Несмотря на то что выросла  она  в  религиозной
семье, ее житейские принципы  не  отличались  высокой  моралью  -  она  была
проституткой и по натуре, и по пр