младшая  дочь  графа
Килдара, прозванная Килдарской сиротой; Нисса Уиндхем.  К  радости  леди
Браун, король позволил ей по своему усмотрению распорядиться оставшимися
шестью вакансиями.
   - Немецким фрейлинам придется поскорее убраться восвояси, -  объяснил
ей король. - Если моя невеста становится королевой Англии, то  пусть  ей
служат англичанки, не так ли, леди Маргарет?
   - Разумеется, ваше величество, - с облегчением улыбнулась леди Браун.
Теперь она сможет наверстать упущенное.
   Нисса и сестры Бассет были старше других фрейлин, но сестры держались
особняком  и  задирали  нос,  так   как   неимоверно   гордились   своей
родовитостью и тем, что их отец занимал пост губернатора Кале. К тому же
старшая, Анна, привлекала всеобщее внимание в начале лета, когда  король
подарил ей коня и седло. В этом не было ничего особенного, но  кое-какие
слухи все-таки поползли. Сестры давно уже в той или  иной  степени  жили
интересами придворной жизни, и их высокомерие весьма раздражало Ниссу.
   - Да не  обращай  ты  на  них  внимания,  -  смеясь,  уговаривала  ее
маленькая Кэтрин Говард. - На эту парочку болтливых сорок!
   - Тебе легко говорить, - отвечала Нисса. - Ведь ты - Говард,  а  я  -
всего лишь Уиндхем. К тому же ничего не смыслю в придворных обычаях.
   - Вздор! - вмешалась Элизабет Фицджеральд. - Я выросла  при  дворе  и
могу сказать, Нисса, что твои манеры безупречны.
   - Вот  именно,  -  подтвердила  Кэтрин  Кэри.  -  Никто  в  жизни  не
догадается, что ты новенькая. Честное слово!
   Эти  дружелюбные,  милые  девушки  пятнадцати-шестнадцати  лет,  одна
красивее другой, очень нравились  Ниссе.  Кэтрин  Говард  -  миниатюрное
создание с каштановыми локонами и глазами цвета лазури,  Кэтрин  Кэри  -
черноглазая блондинка, у Элизабет Фицджеральд, наоборот, темные волосы и
голубые глаза. Хорошее настроение, шаловливость и лукавство ни на минуту
не покидали их. Многие придворные уже домогались  их  общества.  У  леди
Браун хлопот был полон рот.
   Принцесса Клевская прибыла в Кале одиннадцатого декабря,  но  природа
упорно сопротивлялась ее приезду в Англию. Стало ясно, что  ни  о  каком
венчании на Рождество не может быть и речи, однако жизнь при дворе так и
кипела.  Каждый  день  все  новые   высокородные   гости   приезжали   в
Хэмптон-Корт, чтобы присутствовать на свадьбе  короля  и  выразить  свое
почтение новой королеве.
   Двадцать шестого декабря погода немного  улучшилась,  и  первый  лорд
Адмиралтейства пришел к заключению, что если они не отплывут немедленно,
то застрянут в Кале до весны. Переправа началась в полночь  и  оказалась
легкой и приятной. В пять часов корабли  пришвартовались  в  Дейле,  где
будущую королеву ожидали герцогиня Суффолкская, епископ  Чичестерский  и
другие важные особы. Едва принцесса Анна со свитой успела сойти на берег
и разместиться в Дуврском замке, как снова разыгралась непогода. Начался
настоящий декабрьский шторм, сопровождаемый  снегом  и  ледяным  ветром.
Никто из старожилов не мог припомнить такого холода.
   Тем не менее Анна настояла на немедленном выезде в  Лондон.  Двадцать
девятого декабря она въехала в  Кентербери,  где  ее  встречал  почетный
эскорт в  триста  человек  в  багряно-золотых  одеждах  и  приветствовал
архиепископ Кранмер. Принцесса получила временное пристанище в монастыре
святого  Августина.  На  следующий  день  кортеж  продолжил  путь  и   в
новогоднюю ночь достиг Рочестера,  где  Анну  ожидал  герцог  Норфолк  в
сопровождении сотни всадников в  зеленых  бархатных  плащах  с  золотыми
цепями. Они проводили ее во дворец епископа, где ей  предстояло  прожить
следующие два дня и где ее уже ожидала леди Браун с пятьюдесятью  новыми
придворными дамами, в числе которых были и шесть фрейлин.
   Представ перед королевской  невестой,  леди  Браун  с  трудом  смогла
скрыть недоумение. Стоявшая перед ней женщина  имела  весьма  отдаленное
сходство с портретом Гольбейна, которым  так  восхищался  король.  Делая
реверанс, леди Браун вспомнила четверостишие, сложенное по этому  поводу
при дворе:

   Если ваш таков портрет,
   Что его прекрасней нет,
   То увидеть мы хотим,
   Как поладите вы с ним.

   Женщина с нежным взглядом, изображенная  на  портрете,  не  выглядела
крупной, но оригинал оказался высокой сухопарой леди с  резкими  чертами
лица. Пожалуй, она  едва  ли  не  одного  роста  с  королем!  Цвет  лица
принцессы не то чтобы  бледный,  но  как-то  слегка  отдавал  желтизной.
Лучшее, что в ней есть, решила леди Браун, -  это  глаза:  ярко-голубые,
красиво очерченные, выразительные.  Анна  ласково  улыбалась.  Это  была
приятная, добрая улыбка, но англичанка уже поняла, что ничто в принцессе
не привлечет внимания короля. Это совершенно не тот тип женщин,  который
нравился Генриху Тюдору.
   Маргарет Браун и ее муж уже много лет жили при дворе. Они знали,  что
король, будучи мужчиной крупным и дородным, предпочитает  тем  не  менее
миниатюрных женщин, изящных и элегантных. Но эта! Валькирия! Дева Рейна!
Все, все в ней не так!  А  эта  одежда?!  Ужасная,  абсолютно  немодная,
просто чудовищная! Голову принцессы венчал сложной конструкции  головной
убор, полностью скрывавший ее волосы и  создававший  иллюзию  еще  более
высокого роста.
   - Добро пожаловать в Англию, мадам! - выдавила леди Браун, вспомнив о
своих обязанностях. - Я - леди Маргарет Браун, назначена его величеством
вашей первой придворной дамой. Кроме того, я руковожу вашими фрейлинами.
Шесть из них уже здесь, и, с вашего позволения, я их вам представлю.
   Леди Браун снова склонилась в реверансе.  Юный  барон  фон  Графстейн
перевел  слова  принцессе.  Когда  он  кончил  говорить,  принцесса  так
оживленно закивала, что головной убор едва не свалился.
   Леди Браун подала  знак  пажу,  стоящему  у  дверей.  Филипп  Уиндхем
распахнул створки, и в  зал  вошли  шесть  английских  фрейлин  в  своих
изящных нарядах. Увидев Анну Клевскую,  все  они  замерли  на  месте,  а
сестры Бассет не смогли сдержать удивленных  возгласов.  Бросив  на  них
свирепый взгляд, леди Браун вполголоса подсказала: "Реверансы!"
   Девушки поспешно исполнили указание.
   - Каждая из вас должна выйти  вперед,  когда  я  представляю  вас  ее
высочеству, - проинструктировала леди Браун и повернулась  к  Гансу  фон
Графстейну:
   - Я представлю фрейлин принцессе Анне, сэр.
   - Оставьте леди Ниссу напоследок, сударыня, - посоветовал паж.  -  Ее
высочество будет в восторге от того, что леди  Уиндхем  немного  владеет
нашим языком. Она наверняка захочет расспросить ее об Англии.
   -  Хорошо,  сэр,  -  согласилась  леди  Браун  и   начала   церемонию
представления.
   К ее полному удовольствию, девушки,  несмотря  на  шок,  не  потеряли
хороших манер. Леди Браун начала с Кэтрин Кэри, поскольку та приходилась
королю племянницей. Следующей  была  Кэтрин  Говард,  сама  по  себе  не
представлявшая ничего  особенного,  но  дядя  которой,  герцог  Норфолк,
продолжал оставаться весьма важной персоной. Затем настал черед Элизабет
Фицджеральд и сестер Бассет.
   Наконец  пришла  пора  и  Ниссе  сделать  реверанс  перед  принцессой
Клевской.
   - Я рада приветствовать вас в Англии, ваше высочество, -  медленно  и
старательно произнесла она по-немецки.
   Широкая улыбка осветила лицо принцессы, и она разразилась целой речью
на родном языке. Нисса с  трудом  уловила  два-три  знакомых  слова,  но
общего смысла не могла понять.
   Восхищенный успехом своей ученицы. Гаме фон Графстейн поспешил к  ней
на помощь:
   - Она еще не понимает вас, ваше высочество. Она только начала брать у
меня уроки. Она подумала, что если никто не сможет вас понять, вам будет
очень тяжело в  чужой  стране.  Может  быть,  если  вы  будете  говорить
медленно и четко, леди Нисса сможет уловить смысл ваших слов.
   Принцесса Клевская понимающе кивнула мальчику и заговорила, отчетливо
выговаривая каждое слово:
   - Вы очень добры, моя дорогая, если подумали о том, как я  буду  себя
чувствовать. Сейчас вы меня понимаете?
   - Да, мадам, - ответила Нисса, делая  очередной  реверанс.  Принцесса
вновь повернулась к пажу:
   - Кто она, Ганс? Я имею в виду, из какой семьи?
   -  Леди  Уиндхем  -  дочь  графа  Лэнгфорда.  Это  не  очень  знатное
семейство, но много лет назад ее мать  была  подругой  короля.  Как  мне
рассказывали, это женщина  добрая,  достойная  и  скромная.  За  это  ее
прозвали "Тихая подруга короля".
   - Ах! - выдохнула принцесса Клевская. - Так, может быть, эта  девушка
- его дочь, Ганс?
   - Нет, мадам, это невозможно. Нисса родилась до  того,  как  ее  мать
попала во дворец. Она рождена в законном браке.
   - Объясни мне, Ганс, - попросила принцесса, - отчего все эти дамы так
странно смотрят на меня? У этой леди Браун чуть не  отвалилась  челюсть,
когда она меня увидела. Что это значит? Допустим, я одета  не  так,  как
принято в Англии, но здесь кроется еще что-то, я уверена.
   - Это все тот художник, Гольбейн, ваше высочество. Он  польстил  вам,
когда писал ваш портрет, - честно признался  Ганс.  -  Он  смягчил  ваши
черты и сделал более хрупкой. Король просто без ума от  этого  портрета,
смею вас заверить, моя добрая госпожа.
   - Как бы то ни  было,  -  ответила  Анна  Клевская,  -  ему  придется
принимать меня такой, какая я есть. В конце концов, и он уже  далеко  не
юноша, правда, Ганс? - хмыкнула она. - Ему еще повезло, что вообще нашел
себе невесту королевского рода. У него, как у мужа, не очень-то  хорошая
репутация. Однако я постараюсь быть как можно более кроткой и смиренной,
потому что еще никогда в жизни не была так счастлива - ведь я  вырвалась
из  дому.  С  тех  пор  как  умер  наш  отец,  мой  брат,  герцог,  стал
невыносимым.
   Нисса слушала, широко раскрыв глаза. Она не  понимала  большую  часть
беседы, поскольку принцесса и паж говорили слишком быстро, однако  то  и
дело словечко или обрывок фразы доходили до ее сознания. Принцесса,  как
поняла Нисса, обладала чувством юмора и была отнюдь не глупа.
   - Я хочу помочь вам изучить английский,  ваше  высочество,  -  храбро
предложила Нисса.
   - Отлично! - улыбнулась принцесса. - Ганс, скажи леди Браун, что  мне
понравились все фрейлины, но  стремление  леди  Уиндхем  овладеть  нашим
языком особенно тронуло.
   Мальчик  повторил  слова  своей  госпожи  по-английски  и  с   трудом
удержался от смеха, когда увидел, какое  облегчение  разлилось  по  лицу
леди Браун.
   - Ее высочество очень добры, - сказала пожилая дама, приседая.
   Добра, да, подумала она, но  это  вовсе  не  та  хорошенькая  молодая
женщина, которая могла бы угодить королю. Помоги, Боже, всем нам. Что он
сделает, когда увидит ее?
   Еще раз низко поклонившись, леди Браун  вывела  своих  подопечных  из
зала. Они семенили за ней, как цыплята за наседкой.
   - Клянусь кровью Господней, она просто ужасна! - заявила Анна Бассет,
когда они благополучно добрались до отведенной им спальни.  -  Огромная,
бесформенная, неуклюжая!
   - Стоит королю один раз увидеть ее, как он тут же отошлет ее назад, -
согласилась с сестрой Кэтрин Бассет. - Похожее на аиста  пугало,  ничего
общего с нашей милой королевой Джейн!
   - Королева Джейн уже два года лежит в земле, - рассудительно заметила
Кэт Говард. - Она выполнила  важнейшее  предназначение  в  этом  мире  -
произвела на свет нашего  дорогого  принца  Эдуарда.  Мой  дядя,  герцог
Томас, говорит, что, по всей  вероятности,  останься  она  жива,  королю
скоро сделалось бы с ней скучно, а ее  родственники  Сеймуры  уже  тогда
стали невыносимыми. Так что королю нужна новая жена и новые сыновья.
   - Да, - кивнула Кэтрин Кэри, - но эта принцесса, по-моему, совершенно
ему не подходит. Бедная женщина! Напрасно проделала такой путь!
   - Король, между прочим, уже не юноша и не должен  надеяться  получить
юную  красавицу,  -  в  присущей  ей  мягкой  манере  заметила  Элизабет
Фицджеральд. - Леди Анна и в самом деле  нисколько  не  похожа  на  этот
портрет, но мне она показалась умной  и  хорошей.  У  нее  такие  добрые
глаза...
   -  Чтобы  покорить  сердце  Генриха   Тюдора,   одних   добрых   глаз
недостаточно! - отрезала леди Браун. - А что думаете вы,  леди  Уиндхем?
Вы ведь говорили с ней. Что она вам сказала?
   - Я только поздравила ее с прибытием в Англию,  а  она  поблагодарила
меня, - ответила Нисса. - Я предложила помочь ей с английским, и  она  с
радостью  и  желанием  согласилась.  Мне   она   понравилась,   надеюсь,
понравится и королю.
   Очень скоро выяснилось, что король, не в силах  сдержать  нетерпение,
верхом прискакал  из  Хэмптон-Корта,  чтобы,  как  сказал  он  Кромвелю,
"взлелеять любовь" между  ним  и  женщиной,  на  которой  он  собирается
жениться. Совершенно неожиданно, без доклада,  он  появился  в  парадной
спальне  дворца,  закутанный  в  широченный  теплый  плащ  с  капюшоном,
делавшим его совершенно  неузнаваемым.  В  руках  король  держал  дюжину
собольих шкур - подарок невесте. Но она при виде пугающе огромной фигуры
незнакомца вскрикнула от  ужаса  и,  схватив  подушку,  начала  бить  ею
незваного гостя по голове. Король отскочил к двери;  такой  прием  никак
нельзя было назвать хорошим началом.
   Ганс фон Графстейн поспешно склонился перед  королем  и  извиняющимся
тоном пояснил:
   - Она не знает, что это вы, ваше величество. Позвольте, я объясню.
   Генрих нетерпеливо тряхнул головой:
   - Да уж будь добр, парень! Я долго и  терпеливо  ждал  ее  приезда  и
теперь  наконец  хочу  познакомиться.  -  Он  подался  вперед,  стараясь
разглядеть черты своей нареченной.
   Юный паж метнулся к принцессе:
   - Ваше высочество, не надо бояться. Это король, он хотел сделать  вам
сюрприз.
   - Этот дикий боров и  есть  король?  -  промолвила  принцесса,  роняя
злополучную подушку. Вглядевшись в Генриха Тюдора, она вздохнула:
   - Господи, Ганс, и вот за это чудище я должна выйти замуж?
   - Вы должны поприветствовать его, госпожа, - нервно напомнил мальчик.
   - Ну, должна, так должна, - ответила она, делая глубокий  реверанс  и
низко склоняя голову.
   Как она застенчива  и  скромна,  подумал  король,  и  к  нему  начало
возвращаться хорошее настроение. Испугалась неизвестного  пришельца,  но
как храбро повела  себя,  а  теперь  так  очаровательно  вежлива.  Какая
деликатность манер, какая.., какая... Но, черт  возьми,  какая  огромная
женщина! Это совсем не та женщина, что на портрете! Генрих Тюдор был так
ошеломлен, что едва смог выдавить:
   - Добро пожаловать в Англию,  мадам...  Ганс  фон  Графстейн  перевел
слова короля.
   - Поблагодари его от моего имени, Ганс, - сказала  Анна  Клевская,  в
свою очередь расстроенная тем, что при ближайшем рассмотрении  ее  жених
оказался тучен, как хорошо раскормленный кабан.
   Король распахнул плащ, и Анна увидела, как роскошно он  одет.  Ничего
подобного она и представить не могла. Ее собственная одежда, несмотря на
все старания, не шла ни в какое сравнение с его костюмом. Конечно,  Анна
казалась  старомодной  даже  по   сравнению   со   своими   собственными
фрейлинами.  Придется  исправлять  положение,  но,  когда   она   станет
королевой Англии, у нее не должно быть с этим проблем.
   - Ганс, спроси принцессу, было  ли  путешествие  приятным,  -  угрюмо
проговорил король, продолжая разглядывать Анну. Чересчур высокая, и  нос
какой-то бесформенный, как башмак.
   Паж перевел вопрос короля.
   -  Скажи  ему,  что  мое  прибытие  в  Кале  было  обставлено   очень
торжественно и пышно, - велела принцесса. - Я вижу, что англичане  тепло
встречают меня. Это очень приятно.
   "Я совсем не нравлюсь ему, -  думала  она,  не  переставая  улыбаться
королю. - Я должна быть с ним очень  осторожна,  иначе  не  сносить  мне
головы. Может быть, я и могла бы покорить его, но только хочу ли я  сама
этого?"
   - Я очень тронут, узнав, с  каким  нетерпением  принцесса  стремилась
поскорее добраться сюда, - сказал король.
   "Еще бы ей не стремиться поскорее связать меня  брачными  узами.  Они
лгали мне! Все они лгали мне! Кромвель. Это он настаивал на этом  браке!
Он и заплатит за это! И если есть для меня способ избежать  женитьбы  на
этом кошмарном создании, клянусь кровью Господней, я им воспользуюсь.  Я
не позволю обвести себя вокруг пальца. Конечно, Гольбейна винить нельзя.
Он - художник, он видит по-своему, будь он неладен!"
   - Спроси короля, Ганс, не желает ли он  присесть.  Я  вижу,  что  ему
хочется дать отдых ногам, но он не показывает вида. Он, надеюсь,  оценит
мое внимание. Пожилые люди обычно чувствительны к  таким  вещам.  Просто
скажи, что я почту за счастье угостить его стаканом  вина,  и,  если  он
согласится, подай нам что-нибудь.  Он  проделал  долгий  путь,  устал  и
замерз, и, как мы оба видим, не очень-то восхищен моей персоной.
   - Мужайтесь, мадам, -  ответил  мальчик  и,  повернувшись  к  королю,
перешел на английский:
   - Принцесса спрашивает, не выпьете ли вы с ней вина, ваше величество.
Она беспокоится, как бы вы не простудились после такого  тяжелого  пути.
Она очень внимательная и заботливая.
   - Да, да, - рассеянно согласился Генрих Тюдор. - Вино - это  то,  что
требуется, паренек. Поблагодари принцессу за заботу.
   Что ж, по крайней мере у нее доброе сердце. Это уже кое-что, но этого
мало, будь оно все проклято!
   Принцесса усадила короля в удобное кресло у камина, а сама устроилась
напротив. Король отметил про себя, что ее наряд  никуда  не  годится.  И
голос тоже ему не нравится. Ох, все они заплатят за это, и Кромвель -  в
первую очередь. Разумеется, он солгал, когда уверял, что Мария де Гиз  и
Христина Датская отклонили его предложение. Какая женщина в здравом  уме
откажется стать королевой Англии? Очевидно, Кромвель имел  некую  тайную
выгоду, настаивая именно на этой кандидатуре, но его планам  не  суждено
сбыться! "Я не женюсь на этой женщине! Не женюсь!"
   Ганс принес два серебряных кубка с вином. Он стоял  между  королем  и
принцессой,  почтительно  склонившись,  и  переводил  вежливые  реплики,
которыми они обменивались. Неожиданно король резко поднялся и повернулся
к мальчику:
   -  Скажи  леди  Анне,  что  мне  пора  идти.  Я   благодарю   ее   за
гостеприимство. Скоро мы с ней увидимся.
   "Но, надеюсь, не слишком скоро", - добавил он про себя, ожидая,  пока
паж переведет его слова.
   - Он не в силах скрыть свое стремление поскорее убраться отсюда, -  с
отвращением произнесла  Анна,  но  лицо  ее  при  этом  выражало  только
вежливое внимание. - Скажи ему, что мое сердце преисполнилось счастья от
его теплых приветствий, и если ты  хотя  бы  улыбнешься,  Ганс,  я  тебя
выпорю. Положение очень серьезное.
   Ганс фон Графстейн степенно повторил королю слова принцессы.
   - Гм! - пробормотал король и, отвесив своей невесте поклон,  едва  ли
не бегом покинул комнату. Выскочив в коридор, он увидел  ожидавшего  его
сэра Энтони Брауна и наконец позволил прорваться своему темпераменту.  -
Меня обвели вокруг пальца, милорд! Ничего  общего  с  тем,  как  мне  ее
расписывали! Это совсем другая женщина! Я не хочу ее! - Затем,  осознав,
что он до сих пор держит в руке злополучные  шкуры,  король  швырнул  их
сэру Энтони:
   - Отдайте это ей!
   - Вам не понравилась принцесса Киевская? - с дрожью в голосе  спросил
сэр Энтони.
   - Разве я уже не сказал? - загремел король. - Я не хочу ее!  Предание
гласит,  что  когда-то  прекрасный  лебедь  приплыл  по   Рейну,   чтобы
оплодотворить двух девственниц из рода Клевов. От них  якобы  пошла  эта
династия. Я ожидал серебряного Киевского лебедя... А получил здоровенную
фламандскую кобылу! Я не хочу ее!
   Нисса, проходившая в этот момент по коридору, услышала эти  слова  и,
побледнев, шумно вздохнула. Мужчины тут  же  обернулись  к  ней,  и  она
метнулась было  прочь,  по,  опомнившись  в  последний  момент,  сделала
реверанс. Когда король увидел, что это она, его лицо  смягчилось,  и  он
ласково протянул ей руку:
   - Пусть мой гнев н