н, уже потеряли невинность. Все
были либо замужем, либо овдовели.
   Индия невольно глянула в сторону распростертой  фигуры  дея.  Массажистка
усердно мяла его правую ногу. Индия отчего-то  отметила,  что  ноги  у  него
стройные  и  бедра  мускулистые,  а  ступни  узкие  и  длинные.  Массажистка
трудилась  над  его  подъемом,  вытягивала  и  терла  каждый  палец.   Индия
зачарованно наблюдала за каждым ее движением, не  замечая,  что  дей  искоса
посматривает на нее.
   Наконец массажистка выпрямилась, что-то тихо сказала дею и, поклонившись,
удалилась.
   - Помоги мне встать, - приказал он Индии, и та подала ему руку.  Небрежно
перекинув длинные ноги через край  скамьи,  он  поднялся.  -  Моя  одежда  в
шкафчике из кедрового дерева. Отныне твоей  обязанностью  будет  следить  за
тем, чтобы ее  меняли  два  раза  в  день,  утром  и  вечером.  Баба  Гассан
расскажет, какие одеяния мне нужны в обычный день,  или  в  особых  случаях.
Сегодня ты проспала,  но  с  завтрашнего  дня  придется  вставать  пораньше,
задолго до того, как меня нужно будить. Поняла?
   - Я не глупа, господин, и  ты  достаточно  ясно  все  объяснил,  -  резко
бросила она.
   Но дей стиснул ее запястье и холодно процедил:
   - Твое счастье, что здесь никого не было и никто не слышал  твоих  грубых
слов. Иначе пришлось бы снова выпороть тебя. Когда ты  обращаешься  ко  мне,
голос  твой  должен  быть  нежен  и  мягок,  как   полагается   почтительной
невольнице. Ты жестоко оскорбила меня прошлой ночью, но я незлой  человек  и
вижу, что ты еще не привыкла к новым обстоятельствам.  Поэтому  я  дал  тебе
возможность исправиться, но не потерплю  неповиновения  или  колкостей.  Еще
один промах - и я велю стражникам укротить тебя.
   Индия открыла было рот, чтобы достойно ответить, но вовремя опомнилась:
   - Да, господин, я все поняла и прошу меня простить.
   - Если станешь усердно служить, найдешь во мне милостивого хозяина. Но  я
повелитель Эль-Синута, а это тяжелое бремя. Выкажи я хоть малейшую слабость,
этим сразу же воспользуются враги и я не  смогу  быть  достойным  помощником
султана, если в  одном  из  подвластных  ему  государств  начнутся  смута  и
несогласие. Я дей, а не какой-то пустоголовый придворный щеголь.
   Слова его, как ни странно, запали в душу девушки.
   - Да, господин, я понимаю, - кивнула она и, подойдя  к  шкафчику,  вынула
сначала  белую  шелковую  рубашку,  вышитую  по  вороту  золотой  канителью.
Запястья  широких  рукавов  украшали  драгоценные  камни.  Ни  шнуровки,  ни
застежек, а разрез ворота доходит до середины груди. Индия натянула  рубашку
на господина и принесла белые шелковые шальвары.
   - Я не нашла подштанников, - нервно пролепетала она.
   - Я их не ношу, - мягко пояснил дей. Девушка  покраснела,  не  зная,  что
делать дальше.
   - Помоги, - велел он, поднимая ногу.
   Индия, проглотив язвительный ответ, встала на колени и надела ему сначала
одну, потом другую штанину, затем выпрямилась и подняла  шальвары  до  узких
бедер,  закрыв  наконец  его   мужское   достоинство,   которое,   казалось,
увеличивалось прямо на  глазах.  Она  стянула  тесемку,  завязала  бантиком,
заправила  внутрь  и  случайно  задела  рукой  живот  дея.  Лицо  ее   снова
зарумянилось, но девушка бесстрастно осведомилась:
   - Здесь два кушака, повелитель. Какой выбрать?
   - Сегодня я  надену  серебряный,  -  решил  дей.  -  Сейчас  покажу,  как
обертывать его вокруг талии.
   Он действительно продемонстрировал, как это делается, и  предложил  Индии
повторить.
   - Идеально! - воскликнул он. - Вижу, ты внимательно  наблюдала  за  мной!
Умница!
   -  Подать  вам  абу  с  серебристой  подкладкой?  -  осведомилась  Индия,
восхищенно разглядывая длинное  одеяние  без  рукавов  с  искусной  вышивкой
золотом и  серебром,  в  завитках  которой  сверкали  небольшие  голубоватые
аквамарины и синие турмалины.
   - Да.
   - Какая красивая! Она предназначена для торжественных случаев?
   - Нет, - покачал он головой, - просто сегодня мой зал для приемов  открыт
всем, кто желает вынести на  мой  суд  свои  распри  и  споры.  Поскольку  я
представляю здесь султана, то и должен одеваться, как  подобает  наместнику.
Таким образом я выражаю почтение и султану, и подданным.
   Напоследок Индия принесла вышитые шелковые бабуши и небольшой  тюрбан  из
серебряной парчи с огромным аквамарином.
   - Наденете это, господин?
   - Возьмешь тюрбан с собой, - распорядился дей. - После завтрака я закончу
одеваться.
   Они направились в его покои, где  их  встретил  Баба  Гассан.  Темнокожий
евнух критически оглядел Кейнана-реиса.
   - Она все сделала правильно, - объявил он.
   - Да, - согласился дей с легкой улыбкой.
   - Сейчас принесем еду, господин. Где соизволишь расположиться - здесь или
на террасе?
   - Еще рано, и терраса выходит на запад. Сяду, пожалуй, там, в прохладе.
   - Пойдем, девушка, -  нетерпеливо  позвал  евнух,  и  Индия  едва  успела
положить туфли и тюрбан, прежде чем помчаться следом.
   - Пожалуйста, Баба Гассан, - задыхаясь, окликнула она, - не  так  быстро,
иначе я потом ни за что не найду дорогу сама!
   Евнух ничего не ответил, но замедлил шаг, очевидно поняв правоту девушки.
Они вошли на кухню, и Баба Гассан подвел Индию к главному повару Лбу.
   - Значит, это  и  есть  та  девушка!  -  многозначительно  протянул  Абу,
пристально оглядывая ее. - Ну и глупое же создание!
   - Я пришла за едой для господина, - пролепетала Индия  сладким  голоском,
не обращая внимания на оскорбление. - Поможешь мне или придется вернуться  и
объяснить, что ты отказался?
   - Вижу, хозяин слишком мягко с тобой обошелся, - мрачно буркнул Абу.
   - Повелитель сам знает, что ему делать. Твои слова слишком дерзки,  но  я
пожалею тебя и не стану доносить дею о таком  неуважении.  Так  что  он  ест
утром? Здешняя пища мне не знакома.
   Беззастенчиво дыша на нее луком,  Абу  с  ворчанием  показал  Индии,  что
положить на поднос.
   - Повелитель любит спелую дыню, - приговаривал он,  беря  синее  с  белым
фарфоровое блюдо.
   - Йогурт... - .
   Что-то белое, вроде молока, и налито в такую же белую с синим чашу...
   - ..хлеб...
   На серебряную тарелку легла небольшая лепешка.
   - ..мед... Абу достал соты.
   - ..и кофе, который кофевар вскипятит в его присутствии. Это все, что  он
обычно требует по утрам. Если повелитель захочет  чего-то  еще,  обязательно
скажет. Вместо дыни можно принести другие фрукты, господин их очень любит.
   - Спасибо, - кивнула Индия, подняла поднос и вопросительно  взглянула  на
евнуха.
   - Посмотрим, как ты все запомнила, - улыбнулся тот. - Веди меня  в  покои
повелителя.
   Он остался очень доволен, когда девушка безошибочно прошла всю дорогу.
   - Молодец! Однако позже я еще  раз  провожу  тебя,  чтобы  ты  завтра  не
заблудилась.
   Они проследовали на небольшую, выложенную изразцами террасу, выходившую в
сад. Индия  поставила  поднос  перед  деем,  сидевшим  за  низким  столиком.
Морщинистый карлик принес жаровню, небольшой металлический горшочек, синюю с
белым чашку и блюдце. Опустившись на корточки,  он  насыпал  темные  бобы  в
странный сосуд, который, как обнаружила Индия,  оказался  мельничкой.  Потом
залил кофейный порошок водой и поставил горшочек на огонь.
   Когда  Кейнанреис  поел,  старый  кофевар  принес  ему  чашку  ароматного
турецкого кофе, щедро подслащенного, почти до состояния сиропа.  Дей  поднес
чашку к губам.
   - Убери со стола, девушка, - прошептал Баба Гассан.
   - Можешь доесть то, что осталось, - бросил дей и, не  обращая  больше  на
нее внимания, продолжал наслаждаться кофе.
   - Ешь, - посоветовал Баба Гассан. - Больше ничего не получишь, разве  что
он разрешит тебе позавтракать на кухне.
   Злоба и гнев вскипели  в  Индии,  но  приходилось  сдерживаться.  Она  не
позволит гордости взять верх над здравым смыслом!
   На дынной кожуре осталось еще немного мякоти. Индия проглотила  все.  Как
вкусно!
   - Что такое йогурт? - осмелилась спросить девушка, взявшись за серебряную
ложечку.
   - Свернувшееся  и  скисшее  молоко,  -  ответил  евнух.  Индия  осторожно
пригубила. Язык защипало, и девушка сморщила носик. Но на  вкус  не  так  уж
неприятно.
   Она вычерпала все до дна и, видя, что  дей  почти  допил  кофе,  поспешно
запихнула в рот кусок лепешки. Евнух подал господину влажное  полотенце  для
рук и потом вручил его Индии. Та последовала примеру дея.
   - Брось на поднос, - велел Баба Гассан, когда Индия вытерлась, - служанка
все заберет. Теперь следуй за деем, но  сначала  надень  на  него  бабуши  и
тюрбан.
   Дей снова уселся, и девушка подползла  к  нему  с  серебряными  парчовыми
туфлями. Поднявшись, она надвинула на голову дея тюрбан.
   - Теперь отступи на шаг и поклонись  в  знак  того,  что  все  готово,  -
подсказал евнух.
   Индия подчинилась, думая, однако, что дей мог бы и сам это сообразить, но
мудро придержала язык. Все трое направились в  зал,  и  девушка  внезапно  с
ужасом вспомнила, что полураздета и всякий может видеть  ее  грудь.  И  хотя
сознание собственной наготы было поистине невыносимым, она  сообразила,  что
протестовать бесполезно, иначе это плохо для нее кончится.
   Она вошли в  зал  для  приемов  через  маленькую  боковую  дверь.  К  дею
приблизились Арудж-ага вместе с Томом Саутвудом в  турецком  облачении.  Том
потрясение уставился на кузину, но тут  же  отвел  глаза.  Как  она  жаждала
поговорить  с  ним...  Жаждала,  но  не  смела.  Баба  Гассан  подвел  ее  к
возвышению, вручил большое опахало из павлиньих перьев на длинной  ручке  из
слоновой  кости.  Перья  были  прикреплены  к  ручке  широким   кольцом   из
филигранного золота.
   - Встанешь тут, - наставлял он, - будешь обмахивать повелителя  опахалом,
пока он будет принимать просителей. Иногда можешь отдыхать,  поскольку  день
выдался душным, но если по твоей вине  хозяину  станет  жарко,  я  сам  тебя
выпорю, ясно?
   Индия кивнула. Почему  они  вечно  спрашивают,  поняла  ли  она?  Неужели
считают слабоумной?
   Девушка чуть вытянула шею, пытаясь услышать, что говорит Арудж-ага.
   - Завтра мы отплываем, повелитель, - сообщил тот.
   - А молодой англичанин? - спросил Кейнанреис.
   - Едва не умер от потрясения, когда его приковали к веслу,  господин,  но
пока жив и здоров.
   - Пригляди за  ним.  Если  он  научится  хорошим  манерам,  я,  вероятно,
соглашусь вернуть его семье. Не хочется терять богатый выкуп, - заключил дей
и обратился к Томасу:
   - Вижу, ты похож на истинного мусульманина. Уверен, что честно  выполнишь
свой долг?
   - Клянусь, повелитель, - заверил Том. - Я принял новое имя.  Теперь  меня
зовут Осман - в честь дорогого старого друга моей бабки,  жившего  в  Алжире
много лет назад. Он был астрологом.
   Арудж-ага раскрыл рот от изумления.
   - Осман Астролог?! Тот самый Осман? Повелитель, он был знаменитым и очень
уважаемым ученым! Англичанин, твоя бабка действительно знала Османа? Но как?
   - Это долгая история, господин ага, но буду  счастлив  поведать  ее  тебе
долгими ночами на корабле. - Том низко поклонился дею:
   - Повелитель, могу я просить милости, перед тем как уйду в море?
   - Чего тебе, штурман Осман?
   - Моя кузина... - едва слышно пробормотал Том.
   - Все еще хранит свою  добродетель,  -  сухо  бросил  дей.  -  Я  намерен
проявить  терпение,  поэтому  и  назначил  ее  своей  личной  рабыней.  Если
покорится мне, никто не причинит ей зла.
   - Спасибо, господин.
   Томас еще раз поклонился и молча слушал, как ага и дей  обсуждают  детали
предстоящего путешествия. Один раз он искоса посмотрел на кузину, и та  едва
заметно кивнула ему, показывая, что все хорошо. Томас быстро отвернулся -  и
как раз вовремя, потому что ага собрался уходить.
   Когда мужчины удалились, дей уселся поудобнее и кивнул  главному  евнуху,
приказывая открыть  двери.  Индия  принялась  размахивать  опахалом.  Писец,
маленький суетливый человек, передал господину длинный пергаментный  свиток,
заполненный непонятными Индии письменами. Привратники распахнули двери, и  в
зал влился многоцветный людской ручеек. Индия с  облегчением  заметила,  что
никто из присутствующих не интересовался ее выкрашенными кармином грудями.
   Кейнанреис отдал писцу свиток и велел начинать.
   - Разведенная женщина Фатима и торговец Али-Акбар, - объявил тот и, когда
пара предстала перед деем, тот добавил:
   - Пусть женщина говорит первой.  Фатима  вежливо  поклонилась.  Она  была
одета бедно, но чисто, и ее юность, очевидно, давно миновала.
   - Повелитель, умоляю о правосудии. Тридцать лет  назад,  когда  мне  было
четырнадцать, я стала женой Али-Акбара. Я дала ему трех сыновей  и  дочь.  В
последующие годы Али-Акбар женился еще три раза,  поскольку  заветы  пророка
позволяют мужчине иметь четырех жен. Желая  взять  новую  молодую  жену,  он
развелся со мной и привел в дом тринадцатилетнюю девочку,  которая,  как  он
надеялся, пробудит в нем угасшую мужскую силу. Не  солгу,  повелитель,  если
скажу, что рада освободиться от этого  человека.  Та  любовь,  что  когда-то
цвела между нами, давно  умерла.  Однако  Али-Акбар  отказался  вернуть  мое
приданое, которое принадлежит мне по закону  пророка.  Я  осталась  нищей  и
бездомной и вынуждена просить подаяние.  Прошу  вас,  помогите,  повелитель.
Припадаю к вашим ногам.
   Кейнанреис обратился к Али-Акбару;
   - Это правда?
   Торговец съежился под мрачным взглядом дея.
   - Господин, - нервно пробормотал он, - последнее время дела идут плохо, а
расходы  велики.  Фатима  может  спокойно  жить  в  доме  своей  дочери,  но
предпочитает позорить меня, слоняясь по  улицам  и  понося  меня  всем,  кто
желает послушать ее жалобы.
   - Ты вернул приданое бывшей жены? - строго допытывался дей.
   - Н-нет, повелитель, - нерешительно  признался  торговец,  переминаясь  с
ноги на ногу.
   - Сегодня же верни. Фатима, ты знаешь, сколько он тебе должен?
   - Да, повелитель, - тихо ответила женщина.
   - Назовешь сумму моему писцу. А ты, Али-Акбар, не смей ничего оспаривать.
Мне кажется, что эта женщина не лжет. И в наказание за жадность купишь дом с
садом для госпожи Фатимы и приставишь двух рабов служить ей. Позволяю Фатиме
самой выбрать дом и рабов. А за это, госпожа, ты перестанешь  чернить  этого
человека на людях.
   - Повелитель, ты разоряешь меня! - завопил торговец,  грозя  бывшей  жене
кулаком.
   - Кроме того, - неумолимо  продолжал  дей,  -  заплатишь  пеню  в  десять
золотых монет  в  султанскую  казну  и  еще  десять  отдашь  главному  мулле
Эль-Синута в наказание за свою попытку попрать заветы пророка.
   Усмиренный торговец покорно опустил голову  и,  поклонившись  дею,  почти
выбежал из зала. Фатима, упав на колени, поцеловала туфлю дея.
   - Спасибо, повелитель, -  всхлипнула  она.  По  смуглым  щекам  струились
слезы.
   - Не впади в грех алчности, подобно своему  мужу,  когда  начнешь  искать
себе пристанище, - посоветовал тот. - Помни: меч правосудия  -  обоюдоострое
оружие.
   - Слушаю и повинуюсь, господин,  -  пролепетала  женщина  и,  почтительно
кланяясь, удалилась.
   Индия  не  могла  опомниться  от  изумления  и  даже  опустила   опахало,
совершенно позабыв о своих обязанностях. До сих пор  она  считала  Эль-Синут
местом, где женщины совершенно бесправны,  но,  если  сейчас  правильно  все
поняла, слабый пол тоже находится под защитой исламских законов.  Кейнанреис
ни секунды не колебался, вынося справедливый приговор.
   Люди шли один за другим, и Кейнанреис старался вникнуть в каждую  жалобу,
хотя, на взгляд Индии, эти тяжбы были далеко не так интересны,  как  история
Фатимы.
   В полдень дей объявил об окончании аудиенций и зал опустел.  Он  выслушал
почти всех просителей и велел оставшимся прийти на следующей неделе с самого
утра, пообещав принять их в первую очередь.
   Он поднялся, снял тюрбан и, отдав Индии, устремился в свои  покои.  Индия
бросила опахало подбежавшему рабу и поспешила за господином.
   - Я голоден. Иди на кухню и принеси мне поесть, - распорядился он.
   - Да, господин, - кивнула Индия, бережно кладя тюрбан на  столик.  -  Что
желает господин?
   - Все равно, - безразлично пожал плечами Кейнанреис.
   - Я сама найду дорогу, - сообщила Индия евнуху и выбежала за дверь.
   - Тебе понадобится помощь, - снисходительно заметил  Абу,  когда  девушка
передала ему приказ повелителя.  -  Господин  обедает  в  полдень,  а  потом
предается целительному сну. Сейчас пошлю кухонных рабынь с подносами.
   - Чем ты собираешься кормить повелителя? -  с  любопытством  осведомилась
Индия.
   - Он не впал в грех обжорства. Пошлю ему жареного цыпленка, чашу  риса  с
шафраном и изюмом, оливки с мелконарезанными огурцами  в  масле,  лепешку  и
фрукты.
   Перечисляя все вышесказанное, он ловко нагрузил подносы, велел  служанкам
отнести их в покои дея, а сам вручил Индии кувшин и серебряный кубок.
   - Это лимонный шербет, любимый напиток нашего повелителя.
   - Дей не пьет вина? - удивилась Индия.
   - Вино запретно, хотя  некоторые  в  этой  стране  не  боятся  ослушаться
пророка, - мрачно пояснил Абу.
   Индия поблагодарила  общительного  повара  и  во  главе  целой  процессии
вернулась к дею. Поскольку солнце пекло во всю мощь, он пообедал в  комнате,
снова разрешил Индии доесть остатки, но  сначала  та  раздела  его,  обтерла
розовой водой и помогла улечься. Ей очень хотелось  запротестовать,  наотрез
отказаться выполнять столь унизительные обязанности, но полученный урок  еще
был свеж в памяти.
   Когда дей лег и задремал, Индия прокралась к столику  и  принялась  жадно
набивать рот. Абу  не  поскупился,  и  она  быстро  наелась.  Потом  собрала
подносы, по одному отнесла на кухню, и Баба Гассан разрешил ей отдохнуть.
   - Дей проспит до заката, девушка. Пользуйся случаем немного полежать.
   - Но где? - вздохнула Индия.
   Старший евнух подошел к сундуку и вынул оттуда узкий тюфячок.
   - Это для тебя. Твое место - у порога спальни дея, если,  разумеется,  он
не найдет тебе другого. Он призовет  тебя,  когда  будешь  нужна.  Когда  он
встанет, принесешь шелковый кафтан из кедрового шкафа. Сегодня  он  не  ждет
гостей.
   Спать на полу? У порога комнаты дея? Какой позор! Слава Богу, что хоть не
на голом полу! И потом Индии грех жаловаться! Ее не приковали  к  веслу,  не
сослали наталеры...
   Индия молча расстелила тюфяк, легла и тихонько заплакала.
   Вот до чего довела ее гордость, и если Адриан умрет, гибель его будет  на
ее совести.

Глава 9

   Индия проснулась вся в поту и с головной болью. Поднявшись, она  свернула
тюфячок, убрала в сундук и налила в пиалу воды из узкогорлого кувшина.  Вода
оказалась теплой, но немного освежила пересохшее горло, и в  висках  уже  не
так стучало. Приоткрыв дверь в спальню, она увидела, что дей до сих  пор  не
поднялся и лежит, свернувшись, на боку.
   Она распахнула дверь, чтобы проветрить комнату, и, бесшумно ступая, вышла
в сад, окруженный высокой стеной, с круглым, выложенным  изразцами  фонтаном
посредине. Из бронзового цветка  била  звонкая  струйка.  Индия  присела  на
бортик  фонтана:  здесь  было  прохладнее  и  мелкая  водяная  пыль  приятно
обволакивала лицо. Опустив руку в воду, Индия спугнула толстую  медлительную
золотую рыбку и весело  засмеялась,  когда  та,  вильнув  хвостом,  неспешно
уплыла.
   Воздух  был  напоен  цветочным  ароматом.  Здесь  распускались   пунцовые
дамасские  розы,  по  краям  клумб  синели   кампанулы,   высокие   штокрозы
переливались всеми оттенками  кремового,  пурпурного  и  желтого  цветов;  в
тенистой части сада росли оранжево-желтые лилии: на  четырехфутовых  стеблях
кивали головками по восемь - десять цветков с прихотливо  вздернутыми  вверх
кончиками  лепестков.  Их  сестры,  желтые  кавказские  лилии,  душистые   и
грациозные, нежились под солнышком. И  повсюду  деревья,  от  карликовых  до
почти обычных, в огромных фарфоровых горшках с сине-белым узором,