рь  воспоминания  детства
возвращались.
   В лесу, казалось, все осталось по-прежнему, и на некоторое  время  Мэйрин
удалось расслабиться и отдохнуть душой. К ее большому восторгу, лисица  была
все еще жива и,  хотя  стала  чуть  пугливее,  все  же  узнала  свою  старую
знакомую. Уезжая из Эльфлиа, Мэйрин была невинной девочкой. Теперь она стала
женщиной. Ну, возможно, не совсем женщиной, но этого не  знал  никто,  кроме
нее самой да еще Иды. Для остальных она была женщиной во всех отношениях.  А
женщине нужен свой дом. Ее родители правы. С некоторым  раздражением  Мэйрин
была вынуждена признать это. В  Англии  она  никогда  не  добьется  прочного
положения, если у нее не будет мужа и собственного дома.
   Мэйрин вздохнула. Такое положение дел казалось ей несправедливым.  Почему
женщина обязательно должна выходить замуж? Но никто не ответил бы ей на этот
вопрос. Мэйрин не была уверена даже в том, что сама сможет на него ответить.
"Значит, - подумала она, - я должна выйти замуж. Но за кого?  Только  не  за
Эрика!"  В  атом  Мэйрин  не  сомневалась.  Датчанин  -  слишком  надменный,
невежественный и, возможно, не совсем честный человек. Нет, это  невозможно.
Выходить замуж за Эрика нельзя.
   В тот вечер зарядил дождь. Ида наконец успокоилась;  первые  восторги  по
поводу возвращения домой прошли. Утомившись за день, она  отправилась  спать
сразу после ужина. Брэнд тоже  куда-то  исчез  без  предупреждения.  Мэйрин,
сидевшая у камина, обнаружила, что осталась  в  зале  наедине  с  гостем.  И
прежде чем она успела ускользнуть, Эрик подошел к ней и сказал:
   - Твой брат дал мне разрешение ухаживать за тобой.
   - Брэнд не имеет на это права! - воскликнула Мэйрин.
   - До тех пор, пока не вернулся твой отец, Брэнд - глава семьи, Мэйрин.
   Она подняла голову и устало посмотрела на датчанина.
   - Зачем тебе ухаживать за женщиной, которая не переносит твоего общества?
Неужели я недостаточно ясно дала  это  понять,  Эрик  Длинный  Меч?  Или  ты
думаешь, что я просто притворяюсь скромницей? Ты напрасно тратишь  время.  Я
не приму твоего предложения! Неужели ты не понимаешь?
   - Но ты должна выйти замуж, - упрямо возразил датчанин.
   - Я знаю, но за тебя не пойду. Я любила принца Василия, он любил меня.  А
тебя я не люблю.
   - Принц любил Велизария, - с неожиданной жестокостью заявил Эрик. -  Даже
с женским умом понять это нетрудно, а ты, как мне сказали, куда умнее прочих
женщин. Принц и его любовник отправились на тот свет, а  ты  осталась  жить.
Как ты можешь до сих пор хранить верность человеку, который тебя предал? Мне
безразлично, любишь ты меня сейчас или нет. Я готов побиться об заклад,  что
ты полюбишь меня, если тебе для счастья нужна любовь. - Эрик  рывком  поднял
Мэйрин на ноги, крепко прижал к себе и, глядя ей в лицо, произнес:
   - Ты завладела моими  мыслями,  Мэйрин,  и  моим  сердцем.  Наверное,  ты
околдовала меня. Я еще никогда не желал женщину настолько сильно, как  желаю
тебя. Ты будешь моей - или ничьей! Ты моя! -  И  с  этими  словами  датчанин
впился в мягкие губы Мэйрин, опаляя их жгучей страстью.
   Мэйрин потряс этот неожиданный штурм. Попытавшись бороться с Эриком,  она
быстро поняла, что он кое-чему научился из их прошлой  стычки  и  держал  ее
так, что защищаться было просто невозможно. Мэйрин вздрогнула от отвращения,
когда его губы прикоснулись к  ней.  Этот  датчанин  считал  себя  настоящим
мужчиной, но поцелуи Василия были куда  слаще.  Не  в  силах  терпеть  такое
оскорбление, Мэйрин прибегла к единственному оставшемуся  у  нее  оружию.  С
огромным усилием высвободив руки из его стальных пальцев,  она  с  быстротой
молнии впилась в лицо обидчика всеми десятью ногтями.
   С  удивленным  воплем  Эрик  отпустил  ее;  голубые  глаза  его   яростно
сверкнули. Несколько мгновений противники  молча  смотрели  друг  на  друга.
Мэйрин заметила, что поранила его до крови. Она отвернулась и, хотя ей очень
хотелось побежать, заставила себя неторопливым шагом выйти из зала. На  лице
датчанина ясно читалось желание убить ее, и Мэйрин пришлось собрать всю силу
воли, чтобы подавить страх.
   - Чертова кошка! - крикнул он ей вслед. - Ты оставила на  мне  клеймо,  и
это значит, что я принадлежу тебе! Остановившись, Мэйрин обернулась к нему:
   - Завтра утром ты уедешь из Эльфлиа, Эрик Длинный Меч, и  больше  никогда
не вернешься. Здесь тебя никто не будет ждать. Я скорее убью себя, чем выйду
за тебя замуж! Нет, не себя - тебя!
   По залу раскатилось эхо зловещего хохота.
   - Ну, женщина, - проговорил датчанин,  -  ты  еще  сильнее  разожгла  мой
аппетит!



Часть третья

Англия, 1065 - 1068

НАСЛЕДНИЦА ЭЛЬФЛИА

Глава 8

   Пока Мэйрин со своей семьей жила в Византии, граф Гарольд завоевал  Уэльс
от имени короля Эдуарда. Грнффидд, король кимров,  как  называли  себя  сами
валлийцы, был убит. Теоретически руки Гарольда остались при атом чисты: люди
Гриффидда сами  заманили  его  в  засаду  и  зверски  убили.  Однако  ходили
приглушенные слухи о том,  что  граф  пообещал  награду  тем,  кто  отправит
Гриффидда  на  тот  свет.  После  этого  убийства  Гарольд  принудил   вдову
Гриффидда, королеву Эдит, выйти за него замуж. Отцом же  Эдит  был  Эльфгар,
граф Мерсии. Обо всем этом Брэнд известил отца.
   Через несколько недель после возвращения в Эльфлиа Мэйрин и Ида узнали  о
том, что Гарольд распорядился построить охотничий  домик  у  Портскьюета,  в
Уэльсе, в надежде развлечь короля охотой. Когда все  было  готово,  Карадок,
сын покойного Гриффидда, подступил к Портскьюету  со  своими  отрядами.  Это
случилось  25  августа,  в  день  Святого  Варфоломея.  Валлийцы   разрушили
охотничий домик, убили всех, кого застали на месте, и унесли  все  роскошные
украшения, которыми Гарольд собирался произвести впечатление на короля.
   Вдобавок ко всем хлопотам Гарольда, связанным с  престолонаследием,  таны
Йоркшира  и  Нортумберленда  поспешно  съехались  на  общее  собрание.   Они
единогласно  объявили  вне  закона  графа  Тостига,  младшего  брата   графа
Гарольда, и избрали вместо него своим главой Моркара,  младшего  из  сыновей
графа Эльфгара. Моркара, присягавшего на Верность Гарольду.
   Затем таны убили всех вассалов Тостнга, которых им удалось разыскать -  и
датчан,  и  англичан,  -  и  захватили  все  оружие,   золото   и   серебро,
принадлежавшее Тостигу.
   Граф Гарольд, похоже, не обратил внимания на то, что его  брат  со  своей
семьей был вынужден покинуть Англию и бежать во Фландрию, к тестю Вильгельма
Нормандского. Тостиг  был  любимцем  короля  Эдуарда,  и  теперь,  когда  он
отправился в изгнание, у больного короля не осталось другого общества, кроме
его жены  и  ее  вассалов,  которые  единодушно  были  на  стороне  Гарольда
Годвинсона.
   - Он не принадлежит к  королевскому  роду,  -  заявил  умирающий  король,
отказавшись признать чьи-либо права на английский престол.
   Незадолго до дня рождения Мэйрин, 27 октября, в канун дня Святого  Симона
и Святого Иуды, король  удовлетворил  просьбу  Гарольда  о  том,  чтобы  его
родственник, Моркар из Мерсии, получил графство  Тостига.  Северяне  заранее
предчувствовали, что король даст на это свое согласие. Прежде чем  разойтись
по домам, они разграбили Нортгсмптон, сожгли деревни, убили множество  людей
и угнали скот.
   Однажды в Эльфлна явился странствующий монах. Он принес известие  о  том,
что семья Эрика Длинный Меч, присягнувшая на верность Тостигу, пострадала  в
ходе  этих  неурядиц.  Отец  и  мать  Эрика  были  убиты,  владения  его   -
конфискованы. Сам Эрик уехал с графом  Тостигом  во  Фландрию.  Впрочем,  он
собирался рано или поздно вернуться в Англию со своим сеньором.  И  как  тан
Дэнхольма он намеревался посвататься к Мэйрин.
   Брэнд рассмеялся.
   - Этот человек дерзок, - заметил он, - но и глуп. Как  он  может  всерьез
надеяться, что я выдам свою сестру замуж за сторонника  Тостига?  Тоже  мне,
тан Дэнхольма! Он уже лишился своих земель и едва  ли  получит  их  обратно.
Мудрее всего ему было бы вернуться на службу к византийскому императору.
   - Бедный юноша, - с сочувствием проговорила Ида. - Я помолюсь  за  упокой
души его родителей.
   - Слава Богу! - воскликнула Мэйрин. - Я знаю,  что  в  конце  концов  мне
снова придется выйти замуж, но по крайней мере этот напыщенный дурак  больше
не станет мне докучать.
   - А кто станет? - шутливо спросил Брэнд. -  Думаю,  отец  намерен  выдать
меня за какого-нибудь нормандского лорда, а тебя  -  женить  на  нормандской
леди, братец.
   - Гарольд будет королем Англии, Мэйрин. Даже я  вижу,  куда  ветер  дует.
Если Эдуард не захочет изменить завещание, Гарольд все равно  захватит  трон
силой.
   - А герцог Вильгельм отберет его у Гарольда, -  отозвалась  Мэйрин.  -  Я
считаю, что отец прав, Брэнд. Так продолжаться не может. Эдуард - первый  за
много лет англосакс на английском  троне,  и  то  он  наполовину  нормандец.
Англией правили датчане, норвежцы, шведы. Северяне  вечно  дерутся  за  нашу
землю. Настала пора перемен. Нам нужен сильный правитель, а я не  верю,  что
граф Гарольд подходит на эту роль. Я не могу доверять человеку, который ради
своего честолюбия прогоняет жену, прожившую с ним много лет, чтобы  жениться
на вдове  своего  врага,  братья  которой  могут  помочь  ему  в  борьбе  за
английский престол. Такое поведение не красит Гарольда.  Не  исключено,  что
Гарольд сам приложил руку, чтобы поднять восстание  в  Йорке,  в  результате
которого его брат-соперник лишился своих владений. И посмотри, кто занял его
место! Моркар! Мальчишка! Мальчишка, которым можно вертеть, как угодно. Граф
Гарольд никогда не установит в Англии мир, Брэнд.
   - А ты думаешь, Вильгельму это под силу?
   - Да. Вильгельм - сильный человек. Если он станет королем Англии, едва ли
чужаки осмелятся снова напасть на нас. А ведь это всегда было для нас  самой
страшной угрозой. Нам постоянно приходилось гнуть шею перед завоевателями. Я
уверена, что наш народ будет счастлив, когда под властью сильного  правителя
в стране наконец воцарится мир.
   - Ты думаешь, что нормандцы, которые  придут  с  Вильгельмом,  не  станут
захватывать наши земли? Его войско будет почти целиком состоять  из  младших
сыновей, которые не рассчитывают на наследство у себя на родине. Мне тоже не
нравится Гарольд Годвинсон, но он по крайней мере англичанин. Не думаю,  что
мне понравится, если мною будет править чужеземец.
   - Герцог Вильгельм - честный человек. Отец всегда тай говорил, Брэнд.  Он
не отберет земли у тех,  кто  встанет  на  его  сторону.  Пострадают  только
мятежники.
   - И все же, - отозвался Брэнд, - я впервые в жизни рад, что  мы  живем  в
такой глуши и что наше поместье не слишком большое и  соблазнительное.  Если
повезет, мы с отцом сможем избежать участия в  войне,  и  только  когда  все
утрясется, присягнуть на верность победителю. Мэйрин усмехнулась.
   - Брат Байярд всегда говорил, что я  умнее  тебя,  но  сейчас  я  в  этом
усомнилась, Брэнд. Думаю, отец тоже был бы рад остаться в стороне от  борьбы
за власть.
   - Пока что мы в безопасности, Мэйрин. Отец присягал  на  верность  королю
Эдуарду. Я не могу присягнуть кому-либо против воли отца. И пока король жив,
а отец остается в Константинополе, Эльфлиа вне всякой опасности.

***

   Король Эдуард встретил Рождество в  Вестминстере,  где  наконец  освятили
церковь, строительство которой велось все его правление.  Это  произошло  28
декабря. Вскоре после этого здоровье короля  резко  ухудшилось.  Он  умер  в
канун Крещения, 5 января. Весть о его смерти разнеслась по всей  Англии;  за
ней последовали и  другие  сообщения.  Короля  похоронили  очень  быстро,  6
января,  после  чего  скорбящие  подданные  позволили  Гарольду   Годвинсону
короноваться и стать новым королем Англии.
   До Эльфлиа эти новости дошли только в середине января. На следующее  утро
Брэнд и Мэйрин выпустили последних двух черно-белых голубей Тимона Феократа,
привязав к лапкам птиц записки. Отчетливым почерком Мэйрин на каждой из  них
были выведены слова: "Эдуард умер. Гарольд коронован. Возвращайся домой".
   Если хоть один голубь доберется  до  Константинополя,  Олдвин  Этельсберн
вернется к весне.
   Тем временем, как и все обитатели сельских  поместий,  жители  Эльфлиа  в
тревоге ожидали, что последует за захватом трона  Гарольдом  Годвинсоном.  И
последствия не заставили себя долго ждать.
   Герцог Вильгельм выразил свое возмущение тем, что  граф  Гарольд  нарушил
присягу, данную два года назад, согласно которой он должен был  поддерживать
право  Вильгельма  на  английский  трон.  Гарольд  не  обратил  внимания  на
недовольство нормандца. И это был весьма недальновидный поступок, ибо  в  те
времена ни в одном королевстве Европы ни  один  уважающий  себя  мужчина  не
бросал слов на ветер. Потенциальные сторонники Гарольда  всерьез  задумались
над тем, стоит ли поддерживать такого  ненадежного  правителя.  И  Вильгельм
стал готовиться к вторжению,  заручившись  поддержкой  императора  Священной
Римской империи Генриха IV и благословением папы римского.
   В ночь на 24 апреля в  небе  появилось  знамение,  которое  одни  назвали
хвостатой звездой, а другие - кометой. Целую неделю она  так  ярко  сверкала
над Европой и Англией, что ее можно было различить даже днем. Приливы  стали
необычно высокими, а три ночи подряд продолжались обильные звездопады. Из-за
паники, вызванной этими ужасными предзнаменованиями, многие женщины и  самки
животных преждевременно разрешались от бремени.  Некоторые  утверждали,  что
появление кометы предвещает конец света. Другие истолковывали это  как  знак
Господнего недовольства правлением Гарольда. Они говорили,  что  эта  комета
освещает Вильгельму Нормандскому путь к победе над Гарольдом. Папа  римский,
очевидно, поддерживал такую точку зрения, ибо он  публично  заявил  о  своей
симпатии к герцогу Вильгельму и отлучил Гарольда от церкви.
   Комета исчезла так же внезапно, как появилась, но  неприятности  Гарольда
только начинались. Его брат Тостиг неожиданно прибыл на остров Уайт, где его
тепло приветствовали  и  снабдили  кораблями,  деньгами  и  продовольствием.
Гарольд тем временем собрал огромное  войско,  готовясь  отразить  нападение
Вильгельма. Вся Англия застыла в напряженном ожидании развязки.
   А  в  Эльфлиа  был  праздник:  Олдвин  Этельсберн  вернулся   домой.   Он
благоразумно посетил по дороге двор Вильгельма и принес герцогу  присягу  на
верность. Поскольку Эдуард умер, Олдвин мог  поклясться  в  верности  любому
сеньору по своему выбору.
   - Вы, англичане, вечно  клянетесь  мне  в  верности,  -  ворчливо  сказал
герцог, - но как только оказываетесь в безопасности  у  себя  дома,  тут  же
начинаете это отрицать.
   - Неужели я - единственный англичанин, который принес вам  присягу  после
смерти короля Эдуарда? - спросил тан.
   - Нет, - ответил Вильгельм, - не единственный.
   - Значит, другим вы тоже не доверяете, милорд?
   Герцог ухмыльнулся.
   - Теперь я понимаю, почему мой кузен Эдуард послал вас в Византию.  Вы  -
умный человек, Олдвин Этельсберн.
   - Я еще и человек слова, милорд. В  моих  жилах  тоже  течет  нормандская
кровь, но даже если бы это было не так, я все равно  считал  бы,  что  вы  -
лучший из возможных королей Англии. От того, что я принес вам присягу, я  не
получил никакой выгоды: ведь мое поместье незначительно и находится в глуши.
И хотя  я  всегда  был  счастлив  в  Эльфлиа,  не  думаю,  что  среди  ваших
сторонников кому-нибудь понадобятся мои убогие владения. Я не  честолюбив  и
ничего у вас не прошу, милорд. Я мог бы поторопиться  домой,  как  поступили
пятеро моих товарищей, однако все же предпочел посетить вас и поклясться вам
в верности. Если вы примете мою присягу, я никогда  не  предам  вас.  -  Тан
опустился на колени и склонил голову перед герцогом в знак покорности.
   Вильгельм Нормандский ответил почти незаметным кивком. Когда он  взглянул
на опущенную голову тана, его красивое жесткое лицо слегка смягчилось, и  он
произнес:
   - Я принимаю вашу клятву, Олдвин Этельсберн. Я  рассчитываю  на  верность
вашего сына и родственников. И я благодарен вам. Когда я приду в Англию, мне
понадобятся надежные друзья. А теперь поднимитесь и ступайте с миром.
   Тан встал и еще раз поклонился герцогу.
   - Я буду ждать вашего прибытия, милорд, - сказал он. - Когда смогу  снова
увидеть вас?
   -  Я  намерен  короноваться  в  Лондоне  не  позднее  Рождества,   Олдвин
Этельсберн. Приглашаю вас и вашу семью на мою коронацию.
   Когда  англичанин  удалился,  герцог  повернулся  к  своему  товарищу   -
единственному свидетелю всего происходившего здесь - и спросил:
   - Ну, Жосслен, что ты об этом думаешь?
   - Он показался мне искренним, милорд Вильгельм, но  никогда  нельзя  быть
полностью уверенным в подобных вещах. Если, упаси Боже, вы проиграете  битву
с Гарольдом Годвинсоном, не исключено, что он с такой же легкостью присягнет
Гарольду.
   - Это, мой юный друг,  называется  борьбой  за  выживание,  -  рассмеялся
герцог. - Я подышу для тебя земли в Англии,  Жосслен.  Когда  тебе  придется
защищать свои собственные владения, тогда посмотрим, насколько ты  окажешься
тверд в убеждениях. Бьюсь об  заклад,  что  ты  быстро  научишься  искусству
компромисса.
   Молодой человек улыбнулся.
   - Я придумал себе девиз для герба, - сказал он.  -  Как  вам  понравится:
"Честь превыше всего"?
   - Это наложит на твоих потомков чересчур тяжелые обязательства, - ответил
герцог. - Не думай, мой юный друг, что из-за обстоятельств  твоего  рождения
ты должен проявлять такое исключительное рвение.
   - Но разве вы не поступаете так же, милорд?
   - Возможно, я этим и грешу, Жосслен, но рано или поздно  приходит  время,
когда человек должен расслабиться. Верно, что мы с тобой  оба  родились  вне
освященного церковью брака, но наши отцы любили наших матерей и признали нас
своими сыновьями. Мы никак не пострадали от своей неааконнорожденности, если
не считать случайных насмешек от людей, недостойных  даже  нашего  внимания.
Если Рауль де Комбур женился на твоей матери уже после того,  как  она  тебя
родила, разве это не лучшее доказательство его  любви  к  тебе?  Я  думаю  -
лучшее.
   - И все же, -  проговорил  Жосслен  де  Комбур,  -  обстоятельства  моего
рождения не позволяют мне рассчитывать на удачу в Бретани. Наследником моего
отца стал мой младший,  законнорожденный  брат.  Я  принес  вам  присягу  на
верность более двадцати лет назад, но если бы  вы  не  собирались  завоевать
Англию этой весной, я навсегда остался бы безземельным. А человек без  земли
- это ничто, милорд Вильгельм.
   Герцог кивнул в знак согласия.
   - Если бы я не рассчитывал на английский трон, Жосслен, я  все  равно  бы
нашел где-нибудь поместье,  чтобы  вознаградить  тебя  за  верную  и  долгую
службу. Я многим тебе обязан.  Разве  не  ты  помог  мне  завоевать  доверие
Матильды, когда я ухаживал за ней; разве не ты поддерживал меня все те годы,
когда папа римский  противился  нашему  браку?  Без  тебя  я,  наверное,  не
выдержал бы этой борьбы.
   Ведь у Матильды были и другие  женихи.  Но  в  Англии  ты  получишь  свою
награду, мой верный добрый друг. Я буду нуждаться в тебе и  впредь:  ведь  у
меня  не  так  много  друзей,  похожих  на  этого  скромного  тана,  Олдвина
Этельсберна. Он, конечно, не придворный, но кузен Эдуард писал мне,  что  на
свете много людей, которые представляют собой больше, чем кажется на  первый
взгляд, и Олдвин принадлежит к их числу. Он -  честный  человек  и  искусный
дипломат. Со временем мы найдем его талантам должное применение, а пока  что
я могу лишь пожелать ему доброго пути и счастливого возвращения домой.
   Олдвин  Этельсберн,  конечно,  не  знал  об  этом  благословении  герцога
Вильгельма, но достиг берегов Англии в тот же день, как  покинул  герцогский
двор. Спустя три дня он уже переправился через речушку Олдфорд  и  въ