сили резьбой  и  позолотой.  Изящные  решетки  закрывали  окна.
Восточную  и  западную  стены  комнаты  украсили   великолепными   фресками,
сверкающими золотыми пластинками, яркими красками и картинами,  выполненными
в  технике  мозаики.  Одна  картина  изображала  охоту  на  гиппопотамов   и
крокодилов на Ниле, а другая - охотников на конях в сопровождении лоснящихся
быстроногих  собак,  преследующих  газелей  в  пустыне.  Пол  также  выстлан
мозаикой  -  крошечными  синими,  зелеными  и   желтыми   плитками.   Вокруг
квадратного обеденного стола были расставлены три пиршественных ложа, каждое
из которых предназначалось для трех человек.
   Князь сел на центральное ложе, Зенобия расположилась  слева  от  него,  а
Марка усадили справа, на почетное место. Марк ел механически. Он был слишком
поглощен  ответами  на  многочисленные  вопросы,  которыми  забрасывала  его
Зенобия.
   Некоторое время он рассуждал о различных философских проблемах. Потом она
проницательно взглянула на него и произнесла:
   - А вы верите во все это, Марк Александр Бритайн? Он улыбнулся ей.
   - Я - реалист. Я верю только в то, что вижу.
   - Я не хотела обидеть вас.  Просто  я  любопытная.  На  свете  так  много
интересного, и все хочется узнать!
   - Зенобия - самая прекрасная женщина в Пальмире, но она не  удовлетворена
тем, что имеет, - заметил князь.
   - Быть красивой - это еще не все, мой Ястреб. Если бы ты  хотел  взять  в
жены какую-нибудь пушистую кошечку, ты бы уже давно женился.
   - Что же вы хотите знать, моя княгиня?  Я  с  радостью  поделюсь  с  вами
своими скромными познаниями.
   Князь кивнул, и Зенобия с унынием произнесла:
   - Марк Александр Бритайн, я ведь даже не знаю, как выглядит море, и  это,
мой друг римлянин, лишь начало моего невежества.
   Марк заговорил. Обладая даром красноречия, он  рисовал  чудесные  картины
мира, которые позволяли слушателям словно наяву увидеть море и  плывущие  по
нему корабли. Он рассказывал о Риме, построенном на семи зеленых  холмах,  о
Британии, стране, где он родился, с ее туманной сырой погодой и холмами, еще
более зелеными, чем в Риме. Он рассказывал о своей  службе  в  Африке,  этой
первобытной стране, полной жестоких контрастов. Во  время  рассказа  Зенобия
сидела неподвижно и, словно губка, впитывала каждое  его  слово.  За  окнами
столовой сгущалась ночь. Слуги убрали фрукты и медовые  лепешки  с  орехами.
Бокалы вновь  наполнили  ароматным  красным  вином,  а  Марк  все  продолжал
говорить, пока не заметил  уголком  глаза,  что  князь  зевает,  прикрывшись
рукой.
   - Уже поздно, а я все бубню, словно школьный учитель! - сказал Марк.
   - Но вы ведь только начали рассказывать мне о том, что  я  так  стремлюсь
узнать! - произнесла Зенобия.
   - В таком случае, может быть, Марк Александр Бритайн еще раз навестит нас
и продолжит свой рассказ, - вежливо сказал князь.
   - Завтра! - добавила Зенобия.
   - Завтра?
   Мужчины, казалось, были изумлены.
   - Да, завтра! Ты должен приказать ему, мой Ястреб, приходить сюда  каждый
день хотя бы на  час  и  рассказывать  мне  о  мире,  который  находится  за
пределами нашего города.
   Раздосадованный Оденат смотрел на римлянина несколько раздраженно.
   - Марк Александр Бритайн - занятой человек, мой цветок!
   - Неужели он настолько занят, что не может уделить мне один час в день? -
запротестовала Зенобия.
   Марк заметил, что князь посматривает на него со скрытой ревностью. И  все
же он испытывал отчаянное желание видеть Зенобию.
   - Может быть, вы позволите мне навещать ее высочество  дважды  в  неделю,
мой господин? Если я изменю свое расписание, то смогу сделать это, -  сказал
он, глядя прямо в глаза князя.
   Зенобия встала и соблазнительным движением прильнула к мужу.
   - Я ведь не прошу  у  тебя  драгоценностей  или  других  безделушек,  мой
Ястреб! Единственное, к чему я стремлюсь, - это знания.  Как  же  ты  можешь
возражать против этого? ты проводишь дни, встречаясь со своими  советниками.
За домом  следят  рабы,  а  меня  преследует  скука.  Конечно,  я  могла  бы
беседовать с твоей дорогой матушкой или, быть может, с Делицией.
   Она улыбнулась ему с притворной нежностью.
   - Я не желаю, чтобы ты  проводила  время  в  обществе  других  мужчин!  -
проворчал князь.
   - Но ведь ты не ревнив, мой Ястреб!
   Теперь голос Зенобии перешел в шепот, но Марк, который  отличался  острым
слухом, различал каждое слово. Он  вздрогнул,  когда  услышал  то,  что  она
сказала потом.
   - Ведь он далеко не молод и годится мне в отцы! Кроме того, со мной будет
Баб, а если ты настаиваешь, то и мои служанки тоже. Меня не волнует, сколько
человек будет присутствовать при наших беседах!
   И она шутливо подула ему в ухо.
   - Ну пожалуйста!
   Марк отвел от них взгляд. Он не мог смотреть, как нежна она с князем.  Он
глубоко  вздохнул  и  принял  безразличный  вид.  Ведь  Зенобия  замужем  за
Оденатом, и они, очевидно, любят друг Друга.
   - Вы не будете возражать против того, чтобы приходить сюда  и  учить  мою
жену, Марк Александр Бритайн?
   - Нет, мой господин, я почту это за честь! Он следил за  тем,  чтобы  его
голос и выражение лица оставались серьезными.
   - Ну что же, очень  хорошо.  Пусть  так  и  будет!  Благодарю  вас,  Марк
Александр Бритайн!
   Римлянин поднялся из-за стола.
   - Я злоупотребил вашим гостеприимством. С разрешения вашего высочества, я
попрощаюсь с вами.
   - Я разрешаю вам это, Марк Александр Бритайн. Марк поклонился и вышел  из
комнаты. Он услышал, как Зенобия негромко и ликующе вскрикнула:
   - О мой Ястреб, спасибо тебе! Спасибо! Спасибо! Она бросилась  к  мужу  и
поцеловала его. Он слабо запротестовал.
   - Зенобия! Мы ведь в столовой!
   - Это ложе достаточно велико для нас обоих, мой Ястреб! - прошептала она,
развязывая его халат и прижимаясь к его груди.
   Он издал стон, и все мысли  о  римлянине  мгновенно  улетучились  из  его
головы. Он обвил ее руками и уткнулся лицом в мягкое плечо.
   - Зенобия, Зенобия! Ну что мне с тобой делать?
   - Давай займемся любовью, мой Ястреб! - дерзко попросила она.
   -  Прекрасная  идея,  мой  цветок,  но  только  не  здесь.  А  то   вдруг
какой-нибудь несчастный раб споткнется о нас!
   Он запечатлел поцелуй на ее недовольно  надувшихся  губках  и  с  улыбкой
повел ее по дому, а потом вверх по лестнице в их спальню.
   - Оставьте нас! Ложитесь спать! - коротко приказал  он  девушкам-рабыням,
ожидавшим свою молодую хозяйку.
   Как и в первую брачную ночь два месяца назад, они быстро разделись, дрожа
в прохладном воздухе летней ночи. Несколько мгновений они стояли,  лаская  и
возбуждая друг друга. Потом Оденат отстранил ее от себя и стоял,  восхищаясь
ее наготой в мерцающем свете испускающих аромат светильников.
   - Ты подобна золотой богине,  созданной  для  поклонения  и  обожания!  Я
никогда не устану глядеть на тебя! - сказал он.
   Она стояла спокойно, не испытывая перед ним больше ни страха,  ни  стыда.
Он опустился перед ней на колени, и она погладила его  темноволосую  голову,
прижавшуюся к ее мягкому животу. Она уже  начала  испытывать  томление.  Это
происходило с ней каждый раз, когда он прикасался к  ней.  Он,  как  всегда,
почувствовал ее зарождающуюся страсть, встал, прижал ее к себе и положил  на
ложе. Их  губы  надолго  встретились  в  неистовом  поцелуе.  Потом  Зенобия
отстранилась от него. Она села на него  верхом  и,  увлажнив  палец  слюной,
стала совершать им дразнящие круговые движения вокруг его соска. Он наблюдал
за ней чуть приоткрытыми глазами, и на его лице играла слабая улыбка.  Всего
лишь за два месяца невинная девушка, на которой он женился,  превратилась  в
чувственную  женщину.  Необыкновенно   страстная   натура,   она   постоянно
изобретала что-то новое. В некотором смысле ей повезло - мать умерла прежде,
чем успела  передать  дочери  те  запреты,  которые  неизменно  проводили  в
сексуальной жизни супружеской пары границу между приемлемым и неприемлемым.
   Оденат притянул ее к себе и проник в нее.  Протянув  руку,  он  приподнял
одну из ее полных грудей и приник к ней губами. Другой рукой  он  гладил  ее
ягодицы. Зенобия застонала, требуя от  него  активных  движений,  которые  в
конце концов всегда приносили ей облегчение. Однако он не давал ей  этого  и
все продолжал держать ее между своих твердых, как железо, бедер. В это время
его губы и руки заставляли ее чувствовать восхитительное опустошение,  и  ее
желание становилось все более неистовым. Его губы прильнули  к  ее  губам  в
страстном поцелуе. Его язык проник в ее рот, а руки крепко  сжимали  ее,  не
давая ей двигаться. Ее пыл все усиливался, и наконец она стала  умолять  его
дать ей облегчение.
   Он осторожно перевернулся, прижал  ее  своим  телом  и  начал  двигаться,
проникая все глубже в ее тело. Они  оба  жаждали  получить  наслаждение.  Со
страстным криком  Зенобия  охватила  тело  мужа  руками  и  ногами  и  через
несколько мгновений потерялась в сверкающем сиянии, которое в  конце  концов
растворилось в бурном, всепоглощающем взрыве страсти. Все кончилось  слишком
быстро, и любовники  лежали  в  изнеможении,  тяжело  дыша,  посреди  сбитых
простыней.
   - Клянусь богами, сама Венера благословила нас, мой цветок!  Ты  -  самая
прекрасная  женщина,  какую  только  мог  пожелать  мужчина!  -  полушепотом
произнес Оденат.
   - А ты - самый лучший мужчина, какого только могла бы  пожелать  женщина,
мой Ястреб! - восхищенно ответила она.

***

   Те же самые слова в ту  же  ночь  сказала  Марку  Александру  красивая  и
известная пальмирская куртизанка. Он глядел  сверху  вниз  на  эту  женщину,
прекрасную блондинку я янтарными глазами и дивной фигурой.
   - Ты хочешь сказать, Садира, что  на  основании  своего  обширного  опыта
можешь утверждать, что ни один мужчина не доставил тебе такого удовольствия,
как я?
   Взгляд его голубых глаз был немного недоверчивым, а голос - насмешливым.
   - Но почему тебе так трудно поверить в это, Марк? - быстро возразила она,
ничуть не смущенная его вопросом.
   - Я пришел сюда заниматься любовью, а не разговаривать! - сказал он.
   Он потянулся к ней, но она уклонилась от его объятий.
   -  Этой  ночью  тебе  нужна  проститутка,  Марк  Александр.  А  я  -   не
проститутка, я куртизанка. Во  мне  есть  нечто  большее,  чем  просто  пара
раздвинутых ног и увлажненное лоно. Однако ты настроен агрессивно.
   - Прости меня,  Садира!  -  простонал  он.  -  Сегодня  у  меня  скверное
настроение, и я, кажется, не в состоянии сам избавиться от него.
   - Я выслушаю тебя, если тебе захочется  поговорить,  Марк.  Где  ты  был,
прежде чем пришел ко мне?
   - Я обедал во дворце, - последовал ответ.
   - О боги! Ничего удивительного, что ты в плохом настроении. Необходимость
высидеть весь парадный обед кого угодно выведет из  себя.  А  была  там  эта
старая сука, Аль-Зена? Как она воротила нос из-за  женитьбы  князя  на  этой
прелестной маленькой бедави! Наша княгиня держится достойно, и я думаю,  что
мать князя не сможет управлять Зенобией Пальмирской!
   Садира усмехнулась.
   - Как эти двое влюблены друг в друга! Они даже не делают попыток скрывать
свою страсть!
   Ее взгляд смягчился и стал нежным.
   - Ну же, мой большой и страстный римлянин! Позволь  Садире  снять  дурное
настроение и вернуть тебе радость!
   Она  притянула  его  и  поцеловала  с  необыкновенным  мастерством.  Марк
позволил ей поверить, что  она  достигла  цели.  Но  его  мысли  умчались  к
Зенобии.

***

   Никто в Пальмире не был особенно удивлен,  когда  их  прекрасная  княгиня
начала раздаваться  в  талии  и  было  сделано  официальное  сообщение,  что
ожидается появление наследника трона. Спустя ровно год  и  один  день  после
свадьбы  у  княгини  Пальмиры  родился  сын,  которого  назвали  Вабаллатом.
Пятнадцать месяцев спустя родился его брат Деметрий.
   За несколько лет правительство в Риме пало из-за внутренних  распрей.  Не
осталось ни одной настоящей императорской фамилии. Один  император  сменялся
другим благодаря поддержке той или иной армейской клики - только  для  того,
чтобы пасть, когда другая группировка возвысит собственного избранника.
   Императора Валериана вызвали из Ретии в Галлию. Он совершил поход на Рим,
узурпировал власть и впервые дал империи стабильность, которой она не  знала
уже многие годы. Его сыну шел двадцать первый год,  и  он  уже  успел  стать
преступником. Валериан сделал  из  него  соправителя.  Император  откровенно
говорил о том, что хотя ему уже  за  шестьдесят,  но  если  его  убьют,  как
некоторых его предшественников, то его сын Галлиен  не  только  отомстит  за
него, но и займет его место.
   Император стал осматриваться вокруг  в  поисках  честных  союзников.  Ему
доложили, что на Востоке, в  Пальмире,  римский  губернатор  Антоний  Порций
Бланд хорошего мнения о молодом князе Оденате. Князю  передали  командование
пальмирскими легионами, и ему удавалось удерживать персов в районе залива. У
князя жена и двое маленьких сыновей. Они могли стать заложниками  в  случае,
если князь станет неугоден.
   Римский губернатор подал прошение об отставке. Так  как  он  прослужил  в
Пальмире пятнадцать лет, ему не отказали в этой  просьбе.  Он  предлагал  не
посылать в  город  другого  губернатора,  а  сделать  Одената  царем,  царем
государства, которое станет сателлитом империи. Его  лояльность  определенно
не вызывала сомнений, и это показалось Валериану превосходным решением.  Как
же он сможет привести в порядок дела у себя  в  Риме,  если  ему  приходится
беспокоиться еще и о восточных провинциях? И вот вышел указ. Оденат Септимий
становился царем Пальмиры.
   Город бурно воспринял эту новость. Празднества продолжались целых  девять
дней. Наконец, народ впал в пьяное оцепенение, которое продолжалось еще  два
дня.
   Аль-Зена прихорашивалась у себя во дворце.
   - Я теперь царица Пальмиры! Царица! - мурлыкала она.
   - Царица Пальмиры - Зенобия. Вы ведь не  жена  Одената,  а  его  мать!  -
сказала Делиция.
   - Но если эта девчонка - царица, то почему бы и мне тоже не быть царицей?
Разве она достойна этого? Нет! А вот я действительно достойна!  Разве  я  не
служила этому городу все эти годы?
   Делиция зло расхохоталась.
   - Вы? Вы служили Пальмире? Почти тридцать лет вы  только  и  делали,  что
поносили Пальмиру. Народ ненавидит вас! Ваше  имя  сделалось  ругательством!
Единственное, за что вас можно поблагодарить, так это за хорошего  царя.  За
три года, которые прошли с тех пор,  как  Оденат  женился  на  Зенобии,  она
произвела на свет двух здоровых сыновей для продолжения династии и неустанно
работала для блага города. Все ее любят!
   - Включая и этого римлянина. Марка Александра Бритайна? - лукаво спросила
Аль-Зена. - Почему он всегда здесь, наедине с ней?
   - Клянусь богами, вы - злобная женщина, Аль-Зена! Вы очень хорошо знаете,
что римлянин приходит сюда всего лишь дважды в неделю и что Зенобия  никогда
не остается с ним наедине. Он дает ей возможность узнать  мир  за  пределами
Пальмиры.
   - Она  хочет  стать  образованной  царицей  этой  навозной  кучи  посреди
пустыни? Ба! Да это всего лишь предлог, чтобы побыть со своим любовником,  -
Ах вы, злобное создание! - воскликнула Делиция. - Ваш сын и его жена глубоко
любят друг друга. Даже ваш скверный язык никогда  не  сможет  разлучить  их,
Аль-Зена! Остерегайтесь, иначе погубите себя!
   - Какое же ты глупое создание, Делиция! - фыркнула Аль-Зена, и  ее  голос
так и сочился презрением. - Как ты думаешь, сколько пастухов-бедави овладели
Зенобией прежде, чем она вышла замуж за моего сына? Готова держать пари, что
даже ее братья не отказывали себе в этом, особенно  самый  старший  из  них,
Акбар, который любит ее до безумия!  Эти  дикари  не  считают  кровосмешение
грехом.
   - Зенобия была девственницей, и вы знаете об  том!  Ведь  вы,  как  и  я,
видели окровавленные простыни наутро после их первой брачной ночи. Я  хорошо
помню, как вы мучили меня, говоря, что она сама чистота в сравнении  с  моей
грязью, как вы очаровательно выразились.
   - А что станет с твоими сыновьями, Делиция,  когда  старший  сын  Зенобии
взойдет на трон Пальмиры? Подумай об этом, ты, маленькая дурочка!
   - Мои сыновья будут служить семье, как их учили! Мантия  царя  -  тяжелая
ноша,  и  я  предпочла  бы  оставить  ее  другому  -  законному  наследнику,
Вабаллату.
   - Неряшливая идиотка! - бросила  Аль-Зена  на  прощание,  и  обе  женщины
разошлись в разные стороны. Отношение Аль-Зены к своей невестке  не  слишком
улучшилось после того, как она узнала, что  она,  мать  царя,  будет  носить
титул вдовствующей княгини, титул, придуманный Зенобией.
   - Моя жена решила, что ты не можешь носить титул княгини  Пальмиры,  ведь
если у нас родится дочь, этот титул по праву будет принадлежать ей, мама!  -
объяснял ей Оденат.
   - Тогда почему бы не  сделать  меня  вдовствующей  царицей?  -  в  ярости
спросила Аль-Зена.
   - У Пальмиры может быть только одна царица! - Спокойно ответила  Зенобия.
- Во все века случались большие неприятности, если на  троне  восседали  две
царицы, старая и молодая.
   - Но я, вне всяких сомнений, вовсе не  старая!  -  огрызнулась  Аль-Зена,
которую больше всего привело в ярость слово "старая".
   - Царица может быть только одна! - повторила Зенобия, и ее серые глаза  с
пляшущими в них золотыми огоньками встретились  с  гневным  взглядом  черных
глаз ее свекрови.
   - Да как ты смеешь! - злобно зашипела Аль-Зена. - Ты,  маленькая  дикарка
из пустыни! Как смеешь ты пытаться  помыкать  мною!  Ведь  я  -  княгиня  по
рождению! Я - царская особа по рождению, а не по мужу! Неужели  ты  думаешь,
что несколько слов, которые пробормотал жрец  Юпитера,  могут  сделать  тебя
царской особой?
   - Вы  воспринимаете  свое  царское  положение  как  право,  -  парировала
Зенобия. - Вы думаете, что достаточно родиться царской особой. Но  я  говорю
вам, Аль-Зена, - это не так!  Быть  царской  особой  -  это  еще  и  великая
ответственность! Вы заботились, думали о чем-нибудь еще, кроме  самой  себя?
Что для вас ваш народ? Беспокоились ли вы  об  его  благополучии  не  только
сегодня, но и по прошествии многих лет, когда вас уже  не  будет  на  свете?
Царская особа должна знать, что творится в мире, чтобы лучше судить  о  том,
каким курсом следует двигаться нашему городу, чтобы наш народ  всегда,  даже
по  прошествии  веков,  был   процветающим   и   счастливым!   Это   большая
ответственность, но я счастлива помочь моему  господину  и  супругу  Оденату
нести эту ношу!
   - И ты одобряешь это? -  Голос  Аль-Зены  почти  перешел  в  крик.  -  Ты
одобряешь такое несвойственное женщинам поведение твоей жены?
   - Она относится как раз к тому типу женщин, которых избрал  бы  для  меня
мой отец! - последовал твердый ответ.
   - А кто же тогда я?
   Аль-Зена была оскорблена. Молодой царь улыбнулся.
   - Ну, ты та, кем была всегда. Исключительной эгоисткой! Аль-Зена чуть  не
задохнулась от ярости, но Оденат дружелюбно  обнял  мать  и  продолжал  свою
речь.
   - Не обижайся, мама! На самом деле я восхищаюсь тобой,  потому  что,  как
это ни удивительно, ты замечательная женщина. Ты  заняла  свою  позицию  уже
много лет назад, когда приехала в Пальмиру,  и  никогда  не  изменила  себе.
Такая сила воли достойна похвалы!
   И он нежно сжал ее в объятиях.
   - Будь довольна, мама, своей участью. Тебе не  на  что  жаловаться,  ведь
твои желания всегда исполняются.
   - Ты сделал ее своим врагом! - сказала впоследствии Зенобия мужу.
   - А она никогда и не была моим другом, - ответил он.
   - Она - твоя мать! И хотя она никогда  не  давала  тебе  повода  полюбить
себя, все-таки она по-своему гордилась тобой и любила. Ты жесток с ней,  мой
Ястреб, а это не похоже на тебя. Ты  обидел  ее,  а  Аль-Зена  долго  помнит
обиды, реальные или воображаемые.
   - Но почему ты защищаешь ее, мой  цветок?  Она  всегда