дядей.
   - Могу только надеяться, что ты не наделала глупостей, - предостерегал он
ее позже.
   Девять  дней  тянулись  медленно.  Дома  Дагиан  с   дочерьми   тщательно
упаковывала вещи Луция. Кариеса, которую больше не запирали  в  ее  комнате,
проводила большую часть времени лежа и поедала чрезмерное количество  всяких
лакомств, которые велела готовить на кухне  только  для  самой  себя.  Когда
расчесывали ее золотистые волосы, она даже не трудилась привстать.
   Марк и Аул приводили в порядок торговые дела  своего  отца.  Младший  сын
Александра знал человека, который приобрел бы их дело и стал бы сотрудничать
с братьями в дальнейшем. Наконец, девять дней  прошли,  и  они  связались  с
Юлием Рабирием. Как они  и  ожидали,  он  пожелал  вложить  капитал  в  дело
Александров и предложил большую сумму. Он  согласился  иметь  дело  с  Аулом
Александром Бритайном исключительно  в  Британии,  а  с  Марком  Александром
Бритайном - в Пальмире.
   Эвзебия и Луция поняли, что сыновья как следует позаботятся об их матери,
и вернулись к себе домой. Они  отсутствовали  уже  несколько  месяцев,  и  с
нетерпением рвались к своим семьям. Луция, следующая по возрасту за  Марком,
высказала мысли, которые пришли в голову обеим сестрам перед отъездом.
   - Увидим ли мы еще когда-нибудь тебя или Аула в этой жизни, Марк?
   - Не знаю, - честно ответил он. - Я дал  позволение  Аулу  создать  ветвь
нашей семьи в Британии. Вы с Эвзебией принадлежите  теперь  к  семьям  своих
мужей. Мама решила вернуться в Британию вместе с Аулом и  стать  членом  его
семьи. Мы с Зенобией создадим свою семью в  Пальмире.  Думаю,  нам  вряд  ли
удастся встретиться снова.
   Луция тихо заплакала, а Марк стал утешать ее.
   - Нелегко расставаться, дорогая сестра,  но  таков  ход  жизни.  Ничто  и
никогда не остается неизменным, сменяют друг друга времена  года;  никто  из
нас не в силах задержать время,  так  же  как  задержать  закат  или  восход
солнца. Когда-то мы были беззаботными детьми, и вот мы уже выросли  и  стали
взрослыми, еще миг - и мы уже старики. Ничего другого  не  остается,  сестра
моя,  как  только  радоваться  тому,  что  мы  имеем,  и  не  тратить  время
понапрасну, оплакивая то, чего у  нас  нет.  Благодари  богов,  что  все  мы
счастливы и любимы, сестра моя. Как много людей несчастных!
   - У тебя все так просто! - фыркнула Луция. - В этом, моя дорогая  сестра,
и заключается секрет жизни. Мы тратим пропасть времени в поисках решения,  а
в конце концов все сводится к простоте.
   И вот сестры уехали: Луция - на север, в Равенну, а Эвзебия -  на  юг,  в
Неаполь. Пришло время отправляться в Британию Аулу и Дагиан.
   - - А как твоя  Зенобия?  Написал  ли  ты  ей  о  своей  женитьбе  и  что
собираешься делать? - спросила Дагиан.
   - Если бы я попытался связаться с моей  любимой,  отправив  ей  послание,
его, несомненно, перехватил бы император. Со мной  приехал  один  из  личных
охранников царицы. Когда я соберусь в Пальмиру, он отправится раньше меня  и
возьмет с собой мое послание. Но я боюсь посылать его,  прежде  чем  сам  не
подготовлюсь к отъезду.
   - Когда же ты отправишься? - спросил Аул.
   - Не  раньше,  чем  получу  известие,  что  вы  с  матерью  находитесь  в
безопасности и вам не угрожает возмездие императора.
   - Пройдет более двух месяцев, прежде чем весточка долетит до тебя,  Марк.
Неужели ты осмелишься ждать так долго? Ты покинул Пальмиру  уже  три  месяца
назад.
   -  У  меня  нет  выбора.  Аул.  Только  убедившись,  что  моя   семья   в
безопасности, я смогу действовать.
   Он проводил их до западных ворот города, но там их остановили.
   - Мне жаль, Марк Александр Бритайн,  -  сказал  центурион,  командовавший
стражей у ворот, - твой  брат  может  свободно  вернуться  к  себе  домой  в
Британию, но ни ты, ни твоя мать не покинут город без разрешения императора.
   Поняв бесполезность протеста, Марк повернулся к Аулу.
   - Поезжай, брат! Я позабочусь о нашей матери и о том, чтобы она  в  конце
концов вернулась в страну, где родилась. Подготовься к ее приезду. Аул.
   Дагиан кивнула в знак согласия.
   - Передай от меня привет Эде и детям, - она крепко обняла его. - Я  скоро
приеду, обещаю тебе. Аул. Я не хочу умереть здесь, на чужой земле.
   Братья обнялись. У обоих в глазах стояли  слезы,  и  тысячи  воспоминаний
пронеслись в голове - воспоминаний о тех более  счастливых  временах,  когда
они жили одной семьей.
   - Мы еще встретимся, Марк! - нежно произнес Аул.
   - Может быть, - тихо ответил  тот.  -  А  теперь  поезжай,  мой  мальчик!
Никогда не забывай о том, что ты Александр! И никогда не  позволяй  забывать
об этом твоим детям и внукам!
   Дагиан с нежностью поцеловала своего младшего сына.
   - Я приеду, как только смогу.
   - Возьми мою колесницу, Аул. На ней ты доберешься  быстрее,  -  предложил
Марк.
   Аул выбрался из своего экипажа - большого  тяжелого  крытого  фургона  на
четырех  колесах,  запряженного  четверкой  лошадей,  который  использовался
семьей для путешествий. Один из рабов Дагиан поспешно перенес  его  скромный
багаж и положил его в изящную  колесницу  Марка.  Аул  быстро  взобрался  на
колесницу, улыбнулся матери и старшему брату  и  выехал  из  города  по  Виа
Фламиниа. Дагиан смотрела ему вслед, и глаза ее наполнились слезами.
   Они говорили мало, пока фургон громыхал по улицам, потом они  выехали  из
города  и  направились   в   свое   имение.   Испуганные   слуги   поспешили
приветствовать их, когда фургон въехал в ворота дома Александров. Марк помог
матери сойти н быстро отдал приказ, чтобы ее  багаж  отнесли  обратно  в  ее
комнаты. Потом они поспешно прошли вместе в кабинет Марка.  Он  с  нежностью
усадил мать и налил ей немного вина.
   - Откуда Аврелиан узнал, что мы уезжаем? - громко удивлялась Дагиан.
   - Это Кариеса, - ответил Марк. -  Эта  сука  обладает  сверхъестественным
инстинктом выживания.
   - Тогда почему же позволили уехать другим членам семьи?
   - Ты, мама, - единственная заложница, которая ему нужна.  Вот  почему  он
запретил тебе выезжать из города. Аврелиан знает, что пока  я  не  уверен  в
твоей безопасности, безопасность этой шлюхи и его ублюдка гарантирована.
   - А как же твоя Зенобия? - спросила Дагиан.
   - Не знаю. Как я могу послать ей письмо и объяснить все это? - беспомощно
сказал он.
   - А как насчет ее посыльного, сын мой?
   - Сегодня, рано утром, пальмирца нашли задушенным в его комнате, мама.  Я
не говорил тебе об атом, не хотел расстраивать.
   - За этим кроется что-то еще, Марк, о чем мы не подозреваем, -  задумчиво
произнесла Дагиан.
   - Я знаю, мама, но не  могу  вычислить?  Чего  в  действительности  хочет
Аврелиан?
   - Лучше бы ты сам спросил это у меня, Марк! - сказал император,  быстрыми
шагами входя в комнату. - Добрый день вам, госпожа Дагиан.
   - Как вам удалось проникнуть в мой дом? - в ярости спросил Марк.
   - Я  навещал  мою  дорогую  племянницу,  Марк.  Ты,  конечно,  не  будешь
возражать против того, чтобы любящий дядя посещал свою  любимую  племянницу!
Беременные женщины ужасно раздражительны. Она так  сильно  растолстела,  мой
дорогой Марк! Кариесе следует воздерживаться от сладкого,  она  разбухла,  и
это делает ее грубой. Однако я надеюсь, что после появления на свет ребенка,
ты настоишь на том, чтобы она вновь обрела свои божественные формы.
   - Я покидаю вас, - сказала Дагиан, поднимаясь.
   - Нет! - приказал император, сделав ей знак вернуться на место, - Я хочу,
чтобы вы слышали то, что я собираюсь сказать вашему  сыну,  госпожа  Дагиан.
Это избавит его от необходимости повторять все  это  для  вас.  -  Он  снова
повернулся к Марку. - Ты гадал вслух, какова моя цель, Марк. На  самом  деле
она  совсем  проста.  Разумеется,  необходимо   было   дать   Кариесе   мужа
соответственно ее положению. Но этим мужем  мог  стать  любой  из  множества
молодых хлыщей-патрициев, а не ты. Я выбрал тебя, потому что ты помолвлен  с
царицей Пальмиры. Это хорошо послужит для моей цели. Видишь ли, Марк, я знаю
историю юности Зенобии. Я знаю, как она  ненавидит  Рим  за  убийство  своей
матери. Я знаю о том, как, будучи  ребенком,  она  наблюдала,  как  медленно
умирали убийцы ее матери. Я знаю, как после смерти Одената росла ваша любовь
друг к другу, а ее ненависть стала убывать. Но эта ненависть все  еще  жива,
Марк. Она живет внутри  ее  и  ждет,  чтобы  вновь  вспыхнуть.  Я  собираюсь
воспламенить ненависть Зенобин к Риму. Сотрудничество с ней не входит в  мои
планы. Я не хочу, чтобы Пальмирой  правил  царь.  Я  хочу,  чтобы  ею  снова
управлял римский губернатор, как это было в величайшие дни империи.  Я  хочу
вернуть Римской империи ее славу и уже начал действовать, покорив Галлию.  А
на Востоке Зенобия легко победила остальных врагов. Теперь я покорю ее!
   - Но ведь она не проявляет  враждебности,  цезарь.  У  вас  нет  никакого
повода.
   - Он у меня появится! - усмехнулся  Аврелиан.  -  Когда  царица  Пальмиры
узнает, что ее любовник, человек, за которого она предполагала выйти  замуж,
женился на другой... - он усмехнулся и продолжал:
   - Полагаю, ее ярость будет безграничной. Она снова захочет  мстить  Риму,
и, верь мне, Марк, она это сделает. А когда ярость помутит  ее  рассудок,  я
сделаю то, что делает каждый римский император, когда сталкивается с угрозой
империи.  Твоя  прекрасная  Зенобия  пойдет  в  золотых  цепях  позади  моей
победоносной колесницы, Марк. Через год, самое большее - через два, если она
действительно так искусна в битве, как говорят - но  раньше  или  позже  она
увенчает мой  триумф  и  укрепит  мое  положение  на  троне.  Империя  будет
сохранена. - Он сделал паузу и бросил  взгляд  на  ошеломленные  лица  своих
слушателей. - То, что она красива - это дополнительная награда для  меня.  Я
всегда получал удовольствие, занимаясь  любовью  с  красивыми  женщинами,  в
особенности если они еще и умны вдобавок.
   - Если ты только прикоснешься к Зенобии... - у Марка зашумело в голове.
   - Мой дорогой Марк, ты - женатый  человек,  и  у  тебя  беременная  жена.
Стыдно, дорогой мальчик! - Он снисходительно усмехнулся. -  Ох,  ты  сможешь
получить ее обратно, когда я буду пресыщен ею.., если, конечно, она пожелает
вернуться к тебе. Конечно же, представляю себе, как она обидится на тебя.  И
в самом деле, очень обидится. - Он взглянул на Дагиан. - Могу ли я  доверить
вам присмотр за моей маленькой Кариссой, госпожа  Дагиан?  Молодая  женщина,
рожающая своего первого ребенка, нуждается в поддержке старой женщины.
   - Я так и предполагала, что именно поэтому вы запретили мне  выезжать  из
Рима, цезарь. Если бы вы сказали мне об этом, то сберегли бы для  меня  кучу
времени, затраченного на упаковку  и  распаковку  вещей,  -  резко  ответила
Дагиан.
   -  Я  позволю  вам  вернуться  в  Британию,  когда  Кариеса  благополучно
разрешится от бремени, а Зенобия Пальмирская будет разбита. Даю  вам  слово,
госпожа Дагиан. А до тех пор вам придется жить со своим старшим сыном.
   - Как пожелает цезарь, - едко  ответила  Дагиан.  Аврелиан  усмехнулся  и
опять заговорил с Марком.
   - Я полагаю, что город - неподходящее место для Кариссы в  ее  положении.
Даю вам два дня, чтобы собраться, а потом вы  отправитесь  на  императорскую
виллу в Тиволи. Вам запрещено возвращаться в Рим. Только после того,  как  я
верну восточные провинции империи, вам будет разрешено вернуться в город.
   - Но мое дело требует, чтобы я оставался в Риме, цезарь. Я дам вам  слово
не покидать город, но вы не можете выслать меня.
   - Вы продали торговое дело своего отца Юлию Рабирию, Марк. Я знаю, что он
согласился распродавать товары для вас и для вашего брата.  Вы,  разумеется,
сможете поддерживать с ним связь, но  имейте  в  виду,  -  каждое  послание,
которое вы отправите, будет вначале прочитано мной и лишь  потом  пойдет  по
назначению. Я не дам вам шанса  предостеречь  свою  царицу  о  моих  планах,
касающихся ее и Восточной империи.
   - Значит, мы будем находиться под арестом на вашей вилле, цезарь?
   - Полагаю, до поры до времени это самое мудрое решение, Марк.
   Он поднялся со стула  и  остановился  перед  Дагиан,  которая  продолжала
сидеть, выражая тем  самым  неуважение,  которое  он  не  мог  не  заметить.
Аврелиан лучезарно улыбнулся и поклонился ей.
   - Счастливо, госпожа Дагиан. Надеюсь вскоре увидеть  вас  снова.  Пойдем,
Марк, выйдем вместе!
   Мужчины покинули кабинет и перешли в атрий.
   -  Не  сделай  ошибки,  Марк!  -  тихо  произнес  император.  -  Если  ты
попытаешься предостеречь Зенобию о моих планах, или  составить  против  меня
заговор, или впутать мою семью, я буду действовать быстро.  Ты  понял  меня,
Марк?
   - Да, - послышался краткий ответ.
   - Хорошо, - произнес Аврелиан. - А сейчас я хочу, чтобы ты кое-что сделал
для меня. Мне нужна подробная карта  Пальмиры  и  ее  пограничной  крепости,
Квазр-аль-Хера.
   - Да проклянут тебя боги, Аврелиан! - яростно выругался Марк. - Ты уже  и
так оболгал меня в глазах Зенобии, а  теперь  хочешь,  чтобы  я  предал  ее.
Неужели ты так низок!
   -  Я  хочу  покорить  Пальмиру  с  возможно  меньшим  кровопролитием.  От
сожженного города с мертвыми жителями нет никакого  толку.  Твоя  прелестная
царица будет сражаться со мной до последнего человека,  если  я  позволю  ей
это. А она наверняка так и поступит. Я предпочел бы сохранить город.
   - Цезарь! Я не могу предать Пальмиру, так же как не могу предать и Рим.
   - Понимаю, - ответил император и, быстро кивнув, ушел. С глубоким вздохом
Марк вернулся в свой кабинет. Дагиан  ушла,  и  он  остался  в  одиночестве.
Утомленный, он сел, потянулся за вином и налил себе  полный  бокал,  который
тут же  осушил  и  сразу  снова  наполнил.  Он  уставился  на  темно-красную
жидкость,  в  которой  отражалось  его  лицо,   измученное   бессонницей   и
беспокойством. Его поймали в ловушку. Если бы Дагиан  позволили  выехать  из
Рима,  он,  возможно,  смог  бы  бежать.  Но,   разумеется,   Аврелиан   все
предусмотрел. Он осушил второй бокал и  почувствовал,  как  по  телу  начало
разливаться тепло.
   Все, что сказал император, правильно. Когда Зенобия узнает о его женитьбе
на Кариесе, она, разумеется, подумает, что вот и еще  один  римлянин  предал
ее. Если бы только Лонгину удалось держать ее под контролем... Но в душе  он
знал, что Лонгин не в состоянии  урезонить  ее.  Мести,  она  будет  жаждать
мести.
   "Ох, любимая, - с грустью думал он, - Аврелиан в конце  концов  уничтожит
тебя, ведь он очень решительный  и  хитрый.  Но  ведь  ты  тоже  решительная
женщина. Может быть, ты возьмешь над ним верх, если только будет на то  воля
богов. Пусть они хранят и защищают тебя, любимая моя, ведь я не могу сделать
этого!"
   Марк потягивал вино маленькими глотками, все глубже погружаясь в  уныние,
пока  не  осознал,  что  отступить  даже  перед  лицом  такого  невероятного
превосходства сил не в его характере. Никогда еще за всю свою  жизнь  он  не
допускал, чтобы жалость к самому себе возобладала в нем. Никогда за  все  те
годы, что он томился от безответной любви к  Зенобии,  надежда  не  покидала
его. И сейчас он не сдастся! Даже сейчас!
   Он решительно встал, покачиваясь и  чувствуя,  что  вино  ударило  ему  в
голову.
   - Ты пьян! - послышался раздраженный голос от двери.
   - А ты, жирная. Кариеса, - последовал  язвительный  ответ.  -  Твой  дядя
прав. Это делает тебя грубой.
   Он направился к двери и вытолкнул ее из  кабинета  на  удивление  твердой
рукой.
   - В  эту  комнату  тебе  запрещено  входить,  Кариеса.  Если  тебе  будет
позволено хозяйничать в доме, должно же у меня  остаться  хоть  одно  место,
куда я смогу скрыться, чтобы не видеть и не слышать тебя!
   - Как только мы переберемся в Тиволи, все изменится! - огрызнулась она.
   - Не думаю, моя дорогая, - резко ответил  он.  -  Я  все  равно  останусь
главой семейства, которому ты должна будешь повиноваться.
   - Я ненавижу тебя! - пронзительно закричала она.
   - Не больше, чем я тебя. Кариеса! - со смехом ответил он.  -  Не  больше,
чем я тебя!

Глава 9

   Зенобия, царица Пальмиры, глядела на Средиземное море. Она все  никак  не
могла наглядеться на него, обнаружив,  что  оно  удивительно  похоже  на  ее
родную пустыню: постоянно меняющаяся  картина  цвета  и  движения.  Близился
закат; в эти минуты море было очень спокойным,  и  его  гладкая  шелковистая
поверхность винного цвета отражала дворец, из окна которого она смотрела  на
него. Над  ней  кружила  стая  розовых  фламинго.  Она  наблюдала,  как  эти
прекрасные птицы пролетели над дворцом и расселись по берегу озера Мареотис,
где они гнездились. Теперь все было спокойно, и она простояла еще  несколько
долгих минут, глядя  на  маяк  Фарос  в  гавани.  Сколько  раз  это  зрелище
представало перед глазами царицы Клеопатры!
   Ее взгляд снова обратился на море, и она почувствовала, как непроизвольно
начинает вглядываться вдаль. Ее  взгляд  сможет  перенестись  через  море  и
разглядеть Рим, а вместе с ним и  ее  лживого  любовника.  Марка  Александра
Бритайна! Вспоминая о нем, она все еще испытывала страдание. Но  теперь  это
страдание уже не такое острое, как вчера,  а  завтра  оно  станет  не  таким
острым, как сегодня. Она всегда думала, что не сможет жить без любви, однако
это возможно. Ненависть - прекрасная замена любви, и она поклялась себе, что
никогда больше не полюбит мужчину. Смерть отняла у нее Одената, и вот теперь
племянница императора отняла Марка.
   "Почему? - снова и снова думала она. - Почему же  он  женился  на  другой
женщине, хотя поклялся вернуться к ней?" Она не могла найти  этому  никакого
объяснения. Он даже не написал ей.
   - Как вы себя чувствуете, ваше величество?
   В длинный открытый портик вышел Кассий Лонгин.
   - Нормально, Лонгин, - ответила она, но он расслышал грусть в ее голосе.
   - Должно же быть какое-нибудь логическое объяснение! - взорвался он.
   Она обернулась и посмотрела на него безумными глазами.
   - Почему ты пытаешься найти для него оправдание, Лонгин? Я ведь знаю, что
ты никогда на самом деле  не  одобрял  нашей  связи.  Нет  никакого  другого
объяснения, кроме того, что этот римлянин использовал меня и  бросил.  Но  я
всегда училась на своих ошибках и больше никогда никому  не  позволю  играть
собой.
   Лонгин не стал спорить, но остался при своем мнении. Он считал, что очень
хорошо знает римлянина. Эта внезапная женитьба на племяннице Аврелиана и его
молчание совершенно не в характере Марка Бритайна.
   - Я собираюсь провозгласить Вабу царем,  а  себя  -  царицей  Востока,  -
сказала она, быстро выводя его из задумчивости.
   - Вы навлечете на себя гнев Рима, ваше величество.
   - Рим слаб, - презрительно возразила Зенобия. - Один полководец за другим
провозглашают себя императорами, и дорога к трону  империи  вымощена  телами
убитых. Ни одному  не  удается  удержать  власть  долгое  время.  Варварские
племена, живущие к западу и к северу  от  Италии,  постоянно  вторгаются  на
территорию империи. Сможет ли Аврелиан отвлечь из Европы достаточно  солдат,
чтобы воевать со мной? Не думаю,  Лонгин.  Риму  придется  считаться  с  тем
фактом, что я теперь контролирую Восток. И я не выпущу его из рук! Я  должна
сделать это, чтобы обеспечить будущее Вабы, а  также  будущее  его  детей  и
внуков.
   - Так вы делаете это ради Вабы, ваше, величество, или чтобы отомстить  за
себя Марку Александру Бритайну?  Ненависть  -  это  обоюдоострый  меч,  ваше
величество. Он может поразить и того, кто держит его в руках,  а  не  только
его врага.
   - Ты слишком беспокоишься, Лонгин! Разве прорицатели при моем рождении не
сказали, что я буду удачлива в войне, и разве я не удачлива?
   - Прорицатели сказали также,  что  вы  будете  счастливы  в  любви,  ваше
величество, - последовал жестокий ответ.
   - Но я действительно была счастлива в любви! - спорила она. -  Разве  мой
Ястреб не бо