Возможно, молодая женщина сможет лучше справиться с фрейлинами, чем  старая,
потому что она ближе к ним по возрасту и темпераменту. Я буду рядом и помогу
кузине, если будет нужно. Я буду неподалеку.
   - Я тоже останусь при дворе, - сказал лорд Рурк.
   - Ты? - Виллоу была поражена. - Да ты не появлялся при дворе с  тех  пор,
как был пажом в доме графа Линкольна.
   - Валентине нужен друг-мужчина, ты же знаешь, джентльмены так же  склонны
сплетничать, как и женщины, дорогая сестра. Не повредит иметь кого-нибудь во
вражеском лагере.
   - Мужчины сплетничают? - Виллоу притворилась изумленной.
   - Я не могу сама в это поверить, - прибавила Валентина насмешливо.
   - Иногда хуже, чем женщины, - согласился он довольно, и они  рассмеялись.
- Когда ты должна вернуться ко двору, чтобы приступить  к  выполнению  своих
обязанностей, кузина? - спросил он.
   - Королева приказала мне вернуться в Уайтхолл через два дня.
   - Я еду домой прямо сегодня же, - заявила Виллоу. - Габи совсем не готова
ехать ко двору. Мне понадобится по крайней мере  неделя,  чтобы  подготовить
ее, и то не очень основательно. Но надо торопиться, чтобы ее  назначение  не
отменили. Как только она окажется при дворе,  никто  не  посмеет  попытаться
убрать ее оттуда. - Говоря это, она натягивала перчатки.
   - Ты посмотришь за Валентиной, Патрик? Приведи ее ко двору в четверг. - С
этими словами она удалилась.
   - Я не буду докучать вам, Патрик, - сказала ему Валентина, когда дверь за
Виллоу закрылась. - Я уверена, что вы найдете  более  интересные  дела,  чем
следить за мной, как будто я маленький ребенок, а не взрослая женщина.
   - Ты в самом деле взрослая женщина. Вал, - сказал он и улыбнулся, увидев,
как порозовели ее щеки. - Сегодня слишком поздно ехать в театр, -  продолжал
он. - Кроме того, погода отвратительная. Я возьму тебя в театр завтра,  если
не будет бури. Дают "Ричарда III" Уильяма Шекспира. Давай останемся  сегодня
дома и сыграем в  карты.  Придворные  дамы  вечно  играют  в  карты,  а  ты,
насколько я помню, ужасный игрок. Можешь попрактиковаться, а  то  проиграешь
наследство  лорда  Бэрроуза  маленьким  жуликам,  над  которыми  ты   будешь
начальницей.
   - Ха! - парировала она. - Вы обыгрывали меня  в  карты,  когда  мне  было
четырнадцать, попробуйте сейчас победить меня!
   Где мы будем играть, кузен?
   - Пошли, - сказал он, беря ее за руку, - библиотека - удобное место.
   Лакей поставил инкрустированный деревянный  карточный  стол  между  двумя
удобными креслами по обе стороны камина, в котором  вскоре  запылал  веселый
огонь. На круглом столе рядом с лордом Бурком он поставил кувшин золотистого
вина и два кубка. Затем помог леди Бэрроуз сесть и вышел из комнаты.
   - Давайте, милорд, я  горю  желанием  заставить  вас  заплатить  за  ваше
клеветническое обвинение в  адрес  моих  способностей.  Полагаю,  вы  можете
позволить себе играть на настоящие деньги? -  Валентина  расправила  юбки  и
посмотрела на него через стол. Неожиданно, когда их взгляды встретились, она
почувствовала, как у нее странным образом засосало под ложечкой.  Его  глаза
напоминали аквамарин. Они были необыкновенного оттенка. И почему раньше  она
этого не замечала. Улыбка, которую он подарил ей, подобралась к его  глазам,
заставив их очень мило сморщиться  в  уголках.  Он,  оказывается,  чертовски
красивый мужчина, но до этого момента она думала о нем просто как о  кузене.
Она поняла, что по какой-то непостижимой причине все изменилось.
   - Полагаю, мадам, вы можете позволить себе влезть в долги?  -  подзадорил
он ее. - Сыграем в карты.
   Она кивнула, и игра началась. Казалось, они были равными противниками,  и
его удивляло, как хорошо она научилась играть. Потом, к его  изумлению,  она
начала обыгрывать его, куча его монет росла около нее. При этом она болтала,
как будто ни в коей степени не интересовалась игрой.
   - Почему вы никогда не появлялись  при  дворе,  Патрик?  -  спросила  она
задумчиво, когда сбросила одну карту и взяла другую.
   - Я пресытился им, когда был молодым, - ответил он. -  Я  не  политик.  Я
обнаружил, что  мне  не  нравится  город,  и  жизнь  здесь  дорога.  Вал.  Я
предпочитаю разводить лошадей в Клерфилд-Мэноре.  Ты  знаешь,  что  королева
продала мне это поместье несколько лет назад. Теперь оно мое. Это  не  замок
Бурков, который я даже не могу вспомнить и  который,  как  ты  помнишь,  был
разрушен. Клерфилд-Мэнор не стоит  на  наследственных  землях  Бурков.  Меня
вырастили законопослушным англичанином, как королева и обещала моей  матери.
- В его голосе прозвучала грусть.
   - Вы не помните вашего отца или Ирландию? Он покачал головой.
   - Я был грудным младенцем, когда мой отец покинул Ирландию, чтобы никогда
не вернуться обратно. Проклятье, ты выиграла у меня последнюю монету.
   Она радостно рассмеялась.
   - Ну, мой заносчивый молодой лорд, что  вы  рискнете  предложить  мне?  -
передразнила она его.
   - Поцелуй, - ответил он озорно. -  Последняя  партия,  Вал.  Мой  поцелуй
против всего выигранного тобой.
   - Боже правый, сэр, вы очень высоко  цените  себя,  -  сказала  она.  Она
понимала, что краснеет, и ее  сердце  стучало  неровно.  Что,  черт  побери,
происходит с ней? Это же Патрик Бурк. Она знает его всю жизнь.
   - Ну, мадам? Неужели ваш спортивный азарт погас? - подстрекал он ее.
   - Играйте, милорд, - ответила она, а когда он сдал ей карты,  рассмеялась
и злорадно сказала:
   - Вы проиграли, сэр!
   - Нет, мадам, думаю, что скорее всего я выиграл, - ответил он. Встав,  он
двинулся к ней и прижался губами к ее рту.
   Валентина была потрясена внезапностью его напора, но  сопротивляться  ему
не могла. Своего тела она не чувствовала. Его рот! Его горячий рот, прижатый
к ее губам, был такой...
   - Вал.
   Он оторвал губы, и она вдруг почувствовала себя  ужасно  одинокой.  В  ее
красивых аметистовых глазах металось смущение. Она  совершенно  растерялась.
Что происходит с ней? Она никогда не чувствовала такого. Он  ласково  провел
большой рукой по ее лицу.
   - Когда это было слыхано, мадам, чтобы лорд Бурк не платил своих  долгов,
- сказал он, и голос его снял возникшую между ними напряженность.
   Валентина стояла, уперевшись руками  в  карточный  стол,  чтобы  подавить
сотрясающую ее тело дрожь.
   - Зачем вы сделали это? - спросила она.
   - Я только отдавал свой долг, Вал.
   Это была ложь, и они оба поняли это. Он думал, что будет быстрый поцелуй,
но что-то случилось, когда их губы встретились. Он не  ожидал,  что  рот  ее
окажется таким сладким.
   - Нет, - сказала она.
   - Я люблю тебя. - Его голубые с серебром глаза встретили ее взгляд.
   - Давно ли? - Она закусила нижнюю губу.
   - Я не могу вспомнить, когда я не любил тебя. Я даже не  могу  вспомнить,
когда родственная привязанность переросла в чувство любящего мужчины.
   - И тем не менее вы позволили мне выйти замуж за Эдварда Бэрроуза?
   - Когда я узнал от своей матери, что ты собираешься выйти за него  замуж,
было слишком поздно, - ответил Патрик. - Мой Бог, Вал! Ты такая красивая! Ты
могла бы выйти  замуж  за  графа,  должна  была  стать  женой  какого-нибудь
знатного человека.
   - В самом деле, милорд, вам ли это решать за меня? Я должна  стать  женой
человека, который любит меня, черт вас побери!
   Лорд Бурк стоял и смотрел на нее с высоты своего роста.
   - Я сын изгнанного ирландского лорда.  Что  мог  я  предложить  тебе?  Ты
родилась, чтобы стать женой знатного аристократа, а не кого-то, похожего  на
меня.
   - Вы глупец, Патрик Бурк! Оба ваших родителя были  ирландцами.  Мой  отец
ирландец, а мать моей матери была Фитцджеральд. Но что касается вас и  меня,
хоть мы и ирландской крови, мы англичане, потому что прожили  в  Англии  всю
нашу жизнь! У вас есть Клерфилд-Мэнор и земли. Вы полноправно  участвуете  и
торговой компании О'Малли - Смолл, и вы говорите, что любите меня. Какой  же
женщиной я должна, по-вашему, быть, чтобы хотеть больше того, что  вы  могли
предложить мне?
   - Значит, ты вышла бы за меня замуж, если я попросил  бы?  -  спросил  он
неуверенно.
   - Я не могу ни за кого выйти замуж, пока не закончится годовой  траур  по
лорду Бэрроузу.
   - А потом ты выйдешь за меня замуж?
   - Не знаю, - сказала она, абсолютно спокойная. - Я должна любить мужчину,
за которого выйду замуж, а я не знаю, люблю ли я  вас,  милорд.  Потому  что
сейчас я сердита на вас. Вы говорите, что любите меня, но тем  не  менее  не
попытались даже остановить меня, когда я собиралась выйти замуж за  Неда.  Я
никогда не верила, что вы такой малодушный, Патрик. Ваш отец,  конечно,  был
не таким Хотя он и смотрел, как ваша мать выходит замуж за другого человека,
у него хватило храбрости, чтобы добиваться ее, несмотря ни на что.  Если  вы
домогались моей руки, вам следовало быть смелее. Я должна  любить  человека,
за которого выйду замуж, но я должна и уважать его.
   Она повернулась, чтобы уйти, но он схватил ее и прижал к себе.
   - Вероятно, моя вина. Вал, состоит В том,  что  я  слишком  сильно  люблю
тебя, - сказал он тихо и поцеловал ее снова. Это был не нежный  поцелуй.  Он
был полон страсти и едва сдерживаемого желания.
   Он раздвинул ее губы, проталкивая язык через ее зубы и заставляя ее  язык
покориться. Голова у нее закружилась, возбуждение  охватило  все  тело.  Она
прижалась к нему, почти теряя сознание.
   - Ах, любимая голубушка, - пробормотал он, отпуская ее  губы.  Он  покрыл
быстрыми поцелуями верхнюю часть ее груди, вдыхая  сладкий  аромат  ландыша,
исходящий от нее.
   - Патрик! - нерешительно крикнула она. -  Прекратите  немедленно!  -  Она
уперлась руками ему в грудь и попыталась оттолкнуть его. Никогда раньше  она
не представляла, что поцелуй может так обессилить. -  Я  совсем  потерялась,
милорд! - сопротивлялась она.
   - А может быть, - шутил он, - у тебя слишком много мыслей, мадам.  -  Его
руки крепко обнимали ее. Отпусти он ее,  она  наверняка  упала  бы  на  пол.
Наконец, чувствуя, что силы возвращаются к ней, Валентина оттолкнула его.
   - Вы смелее, чем я думала, милорд, -  сказала  она.  -  Тем  не  менее  я
прибыла ко двору служить королеве  и  не  буду  принимать  никаких  решений,
касающихся моего будущего.
   - Могу ли я ухаживать за тобой. Вал? - Глаза его смеялись.
   - Да, но помните, совсем не обязательно я  стану  выделять  вас  из  всех
прочих джентльменов.
   - Ото, мадам, теперь ты расхрабрилась.
   - Возможно, Патрик, настало время и для меня стать  храброй,  -  ответила
она, блеснув глазами.
   - Значит, ты собираешься наказать меня за мои грехи?
   - Да, милорд, я сделаю это, и нет никакой гарантии, что, когда  я  устану
от этой игры, я приму ваше предложение. Не достаточно просто сказать, что вы
любите меня, Патрик. Вы любите меня, тем не менее  вы  позволили  мне  выйти
замуж за другого. Конечно, вы не верили в то, что я любила Неда, ведь я даже
не знала его. Меня огорчает, что вы сами ничего мне не говорили. Если бы  вы
действительно любили меня, ничто не смогло бы остановить вас. Поэтому с моей
стороны было бы очень глупо рисковать. Кроме того, - она пожала плечами, - я
дала слово никогда не выходить  замуж.  Может  быть,  я  поступлю  так,  как
королева, и сойду в могилу незамужней.
   Он засмеялся.
   - Я считаю, на это у тебя мало шансов.  Вал,  и  честно  предупреждаю  об
этом. Я намерен сделать тебя своей женой. На этот раз мною невозможно  будет
пренебречь. Я не позволю своей гордости или  другому  мужчине  встать  между
нами. Для меня не существует никого, кроме тебя.
   - И на этот раз, - предупредила она его, - меня невозможно  будет  быстро
заставить принять решение. Эдвард Бэрроуз был хорошим, добрым человеком,  но
я понимаю, что его внезапная смерть оказалась благом для меня. Я никогда  не
узнала бы счастья с ним. Мне надо было попробовать свои силы при дворе много
лет назад, вместо того чтобы быть серой мышкой  из  деревни.  Я  не  повторю
такой глупости снова. Ухаживайте за мной,  Патрик,  если  хотите,  но,  если
появятся другие, которые полюбятся мне, я буду благосклонна и к ним.
   - Полагаю, это к лучшему, - сказал он мягко, -  ты  как  следует  узнаешь
свет, а потом успокоишься в качестве моей  жены  и  матери  наших  детей.  Я
целиком одобряю, - серьезно сказал он.
   - Неужели, милорд? - пропела она необыкновенно сладким голосом.
   - Да, мадам, - ответил он, растягивая слова. Он видел, что  она  начинает
раздражаться, и снова притянул  ее  к  себе.  -  Играй  в  свои  игры.  Вал,
поскольку ты не  навлечешь  бесчестья  на  семью.  -  Он  наклонился,  чтобы
поцеловать ее, но она вывернулась из его объятий и  сильно  ударила  его  по
гладко выбритой щеке.
   - Никогда не смейте  читать  мне  нравоучения,  Патрик  Бурк!  -  сердито
бросила она, чувствуя, как  горит  ладонь,  и  с  удовлетворением  вспоминая
шлепок своей руки по его красивому лицу.
   - Ой! - завопил он. - Черт возьми, ты мегера, мадам! Больно.
   - Это и предполагалось, самодовольный негодяй! Любя меня, вы тем не менее
стояли в стороне, когда я выходила замуж  за  другого  человека,  а  теперь,
когда я овдовела, вы наконец "набрались достаточно мужества и объявили,  что
вы женитесь на мне! Ну, милорд Бурк из Клерфилд-Мэнора, если вы хотите меня,
вам придется сначала поймать.., а я уверяю вас, что заставлю  погоняться  за
собой, прежде чем вы добьетесь своего, если добьетесь!
   - Что, черт возьми, происходит с тобой, Валентина?  -  крикнул  он  вслед
выскочившей из комнаты Валентине.
   О, женщины! Они самые  сумасбродные  создания!  Любая  разумная  женщина,
которой сказали о том, что она любима, встретила  бы  это  с  радостью.  Вал
совершенно невозможная девчонка, но, помоги ему Бог, он любит ее.
   Валентина взбежала по лестнице в свои комнаты, пробежала мимо ошарашенной
Нен в спальню и бросилась на кровать.
   - Оставь меня одну, Нен, - приказала она служанке. - Я хочу побыть  одна.
Уходи и не впускай сюда никого, пока я не разрешу!
   Нен ушла. Она  знала  характер  Валентины.  Приступы  плохого  настроения
появлялись у нее редко и продолжались недолго.  Ей  необходимо  было  побыть
одной, чтобы обрести душевное равновесие.
   Валентина не знала, радоваться ей или плакать.  "Я  не  могу  припомнить,
когда бы я не любил тебя".
   Он осмелился сказать ей  это  после  того,  как  молчаливо  стоял  рядом,
наблюдая, как она выходит замуж за Эдварда Бэрроуза.
   - Будь ты проклят, Патрик! - бормотала она - Будь  ты  проклят!  Будь  ты
проклят! Будь ты проклят!
   Валентина не отводила тяжелого взгляда от красивого  восточного  ковра  в
золотых и синих цветах. Если поцелуй  мог  быть  так  несказанно  прекрасен,
тогда каким же может быть на самом деле завершающий акт любви?  Конечно,  не
такой, какой был у нее  с  мужем.  Бедняга  Нед.  Он  был,  вероятно,  самым
холодным из всех мужчин. Даже она поняла это, несмотря на неопытность. Когда
они ехали в Хилл-Корт из Перрок-Ройяла, он сказал ей, что будет приходить  к
ней в постель три раза в неделю до тех пор,  пока  она  не  забеременеет,  и
объяснил, как  она  должна  вести  себя.  Он  знал,  что  ее  семья  сначала
принадлежала к римской церкви, но сейчас придерживалась  англиканской  веры.
Он, однако, больше склонялся к кальвинистским убеждениям.
   - Тогда вы пуританин, - заметила она, удивленная.
   -  Считайте  так,  дорогая,  -  согласился  он,  объяснив,  что,  являясь
человеком  чистых  и  строгих  принципов,  он  не  согласен   с   бесстыдным
поведением. Она никогда не должна появляться  голой  перед  ним,  как  и  не
должна издавать никаких звуков во время акта. Она должна принимать его семя,
как добрая и послушная жена, горячо молясь, пока он трудится над ней,  чтобы
Бог позволил ей стать вместилищем новой жизни.
   Он  появлялся  у  ее  кровати  в  дни,  отведенные  для  его  прихода,  и
одобрительно улыбался, видя ее в белой шелковой  ночной  рубашке  с  высоким
воротником и длинными рукавами, с ночным чепцом на голове, розовые  шелковые
ленты которого были единственным намеком  на  легкомыслие.  Откинув  одеяла,
чтобы лечь в кровать, он  задувал  стоящие  возле  кровати  свечи,  оставляя
комнату в абсолютной темноте. Он настаивал на  том,  чтобы  драпировки  были
задернуты и луна не могла осветить их постыдное занятие.
   Так не могли любить друг друга отец и моя мать, думала  Валентина  всякий
раз, когда ее муж приходил к  ней.  Она  лежала  неподвижно,  руки  ее  были
прижаты к бокам, как он ей и приказывал, пока Эдвард Бэрроуз  распахивал  ее
ночную рубашку и нащупывал ее груди. Его пальцы  мяли  ее  плоть,  и  вскоре
дыхание  его  становилось  тяжелым.  Он  задирал   ее   рубашку,   аккуратно
подворачивая вокруг талии, и его пальцы ощупывали ее. Когда он  считал,  что
она готова принять его, он влезал на нее,  входил  в  нее  одним  толчком  и
начинал двигаться на ней. Дыхание  его  становилось  все  более  хриплым,  и
наконец он валился на нее со слабым всхлипом. Придя в себя,  он  вставал  со
словами: "Благодарю вас, моя дорогая", - ив кромешной  тьме  с  безошибочной
точностью находил дорогу к двери, соединяющей их комнаты.
   Кроме первой ночи, он ни разу не провел с ней  все  время  до  утра.  Она
однажды  почувствовала  потребность  поднять  бедра  навстречу  ему,  но  он
немедленно сказал:
   - Моя дорогая, вы не проститутка. Лежите спокойно. Сейчас Валентине  было
страшно подумать, что только благодаря случаю она избежала участи  быть  его
женой всю жизнь, так никогда  и  не  познав  счастливого  ощущения,  которое
подарили ей поцелуи Патрика Бурка.
   Тем не менее эти поцелуи заставили ее задуматься  и  о  других  мужчинах.
Если Патрик Бурк смог заставить ее испытать такое наслаждение,  может  быть,
есть и другие мужчины, которые могли бы вызвать у  нее  такие  же  ощущения.
Возможно ли это?
   Валентина перевернулась на  кровати  и  уставилась  в  голубой  бархатный
балдахин. Она не должна позволить, чтобы это новое ощущение взяло  верх  над
здравым смыслом. Из всех детей в  семье  она  одна  унаследовала  практичный
характер Эйден. Конечно, сейчас не время  терять  голову.  Она  приехала  ко
двору служить королеве, а не стать  источником  скандала,  как  бедная  Мэри
Фиттон.
   Ее удивило, что Патрик Бурк любит  ее.  Патрик  холостяк,  мать  которого
отчаялась когда-нибудь найти ему жену. Тетя Скай считала Патрика мечтателем.
Иногда Патрик напоминал Валентине ее отца, а если она похожа на  свою  мать,
тогда их брак не мог стать несчастливым.
   -  Нет!  -  вслух  произнесла  она.  Она  не  собиралась  позволить  себе
согласиться на первое, что попалось ей на дороге,  только  для  того,  чтобы
сделать  счастливыми  всех  вокруг.  На  этот  раз  она  сама  должна  стать
счастливой.
   В дверь постучали.
   - Лорд Бурк спрашивает, собираетесь ли вы ужинать с ним, - раздался из-за
двери голос Нен, - или у вас все еще приступ дурного настроения?
   Валентина соскочила с кровати и открыла дверь.
   - Он так сказал?
   - Про плохое настроение? Нет. Он только хотел знать, поужинаете ли  вы  с
ним.
   Валентина подумала секунду, потом сказала:
   - Передай ему, что я слишком устала. Я увижусь с ним завтра. Спроси  его,
когда мне надо быть готовой для поездки в театр.
   - Вы едете в театр? Это самое ужасное место в Лондоне, там  полно  всяких
нечестивцев. - У Нен был испуганный вид.
   - Ты необыкновенно хорошо осведомлена для женщины,  которая  провела  всю
жизнь в деревне, так же как и я, - заметила Валентина, - но что еще  хуже  -
ты говоришь, как пуританка.
   - Мне не надо было жить в этой смердящей дыре, чтобы знать, что  театр  -
это ужасное место. Полон карманников и шлюх! Если  я  служанка,  то  это  не
означает, что я ничего не знаю, миледи.
   - Ах, Нен, - обняла ее Валентина. - Я не хотела обидеть тебя. Поскольку я
иду в театр с лордом Бурком, уверена, что он присмотрит за мной как следует.
   - Гм! У него не больше здравого смысла, чем у ва