- Ступайте с миром, дочь моя. - Затем он  помог  ей  подняться  на  ноги:
беременность сделала ее несколько неловкой.
   Вернувшись  в  спальню,  Мэйрин  ненадолго  задремала,   но   тотчас   же
проснулась, когда Жосслен стал вставать.
   - Куда ты идешь? - спросила она. - Для поединка еще слишком рано.
   - Я пойду к заутрене. Хочу получить благословение.
   - Я с тобой! - воскликнула Мэйрин, откидывая покрывало.
   - Нет! Я хочу, чтобы ты осталась здесь, Мэйрин. Я должен  немного  побыть
наедине со своими мыслями. Я не могу себе позволить тревожиться о тебе!
   Жосслен ушел, а Мэйрин снова никак  не  могла  заснуть.  Поднявшись,  она
оделась, отправилась в зал и нашла там Дагду.
   - Он не разрешил мне пойти с ним на мессу,  -  встревоженно  пожаловалась
она. - Сказал, что должен побыть один.
   - Что с ним происходит, Дагда?
   - Тебе не следует смотреть на поединок, моя госпожа, - заявил Дагда.
   - Жосслен - мой муж! Он  будет  мстить  за  оскорбление,  нанесенное  нам
обоим! Я не могу не пойти!
   - Нет, можешь, - упрямо настаивал Дагда. -  При  обычных  обстоятельствах
милорд Жосслен был бы счастлив сражаться перед тобой. Но ты скоро родишь,  а
он боится  что  ты,  впервые  увидев  смертельный  поединок,  испугаешься  и
выкинешь ребенка. Ему придется беспокоиться о тебе в то время,  когда  нужно
думать только о битве.
   - Ты хочешь сказать, что мое присутствие может  повредить  моему  мужу  и
изменить исход поединка не в его пользу? - задумчиво переспросила Мэйрин.
   - Он победит в любом случае, потому что Господь на его стороне,  но  если
ему не придется тревожиться о тебе, ему будет легче.
   - Но что скажут люди, если я не приду, Дагда?!
   - Разве тебя когда-нибудь заботили людские  пересуды,  Мэйрин?  Сопроводи
его на поле битвы, скажи при всех, что любишь его и  желаешь  ему  удачи,  а
потом возвращайся к королеве и ожидай там конца поединка.
   - Почему ты не сказал мне этого раньше, Дагда?
   - Потому что ты не стала бы меня слушать, девочка моя. Я заметил,  что  у
тебя тени под глазами. Значит, ты провела бессонную ночь. И мне  показалось,
что теперь ты более склонна внимать доводам разума, чем  вчера.  -  Ирландец
по-отечески обнял ее. - Я прав?
   - Да, - согласилась Мэйрин.
   - Значит, ты выполнишь мою просьбу?
   - Да, Дагда. Я пожелаю удачи милорду Жосслену, покину поле битвы  и  буду
дожидаться его возвращения.
   Когда Жосслен узнал,  что  Мэйрин  переменила  решение  и  не  собирается
смотреть на поединок, у него на душе полегчало. Мэйрин же поняла, что  Дагда
прав. Если бы поединок был частью турнира,  он  начался  бы  после  полудня.
Поединок-зрелище, в котором противники не наносили друг другу  ран,  а  лишь
состязались в искусстве боя, порой затягивался надолго и положить конец  ему
могло только наступление ночи. Но сегодняшний бой был  иного  рода,  поэтому
назначили его на десять часов утра. Скамьи, установленные на возвышениях над
местом  боя,  уже  заполнились  зрителями;  лица  всех  присутствующих  были
серьезны и торжественны.
   Мэйрин надела пурпурную юбку и бледно-лиловую тунику из парчи.  На  груди
ее висел на тяжелой золотой цепи  великолепный  золотой  крест  с  эмалью  и
жемчугом - подарок королевы. Заплетя  волосы  в  две  толстые  косы,  Мэйрин
покрыла голову прозрачной золотистой вуалью с обручем. Беременность ее  была
уже весьма заметна, и она выступала  с  горделивым  достоинством  следом  за
своим   мужем.   Торжественность    происходящего    требовала    соблюдения
формальностей, и Жосслен, взглянув на свою жену, громко произнес:
   - Госпожа моя, по вашей просьбе и от вашего  имени  я  готов  вступить  в
смертельный поединок с этим человеком по имени Эрик  Длинный  Меч.  С  ваших
слов мне известно, что правда - на моей стороне.
   - Господин мой, - отозвалась Мэйрин, - я  еще  раз  подтверждаю,  что  вы
будете сражаться за правое дело.
   Жосслен де Комбур поцеловал свою жену и дотронулся до  ее  округлившегося
живота жестом благословения. Не добавив больше ни слова, Мэйрин  повернулась
и неторопливо направилась в покои королевы.
   - Мэйрин из Эльфлиа! - неожиданно крикнул ей вслед Эрик  Длинный  Меч.  -
Разве ты не хочешь пожелать мне удачи? Или ты не желаешь удачи  отцу  твоего
ребенка?
   Мэйрин застыла от ужаса при звуке его голоса. Прежде она не заметила, что
Эрик  тоже  находится  здесь,  хотя,  само  собой,  его  присутствие  вполне
естественно. Но Мэйрин до сих пор думала только о Жосслене. В одно мгновение
в голове ее пронеслись все известные ей  проклятия,  так  и  просившиеся  на
язык, но затем она поняла, внезапно и отчетливо, что самый большой удар  для
Эрика - если она вовсе не обратит на него внимания. Гордо подняв голову, она
продолжала свой путь, так и не обернувшись.
   До начала поединка оставалось несколько минут.  Отстранив  Лойала,  Дагда
сам внимательно проверил снаряжение Жосслена. Рыцарь надел длинную кольчугу;
голову его прикрывал остроконечный шлем с наносником.  Лазурный  ромбический
щит был разделен на две части  горизонтальной  золотой  полосой.  В  верхней
части красовалась золотая роза: роза была  частью  герба  отца  Жосслена,  и
Рауль де Рохан позволил сыну пользоваться этим знаком. На нижней части  была
изображена золотая звезда, которую Жосслен избрал, чтобы почтить Мэйрин, ибо
звезда была символом  колдуньи.  На  золотой  полосе  были  начертаны  слова
девиза: "Honoria Supra Alis" - "Честь превыше всего". Но  самым  главным  во
всем  снаряжении  был,  конечно,  обоюдоострый  меч  с  простым   эфесом   и
утяжеленной рукоятью. Дагда вырвал у себя волосок  и  провел  им  по  лезвию
меча; волосок мгновенно распался надвое.
   Дагда улыбнулся и взглянул на Лойала.
   - Отлично, парень! -  одобрительно  воскликнул  он.  Переведя  взгляд  на
Жосслена, он торжественно провозгласил:
   - Вы готовы, милорд!
   Мэйрин, сидя в покоях королевы, услышала возгласы зрителей,  подсказавшие
ей, что поединок начался. Она вздрогнула и тут же почувствовала, как  сильно
дернулся ребенок в животе. Сердце ее  заколотилось.  Из  этой  комнаты  поля
сражения видно не было. Мэйрин сидела совсем одна: все, вплоть до  последней
служанки, отправились смотреть на поединок.
   "Мне нечего бояться, - уговаривала она себя.  -  Бог  на  нашей  стороне.
Смыть пятно позора с моей чести и пятно сомнения с законности моего  ребенка
сможет лишь гибель Эрика от руки Жосслена. Когда Жосслен победит Эрика,  все
наконец уверятся, что я не лгала". Мэйрин была далеко не глупа  и  прекрасно
понимала, что многие придворные верят не ей, а  Эрику,  несмотря  на  полное
доверие королевы к словам своей подруги.
   И снова она привычно удивилась, почему же  Эрик  Длинный  Меч  так  и  не
изнасиловал ее. Почему он, орудуя пальцами в ее неподатливом  теле,  считал,
что в действительности овладевает ею как мужчина? Почему он всегда настаивал
на том, что переспал с ней по-настоящему? И ни разу с его лица при  этом  не
соскользнула маска самоуверенности и убежденности в своей правоте.  В  конце
концов Мэйрин перестала сомневаться, что Эрик верит в  то,  что  овладел  ею
целиком и полностью, как подобает нормальному мужчине. А если  это  так,  то
Эрик Длинный Меч действительно безумец, как она уже много  раз  подозревала.
Издалека до нее доносились крики и рев толпы, наблюдавшей за  невидимой  для
нее  битвой.  О  Боже!  Ну  почему  она  согласилась  на  это   добровольное
заточение?! Ей следовало бы сейчас быть  там,  в  королевском  павильоне,  и
вместе со всеми поддерживать Жосслена. Но тут Мэйрин внезапно заметила,  что
воцарилась  полная  тишина.  Криков   больше   не   было.   Она   напряженно
вслушивалась, но не услышала ничего, кроме легкого шелеста ветерка за  окном
башни.
   Мэйрин сжалась в комок от ужаса. Что же там случилось? Почему  они  вдруг
умолкли? "Я должна идти к Жосслену, - подумала она, но  ноги  не  слушались.
Какое-то время она  вовсе  не  могла  ни  пошевелиться,  ни  даже  перевести
дыхание. - Если он умер, то я тоже хочу умереть", - сказала Мэйрин про себя.
Но тут до нее донесся целый хор радостных возгласов, и  Мэйрин  поняла,  что
Жосслен победил.
   Схватившись за высокую спинку стула, чтобы не упасть, Мэйрин  рухнула  на
сиденье и наконец передохнула с облегченным стоном. Тело ее все еще  дрожало
от пережитого напряжения.  Сделав  несколько  глубоких  частых  вдохов,  она
почувствовала, что в ноги возвращается сила. Теперь она пойдет к Жосслену, и
все будет хорошо. Она поднялась, сделала шаг, и  тут,  к  ее  изумлению,  по
ногам  потекла  струя  воды.  Она  ошеломленно  замерла,  осознав,  что  это
означает. Сейчас у нее начнутся роды  -  на  несколько  недель  раньше,  чем
положено!  Скованная  ужасом,  Мэйрин  обнаружила,  что  снова  не  в  силах
пошевелиться.
   Маргарет  со  своими  фрейлинами  ворвалась  в  комнату,  и  все  женщины
бросились радостно обнимать Мэйрин, но та  лишь  отмахнулась  от  них.  Мать
королевы, леди Агата, быстро поняла,  что  происходит.  Она  ласково  обняла
Мэйрин за плечи и помогла ей добраться до стула.
   - Вы чувствуете боль? - спросила она Мэйрин. Та покачала головой.
   - Вам нечего бояться, милая моя, - сказала леди Агата.  -  Ведь  это  ваш
второй ребенок, не так ли?
   - Еще слишком рано, - проговорила Мэйрин.
   - Насколько? - спросила леди Агата.
   - Три-четыре недели, - с дрожью в голосе ответила Мэйрин.
   - Все будет в порядке, - успокоила  ее  мать  королевы.  -  Многие  дети,
родившиеся на несколько недель раньше срока, вырастают крепкими и сильными и
доживают до преклонных лет.
   - Я хочу увидеть моего мужа. Где Жосслен?
   - Я сейчас же пошлю за ним служанку, - сказала леди Агата.  -  Но  прежде
всего вам надо перебраться в удобное место, моя милая, и  снять  эту  мокрую
одежду.
   - Миледи Маргарет! Скажите, что с мужем? Он победил?
   - Да, Мэйрин. Ваш муж жив и здоров, а Эрик мертв. Он  больше  никогда  не
потревожит вас, моя дорогая подруга!
   -  Слава  Богу!  -  воскликнула  Мэйрин  и,  лишившись  чувств,  медленно
соскользнула со стула на пол.
   Придя в себя, она обнаружила, что снова находится в своей спальне. С  нее
сняли одежду; плечи ее окутывала мягкая шерстяная шаль. Кроме шали,  на  ней
ничего не было. Она лежала на кровати. Леди Агата помешивала угли в  камине.
Обернувшись и увидев, что Мэйрин открыла глаза, она спросила:
   - Вы позволите мне остаться с вами, моя милая? Я уверена, что вам  сейчас
очень не хватает вашей матери.
   - Благодарю вас,  миледи,  -  ответила  Мэйрин,  изо  всех  сил  стараясь
соблюдать хорошие манеры, насколько это было возможно в  такой  ситуации.  -
Где мой муж? Я хочу его видеть!
   - Сейчас-сейчас, - ответила леди Агата. -  Они  с  этим  вашим  великаном
топчутся в прихожей. Давайте-ка прикроем вас покрывалом и впустим их  обоих,
иначе ваш великан не успокоится. Он хочет сам убедиться, что с  вами  все  в
порядке. Кстати, кто он такой?
   - Он вырастил меня и мою мать,  -  ответила  Мэйрин.  -  Но  это  слишком
длинная история, миледи.
   - Расскажете мне об этом позже. - Леди Агата улыбнулась  и  вышла,  чтобы
позвать Жосслена и Дагду.
   - Ты ранен! - воскликнула Мэйрин, когда ее муж подошел к постели. Жосслен
был обнажен до талии; плечо его стягивала свежая  повязка,  на  которой  уже
проступило кровавое пятно.
   - Пустяки,  царапина,  -  беспечно  отозвался  Жосслен.  -  Как  ты  себя
чувствуешь?
   - Воды уже отошли, а это значит, что ребенок скоро появится.  Но  схватки
пока не начались. Подойди ближе, Жосслен, я хочу  взглянуть  на  твою  рану.
Жосслен присел на край постели, и Мэйрин, приподнявшись, размотала  повязку,
сделанную второпях и не правильно.
   - Со мной все в порядке! - запротестовал Жосслен.
   - Но это ненадолго, если не перевязать твою рану как следует, -  ворчливо
ответила Мэйрин.
   - Он не дал мне ничего сделать, - вмешался  Дагда,  входя  в  спальню.  -
Торопился увидеть тебя поскорее и сказать, что он победил.
   - Эрик мертв, - проговорил Жосслен. - Он больше никогда не причинит  тебе
страданий, колдунья моя.
   Мэйрин кивнула и сказала, словно не слыша его:
   - Я должна перевязать твою рану, Жосслен. Миледи Агата,  вы  не  подадите
мне сорочку? Дагда, мне понадобится мох, чтобы приложить к ране. Ты  знаешь,
какой именно мох я имею в виду. А можешь отыскать его где-нибудь поблизости?
   - Я заранее набрал его, Мэйрин.  Сейчас  принесу.  Леди  Агата  не  стала
возражать против желания Мэйрин, найдя ее поведение  вполне  разумным.  Роды
ведь еще не начались, а ее муж  нуждался  в  заботе.  Поэтому  она  поспешно
вручила Мэйрин сорочку и спросила:
   - Вам нужна горячая вода, моя милая?
   - Да, миледи. И чистая ткань для повязки, и вино, чтобы промыть  рану.  -
Мэйрин надела сорочку и встала с  кровати.  Ребенок  в  ее  животе  временно
замер, словно собираясь с силами перед скорым появлением на свет.
   Жосслен обнял ее, и они замерли  в  сладком  безмолвии.  Через  некоторое
время он ласково погладил ее по  голове,  и  Мэйрин  тихонько  вздохнула  от
счастья.
   - Я так боялась за тебя, - сказала она. - Из покоев королевы поля боя  не
видно, но я слышала крики толпы. А потом внезапно стало так тихо...
   - Я заставил Эрика встать на  колени,  а  потом  убил  его,  -  отозвался
Жосслен.
   - Но он тебя ранил.
   - Ему просто повезло, - ответил Жосслен с легкомысленной улыбкой.
   Мэйрин отстранилась и внимательно осмотрела  глубокую  рану,  покрывшуюся
запекшейся кровью.
   - Если бы ему повезло чуть-чуть больше, ты  никогда  бы  не  смог  впредь
владеть этой рукой. Она бы просто отсохла. О Боже! Какие ужасные  синяки!  -
Мэйрин встревоженно провела пальцами по его второму плечу и руке.
   Жосслен поморщился, но чувство юмора не покинуло его, несмотря на боль.
   - Мэйрин, - проговорил он, - перестань сейчас же! Не то я забуду, что  ты
собираешься рожать.
   Леди Агата, только что вернувшаяся в спальню,  услышала  последние  слова
Жосслена и усмехнулась, вспомнив, как часто со своим покойным мужем они  так
же любовно подшучивали друг над другом. Это была верная  примета  счастливой
супружеской пары.
   - Вот кое-что для начала, милая  моя,  -  сказала  она  Мэйрин.  -  Пойду
взгляну, не согрелась ли вода.
   - Сядь на кровать, - велела Мэйрин Жосслену.
   - Я тебе помогу, - вызвался Дагда, входя в  спальню  с  целебным  мхом  в
руках.
   Мэйрин кивнула, и леди Агата сразу же безошибочно поняла,  что  эти  двое
понимают друг друга с полуслова. Она тихонько отошла в  сторону,  зная,  что
Мэйрин позовет ее на помощь, если потребуется. Дагда вручил Жосслену  тазик;
Мэйрин подставила руки, и Дагда облил их вином. Убрав  тазик,  ирландец  дал
Жосслену другой, полный горячей воды. Взяв у  Дагды  чистый  лоскут,  Мэйрин
погрузила его в воду и принялась осторожно счищать с раны запекшуюся  кровь.
Несколько минут она трудилась в молчании; Дагда трижды менял воду, а  Мэйрин
извела целую  дюжину  лоскутков,  прежде  чем  удовлетворилась  результатом.
Кровотечение уже остановилось, но рана теперь снова была  открыта  и  слегка
сочилась кровью. Снова сменив тазик, Дагда налил в него вина и вручил Мэйрин
маленькую морскую губку. Пока она дезинфицировала рану крепким вином,  Дагда
держал Жосслена за плечо, но тот и без того не очень сильно дергался.
   - Придется прижечь твою рану, - сказала Мэйрин мужу. -  Иначе  она  может
снова открыться. Тебе больше нельзя терять кровь.
   Дагда положил  кинжал  на  решетку  над  огнем  в  камине.  Когда  лезвие
раскалилось докрасна, он осторожно передал кинжал своей госпоже. Мэйрин,  не
колеблясь ни секунды, прижала лезвие к ране.  Маленькая  спальня  немедленно
наполнилась запахом горелой плоти. Жосслен  громко  застонал  и  покачнулся,
зажмурившись от боли.
   Мэйрин побледнела, и, увидев на ее лице странное  выражение,  леди  Агата
поняла, что у нее начинаются роды, но подозревала, что она ничего не  скажет
до тех пор, пока не разберется с раной до конца. Мэйрин осторожно  приложила
к ране прохладный мох, старательно наложила  повязку  и  отступила  на  шаг,
чтобы осмотреть результат. Оставшись довольной своими  трудами,  она  налила
вина в небольшой кубок и  вручила  его  Жосслену,  всыпав  в  питье  щепотку
порошка из протянутого Дагдой крошечного мешочка.
   - Это - обезболивающее, - сказала она в ответ  на  вопросительный  взгляд
леди Агаты. - Здесь можжевельник, горькая полынь и дикая рябина. - И тут  по
лицу ее пробежала судорога боли.
   - Милорд де Комбур, - произнесла леди Агата, - мне кажется,  вам  следует
подняться и уступить постель вашей супруге. Она  была  так  озабочена  вашим
состоянием, что забыла о себе.
   - Ничего страшного, - слабым голосом  возразила  Мэйрин.  Жосслен  залпом
проглотил целебный напиток и,  поднявшись,  помог  Мэйрин  снова  улечься  в
постель.
   - Ты сделала даже больше, чем должна была, Мэйрин, - тихо  сказал  он.  -
Ида будет очень гордиться, когда я расскажу ей обо всем.
   Мэйрин усмехнулась.
   - Да, милорд. Разве я не говорила тебе,  что  мать  хорошо  научила  меня
исполнять супружеский долг?
   Леди Агата поняла, что это тоже какая-то шутка, и поспешила помочь  Дагде
убрать следы лечения. Вдвоем  они  подготовили  комнату  для  приближающихся
родов. Прежде леди Агате никогда не приходилось заниматься подобными  вещами
с мужчиной, но Дагда, казалось,  чувствовал  себя  как  рыба  в  воде.  Мать
королевы не сдержала любопытства.
   - Ты когда-нибудь видел, как рождаются дети? - спросила она ирландца.
   - Да, миледи. Я видел, как родилась  леди  Мэйрин,  и  присутствовал  при
родах ее дочери, леди Мод.
   "Как интересно!" - подумала леди  Агата,  по  непонятной  причине  приняв
ответ Дагды как должное и сама тому удивившись.  Она  одобрительно  кивнула,
увидев, как Дагда подложил  несколько  больших  подушек  под  спину  Мэйрин,
переведя ее в полусидячее положение. Он наверняка твердо знал,  что  делает.
Заметив откровенное любопытство на лице леди Агаты, Мэйрин сказала:
   - У нас еще есть немного времени, леди Агата, так  что,  если  хотите,  я
могу рассказать вам о Дагде.
   Мать королевы  завороженно  слушала,  как  Мэйрин  рассказывает  о  своем
прошлом и о Дагде. Причин не доверять Мэйрин у  нее  не  было;  кроме  того,
Жосслен не отрицал слов своей жены. И все же эта история достойна бардовских
сказок, которых Агата за  свою  жизнь  услышала  немало.  Она  с  изумлением
узнала, что этот гигант ирландец убил в свое время сотни человек,  но  затем
обратился к Богу благодаря кротким монахам и стал преданным стражем  хрупкой
принцессы. Это была очень красивая  история,  и  леди  Агата  на  протяжении
рассказа Мэйрин несколько раз всплакнула.
   Мэйрин приходилось прерывать свой рассказ, чтобы переждать боль. Пока что
роды шли легко; так продолжалось несколько часов.  Мэйрин  отправила  мужчин
пообедать в большой зал: она знала, что король  устроит  пиршество  в  честь
победы Жосслена,  и  хотела,  чтобы  ее  муж  участвовал  в  празднике.  Она
понимала, что среди веселых придворных ему будет  легче  дождаться  рождения
сына.
   - Побудь с ним, - велела она Дагде. - Когда будет  нужно,  я  позову  вас
обоих.
   Они ушли, и  Мэйрин  ненадолго  задремала.  Затем  заглянули  королева  и
Кристина справиться о ее самочувствии. Они  немного  поболтали,  и  Маргарет
рассказала Мэйрин о поединке. Жосслен  проявил  себя  превосходным  рыцарем,
опытным  и  благородным.  А  Эрик  Длинный  Меч  вел   себя   недостойно   и
отвратительно, постоянно осыпая противника бранью и грязными лживыми словами
в адрес Мэйрин, намереваясь тем самым разозлить его и вывести  из  себя.  Но
Жосслен, словно не слыша его,  теснил  Эрика  шаг  за  шагом,  обрушивая  на
похитителя своей жены один карающий удар за другим,  пока  наконец  Эрик  не
упал ему под ноги. И тогда Жосслен де Комбур без колебаний вонзил свой меч в
самое сердце врага. - Как же его ранили? - спросила Мэйрин