принцессы. Она могла
попасть в город только в качестве члена дома какого-либо фесца.  Дядя  Осман
придумал план: она выдала себя за рабыню, которую он подарил брату Кедару во
время его ежегодного визита в Алжир. Это сработало, и твоя  жена  прибыла  в
Феc как рабыня по имени Муна, сейчас она в гареме моего брата Кедара.
   - Разрази меня гром! - проревел Найл,  и  Гамаль  тревожно  посмотрел  на
него.
   - Потише, Ашур! - предупредил он гиганта. - Ты что, не  понимаешь,  какой
опасности мы все подвергаемся? Если Турхан узнает,  что  я  сделал,  мы  оба
умрем, хоть она и любит нас. Подумай и о своей жене!
   - О ней я и думаю, Гамаль! Я понимаю, что человек,  продавший  в  рабство
собственного брата, не повезет мою жену в Феc по доброте душевной. Но  Кедар
в игре не участвует?
   - Нет, - тихо ответил Гамаль. - Он считает ее рабыней. Она, кстати, стала
его фавориткой, и поговаривают, что он хочет жениться на ней. Я  рассчитывал
переждать, пока он к ней не остынет,  но,  похоже,  он  все  сильнее  в  нее
влюбляется с каждым днем. Поэтому у нас больше нет времени.
   - Дурачок, - пробормотал Найл, - вот  такую  штуку  Скай  и  должна  была
выкинуть, чтобы явиться за мной. - Он улыбнулся. - Подожди, ты  ее  увидишь,
Гамаль. Это самая прекрасная женщина из всех смертных. А как силен  ее  дух!
Она непобедима!
   - Нужно обладать сильным духом, чтобы  ладить  с  моим  братом.  Кедар  -
тяжелый человек, - ответил Гамаль. -  Я  говорил  с  ней  два  дня  назад  в
магазине ювелира Юсефа. Насколько она  прекрасна,  судить  мне  трудно:  она
была, как положено, задрапирована в черный яшмак. Но сегодня вечером  мы  ее
увидим.
   - Что?!
   - Турхан решила расширить свою торговлю и пригласила моего брата прийти к
ней отужинать. Он может взять с собой двух женщин, и думаю, что одной из них
будет твоя жена. Они останутся на ночь, а утром принцесса  и  Кедар  обсудят
свои дела.
   - А я смогу поговорить с ней? - с надеждой спросил Найл.
   - Нет, Ашур, не надейся на это: Турхан взбесится, если с тобой  заговорит
красивая женщина, а Кедар не менее ревнив. - Он по-дружески  похлопал  Найла
по плечу. - Крепись, дружище,  тебе  придется  нелегко:  расстилаться  перед
принцессой, в то время как Кедар будет заигрывать с твоей женой.
   - Но как я смогу сдержаться, если твой брат начнет ласкать мою жену?
   - У вас ведь есть дети, так ведь? Вот и думай о них, если ты  не  слишком
ценишь жизни - свою и жены. Неужели ты допустишь, чтобы твои дети осиротели?
Твоя жена пожертвовала ради вашей любви слишком многим, чтобы  ты  осмелился
на это. Ты же рассказывал мне, какие  немыслимые  препятствия  вам  пришлось
преодолеть, чтобы оказаться в конце концов  вместе?  И  теперь,  прежде  чем
лишать вас единственного шанса оказаться снова рядом, подумай еще раз о том,
что ей пришлось перенести ради тебя, неужели все эти жертвы напрасны, Ашур?
   Найл вздохнул:
   - Но ты, Гамаль, зачем ты помогаешь мне?  Просто  чтобы  оставить  Турхан
только для себя? Гамаль улыбнулся:
   - Ашур, ты первый серьезный  противник  в  борьбе  за  сердце  Турхан,  с
которым мне пришлось столкнуться. Остальные для нее ничего  не  значат.  Это
все игрушки, временные развлечения, живой уголок. А вот ты -  совсем  другое
дело. Я тебя не боюсь, я знаю, что твое сердце далеко и никогда не  окажется
здесь, даже если бы тебе пришлось провести всю жизнь в нашем гареме. Если бы
я думал иначе, то давно избавился бы от тебя обычными средствами  гарема,  я
это умею. Но если бы с тобой что-то случилось, подозрение неминуемо пало  бы
на меня. Кстати, могу тебе сказать, что уже дважды я  спасал  твою  жизнь  -
этот живой уголок Турхан зверски ревнив, мой друг.
   Но я люблю Турхан, и, хотя Кедар ничего не знает об этом, на самом деле я
уже из кожи вон лез три года назад, чтобы привлечь к  себе  ее  внимание.  Я
хотел стать ее фаворитом, чтобы реализовать свои планы. Кедар никогда не дал
бы мне и крохи из наследства отца. Мне нельзя было показать себя умным.  Что
с дурака возьмешь?.. А так я относительно свободен.
   Попав к принцессе, я смог реализовать свой план  через  нее.  И  в  конце
концов получить контроль над ее  состоянием.  На  самом  деле  я  тоже  плод
воспитания брата. Но у меня было очень мало опыта - так, несколько  поцелуев
и объятий украдкой с рабынями Кедара. Когда же я попал в постель  Турхан,  я
был девственником, пятнадцатилетним мальчиком, который, несмотря на показную
уверенность, был просто испуган. Что, если я не понравлюсь ей и она  отошлет
меня?
   Ей тогда было девятнадцать, и она была очень опытна - во  всяком  случае,
достаточно для того, чтобы понять мою невинность. Она так нежно и по-доброму
относилась ко мне, Ашур, научила любви, и я начал постепенно понимать в этом
толк, обрел уверенность в себе. И я по-настоящему полюбил Турхан.
   Но при этом я хотел обладать ее богатством и встать во главе ее торговли.
И я  уже  близок  к  этому,  Ашур,  ибо,  когда  ты  исчезнешь,  оставив  ее
страдающей, она обратится за утешением ко мне. И тогда я начну действовать -
стану снова свободным человеком, продам гарем, сделаю ее  своей  женой.  Вот
как все должно произойти. У меня никогда не будет другой женщины, ибо Турхан
для меня - это все, чего я хочу, но и у нее не должно быть больше мужчин.
   Теперь Найл посмотрел на Гамаля с уважением - до сих пор  он  считал  его
слабаком, мальчишкой. Но он оказался крепче, и это было удивительно.
   - Как ты сможешь помочь нам бежать? - перешел он сразу к делу.
   - Я думаю, приготовления займут еще  несколько  недель,  но  план  таков:
Турхан настоит, чтобы Кедар лично сопроводил ее по коридору  Таза  в  Алжир,
потому что принцесса хочет сама изучить этот путь и посмотреть порт.
   Вот тут-то вы и должны бежать, так как ни принцесса, ни Кедар  не  поедут
без своих любимцев.
   Найл задрожал от возбуждения. У Гамаля это выходило так просто  и  легко.
Но сможет ли он прождать еще несколько недель? Его сердце бешено  билось,  и
ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.
   - Похоже, мне нужно принять немного напитка Раби, - сказал он Гамалю. - Я
волнуюсь, как девственница перед брачной ночью.
   - Да, - согласился  Гамаль,  -  ты  можешь  все  испортить,  Ашур,  своим
излишним волнением. Давай  вернемся  во  дворец,  и  найди  там  Раби  с  ее
шербетом. Это успокоит тебя, и мы снова поговорим, я сообщу тебе  дальнейшие
детали.
   В своей комнате Найл осушил несколько чашек особого  фруктового  шербета,
который делала для него Раби. Скай! Сегодня он увидит Скай! Она узнала,  что
он жив, и - храбрая девчонка! - примчалась его спасать! Боже, как  он  любит
ее! Раби заметила его волнение и спросила;
   - Ты сегодня так взволнован, Ашур, что с тобой?
   - Гамаль сказал, что сегодня его брат посетит нас и будет  ужин.  Я  рад,
что принцесса так доверяет мне, что разрешила присутствовать там. Мне  очень
хочется увидеть брата Гамаля.
   Раби хихикнула и по-матерински погладила его по голове.
   - Да, мой прекрасный воспитанник, это большая честь. Ведь  там  будет  не
только брат Гамаля, но и две его любимицы.
   - Разве могут сравниться они по  красоте  с  моей  принцессой!  -  быстро
ответил Найл.
   Раби снова хихикнула, на этот раз от радости.
   - Ты начинаешь любить ее, Ашур! Это хорошо! Хорошо! -  Понизив  тон,  она
сказала:
   - Постарайся потрафить ей и скоро получишь  власть  над  ней.  Пусть  она
забеременеет от тебя, и ты станешь хозяином гарема!  Ты  победишь,  Ашур,  и
Гамаль не сможет превзойти тебя! - Она похлопала его  по  руке  и  понимающе
кивнула. - Ну, отдохни, великан, а я тебя позову, когда настанет час.
   Он не стал спорить с ней и проспал несколько часов подряд, пока  Раби  не
разбудила его и не повела в  баню.  Там  банщицы  вымыли  его  под  злобными
взглядами остальных обитателей гарема. Кроме Гамаля  и  Найла,  в  нем  было
примерно двадцать мужчин - большинство с Ближнего Востока,  но  тут  были  и
рыжий венецианец, два грека, мускулистый блондин швед, как и Найл, купленный
с галеры, огромный русский и два  негра  из  Южной  Африки.  Они  откровенно
ревновали к нему - после его прибытия принцесса  проводила  время  только  с
ним. Они не осмеливались открыто протестовать: однажды, в самом начале,  они
попытались показать ему его место, но разъяренный Найл  покалечил  кое-кого.
Более  тонкие  попытки  избавиться  от  ирландца  оказались   блокированными
Гамалем, который после второй попытки отравить Найла пригрозил сообщить  обо
всем Турхан. Это означало медленную мучительную смерть, и  больше  никто  не
стал рисковать. Оставалось давать выход своим эмоциям только на словах.
   - Интересно, как трахается этот ирландец? - спросил один из греков.
   - Как свинья, - ответил второй.
   - Нет, друг мой. Свинья - запретное  животное  для  правоверных,  а  наша
принцесса - мусульманка.
   - Тогда он трахается,  как  ему  и  положено  -  как  собака,  -  заметил
темноглазый египтянин. Найл приветливо улыбнулся им.
   - А я-то думал, что только греки трахаются по-собачьи, - сказал он.  -  А
что касается других, - он презрительно обвел их взглядом, - то у вас  вообще
нечем трахаться, вы просто евнухи. Неудивительно,  что  Турхан  предпочитает
Гамаля и меня. Да у моего маленького сына пипка больше, чем у любого из вас.
   - Если бы не пойло этой ведьмы, Ашур, у тебя  бы  никогда  не  встало!  -
прорычал венецианец.
   - Напиток Раби придает  мне  больше  сил,  чтобы  доставить  удовольствие
принцессе, Ибрагим.  Жаль,  что  тебе  не  представился  такой  шанс.  -  И,
улыбнувшись  им  еще  раз,  он  покинул  баню,  оставив  их  злобствовать  в
бессильной ярости. Восхищенно глядя вслед Найлу, старые банщицы хихикали  от
удовольствия.
   Раби уже ожидала его и тщательно натерла  его  загорелое  тело  мускусным
маслом, так что кожа начала блестеть. Найл часто загорал в  саду,  и  темная
кожа прекрасно оттеняла его серебристо-серые глаза.  Он  регулярно  бегал  и
плавал и не давал своему мускулистому телу зарасти жирком, как  у  некоторых
его компаньонов, привыкших к гаремной лени.
   Однако из-за потери аппетита в последнее время он излишне похудел. И  все
же он выглядел  совсем  не  плохо  с  его  пропорционально  развитым  телом,
бронзовой кожей, черными волосами и серебристыми глазами.
   Раби дала ему широкие белые шаровары, которые на щиколотках перехватывала
золотая лента, унизанная жемчужинами и рубинами. На талию он  надел  широкий
пояс из золоченой кожи с прямоугольной пряжкой, усыпанной рубинами. На ногах
туфли из золоченой кожи с загнутыми носками и на шее - тяжелая золотая  цепь
с рубиновым кулоном в виде сердца, лежавшим на голой  груди.  На  руки  Раби
надела ему широкие золотые браслеты. Найл чувствовал себя немного комично  в
этом наряде, но знал, что такова  уж  мода  в  Фесе  -  все  равно  как  при
европейских дворах у мужчин  были  в  ходу  подкладки  из  конского  волоса.
Отхлебнув свежего виноградного шербета, он подумал, не  рассмеется  ли  Скай
при виде его? А что придется надеть  ей?  И  при  этой  мысли  его  охватила
ярость, однако он овладел собой: ведь сделать  ничего  нельзя.  Но  скоро...
Скоро они будут вместе, и все будет по-прежнему.
   - Ты самый красивый мужчина из виденных мной! - восхищенно сказала  Раби,
втирая мускус в его черные волосы.
   -  Да,  они  славная  парочка,  -   заметила   Селва,   другая   женщина,
приставленная к Гамалю. - Посмотри на  моего  ягненка,  Раби!  Разве  он  не
прекрасен сегодня?
   Гамаль робко улыбнулся и сделал оборот, демонстрируя себя.  Он  был  одет
столь же изысканно, как Найл, только шаровары  у  него  были  темно-голубого
цвета, ленты на щиколотках серебряные и усыпаны алмазами. Цепь на  шее  была
из серебра, и на  ней  болтался  огромный  полумесяц,  сделанный  из  одного
алмаза, а к нему привешена  сапфировая  звездочка.  Пояс  и  туфли  были  из
посеребренной кожи и усыпаны бриллиантами и сапфирами. Кожа  у  Гамаля  была
невероятно бледной по  сравнению  с  бронзовой  кожей  Найла.  Мужчины-фесцы
избегали солнца, считая, что загорелая кожа - признак плебеев.
   - Пошли, Ашур,  -  позвал  Гамаль,  -  опаздывать  нельзя,  Кедар  всегда
приходит вовремя. -  Он  лукаво  улыбнулся  двум  старухам.  -  Приятно  вам
провести вечер, - поддразнил он Селву и Раби, и они хохотнули в ответ.
   - Она здесь? - нервно спросил Найл.
   - Да, - коротко ответил Гамаль. - Помни, Ашур, ты не должен показать, что
знаешь ее. Что бы ни случилось, ты  должен  вести  себя  как  преданный  раб
Турхан. Мой брат очень, очень ревнует Муну. Если он поймает твой взгляд,  он
лично прикончит тебя. Если кто-нибудь из вас выдаст себя,  я  уже  ничем  не
смогу вам помочь. И если тебе не жалко себя, подумай о ней.
   Найл кивнул:
   - Понимаю, друг. Просто  обещай  не  слишком  ревновать  ко  мне  сегодня
вечером, тогда я посвящу себя принцессе и сделаю ее счастливейшей из женщин.
   - Только не обижай  ее,  Ашур.  -  Мягкие  карие  глаза  Гамаля  умоляюще
смотрели на Найла.
   - Но что я могу сделать, Гамаль? Чтобы наш план  осуществился,  я  должен
изобразить страстную любовь к ней. Она должна полностью увериться в этом. Но
не  волнуйся,  Гамаль,  женские  сердца  часто  получают  раны,   но   редко
разбиваются. Она еще больше полюбит тебя, пережив мое предательство.
   Гамаль горестно вздохнул, но согласился с  правотой  друга  -  лучше  ему
влюбить в себя Турхан перед бегством. Турхан  будет  в  ярости  оттого,  что
некто, любимый ею, не возлюбил ее, но тут-то наступит момент для  его  хода:
из обманутого тирана принцесса Турхан  должна  превратиться  в  обыкновенную
женщину. Да, пусть она турецкая принцесса и наслаждается  большей  свободой,
чем кто-либо, но она остается женщиной. И султан  Селим  Второй  ошибся,  не
выдав ее замуж во второй раз. Гамаль улыбнулся - скоро он исправит это.
   По ступенькам они спустились в зал.  Темные  потолочные  балки  покрывала
искусная резьба. На деревянном полу лежал толстый красный ковер с голубыми с
золотом медальонами.  Напротив  входа  стояли  два  низких  стола,  рядом  с
которыми были навалены горы разноцветных подушек.  Комната  освещалась  ярко
горящими факелами, укрепленными в изящных золотых держателях на  стенах.  По
углам дымились массивные золотые курильницы, а в центре каждого стола стояло
по большой хрустальной вазе с благоухающими розовыми лилиями.
   Турхан вошла в зал  как  раз  перед  ними  и,  повернувшись,  восторженно
воскликнула:
   - Вы великолепны!
   - А ты,  моя  принцесса,  -  ответил  Найл,  в  голосе  которого  звучало
обожание, - наполняешь мои глаза такой совершенной и  невероятной  красотой,
что ее зрелище почти ослепляет меня.
   Турхан порозовела и удивленно сказала:
   - Ашур, ты стал говорить, как персидский поэт?!  Гамаля  передернуло:  он
подумал, что Турхан начинает вести себя как девчонка. Она  явно  жеманилась!
Он одернул себя - что за глупая ревность? Льстивое приветствие Ашура  попало
в цель еще до того, как он, Гамаль,  вымолвил  хоть  слово!  Только  тут  он
понял, что имел в виду Ашур, заранее предупреждая его  сегодня  относительно
ревности.
   Турхан не заметила перемены в настроении своего младшего фаворита.
   - Давайте сядем, - пригласила  она,  -  пока  не  появился  гость  и  его
женщины.
   Она выглядела прекрасно  в  серебряной  джеллабе  с  глубоким  V-образным
вырезом и широкими рукавами, украшенными маленькими  черными  жемчужинами  и
розовыми сапфирами. Рыжие волосы собраны в две косички по  бокам  головы,  а
оставшиеся волосы волной  падали  на  спину,  усыпанные  алмазной  пылью.  В
изящных ушках висели огромные розовые сапфиры, оправленные в серебро.
   - С моим братом будут его женщины? - удивленно спросил Гамаль.
   - Несправедливо, если я лишу его их общества, в то время как вы будете со
мной, мой ягненок, - ответила Турхан.
   - А ты видела их? Турхан рассмеялась:
   - От тебя ничего не утаишь, Гамаль! Конечно,  я  следила  за  ними  через
щелку в их комнате. Они милы, и сегодня вечером, если вы будете  вести  себя
хорошо, мои дорогие, мы можем подсмотреть, как ничего не подозревающий Кедар
занимается с ними любовью. Говорят, он такой опытный любовник!  Так  что  вы
сможете у него кое-чему научиться, чтобы больше нравиться  мне,  -  искушала
она их.
   Найл похолодел.
   - Так в гостевой есть щелка? - спросил он. Турхан с улыбкой кивнула:
   - Конечно. Моя бабушка Хурем говорила, что такая  вещь  незаменима,  если
желаешь узнать о госте больше, чем он хочет показать.
   Внезапно мажордом принцессы возвестил:
   - Принцесса, господин Кедар! Турхан весело смотрела на  прибывших  сквозь
густые ресницы.
   - Приветствую тебя в моем доме, Кедар  ибн  Омар,  садись,  и  мы  начнем
трапезу.
   - Для меня честь получить твое приглашение, о  благородная  принцесса!  Я
буду счастлив, если сумею помочь тебе, - ответил Кедар и нетерпеливо  махнул
рукой Скай и Талите, приглашая их занять места рядом с ним.
   Скай сразу увидела Найла, и ее сердце тревожно заколотилось: он  выглядел
не лучшим образом. Она быстро опустила глаза, чтобы никто не заметил  в  них
гнева, вспыхнувшего при виде того, как по-хозяйски ласкает Найла принцесса.
   - Если бы я не была уверена, Кедар, что ты  сможешь  помочь  мне,  ты  не
оказался бы в моем доме, - твердо заявила Турхан. - Твой брат сказал, что ты
знаешь торговые пути на побережье, как никто в Фесе. А ему можно доверять.
   Кедар ощутил бессильный гнев, услышав ее дерзость. Чтобы женщина  посмела
говорить так с ним! Это бесило его. Будь она  турецкой  принцессой  или  кем
еще, но, если бы он получил ее на одну ночь в свое полное  распоряжение,  он
бы  уж  сумел  укротить  ее  и  заставить  молить  о  пощаде.  Вместо  этого
приходилось льстить. Но Гамаль и Турхан успели заметить вспышку гнева в  его
глазах.
   - Я рад, о благороднейшая, что мой младший брат так дорог  тебе.  Ведь  я
сам поднял его до такого положения.
   Турхан ласково улыбнулась, но в ее глазах было такое торжество, что Кедар
только заскрипел зубами. Видя, что ее хозяин в ярости,  Талита  наклонилась,
взяла стоящую на столе чашку и поднесла ее к губам Кедара.
   - Выпей, мой господин, - сказала она и очень тихо добавила:
   - Не вздумай оскорблять принцессу,  господин.  Крепись,  господин,  прошу
тебя!
   Кедар повернулся к Талите и одобрительно кивнул.  Он  выпил  чашку  одним
долгим глотком.
   - Ты мудра, Талита, - тихо произнес он, - и  твоя  мудрость  равна  твоей
красоте. -  Он  окинул  ее  взором,  и  его  ярость  улетучилась.  Она  была
действительно прекрасна сегодня, в самом роскошном наряде,  услаждающем  его
взор:  прозрачный  бледно-золотой  шелк,  шаровары  у   щиколоток   отделаны
топазами, которые гармонировали с большими топазами,  вделанными  в  широкий
набедренный пояс, атласное болеро, блузка с длинными  рукавами,  с  открытой
грудью, и прозрачные шаровары. В волосы вплетены золотые цепочки с топазами,
образуя нечто вроде шапочки на  ее  коротко  стриженных  волосах.  Она  была
такой, какой и должна быть женщина, с головы до ног, и Кедар  мог  гордиться
ею - она делала ему честь.
   Принесли  жареную  ногу  ягненка,  за  ней  последовал  рис,  артишоки  в
оливковом масле и уксусе, мясо газели в винном соусе,  пирог  с  голубями  и
арахис, зажаренный с  луком.  Потом  было  еще  блюдо  с  шашлыком  из  мяса
козленка,  зеленым  перцем  и  луком.  К  нему  подали  йогурт  и  оливки  в
бело-голубых фесских чашках.
   - Прости мне непритязательность этой трапезы, - сказала принцесса.
   - Хорошо приготовленные блюда  не  бывают  непритязательными,  -  ответил
Кедар, - а  твой  повар  -  настоящий  искусник.  -  Он  открыл  рот,  чтобы
проглотить  кусочек  ягненка,  поднесенный  Муной.  Теперь,  в   особенности
благодаря поддержке своих женщин, он чувствовал себя увереннее. Он оперся на
Муну, чья одежда -  вернее,  ее  отсутствие  -  радовала  его  так  же