вич, был ясным и  прохладным.  Эйден
была вне себя от волнения.  Платье  доставили  рано  утром,  как  раз  перед
рассветом, и оно оправдало все ее ожидания. Конна вместе с  Клуни  выдворили
из комнат, чтобы  он  одевался  где-нибудь  еще,  а  Мег  с  двумя  молодыми
горничными готовили хозяйку.
   Сначала были вымыты великолепные медные волосы Эйден,  а  потом  вымылась
она сама. После  того  как  она  вытерлась,  ей  последовательно  передавали
шелковое белье, вязаные чулки цвета бледного золота  и  подвязки  с  лентами
такого же цвета  и  нарядными  розетками  с  жемчужинами  в  центре,  тонкую
шелковую сорочку с кремовым оттенком,  с  рукавами,  шитыми  золотой  нитью,
которые будут видны сквозь прорези в рукавах платья, несколько нижних  юбок,
однако мадам не сделала накладок на бедра, которые считала неуклюжими, а для
корсета Эйден оказалась слишком гибкой. Потом  надели  нижнюю  юбку  платья,
центральная  ее  вставка  была  расшита  искрящимися  зелеными  оливинами  и
маленькими жемчужинами на узоре в виде пшеничного поля на зеленоватом  фоне.
Потом пришел черед замечательной золотисто-бронзовой материи, которую  мадам
показывала Эйден двумя днями раньше. Юбка платья была в виде колокола, лиф с
очень низким вырезом, таким низким, что Мег ахнула от яростного неодобрения,
а глаза Эйден расширились, когда она увидела свои набухшие груди обнаженными
почти до сосков.
   - О чем эта модистка думала, миледи? Вы не можете в таком виде показаться
на людях.
   - Такова мода, госпожа Мег, - сказала одна из горничных.  -  Все  знатные
леди одеваются именно так.
   - Милорд не позволит вам появиться в таком виде! - свирепо сказала Мег.
   - Милорд не увидит меня, пока мы не доедем до  Гринвича,  -  ухмыльнулась
Эйден. - Я буду в плаще, а потом уже будет слишком поздно.
   - Миледи, вы не сделаете этого! - Мег была возмущена. - Показывать  грудь
совершенно незнакомым людям, это неприлично!
   - Нет, Мег, это мода, -  засмеялась  Эйден,  глядя  на  себя  в  зеркало,
исключительно довольная увиденным.
   Платье просто замечательное! Не только восхитительно низкий вырез,  но  и
рукава тоже совершенство - широкие сверху и сужающиеся книзу, имели  прорези
от плеч, что позволяло видеть прекрасные рукава сорочки. Ниже локтей  рукава
плотно  облегали  руки  и  были  усеяны   золотыми   ленточками,   расшитыми
прозрачными зелеными оливинами.
   - Полагается ли к платью воротник? - спросила она.
   - Да, миледи, - сказала Джейн и передала  его  Мег,  которая  пристегнула
жесткий золотисто-зеленый воротник в форме веера.
   Затем Джейн передала  служанке  плоскую  шкатулку,  открыв  которую,  Мег
обнаружила там замечательное ожерелье из зеленых оливинов.
   - А это откуда? - спросила она.
   - Милорд спросил, какие украшения  мне  хотелось  бы  получить,  пока  мы
находимся здесь, в Лондоне, и я  выбрала  эти.  Мэри,  -  обратилась  она  к
молодой горничной. - Должна быть еще одна шкатулка с серьгами.
   - Она здесь, миледи, - сказала Мэри, передавая шкатулку Эйден.
   Пока Мег застегивала сверкающее ожерелье  из  оливинов  на  шее  хозяйки,
Эйден неторопливо вдела в уши зеленые камни.  Они  свисали,  сверкая,  среди
больших причудливых жемчужин. Эйден критически осмотрела себя и решила,  что
лучше она никогда не выглядела.
   - Теперь, Мег, - сказала она, довольная, - причеши меня, и я буду  готова
предстать перед королевой.
   - Никакого сомнения, что королева примет вас,  -  пробурчала  Мег,  -  но
понравится ли ей то, что она увидит, я не знаю. - Она  метнула  убийственный
взгляд на Джейн и  Мэри,  которые  при  ее  словах  захихикали,  прикрывшись
ладошками. Потом она разделила длинные  густые  волосы  Эйден  посередине  и
закрепила их очень красивым узлом, который лег тяжелыми кольцами на  затылке
ее хозяйки. Ее научила делать  такую  прическу  служанка  леди  де  Мариско.
Отступив назад, она с минуту рассматривала свою работу  и,  удовлетворенная,
прочно закрепила волосы золотыми шпильками с бриллиантами.
   - Ну, все как полагается, моя лапочка! Эй ты!  Бездельница  и  хохотушка,
Мэри! Немедленно неси плащ миледи! - Для Джейн слов у нее не нашлось, потому
что та уже прилежно встала на колени, обувая хозяйку  в  шелковые  туфли  на
высоких каблуках с узкими носками, украшенными жемчугом.
   Эйден встала. Ей на плечи набросили плащ. Он был длинным и широким, пошит
из такого же шелка бронзового цвета, как  и  ее  платье,  и  подбит  золотой
парчой. Ей передали тонкую золотистую вуаль, которой  она  прикрыла  голову,
чтобы защитить прическу от  дующих  на  реке  ветров.  Ее  туалет  завершила
затейливая муфта, украшенная кружевами и драгоценными камнями. В муфте  были
отделанный  кружевами  носовой  платок  и  ароматический  шарик,   утыканный
дорогостоящей гвоздикой. Подумав, она надела на пальцы еще несколько  колец,
чтобы продемонстрировать свое богатство.
   С минуту она рассматривала себя в зеркале, думая, что красивые  наряды  в
самом деле  меняют  внешность.  Никогда  раньше  ее  одежда  не  была  такой
прекрасной и элегантной, и женщина, смотревшая на нее из зеркала, никогда не
выглядела такой привлекательной. Она гадала, зависит ли это  от  одежды  или
это связано с  ощущением  счастья,  испытываемого  ею.  Каковы  бы  ни  были
причины, она никогда в жизни не чувствовала себя  более  уверенной  и  более
красивой и была совершенно готова принять вызов двора, но  на  этот  раз  на
своих условиях.
   Конн, ждавший ее внизу, улыбнулся, когда она спустилась по лестнице.
   - Ты надела плащ, - сказал он расстроенно. - Разве я  не  должен  увидеть
твое прекрасное платье?
   - Мы уже опаздываем, - сказала она встревоженным голосом.  -  Ты  увидишь
его в Гринвиче. Нам не следует опаздывать, Конн. Ты же знаешь, как  королева
ценит точность.
   - Ты совершенно права, - согласился он, ничего не  заподозрив  и  помогая
жене сойти вниз к каменной пристани Гринвуда, чтобы ехать на барке  вниз  по
реке, в Гринвич.
   Их лодка удачно поймала  прилив  и  быстро  понеслась  вниз  по  Темзе  к
королевской резиденции в Гринвиче Там она присоединилась  к  другим  баркам,
как частным, так и нанятым для поездки ко двору, которые сбились в небрежную
очередь, ожидая возможности причалить к дворцовому шлюзу. Несколько  человек
в Других лодках сразу узнали Конна  и  окликнули  его.  В  черном  бархатном
костюме, надеть который его  попросила  жена,  он  раскланивался  направо  и
налево.
   - Как это так  получается,  -  поддразнила  Эйден  мужа,  -  что  к  тебе
обращаются больше дамы, чем джентльмены, милорд?
   - Я завел много друзей, когда служил у Бесс в  наемниках,  -  бесстрастно
сказал Конн, озорно подмигивая жене.
   - Это и  в  самом  деле  так,  но  если  одна  из  этих  девок  попробует
возобновить старое знакомство, я разорву ее на части!
   Наклонившись вперед, он поцеловал ее в  ухо,  от  чего  у  нее  по  спине
побежали мурашки.
   - Ты не можешь запретить мне смотреть по сторонам, милая, потому что есть
только одна женщина, которая держит мое сердце в своем нежном плену,  и  эта
женщина - ты.
   - Ах ты повеса, - пробормотала она.
   - Да, но повеса, который любит только свою жену, Эйден. Поверь  этому.  Я
придворный по натуре, но  я  никогда  не  обману  тебя,  хотя  флиртую  я  с
удовольствием.
   - Тогда ты не будешь возражать, если я тоже буду флиртовать?  -  спросила
она.
   - Нет, милая, потому что уверен, что ты будешь так же верна  мне,  как  я
буду верен тебе! Будь просто осторожна, Эйден,  потому  что  ты  неопытна  в
такого рода делах и можешь легко ввести в заблуждение мужчину, чего, я знаю,
тебе совсем не хотелось бы. Тем  не  менее,  милая,  веселись,  но  соблюдай
осторожность.
   - Интересно, - сказала она, задумчиво улыбаясь, - сколько мужей разрешают
своим женам флиртовать?
   - Не много. Они не доверяют своим женам так, как это делаю я.
   Сейчас пришел черед их барке причаливать, и с помощью королевских  лакеев
они быстро сошли с лодки на маленькую каменную пристань  и  торопливо  пошли
вверх по лестнице к дворцу Гринвич. Ожидающие слуги сняли  с  них  плащи,  и
Конн впервые увидел новое платье своей жены. Выражение удивления на его лице
было таким забавным, что Эйден рассмеялась.
   - Боже! - прошипел он. - Ты оставляешь немного места для воображения,  не
так ли, милая?
   - Это верх моды, милорд.
   - Кто это говорит? - Он затащил ее в угол, где никто  не  мог  слышать  и
видеть их.
   - Мадам, - спокойно ответила Эйден. - Она сшила мне платье  по  указаниям
твоей сестры, точно по ее указаниям. Я привезла их из дома и  отдала  мадам,
когда она пришла два дня назад. Мадам говорит, что на Скай можно  положиться
в этом вопросе, и я поступила умно, послушавшись ее совета.
   - Это платье явно неприлично! Если ты один раз глубоко  вдохнешь,  ты  из
него вывалишься. Ты едешь домой переодеваться, Эйден! Я  не  позволю  любому
придворному рассматривать твои груди! -  Он  схватил  ее  за  руку,  но  она
сердито вырвала ее.
   - Платье точно соответствует моде. Оглянись  по  сторонам,  Конн!  Каждая
женщина здесь одета в платье с таким же  вырезом,  если  не  ниже!  Королева
ожидает нас, и, кроме того, в Гринвуде у меня нет  ничего  другого,  что  бы
можно было надеть. Вот главная причина, почему я сшила себе это платье.  Мне
кажется, ты ревнуешь, милорд. Это прекрасно!
   Он заскрежетал зубами  от  досады.  Все  было  совершенно  так,  как  она
говорила, и правда состояла в том, что он ревновал.  Потом,  заметив  на  ее
лице удовольствие оттого, что он ревнует, он  понял  комичность  ситуации  и
тихо засмеялся. Он был полностью готов  снисходительно  относиться  к  своей
простоватой женушке, но она отнюдь не  казалась  простушкой  в  великолепном
придворном платье, которое выставляло напоказ  две  самые  лучшие  части  ее
тела. Его снисходительность испарилась, когда он понял, что если он  считает
свою жену привлекательной, то и остальные подумают также.
   - Проклятие, Эйден, неужели нельзя было  пришить  в  этом  месте  немного
кружев? - спросил он, пробежав пальцами по верхней части ее груди.
   - Нет, -  сказала  она,  решительно  прекращая  обсуждение,  потом  нежно
добавила:
   - Мы опоздаем, милорд.
   Потерпев поражение, он взял ее за руку и повел  по  широкому  коридору  в
приемную, куда должна была выйти королева, чтобы приветствовать  всех  своих
гостей. Пока они шли среди  придворных,  несколько  женщин  окликнули  Конна
сладкими голосами, в которых звучала надежда.
   - Конн О'Малли! Добро пожаловать! - Конн небрежно кивал. - Конн, дорогой!
Как приятно видеть тебя! О, Конн! Мы так скучали по тебе!
   - Вероятней всего, они скучали по твоему прекрасному члену,  -  подначила
его Эйден, и он засмеялся над ее непочтительностью к придворным красавицам.
   - Мое дорогое дитя, рада снова видеть тебя здесь. Прошу тебя  представить
меня своему мужу, потому что я знаю его только в лицо. - Перед  ними  стояла
Элизабет Клинтон.
   Эйден вежливо присела, а Конн галантно поклонился графине Линкольн.
   - Милорд, - сухо сказала Эйден, - позволь представить тебе ее  светлость,
графиню Линкольн, родственницей которой  по  линии  матери  я  имею  счастье
являться. Мадам, это мой муж - Конн Сен-Мишель, лорд Блисс.
   - Жаль, - сказала графиня, - что нам не удалось встретиться до того,  как
вы оставили двор, милорд.  Присоединитесь  ли  вы  к  нам  во  время  летней
поездки? Через несколько дней мы уезжаем в Лонг-Медфорд.
   - Увы нет, мадам, - вежливо ответил Конн. - Мы приехали ко  двору  только
затем, чтобы поделиться с ее величеством некоторыми радостными известиями  и
поблагодарить ее за то, что она поженила нас. Потом мы  должны  вернуться  в
Перрок-Ройял. Сейчас особенно хорошо надо следить за здоровьем моей жены!
   - Ах! - Элизабет Клинтон улыбнулась, понимая без слов, какими  будут  эти
радостные новости. Ей было приятно,  что  ее  молодая  родственница  наконец
вышла замуж по  любви.  У  молодого  О'Малли  была  репутация  необузданного
человека, в чем она не сомневалась, но он был человеком принципиальным  и  в
браке остепенился. Она понимала, что именно  на  это  и  надеялась  королева
после неприятностей прошлой зимы.
   - Я рада за вас обоих, - сказала она, - и я знаю, что ее величество  тоже
будет рада. Ей не терпится увидеть, к чему привело ее сватовство,  и  думаю,
что она будет довольна результатами. - Потом графиня Линкольн  по-матерински
обняла Эйден, поцеловав ее в обе щеки, и  даже  Конну  подарила  материнский
поцелуй. - Большого счастья вам обоим, - сказала она и удалилась.
   - Эйден! Дядя Конн! - К ним спешил молодой граф Линмут.
   - Черт возьми, малыш! - сказал Конн. - Клянусь, ты подрос еще на фут! Как
тебе это удалось со всей этой беготней здесь?
   Робин Саутвуд усмехнулся.
   - Я научился есть и спать на бегу, - сказал он небрежно. Потом пристально
посмотрел на Эйден. - Вы счастливы, - заметил он.
   - Очень счастлива, - ответила она. - Ваш дядя послушался  вашего  доброго
совета и хорошо относится ко мне. Он даже признается, что любит меня.
   Она улыбнулась покрасневшему графу Линмуту.
   - Я надеюсь, он знает, что и вы любите его, и что вы не  сводили  с  него
глаз с того вечера, когда впервые появились при дворе?
   - Ого, это еще что? - Конн неожиданно заинтересовался.
   Сейчас настала очередь  Эйден  краснеть,  и  Робин  понял,  что  допустил
ошибку.
   - Робин, ваш дядя, - сказала Эйден, делая попытку взять ситуацию  в  свои
руки, - хорошо знает, что я люблю его.
   - Но я хочу послушать о том, как ты не сводила с меня глаз, - подколол ее
Конн.
   - Сэр! - Она погрозила ему своей маленькой муфтой. - Неужели  мне  нельзя
иметь своих секретов? Он обнял ее и быстро поцеловал в щеку.
   - Нет, милая. Между нами никогда не  будет  секретов.  Это  не  укрепляет
брак.
   - Милорд, я не спрашиваю тебя о дамах, которые  были  в  твоей  жизни  до
нашей свадьбы. Ты, в свою очередь, не должен спрашивать меня о  том,  как  я
смотрела на тебя до нашей свадьбы.
   Он хмыкнул.
   - Очень хорошо, мадам. Я благоразумно вынужден согласиться.
   - Меня прислали отвести вас в личный кабинет королевы, - сказал Робин.  -
Нам надо поторопиться, потому что она не понимает, где мы пропали.
   Лорд и леди Блисс вышли за молодым графом из приемной и пошли по коридору
и вверх на один лестничный пролет к апартаментам  королевы,  которые  окнами
выходили на реку.  Когда  они  вошли  в  комнату,  их  тепло  приветствовали
девушки, которые несколько месяцев назад были ее компаньонками.
   - Эйден! -  пронзительно  взвизгнула  Линнет  Таль-бот.  -  Вы  выглядите
совершенно потрясающе! Это платье должно стоить целое состояние!
   - Оно столько и стоило, - сказала Эйден со смехом. -  Как  ты  поживаешь,
Линнет? - Она улыбнулась девушке, и ее улыбка  предназначалась  и  остальным
юным леди, с которыми она была знакома во время своего пребывания при дворе.
   - Мэри, Дороги, Джейн Анна, Кэти, - перечислила она их имена. - А кто эта
молодая дама? Наверное, она заменила меня?
   - Да, - сказала Линнет. - Это Бесс Трокмортон, сестра сэра Николаев.
   - Госпожа Трокмортон.  -  Эйден  улыбнулась  серьезной  молодой  девушке,
которой было не больше пятнадцати. Госпожа Трокмортон вежливо поклонилась.
   - Я скажу королеве, что вы пришли, - сказал Робин и быстро ушел.
   Эйден снова улыбнулась.
   - Не думаю, чтобы кого-нибудь из вас официально представили  моему  мужу,
лорду Блиссу, - сказала она.
   Шесть королевских фрейлин поклонились Конну,  который,  в  свою  очередь,
поклонился им. Потом дерзкая, как всегда, Линнет заметила:
   - Пресвятая дева Мария! Он потрясающе выглядит и  когда  стоит  рядом,  и
когда смотришь на него издалека. Неудивительно, что вы удалились в  деревню.
Я бы тоже не захотела им делиться!
   -  Линнет!  -  У  госпожи  Трокмортон  был  растерянный  вид,  но   Эйден
рассмеялась.
   - Без одежды он даже  красивей,  -  поддразнила  она  Линнет,  и,  бросив
быстрые  взгляды  на  лорда  Блисса,  королевские  фрейлины,  и  даже   Бесс
Трокмортон, расхохотались.
   - Вы изменились, - заметила Линнет Тальбот, - и я думаю, что к лучшему.
   - Это все благодаря мне, - озорно сказал Конн. - Я заставил свою  девушку
расцвести.
   - Ну, - сухо сказала Линнет, -  ваш  брак  сделал  ее  предметом  зависти
каждой леди при дворе, которая хоть раз домогалась вас, милорд. Вы приехали,
чтобы провести с нами лето?
   - Нет, - ответил Конн девушке, но, прежде чем  она  смогла  расспрашивать
его дальше, вернулся Робин и отвел их в личный кабинет королевы.
   Королева сидела в удобном кресле, одетая в бледно-голубой домашний халат,
расшитый жемчугом. Стоявшая позади нее  служанка  расчесывала  ее  роскошные
рыжие волосы. И Конн,  и  Эйден  склонились  в  почтительном  поклоне  перед
Елизаветой Тюдор,  и  когда  они  медленно  встали,  она  подарила  им  свою
замечательную улыбку.
   - Какими счастливыми выглядите вы оба, - сказала она с грустью в  голосе.
- Подойдите и сядьте рядом со мной,  мои  дорогие,  и  расскажите  мне  ваши
новости.
   Это было особое приглашение, потому что  королева  не  приглашала  любого
сесть рядом с ней. Одна из дам, состоящих при спальне королевы, принесла два
стула и поставила их перед королевой.
   Конн и Эйден сели.
   - Мы хотели приехать и лично поблагодарить вас, ваше величество, за  наше
счастье, - сказала Эйден. - Если бы не вы,  мы  бы  никогда  не  нашли  друг
друга.
   Глаза Елизаветы затуманились. К счастью, она  не  вспомнила  сомнительные
обстоятельства, которые заставили ее искать жену Конну. Казалось, она забыла
и  то,  что  именно  сама  Эйден  так  смело  предложила  себя  в   качестве
претендента, фактически единственного разумного претендента на  руку  Конна.
Она потянулась и взяла Эйден за руку.
   - Дорогое дитя, я  так  счастлива,  что,  сдержав  слово,  данное  вашему
умирающему отцу, я также смогла сделать счастливой  и  вас.  Этот  распутный
повеса нравится вам?
   Эйден улыбнулась улыбкой такого искреннего счастья, что, прежде  чем  она
призналась: "Да, нравится", королева знала ответ.
   - А ты, Конн О'Малли! Извини, Конн  Сен-Мишель,  милорд  Блисс.  Ты  тоже
счастлив?
   - Да, Бесс. Как всегда, вы знали лучше меня, что будет хорошо для меня.
   Королева почувствовала удовольствие от его  честного,  лестного  для  нее
признания.
   - Я хочу, чтобы вы оба присоединились к нам в  нашей  летней  поездке,  -
сказала она. - Брак, кажется, идет тебе на пользу, Конн. Я по  твоим  глазам
вижу, что ты угомонился.
   - Бесс, как любезно с вашей стороны милостиво пригласить нас, но  я  буду
молить о разрешении отказаться от этого приглашения. Мы приехали  поделиться
с вами счастливым известием, и это было главной причиной нашего  возвращения
ко двору. - Он положил руку поверх руки Эйден. - Моя жена беременна. Ребенок
родится следующей зимой!
   - Нам было бы так приятно, - сказала Эйден,  -  если  бы  вы  согласились
стать крестной матерью нашего ребенка, мадам.
   Елизавета Тюдор любила подобные вещи. Ее  собственное  одиночество  часто
заставляло ее желчно относиться к тем, кто обрел  семейное  счастье  и  имел
детей, но если любовная история развивалась при ее участии,  она  была  сама
любезность. Именно так  обстояло  дело  в  случае  с  Конном  и  Эйден.  Она
организовала их брак, и он удался. Она с удовольствием  приписала  себе  все
заслуги в этом деле, потому что разве сделанное ею не являлось  примером  ее
дальновидности и мудрости? Теперь должен поспеть плод этого брака,  и  снова
ей придется принимать участие, сыграть истинно главную роль в действе.
   Конн и Эйден приехали  к  королеве  в  удачное  время.  Снова  обсуждался
французский брак, на этот раз с младшим сыном Катерины де  Медичи,  Франсуа,
графом Аленконом. Елизавета была в особенно хорошем расположении  духа.  Она
провела май в Уонстед-Хаус, который принадлежал  ее  фавориту  из  фаворитов
Роберту Дадли