шь  вместе  со  мной
подготовить триумф госпожи Муны над остальными женщинами гарема,  ты  должна
беспрекословно исполнять мои приказы, ни о  чем  не  спрашивая.  Я  служу  в
гареме господина Кедара уже семь лет и знаю все, что нужно, и даже больше.
   - Коли ты такой умный, - огрызнулась Зада, - что ж ты не преуспел  раньше
с другой женщиной?
   - Два года назад мне это  почти  удалось,  но  этой  неблагодарной  твари
удалось обмануть меня, и ее поймали с одним из охранников господина  Кедара.
Меня бы тоже уничтожили, и только благодаря вмешательству Дагана  я  избежал
смерти. Но Даган убедил господина Кедара, что я ни при чем,  и  тот  пощадил
меня. С тех пор меня использовали в гареме  на  общих  работах,  но  сегодня
Даган еще раз дал мне личное поручение -  госпожу  Муну.  Я  хочу  преуспеть
вместе с ней, и если ты. Зада,  будешь  следовать  моим  приказам,  ты  тоже
займешь почтенное место личной служанки единственной жены  нашего  господина
Кедара. Разве тебе этого не хочется?
   Зада кивнула, преисполнившись теперь уважения к евнуху, но ее любопытство
еще не вполне удовлетворилось:
   - А почему Даган так о тебе заботится? Почему он продвигает тебя?
   - Даган - мой брат, - ответил Минда и осторожно прокрался вон из комнаты.
   Но Скай слышала все это, и последние его  слова  окончательно  расстроили
ее. Значит, именно Минда был личным евнухом той несчастной китаянки, которую
Кедар приказал забить  до  смерти.  Теперь,  когда  ему  дали  второй  шанс,
укрыться от него  будет  практически  невозможно,  а  как  иначе  установить
контакт с  ее  любимым  Найлом?  Скай  уткнулась  лицом  в  подушку  и  тихо
заплакала. "Найл! - беззвучно рыдала она. - Мой любимый муж, где ты?  Найл!"
И она провалилась в тревожный сон, в котором ее мучили безликие  и  пугающие
образы, поднимающиеся из глубины ее подсознания.

***

   А в это время Найлу пришлось сражаться с кошмарами иного рода.
   Если бы Скай увидела сейчас своего мужа, она была бы потрясена  тем,  как
он выглядел. Он был на двадцать сантиметров выше  Скай.  Каторжный  труд  на
галерах закалил его стройное тело, под гладкой кожей  перекатывались  мощные
мускулы. Но при этом он оставался слишком тощим.
   Нагой, он был распростерт на широком ложе, его руки и ноги были  скованы,
чтобы предупредить попытки к бегству. Черные волосы отросли,  а  серебристые
глаза потускнели, приняв серый, оловянный  цвет.  Старуха  уже  напоила  его
пряным напитком, который всегда давали ему перед встречами с Турхан. Сначала
он отказывался пить его, выплевывая, когда его насильно вливали в  рот.  Его
не наказали, но в следующий  раз  вместо  сосуда  была  использована  овечья
кишка, которую просунули по  пищеводу  вплоть  до  желудка,  а  потом  влили
жидкость. В третий раз ему предложили обычную чашу,  но  старухи  стояли  по
сторонам, готовые применить в случае надобности кишку. Найлу пришлось выпить
возбуждающий напиток, так как он понимал, что  в  случае  неповиновения  они
снова применят кишку.
   Он уже начинал ощущать характерную эйфорию, возникающую сразу после того,
как жидкость попадала  в  желудок,  и  с  отвращением  чувствовал,  как  его
беспокойство проходит, а дыхание замедляется и  становится  глубже.  Похоже,
непонятным ему способом они лишали его контроля над собой каждый раз,  когда
давали ему напиток. И когда его воля ослабла, он вдруг капризно потребовал у
старухи:
   - Раби, где мои сладости? Старуха радостно закудахтала:
   - Ах, сластена, сластена, ты так любишь конфеты, Ашур! Ну, открой  ротик,
и я скормлю тебе их. Тебе понравится, это твои любимые - ванильные.
   Найл послушно открыл рот,  и  Раби  накормила  его  конфетами.  Блестящие
желейные кубики завораживали его - они были  такими  вкусными,  так  приятно
отдавали ванилью. В Ирландии не было ничего  подобного.  Ирландия!  О  Боже,
доживет ли он до дня, когда  снова  увидит  ее?  Он  должен  выжить!  Именно
поэтому он так послушно принимал  напиток  и  конфеты,  которые  давали  ему
каждый раз, когда принцесса Турхан желала видеть его в своей постели.
   Сначала он боролся с ней как безумный, и евнухам даже приходилось  сажать
его на цепь в саду, как животное, пока он немного не  образумился.  Конечно,
ему повезло, что его освободили с турецкой галеры, к которой он был прикован
с тех самых пор, как очнулся после нападения Дарры. На ней он совсем утратил
чувство времени, как это бывает с каждым гребцом, прикованным к  скамье.  Но
когда он узнал, что его продали  как  животное,  чтобы  услаждать  восточную
принцессу, он чуть не сошел с ума. Он пытался  объяснить  Турхан,  прекрасно
говорившей по-французски, что на родине он был аристократом,  что  он  готов
уплатить ей любой выкуп, что у него есть красавица  жена  и  двое  детей,  к
которым он мечтает вернуться, что он - лорд.
   - Я буду звать тебя Ашур. Ты знаешь, что значит это имя, мой гигант?  Оно
значит - боевой, и ты, - она медленно провела своей ручкой по его  узловатым
мышцам, - действительно выглядишь как суровый воин.
   Он решил, что она просто не  поняла  его,  и  принялся  объяснять  снова.
Турхан нетерпеливо помахала рукой:
   - Я уже выслушала тебя, Ашур, теперь ты выслушай  меня.  Я  не  занимаюсь
торговлей заложниками. Я богатая женщина, коллекционер, любитель прекрасного
- а ты просто прекрасная вещь.  Таких  прекрасных  голубых  глаз  я  еще  не
видела, мой гигант. Наверное, ты хороший любовник, но я научу тебя  многому,
обещаю тебе!
   - Никогда! - выдохнул он.
   Турхан рассмеялась глубоким бархатистым смехом, смехом уверенной  в  себе
женщины.
   - Знаешь ли ты, кому говоришь "никогда", Ашур? Наверное, не знаешь, иначе
не был бы так дерзок. Поэтому прощаю тебе проступок. Знай же, что я  -  дочь
султана Селима Второго, правителя Оттоманской империи и  защитника  истинной
веры, сюзерена этого города.
   - Плевал я на твоего отца, - заорал Найл, -  я  не  буду  твоим  кобелем,
женщина! Я ирландец, а не породистый жеребец!
   Ее глаза сузились от гнева:
   - Кем бы ты ни был, мой прекрасный Ашур, ты  перестал  им  быть.  Прошлое
исчезло. У тебя есть только настоящее, и ты в  нем  -  Ашур,  раб  в  гареме
принцессы Турхан. Твое назначение - ублажать меня, твою хозяйку, и ты, Ашур,
будешь ублажать меня, обещаю тебе. Ты будешь услаждать меня.
   И Найла мало успокаивало то, что до сих  пор  он  не  принес  ей  особого
удовольствия. Он не мог отрицать, что она прекрасна, с точки  зрения  любого
мужчины:  среднего  роста,  не  выше  165  сантиметров,  но  казалась  выше,
благодаря благородной осанке и длинным стройным рукам и  ногам,  с  овальным
лицом, с аристократическим носом,  полными  чувственными  губами  и  густыми
черными ресницами, которые прикрывали миндалевидные янтарные  глаза  львицы.
Она была стройна и походила бы на мальчика, если бы не  гордо  возвышавшиеся
полные  груди.  Она  высоко  несла   голову   с   огненно-рыжими   волосами,
ниспадавшими ей на плечи.
   За год заключения в ее гареме он узнал,  что  она  хорошо  образованна  и
умна, и при этом горда и упряма. Несмотря на то что он отвергал ее,  что  ей
приходилось каждый раз насиловать его, - несмотря на  все  это  ужасное  для
раба поведение, она сделала его наряду с юношей Гамалем,  находящимся  в  ее
гареме уже три года и по-настоящему любящим Турхан, своим гаремным любимцем.
   "Забавная ситуация", - думал Найл, лежа в ожидании Турхан. Гамаль сказал,
что тоже был свободным человеком, но его брат, богатый торговец, продал  его
принцессе.  Судя  По  всему,  Гамаля,   который   любил   принцессу,   также
неравнодушную к нему, это нисколько не волновало. Найл улыбнулся. Независимо
от того, что думала Турхан, мальчик управлял ею в своих целях. Жаль, что  он
никак не мог помочь Найлу. Турхан вбила себе в голову, что она должна родить
ребенка от Найла, а Найл, наоборот, решил, что никогда не  станет  отцом  ее
ребенка. Его ребенок не может быть рожден и воспитан  этой  женщиной.  Найлу
редко приходилось молиться, но теперь он  молился,  чтобы  эта  рыжая  сука,
державшая его в плену, не зачала от него. И пока,  похоже,  его  молитвы  не
были безрезультатными.
   Только Скай могла родить ему детей, прелестную  маленькую  Дейдру  и  его
единственного сына Патрика. О Господи, когда он в последний  раз  уезжал  из
замка Бурков, Патрик, только что родился. Как он - да и  Дейдра  -  выглядит
теперь? Долго ли Скай носила траур по нему? И носит ли еще теперь? Не  вышла
ли она снова замуж? Да, такая женщина,  как  она,  не  останется  надолго  в
одиночестве, без мужчины; И чьей стала его жена? Мысль о том, что она  может
спать с другим мужчиной, приводила его в ярость.
   Господи, Клер О'Флахерти все же удалось отомстить ему! Если  ему  удастся
выбраться из Феса, он  лично  разыщет  эту  ведьму  и  прикончит  ее  раз  и
навсегда. Когда он очнулся на качающейся палубе корабля, она стояла над ним,
радостно пожирая его глазами. Он не мог понять, почему она была  там  и  как
туда попала, но она точно не привиделась ему. И прежде, чем он смог спросить
ее, он снова провалился в беспамятство.
   - Ты так горяч, мой прекрасный Ашур, - промурлыкала Турхан, скользнув  на
ложе рядом с ним. Ее изящные белые ручки начали ласкать его тело,  выискивая
наиболее чувствительные местечки, чтобы возбудить его. - О чем  ты  думаешь,
мой красавец?
   - О предательстве и мести, принцесса, - ответил он. Турхан  содрогнулась,
заглянув в темные глубины его зрачков.
   - Приказываю тебе думать о страсти, -  сказала  она.  Резкий  смех  Найла
отозвался эхом.
   - Разумеется,  принцесса,  будет  так,  как  ты  хочешь,  -  ответил  он,
иронизируя.
   - О, Ашур, - прошептала Турхан, на мгновение проявив свою  уязвимость,  -
неужели меня нельзя полюбить? - Она положила свою головку на  его  грудь,  и
Найлу пришло в голову, что он ведет себя не правильно, Много месяцев  длится
их борьба, но он ничего не  добился.  Он  просто  осел!  Если  бы  он  сразу
поддался ее требованиям, то с самого начала заслужил ее  доверие  и  мог  бы
давно убежать. Вместо этого он разыгрывал  оскорбленную  невинность.  Идиот!
Правильно Скай всегда упрекала его в том, что он не рассматривает ситуацию в
целом, что он слишком импульсивен и небрежен в своих действиях.
   Он вернулся к реальности. Турхан, которая  уже  довела  его  до  эрекции,
приготовилась оседлать его, как это она делала всегда.
   - Прикажи развязать меня, принцесса,  -  вдруг  тихо  сказал  он.  -  Мне
кажется, настал момент показать тебе, как настоящий  ирландец  может  любить
женщину.
   Она подозрительно посмотрела на него.
   - Что за игру ты придумал, Ашур?
   - Уж не боишься ли ты, принцесса? - снова поддразнил он ее.
   Ее бледная кожа покрылась румянцем, она облизала губы. Много месяцев  она
сражалась с ним, но, хотя он был даже объявлен отцом ее будущих  детей,  она
не могла зачать. Чтобы возбудить его, она одурманивала его наркотиками,  но,
может быть, дело просто в желании?
   - Разве ты не хочешь ощутить, как мои руки обнимут тебя, Турхан? -  нежно
мурлыкал он. - Развяжи меня, девочка!
   Тембр его голоса заставил ее задрожать, и Найл понял, что победил. Турхан
неторопливо встала с широкого ложа, подошла к  стене  и  раскрыла  маленькую
резную коробочку из слоновой кости. Достав оттуда ключ, она вернулась к ложу
и медленно открыла замки на четырех  наручниках,  сковывающих  Найла.  Затем
вернулась, чтобы положить ключ  в  потайное  место,  а  Найл  сел  на  ложе,
разминая руки и ноги. Странное дело - каждое движение  возбуждало  его.  Так
было всегда, когда они опаивали его пряным напитком и кормили конфетами,  но
сегодня благодаря этому он чувствовал себя прекрасно. Его  тело  сгорало  от
возбуждения, эрекция была полной, и, пожирая  глазами  прекрасную  маленькую
фигурку женщины, стоящей перед ним, он хотел одного: овладеть ею. Она всегда
стремилась к этому, но теперь это было и его желанием.
   Он притянул ее к себе и наклонился, ища губами ее губы.
   - Какая ты красивая  маленькая  сучка,  -  пробормотал  он,  покрывая  ее
поцелуями.
   Турхан снова вздрогнула, наполовину боясь, наполовину ликуя  оттого,  что
он наконец сдался на ее милость. Найл подхватил  ее  легкое  тело  на  руки,
опустил на мягкий пуховый матрац и лег рядом.
   - О, люби меня, мой прекрасный Ашур! - страстно прошептала она.
   - Все будет, принцесса, но не торопись. Ведь я обещал показать  тебе,  на
что способны мужчины на моей родине,  как  они  любят  своих  женщин.  -  Он
склонился над ней, гладя ее мягкие волосы.  -  Ты  хочешь  меня,  Турхан?  -
спросил он.
   "Его нежные прикосновения парализовали меня", - пронеслось в ее сознании,
но она не могла сдержаться:
   - Да, Ашур. Видит Аллах, я хочу тебя! - Его  откровенный  радостный  смех
испугал ее, но  она  не  осмеливалась  пошевельнуться,  чтобы  он  снова  не
превратился в непослушного и гневного мужчину,  каким  был  всего  несколько
минут назад. И пока она  лежала  неподвижно,  скромно  опустив  глаза,  Найл
изучал  ее  тело.  Ее  кожа  по  оттенку  и  на  ощупь  напоминала  лепестки
молочно-белых роз, которые росли в ее саду. Его рука скользнула вниз  по  ее
плоскому животу, пробуя ее влажность, и  у  нее  перехватило  дыхание.  Найл
улыбнулся про себя: горячая штучка. Его другая рука скользила к  ее  высоким
конусообразным грудям, он  начал  перекатывать  между  пальцами  ее  большие
коралловые соски. Турхан простонала и, охватив его голову руками, прижала  к
своей груди. Он рассмеялся от ее  нетерпеливости,  но  все  же  взял  в  рот
предложенный сосок и начал сосать его,  слегка  покусывая  зубами,  так  что
волны наслаждения прокатывались по всему ее телу.
   Турхан все еще не могла поверить, что он дарит ей такое наслаждение.  Она
никогда до этого не позволяла мужчине управлять процессом страсти, но сейчас
чувствовала, что с ним ей хочется, чтобы все было иначе.  Пусть  Гамаль,  ее
ягненок, нежно гладит ее и напевает томные персидские любовные мелодии -  но
не Ашур! Предоставленный себе, он любил ее с  необычайным  пылом,  подобного
которому она не знала, и это нравилось ей!
   Он перенес ласки на другую  грудь,  а  потом  начал  целовать,  лизать  и
покусывать ее  кожу  по  всему  телу.  Турхан  вскрикивала  от  наслаждения,
особенно когда его голова скользнула в извилину между ее ногами и  его  язык
нащупал сокровище ее женственности. Еще ни один мужчина не целовал  ее  там,
не нежил языком  ее  жемчужину.  Она  не  была  уверена,  правильно  ли  она
поступает, разрешая ему это, но теперь ей было уже все равно, она  не  могла
остановиться. Что-то странное и одновременно пугающее происходило  с  ней  -
она  ощутила  странное  напряжение,  потом  набухание,  а  затем  последовал
невероятный взрыв наслаждения, не сравнимый ни с чем иным. И это было только
начало!  Внезапно  она  оказалась  под  ним,  и   он   наполнил   ее   своей
мужественностью. Турхан чуть не умерла от вспышки наслаждения.  Она  никогда
еще не была в позиции под мужчиной: ей когда-то сказали, что женщина  должна
находиться сверху, и это  стало  единственным  путем,  который  приносил  ей
удовольствие. Но такого, как  сейчас,  она  еще  не  испытывала.  Он  быстро
двигался  глубоко  внутри  нее,  и  она  начала  стонать.  Ее  рыжие  волосы
разметались, и мир вокруг нее исчез.  Тело  Турхан  выгнулось,  чтобы  лучше
принимать толчки его могучего орудия. Ее длинные острые ногти  царапали  его
спину, оставляя  на  коже  кровавые  борозды.  Она  издала  истошный  вопль,
задушенный его поцелуем, - и это было последнее, что она помнила перед  тем,
как провалиться во тьму.
   Когда сознание вернулось к ней, она начала тихо смеяться - ведь  когда-то
она сказала ему, что сделает из него  лучшего  любовника,  чем  он  был.  Но
теперь она знала правду. Он довел ее до таких высот блаженства, которых  она
не достигала ни с кем до  него,  и  она  поняла,  что  все  они,  до  Ашура,
обманывали  ее,  она  была   женщиной   лишь   наполовину.   Она   осторожно
помассировала опухшие от поцелуев губы и взглянула ему в глаза.
   - Что же ты не сказала мне? - спросил он.
   - Потому что еще совсем недавно, мой прекрасный Ашур,  я  сама  не  знала
своего тела, - честно ответила она. Он не мог поверить.
   - Ты выросла в гареме, - недоверчиво хмыкнул он, - окруженная  женщинами,
и ты утверждаешь, что  никогда  не  знала,  каково  наслаждение  от  общения
мужчины с женщиной? Они не просветили тебя?
   - Меня отослали из дома отца в десять лет, - спокойно  объяснила  она.  -
Моя мать, черкесская танцовщица в гареме отца, лишь единожды  привлекла  его
взор. Этого оказалось достаточно, хотя  вообще-то  она  была,  наверное,  не
слишком привлекательной, чтобы удержать его. Он никогда больше не призвал ее
на свое ложе, и она умерла при родах. Меня отдали кормилице,  а  после  того
как я перестала нуждаться в ее молоке, меня предоставили самой себе.
   Я была ничьим ребенком. Некоторое время мной интересовалась  моя  бабушка
Хурем, но по мере того как я вырастала, я все больше становилась похожей  на
бабушку отца, Сиру Хафиз, смертельного врага моей бабушки.
   И когда мне исполнилось десять лет, случилось так, что отцу  понадобились
средства на флот. Он призвал большие города империи сделать пожертвования, и
Феc был так щедр, что это  возбудило  любопытство  отца.  Ему  сказали,  что
наибольший вклад, почти три четверти, был  сделан  неким  Али  ибн  Ахметом.
Оказалось, что это богатейший торговец Феса,  одинокий  старик,  никогда  не
имевший жены, но преданный подданный и истинный  мусульманин.  По  настоянию
бабушки, отец решил щедро вознаградить  Ахмета,  дав  ему  в  жены  турецкую
принцессу.
   Выбор был предоставлен моей бабушке, и она выбрала меня, сказав: "Хоть ты
и выглядишь, как эта проклятая Хафиз, ты все-таки моя внучка и по  поведению
ты ближе ко мне, чем кто-либо другой. Это твой шанс, моя маленькая Турхан, и
я дам тебе лучший совет: говори мягко, выгляди слабой, но никогда никому  не
позволяй владеть тобой. Это касается и твоего мужа, дитя  мое.  Не  позволяй
мужчине овладеть тобой. Собери в свои руки все богатство и, когда старик,  к
которому мы тебя пошлем, умрет, проследи,  чтобы  ты  осталась  единственной
наследницей. Сделай все, чтобы обеспечить это, ибо богатство -  это  власть,
моя маленькая Турхан. Богатство и твоя неуязвимость турецкой принцессы".
   Только этому я и научилась в гареме отца, Ашур. Я ничего не узнала  ни  о
любви, ни о женской жизни. И все же моя бабушка Хурем  преподала  мне  самый
важный в жизни урок.
   И до сегодняшнего вечера я не знала, каково  может  быть  наслаждение  от
общения мужчины и женщины. Этому научил меня ты. Даже если я  более  никогда
не испытаю такого блаженства, я буду рада, что познала его хоть однажды.
   "Господи, - подумал Найл, - какая она несчастная и сложная женщина!"
   - Это может случиться еще, принцесса Турхан, и это случится,  -  пообещал
он. - Сделать это прямо сейчас? - Он  наклонился  и  прижался  к  ее  губам,
думая, однако, о том, что нашел способ подчинить ее. Несколько ночей  такого
блаженства - и она станет его рабыней.  Одной  рукой  он  начал  ласкать  ее
грудь, горячо шепча ей на ухо:
   - Ответь мне, Турхан! Хочешь ли ты повторить это?
   - Да! - страстно прошептала она! - Да, мой Ашур! Хочу!
   Найл поражался, почему ему  до  сих  пор  не  пришла  в  голову  мысль  о
покорении своей хозяйки. При всем ее богатстве и знатности она -  влюбленная
женщина и ведет себя  соответственно.  Найл  знал,  что  должен  быть  очень
осторожен, чтобы не пробудить ее подозрений. И действительно,  скоро  Гамаль
поставил под сомнение его мотивы.
   - Нет, не могу понять такого превращения, - сказал он. - Ты ведь месяцами
сражался с Турхан, чтобы освободиться.
   - А  ты,  наша  прекрасная  хозяйка  и  все  остальные  убеждали  меня  в
бесперспективности моего поведения. Я  ведь  упрямый  ирландец,  Гамаль.  Но
теперь я нако