озной из всех когда-либо виденных им  женщин.  Велвет  змеей
скользнула в постель, ее изящные руки поднимались по его ногам. Сначала  она
гладила ему ступни, потом икры и наконец бедра. Взобравшись на него и слегка
нагнувшись вперед, она ласкала его гладкую грудь,  делая  пальцами  круговые
движения.
   - Тебе так нравится, мой повелитель? - соблазнительно прошептала Велвет.
   Уголки его губ слегка дрогнули, но ответил он  холодно:  "Мне  нравится",
ничего к этому не добавив. Он даже не смотрел на  нее,  устремив  ничего  не
выражающий взгляд куда-то поверх ее плеча.
   Ее руки двинулись  вперед,  обхватили  его  голову,  и,  нагнувшись,  она
прикрыла его рот своим, пробежав быстрым  язычком  по  его  губам,  и  вдруг
бесстыдно проникла к нему в рот. Она ласкала его  язык  своим,  пока  он  не
подумал, что кровь у него сейчас вскипит, а потом начала исступленно  сосать
его. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не овладеть ею прямо сейчас,  но
ему очень нравилось, как она берет на себя  роль  активной  стороны.  Только
после рождения Ясаман она иногда сама начинала заниматься с ним  любовью.  И
все-таки он не смог удержаться, чтобы не сжать  в  руках  ее  восхитительную
попочку, лаская ее нежные, упругие ягодицы.
   Перестав его целовать, Велвет распрямилась и села прямо,  но  постаралась
при этом, чтобы его руки остались там, где они были. Взяв груди в руки,  она
начала играть ими, поглаживая чувствительную кожу, шевеля пальчиками  соски,
пока из ее рта не вырвался легкий стон.  Когда  он  попытался  отпустить  ее
попку, она не позволила ему, еще крепче сев на его руки и глядя ему прямо  в
глаза, продолжая играть со своими грудями.
   Акбар чувствовал, как его лингам стал большим и твердым.  И  сама  мысль,
что скоро он будет обладать  ею,  возбудила  его  еще  больше.  Не  в  силах
сдержать себя,  Велвет  начала  легонько  извиваться  на  его  руках.  Опять
нагнувшись вперед, она  провела  соском  одной  груди  по  его  щеке,  мягко
улыбаясь при этом. Он уже был совсем готов, когда она провела  другой  своей
грудью по его рту. Схватив губами ее сосок, он облизал его языком, посасывая
чувствительную плоть, пока у нее не зазвенело в ушах и она не вздрогнула.  И
только тогда Велвет приподняла нижнюю часть тела и насадила себя на его меч.
   - Маленькая сучка, - проворчал он, испытывая  восторг  от  того,  как  ее
тугая, сладкая йони плотно охватывает его трепещущий от возбуждения лингам.
   Сначала темп ее движений был медленным и дразнящим, но постепенно он  все
убыстрялся, и вдруг они оба пришли в состояние какого-то дикого сумасшествия
и полетели вместе в рай, познать который дано  только  истинным  любовникам.
Они не помнили, как спустились с небес и провалились в счастливый сон.

***

   В последующие дни Велвет находилась  в  состоянии  какого-то  нереального
счастья. Она не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь о  ней  так  заботились,
так ее любили. Ее родители, конечно, обожали ее, но даже когда она сидела на
коленях у отца или матери, по их глазам она видела, что они еще любят и друг
друга. Это было ясно и ей, и любому  стороннему  наблюдателю.  Часто  ли  ей
говорили об огромной любви, даже не к ней, а к самому  ее  существованию  на
земле? А та любовь, какой ее любили сейчас, была именно такого свойства, это
была любовь, которой любили  друг  друга  отец  с  матерью.  Она  наконец-то
поняла, почему они всегда так заняты сами собой. Она только  надеялась,  что
маленькая Ясаман не окажется в одиночестве, что  и  ей  достанется  от  того
чувства, которое объединяло ее с Акбаром. Она поклялась  себе,  что  никогда
этого не допустит.
   Она улыбнулась. Акбар явно собирается вконец испортить их дочь, но  потом
подумала, какое это счастье, что он так любит их ребенка.
   Ей, однако, пришлось на следующий же день выдержать с  ним  целую  битву,
когда он вознамерился забрать с собой крошку на охоту на  тигра.  Когда  она
начала кричать на него, он казался обиженным и рассерженным:
   - Ясаман будет в полной безопасности на спине слона.
   - В безопасности? - опять закричала Велвет.  -  В  безопасности  на  этом
бродяге-слоне, на котором вы собираетесь куда-то ехать? - Сейчас она  являла
собой прекрасный образчик разъяренной матери, стоя пред ним и прижимая  свое
дитя к груди.
   - Слон просто не привык ни к кому другому, кроме меня, - объяснил он.
   -  Не  смейте  забирать  ребенка  из  детской  без  моего  разрешения,  -
непримиримо ответила Велвет. Ругайя Бегум и Иодх Баи были полностью согласны
с ней, наступая на Акбара и что-то быстро говоря ему,  одна  на  персидском,
другая на хинди.
   Рассмеявшись, Акбар поднял руки вверх, показывая, что сдается.
   - Сдаюсь, - произнес он. - Я не могу спорить со всеми вами сразу. Хорошо,
Кандра, дорогая. Я не буду брать  Ясаман  на  тигриную  охоту,  пока  ей  не
исполнится хотя бы пять лет. Тут в комнате появился Рамеш.
   - Вот вы где скрываетесь. Повелитель. Не  забыли  ли  вы,  что  назначили
встречу этому  христианскому  проповеднику,  которого  представил  нам  отец
Ксавьер?
   Акбар со вздохом поднялся, поклонился своим  женам  и  отправился  в  зал
приемов. Это была прелестная комната, хотя  и  не  такая  роскошная,  как  в
Фатхнур-Сикри. Ее пол был устлан квадратами красного и золотистого  мрамора,
кое-где покрытого роскошными красными, голубыми и золотистыми коврами. Стены
зала были расписаны сценами из жизни Властителя. По обеим сторонам  широкого
прохода, ведущего к возвышению, на котором стоял  золотой  трон  Властителя,
усыпанный сапфирами, алмазами, рубинами, жемчугом, изумрудами,  бериллами  и
кораллами, горели две масляные курильницы. Акбар  быстро  переоделся:  белые
шелковые шальвары, такого же цвета куртка, на голову он надел  свой  обычный
тюрбан с огромным цвета голубиной крови рубином  посередине.  Сидя  скрестив
ноги на своем троне, он являл собой весьма впечатляющее зрелище.
   Майкл О'Малли с трудом  удерживал  себя,  чтобы  постоянно  не  ходить  с
разинутым от изумления ртом. Ему очень хотелось поближе рассмотреть  роспись
на стенах... Скай так любит пушистые ковры! Но те, что были у нее в Лондоне,
по  сравнению   с   этими   казались   тряпками.   Заставив   себя   наконец
сосредоточиться, он взглянул из-под опущенных ресниц  на  Властителя.  Облик
Акбара был более чем царственный. Окажись он сейчас  при  любом  королевском
дворе в Европе, и ни у кого не возникло бы сомнений, что перед ними один  из
великих мира сего.
   Отец  Ксавьер  незаметно  толкнул  его  локтем,  и,  увидев,  что  иезуит
склонился  в  глубоком  поклоне  перед  Властителем,  Майкл  последовал  его
примеру.
   Акбар едва заметно усмехнулся. От него не ускользнуло, с каким изумлением
этот высокопоставленный священнослужитель рассматривал его приемный зал.  Он
вяло махнул рукой, показывая, что разрешает отцу Ксавьеру говорить.
   - Величайший из властелинов, позвольте мне представить  вам  отца  Майкла
О'Малли, епископа святой церкви. Он привез с собой  рекомендательное  письмо
от моих иерархов в Париже с просьбой устроить ему приватную беседу  с  вашим
величеством. Он свободно говорит по-французски.
   Приватную беседу?  Акбар  был  удивлен.  Обычно  христианские  священники
любили выступать публично, стремясь склонить его в свою веру.
   - Выйдите все, - приказал он Рамешу. Когда в зале остались  только  он  и
этот высокий незнакомец, он сказал:
   - Говорите, священник. Я слушаю.
   - Меня зовут Майкл О'Малли, я епископ Мид-Коннота, из Ирландии.
   Акбар поднял руку.
   - Что такое епископ? - спросил он. - И где находится эта страна,  которую
ты назвал Ирландией? Почему я никогда не слышал о ней раньше?
   Майклу пришлось собраться с мыслями,  прежде  чем  ответить.  Наконец  он
начал:
   -  Епископ  -  это  один  из  иерархов  церкви,   человек,   пользующийся
определенным  влиянием,   обычно   ответственный   за   какую-то   небольшую
территорию.
   Акбар кивнул, показав, что понял.
   - Продолжай, - сказал он.
   - Милорд, как мне говорили, вы по вероисповеданию мусульманин.
   - Теперь уже нет, - ответил Акбар. - Я вырос в вере пророка Мухаммеда, но
всегда интересовался другими мировыми  религиями.  В  своей  бывшей  столице
Фатхнур-Сикри я построил дворец, куда пригласил  святых  людей  любой  веры,
чтобы  они   могли   изложить   передо   мной   основные   постулаты   своих
вероисповеданий. То, что мне открылось, опечалило и рассердило меня. Глубоко
верующие люди, священники, ссорились и бранились между собой, доказывая, чья
вера лучше, кто из них поклоняется истинному Богу. И  чуть  не  передрались.
Тогда я и нашел для себя свою собственную форму поклонения Господу,  которая
вобрала в себя все, что я считал лучшим в каждой из религий.  Такова  теперь
вера моя и моих ближайших сподвижников. Я не стремлюсь навязывать ее никому,
даже своим подданным, ибо пришел к выводу, что каждый человек  должен  найти
свой путь к Божескому спасению.
   - Вы говорите, - сказал Майкл,  -  что  отобрали  все  лучшее  из  каждой
религии. Веруете ли вы, что брать себе в жены жену другого человека, пока он
жив, противно Богу?
   - Конечно! - ответил Акбар без колебаний.
   - Тогда, милостивый господин, я могу продолжать. Много  месяцев  назад  к
вам пришел караван с подарками от португальского губернатора  Бомбея.  Одним
из этих подарков была юная англичанка, графиня Брок-Кэрнская, Велвет Гордон.
   Акбар смотрел на священника с невозмутимым лицом, но сердце его  забилось
учащенно. Каким-то шестым чувством он понял,  что  этот  стоящий  перед  ним
человек принес ему огромное несчастье. Ему хотелось заставить его замолчать,
но он знал, что совесть не позволит сделать это.
   - Леди Гордон, - продолжал Майкл, - моя  племянница,  младшая  дочь  моей
сестры. Милорд, прошу вас ответить мне честно. Она жива?
   - Да, - внешне бесстрастно ответил Акбар.
   - Возблагодарим же Господа нашего и Святую Богородицу  Марию,  услышавших
наши молитвы! - радостно сказал Майкл. Потом продолжил:
   - Милорд, я приехал сюда, чтобы забрать свою племянницу домой, в  Англию.
Ее семья заплатит любой выкуп, который вы посчитаете необходимым потребовать
за нее.
   - Я держу здесь вашу племянницу не из-за выкупа,  отец  О'Малли.  Вам  не
приходило в голову,  что  она  не  захочет  возвращаться  в  Англию?  Вы  не
задумывались над тем, что, возможно, она нашла здесь свою любовь и счастье?
   - Милорд, у нее есть муж.
   - Я ее муж, - сказал Акбар.
   - Нет, милорд, я имею в виду, что ее муж,  граф  Брок-Кэрнский,  которого
она считала погибшим, жив и с нетерпением ждет, когда его  жена  вернется  к
нему. Если вы и правда веруете в то, о чем  мы  говорили,  ваше  величество,
тогда вы должны вернуть мне  мою  племянницу,  чтобы  я  мог  возвратить  ее
законному супругу.
   Это был удар в самое сердце Акбара. Целую вечность, как ему казалось,  он
не мог вздохнуть. Его плечи поникли,  как  будто  на  них  навалились  груды
железа. "Я сейчас умру, - подумал он, - и  это  лучше,  чем  жить  без  моей
любимой Кандры". Наконец его голова прояснилась, он обрел способность дышать
и сказал:
   - Прежде всего мы должны  удостовериться,  что  говорим  именно  об  этой
женщине, священник. Пойдем со мной!
   Встав, он провел Майкла О'Малли через потайную дверь, спрятанную  за  его
троном. Они оказались в прохладном, хорошо освещенном, но узком коридоре,  и
Майклу пришлось чуть ли не бежать за ним, хотя Акбар и был гораздо ниже  его
ростом. Наконец они остановились, и Великий Могол подтолкнул Майкла  вперед.
К своему удивлению, он обнаружил, что  стоит  перед  своего  рода  смотровым
глазком.
   - Скажи мне, если узнаешь кого-нибудь в этой комнате,  священник.  Смотри
внимательно, потому что от этого зависит очень многое.
   В комнате находились три женщины, но ее Майкл узнал почти сразу же. Он на
мгновение заколебался, ведь он сохранил в своей памяти Велвет  такой,  какой
видел ее в последний раз, когда ей было  всего  одиннадцать  лет:  нескладно
высокой,  слишком  длинноногой  девочкой,  с  массой  не  поддающихся  щетке
каштановых кудрей. Ее лицо тогда только  еще  начинало  меняться  от  совсем
детского к девичьему, а формы едва были заметны.
   Женщина же в комнате, на которую он сейчас смотрел, была одной  из  самых
блестящих красавиц, когда-либо им виденных. Каким-то неуловимым образом она,
пожалуй, превосходила по красоте даже собственную мать. Она была  чуть  выше
Скай, золотисто-каштановые волосы теперь были тщательно уложены  с  пробором
посредине и гладко зачесаны к ушам, образуя пучок на затылке. Лицо приобрело
оттенок безмятежности, а нос из той непонятной кнопки, которой  он  когда-то
был,  превратился  в  изящный  прямой  носик  элегантных  пропорций.   Былая
бесформенность уступила место изысканной женственности и точеным формам.  На
его взгляд, ее бирюзово-голубая с золотом одежда была не  совсем  приличной,
если учесть, что ее ноги вполне явственно просвечивали через тонкую  материю
юбки, а чуть ли не половина  грудей  была  открыта  из-за  слишком  короткой
кофточки. Но это была Велвет. Вне всякого сомнения, это его племянница.
   - Это она, - сказал он Акбару. - Девушка с каштановыми волосами.
   Ему послышался какой-то звук, чуть ли не стон животной боли, но, когда он
повернулся к Властителю, лицо Акбара оставалось по-прежнему бесстрастным.  И
все-таки он не удержался и спросил:
   - С вами все в порядке, милорд?
   - Ты только что сказал мне, что моя любимая жена, мать моей дочери - жена
другого человека, священник. Будь я человеком  не  столь  высоких  моральных
принципов, не умей я держать себя в руках, я бы убил  тебя  прямо  здесь,  в
этом тайном подземном ходе, где мы сейчас стоим.
   Майкл почувствовал, как у него по спине пробежали холодные мурашки,  -  в
глазах Властителя он вдруг увидел дикий гнев и отчаяние.
   - Милорд, я понимаю, для вас это трагедия, но что я могу поделать? Я тоже
человек высоких моральных принципов и тоже умею держать себя в руках.
   Акбар кивнул:
   - Дай мне время на необходимые приготовления, священник, а потом я  опять
призову тебя, и мы уладим это дело.
   Майкл О'Малли согласно кивнул. Он был уверен, что  этому  человеку  можно
доверять. Они вместе выбрались из потайного хода,  а  потом,  сопровождаемый
отцом Ксавьером, он покинул дворец. К его удивлению, через  несколько  часов
его позвали назад.
   - Они сказали, что вы уже не вернетесь к нам, - поведал ему отец Ксавьер,
когда их везли во дворец. - Вы уверены, что этим людям можно доверять,  ваше
преосвященство?  В  конце  концов,  мы   несем   ответственность   за   вашу
безопасность.
   - Более чем уверен. Мне ничего не грозит, отец Ксавьер, -  ответил  Майкл
О'Малли. - Я весьма признателен иезуитам здесь, в Лахоре, за всю их  помощь.
Но запомните: мой приезд не должен найти отражения в  ваших  книгах.  Таково
желание Парижа и Рима.
   Иезуит кивнул.
   - Идите с Богом, - сказал он и повернул назад, к дому. В этот раз  Майкла
О'Малли пригласили не в главный дворец. Тайными тропами провели через сад  в
маленькое здание, где его ожидал Акбар. Слуги исчезли, оставив их вдвоем.
   - Это дом Кандры, - сказал Акбар. - Под этим именем известна  здесь  твоя
племянница. Это слово пришло из древнего санскрита и переводится как "Лунный
свет". Я сказал Кандре, что хочу представить  ей  христианского  священника.
Все готово к тому, чтобы  вы  покинули  Лахор  на  рассвете.  Вы  поедете  к
побережью с моей личной охраной и как можно скорее.
   - Вы сказали, есть ребенок... - начал Майкл.
   - Наша дочь, Ясаман Кама Бегум, - сказал Акбар.
   - Я не уверен в необходимости забирать дитя, ваше  величество.  Не  знаю,
как муж Велвет воспримет новость о том, что у нее есть  ребенок  от  другого
человека.
   - И ты  думаешь,  я  отдам  свое  дитя  вашим  европейским  фанатикам?  -
взорвался Акбар. - Никогда! Она останется здесь, со мной!
   - А как относится к подобной перспективе  моя  племянница?  -  озабоченно
спросил Майкл.
   - Нам придется убедить ее, священник, тебе и  мне.  Пойдем.  Кандра  ждет
нас.
   Увидев Велвет, Майкл еще раз подивился ее красоте. В ее кремовой коже  не
было ни единого изъяна, и он понял, почему Властитель назвал ее Кандрой.
   - Это тот священник, о котором я говорил тебе, моя роза, - сказал Акбар.
   Она взглянула на него  своими  изумрудными  глазами.  Через  секунду  она
узнала его:
   - Дядя Майкл?
   - Да, Велвет, это я. - Майкл О'Малли раскрыл ей свои объятия.
   - Дорогой дядюшка! - Она повисла на нем. - Я  уже  не  надеялась  увидеть
кого-нибудь из родных! О, как чудесно, что ты здесь! - Она крепко обняла его
и отступила на шаг, чтобы лучше рассмотреть. - Ты  ответил  на  мои  мольбы,
дядюшка! Теперь я смогу отослать с тобой домой Пэнси и ее малютку сына.  Она
так старалась приспособиться, но очень скучает  по  Дагалду,  и  вообще  это
нечестно, что он до сих пор не знает, что у него есть сын.
   - Дорогое дитя, я приехал, чтобы  забрать  домой  тебя,  -  сказал  Майкл
О'Малли.
   - Но, дядя  Майкл,  я  не  собираюсь  возвращаться  в  Англию.  Когда  ты
расскажешь моим родителям, как я счастлива здесь, они все  поймут.  Уверена,
что мой муж и повелитель позволит им навестить меня здесь, в Лахоре,  или  в
моем дворце в Кашмире. Они должны увидеть свою  внучку.  Пэнси!  Пэнси!  Иди
сюда скорее!
   В комнату поспешно вошла другая  молодая  женщина,  и  Майкл  отстраненно
подумал, что она чем-то напоминает ему камеристку Скай - Дейзи.
   - Да, миледи?
   - Пэнси, это мой дядя Майкл О'Малли,  епископ  Мид-Коннота.  Он  приехал,
чтобы забрать тебя и маленького Даги домой! Разве это не чудесно?
   - О миледи! Я не могу покинуть вас! - запротестовала Пэнси.
   - Еще как можешь! О, Пэнси, ты же - не я, ты не  вдова  и  тебе  не  надо
начинать жизнь заново. Твой Дагалд жив,  у  вас  есть  право  на  счастливую
жизнь. А у маленького Даги есть право познакомиться со своим отцом. Ты много
сделала для меня. Я знаю, что ты здесь несчастлива. Я хочу, чтобы ты поехала
домой с дядей Майклом.
   - О миледи... - Пэнси начала всхлипывать.
   - Она дочь Дейзи, - сказала Велвет своему дяде. - Она так же предана мне,
как ее мать моей матушке. Мне больно расставаться с ней,  но  ей  так  будет
лучше. Ее малыш не очень хорошо переносит местный  климат,  особенно  летнюю
жару.
   - Велвет, дитя мое, ты не дослушала меня, - сказал Майкл  О'Малли.  -  Ты
тоже должна вернуться со мной в Англию. Твой муж жив и  с  нетерпением  ждет
твоего приезда.
   - Мой муж сидит рядом со мной, дядюшка.
   - Я говорю не о Великом Правителе,  Велвет,  а  о  твоем  законном  муже,
единственном твоем муже в глазах нашей церкви. Тебя ждет Александр Гордон.
   - Александр Гордон мертв, дядя Майкл. Он умер два года  назад.  Он  отдал
свою жизнь за честь какой-то потаскухи, - непримиримо ответила Велвет.
   - Нет, мое дитя. Александр Гордон жив и здоров. Он был тяжело ранен, но в
суматохе, последовавшей за его ранением, кто-то сказал, что он мертв, и твой
брат Патрик, не проверив, сломя голову помчался  к  тебе  объявить,  что  ты
овдовела.
   - Нет! - Велвет зажала себе рот рукой. - Нет! Он мертв! Он мертв!
   Акбар обнял ее и нежно прижал к себе.
   - Не надо, любовь моя. Не усугубляй и так достаточно  тяжелое  положение.
Этот человек - твой дядя, брат твоей матери. Он когда-нибудь был  обманщиком
или человеком, способным на всякого рода уловки? Стал ли бы он лгать тебе  в
деле столь первостепенной важности?
   Ока отрицательно покачала головой. Взглянув на Акбара, спросила:
   - Что же теперь будет с нами? Я  была  замужем  за  Александром  Гордоном
всего три месяца. И вот уже больше года - ты мой муж. У нас  ребенок.  Я  не
покину тебя! - Ее глаза были полны слез.
   - Я не могу держать в женах жену живого человека, Кандра.  Больше  ты  не
принадлежишь мне.  Ты  его,  и  я  должен  отправить  тебя  назад  к  твоему
собственному народу, на твою