ь
жить как в раю.
   - Я убегу отсюда и вернусь к своим! - прошипела Ронуин.
   - Не выйдет, - покачала головой Найлек. - Даже если каким-то чудом ты
выберешься из  дворца,  все  равно  не  найдешь  дорогу.  Тебя  поймают,
приведут назад и изобьют палками по пяткам - да  так,  что  на  ноги  не
встанешь три дня.
   Таково наказание для провинившихся рабынь. Чтобы красоту не  портить.
Так что прекрати капризничать, Hyp. До заката нам многое  нужно  успеть.
Это Серай, главная банщица.
   Не противься ей, а я присмотрю за тобой.
   - Ты напоминаешь мне тетку, - пробормотала Ронуин. - Она аббатиса.
   - И она тоже журила тебя, дитя мое? - рассмеялась Найлек.
   Ронуин, кивнув, пошла за женщинами. И хотя не считала себя грязнулей,
оказалось, что до сей поры не ведала, что  есть  настоящая  чистота.  Ее
намыливали, скребли серебряным скребком, чтобы снять  грязь  с  тела,  и
окатывали водой снова и снова. На руки, ноги, под мышки и  кустик  волос
наложили густую пасту персикового цвета. Не успела Ронуин  выпить  чашку
горячего сладкого чая, как пасту смыли, а вместе с ней и  все  волосы  с
тела.
   Взглянув на свой венерин холмик, она покраснела. Никогда  раньше  она
не  замечала,  какой  он  пухлый  и  какая  глубокая  розовая  расщелина
разделяет его на две половины.
   Теперь тело словно излучало невыразимую чувственность, смущавшую  ее.
Как ни странно, ни ее нагота, ни собственная  не  смущала  женщин.  Мало
того, ее ногти подрезали едва ли не под корень и выкрасили хной. Длинные
волосы терли, пока, казалось, не содрали с черепа кожу, а потом  вытерли
досуха и расчесывали, пока они не превратились в золотистый  пух.  Потом
ее положили на высокую,  покрытую  тканью  скамью.  Откуда-то  выступила
старуха, похожая на ворону, с корзинкой в руках.
   - Сейчас предстоит самое  трудное,  -  предупредила  Найлек.  -  Рафи
прочистит твои любовные ножны. В этом нет ничего дурного  или  грешного,
дитя мое. Потерпи, и тебе не будет больно.
   Ронуин  испугалась,  но,  поняв,  что  сопротивление  ни  к  чему  не
приведет, постаралась не напрягаться,  когда  Рафи  раскрыла  ее  нижние
губки и осторожно  промыла.  Костлявые  пальцы  протолкнули  в  ее  тело
намыленную тряпочку, прокладывая дорожку для халифа. Ронуин и не  знала,
что ее можно так растянуть изнутри.
   - Он насладится этой рабыней, потому что хоть она и не девственна, но
лежала с мужчиной всего несколько раз, - заметила  Рафи.  -  Драгоценный
камень ее наслаждения еще не успел набухнуть и стать чересчур большим. -
Громко закудахтав, она погладила щеку Ронуин. - Я закончила, цыпленочек.
Желаю познать одну лишь радость в постели повелителя.
   - Что она сказала? - спросила Ронуин.
   - Говорит, ты прекрасна, и желает тебе счастья, - объяснила Найлек. -
А  теперь  -  самое  приятное.  Массаж.  Тебя  умастят  притираниями   и
благовонными маслами.
   Молодой  евнух  в  набедренной  повязке  внес  множество  баночек   и
горшочков, налил что-то себе на ладонь и принялся растирать тело Ронуин.
Она съежилась от смущения, но евнух оставался  совершенно  бесстрастным:
очевидно, для него все это было только  привычной  работой.  Его  пальцы
впивались в шею и плечи, руки и ноги, бедра и живот Ронуин.
   Потом он перевернул ее так же легко, как лепешку над  огнем,  и  стал
массировать шею, ягодицы и бедра.  Ронуин  против  воли  расслабилась  и
почувствовала себя свежей и отдохнувшей. Должно быть, это большой  грех,
но все же до чего чудесно,  когда  за  тобой  так  ухаживают!  Наверное,
Эдварду тоже понравилось бы!
   Внезапное воспоминание о муже мгновенно отрезвило ее.  Ее  готовят  к
ночи, как ягненка на заклание! Поведут в постель к  чужому  мужчине.  Но
она еще ни разу не испытала того, что называют страстью.  Что,  если  не
угодит халифу?
   Вдруг он велит ее убить? А может, она надоест ему и он велит  вернуть
ее в лагерь крестоносцев вместе с  бедным  Фулком?  Слабая  надежда,  но
утопающий цепляется за соломинку. Она честно признается халифу,  что  не
способна ни давать, ни получать наслаждение, и он отошлет ее Эдварду.
   Избавившись   от   своих   страхов,   Ронуин   безмятежно    отдалась
удовольствию. Нужно будет непременно рассказать о бане  Эдварду.  Совсем
не помешает устроить такую же в Хейвне!

Глава 9

   Жена халифа, прекрасная женщина, чьи  ум,  доброта  и  здравый  смысл
заслужили доверие и искреннюю дружбу мужа,  была  египтянкой  по  крови.
Стройная, с золотистой кожей, огромными миндалевидными карими глазами  и
длинными  темными  волосами,  переплетенными  жемчужными   нитями,   она
держалась дружелюбно, но не  терпела  ни  малейшей  непочтительности  со
стороны гаремных узниц.
   Ронуин  открыла  глаза  и  неожиданно  увидела  красавицу  в  абе  из
персикового шелка с широкими рукавами, отороченной золотой тесьмой.
   - На колени перед женой халифа, Hyp! - наставляла Найлек.
   Ронуин повиновалась, но не склонила головы.
   Едва заметная улыбка тронула губы Алии. Новая наложница горда, а  это
большое достоинство, если, разумеется, направить  его  в  нужное  русло.
Вполне  возможно,  повелитель  сделает  это  прелестное  создание  своей
четвертой и последней женой. И ее союзницей в борьбе  с  легкомысленными
дурочками, носившими звание второй и третьей жен и постоянно  строившими
козни против Алии и ее сына Мохаммеда.  Не  роди  она  ребенка  мужского
пола, они  убили  бы  друг  друга  в  распрях  за  то,  чей  сын  станет
наследником, и тогда Синнебар постигло бы страшное бедствие - война.
   - Она готова? - спросила Алия.
   - Похоже, смирилась со своей участью, госпожа, - заверила  Найлек.  -
Мы сделали все, что возможно, и  надеемся,  халиф  останется  более  чем
доволен, а она оправдает его ожидания. Не правда ли, она редкий цветок?
   Госпожа Алия согласно кивнула.
   - Скажи, я довольна ее красотой и покорностью.
   Найлек повторила фразу по-норманнски. Ронуин взглянула на нее:
   - Мне позволено обращаться к госпоже прямо или только через тебя?
   - Говори с ней, а я буду переводить, - ответила Найлек.
   - Благодарю  вас  за  доброту,  госпожа.  Надеюсь,  халиф  согласится
отпустить меня к мужу, и  я  не  потревожу  вас  своим  присутствием,  -
вежливо сказала Ронуин. Вряд  ли  жене  халифа  нравится  жить  рядом  с
соперницами, добивающимися внимания ее мужа. Она, вне всякого  сомнения,
с радостью избавится хотя бы от одной из них, а Ронуин  будет  счастлива
оказаться подальше отсюда.
   Найлек повторила слова Ронуин, добавив:
   - Девушка  еще  не  понимает  наших  обычаев,  госпожа,  и,  как  все
пленники, мечтает о свободе.
   - Халиф, вне всякого сомнения, сумеет ее переубедить К утру она будет
такой же преданной его рабыней, как и остальные, - усмехнулась  Алия.  -
Рашид способен увлечь любую женщину, и страсть его  поистине  ненасытна.
Скажи Hyp, что я тоже благодарна ей за добрые пожелания и  что  она  мне
понравилась. Если и впредь будет так себя вести, приобретет мою милость.
   - Счастливица! - воскликнула Найлек. - Ей понравились твои манеры!  А
если еще и завоюешь ее  расположение!..  Вторая  и  третья  жены  халифа
никогда не пользовались особой любовью госпожи Алии.
   - У халифа три жены?! - поразилась Ронуин.
   - По закону ислама ему позволено иметь четырех, - пояснила Найлек,  -
и сколько угодно наложниц. Правда, со всеми женами он должен  обращаться
одинаково. Если понравишься халифу,  он  может  сделать  тебя  четвертой
женой.
   А если еще и госпожа Алия поможет,  кто  знает,  до  каких  высот  ты
можешь подняться! У тебя золотое будущее, дитя мое! Не забудь про меня в
своем величии!
   - Пока у меня вообще нет положения, - разумно заметила Ронуин, - да я
и не желаю его получать. Попав к халифу, я стану умолять  его  дать  мне
свободу, Найлек.
   - Не глупи, дитя мое. Я уже сказала, отсюда нет выхода, кроме  как  в
могилу. Воспользуйся лучше представившейся возможностью, -  посоветовала
Найлек.
   - Что говорит Hyp? - поинтересовалась жена халифа.
   - Боится, что  не  сумеет  угодить  повелителю,  -  поспешно  солгала
Найлек. Но что еще она могла ответить? - Я пытаюсь убедить ее, что она -
восторг очей повелителя и обязательно ублажит нашего господина.
   Госпожа Алия тепло улыбнулась.
   - Ты права. Как такая может не понравиться?  -  великодушно  заметила
она. - А теперь пусть она немного отдохнет, Найлек.
   - Мы можем идти,  -  сообщила  служанка  Ронуин.  -  Встань,  Hyp,  и
поклонись госпоже.
   Ронуин и не подумала ослушаться. Какая красавица  эта  Алия!  Неужели
спокойно делит своего мужа с другими женщинами? Она бы не хотела  делить
Эдварда ни с кем!
   Эдвард... Он желал поцеловать ее на прощание, а она отказала. Как  же
теперь жалеет об этом!
   Ронуин принесли  поднос  с  теплыми  лепешками,  кусочками  цыплячьей
грудки и белым напитком, который, как пояснила Найлек, сделан из молока.
Проголодавшаяся Ронуин съела все. Снова  пришла  старуха,  и  Ронуин  по
просьбе Найлек открыла рот. Служанка старательно вычистила ей зубы и рот
грубой тряпочкой, а потом маленькой щеткой с мятным  порошком  и  велела
промыть мятной водой.
   - Твое дыхание должно быть душистым, - наставляла Найлек.
   Ронуин  незаметно  задремала,  а  когда  проснулась,   ее   заставили
облегчиться и облили  розовой  водой.  Снова  вычистили  зубы,  одели  в
свободную абу кремового шелка, перехваченную на  бедрах  тонкой  золотой
цепочкой с единственным драгоценным камнем. Ноги оставили босыми, волосы
- распущенными.
   - Баба Гарун отведет тебя к халифу, - сообщила Найлек.
   - Мы еще увидимся? - встревожилась Ронуин.
   - Если не наделаешь глупостей, - предупредила Найлек, -  завтра  я  к
твоим услугам. Я читаю твои  мысли,  Hyp,  и  заклинаю:  выбрось  их  из
головы. Теперь тебе предстоит жить здесь. Всегда лучше быть наверху, чем
внизу, особенно в гареме. У меня никогда не было такой  возможности,  но
если бы появилась, дитя.., если бы появилась... - Она  обняла  Ронуин  и
прошептала:
   - Думаю, и твоя тетя сказала бы то же самое. А вот и Баба Гарун!  Иди
с ним и не забудь поклониться халифу,  как  я  тебя  учила.  Желаю  тебе
радости, дитя. Говорят, он великолепный любовник.
   Ронуин только плечами пожала. Какая разница!
   Евнух повел ее темными переходами через женскую половину,  и  Ронуин,
следуя за ним, с отчаянием думала, что,  если  ничего  не  испытывала  к
своему  любимому  мужу,  вряд  ли  почувствует  что-то   к   незнакомцу,
считавшему ее своей рабыней и полагавшему, будто она  обязана  выполнять
любой его каприз. Если она  не  сможет  убедить  халифа  отослать  ее  к
крестоносцам, все пропало, она обречена.
   Евнух  остановился  перед   массивными   дверями,   инкрустированными
золотыми полосками, кивнул стражникам, и они распахнули створки.  Ронуин
с Баба Гаруном ступили внутрь, и двери закрылись за ними.
   Халиф уже ожидал их. Следуя  наставлениям  Найлек,  Ронуин  упала  на
колени и распростерлась перед халифом, коснувшись лбом  его  босых  ног.
Она считала это унизительным, но опасалась злить человека,  от  которого
зависела ее судьба.
   - Вижу, ты всему обучилась  Hyp,  -  издевательски  бросил  он,  -  и
очевидно, ценой своей раненой гордости. Встань.
   Баба Гарун помог Ронуин подняться и, к ее удивлению, быстро стащил  с
нее одеяние и вышел из комнаты, оставив наедине  с  халифом.  Прикрыться
было нечем, и поэтому она  стояла  совершенно  неподвижно,  глядя  прямо
перед собой и пытаясь скрыть, как ей стыдно.
   - Заведи руки за  голову,  -  приказал  он  и  поразился,  когда  она
послушалась. Неужели ее чем-то одурманили? Нет.
   Молочно-белая кожа порозовела, и она избегает его взгляда.
   Улыбнувшись,  он  продолжал  осматривать   новую   наложницу.   Самая
совершенная женщина из всех, кого  он  знал.  Стройные  ножки  с  узкими
ступнями и высоким подъемом. Узкая талия, округлые бедра.
   Рашид медленно обошел вокруг, восхищаясь изящной спиной и чуть  более
пухлой, чем он предполагал, попкой.
   Встав за ее спиной, он не смог противиться  искушению  сжать  сладкие
маленькие грудки. Зарывшись лицом в ее волосы, он пробормотал:
   - А где те восхитительные духи, которыми я  так  наслаждался  раньше,
несравненная Hyp?
   - Масло делается из лепестков цветка, который не растет в  Синнебаре,
повелитель, - ответила Ронуин, стараясь забыть о руках,  тревоживших  ее
плоть. Но придется вынести и худшее, лишь бы добиться цели.
   Его пальцы лениво потирали ее соски.
   - Назови, что за цветок, и ты получишь его, красавица.
   - Он называется вереск, господин. И не выживет в такой жаре.
   Ей хотелось отстраниться, но она боялась вызвать гнев халифа.
   - Мы привезем тебе это масло, красавица моя. Я завтра же  прикажу,  -
пообещал он, вновь становясь лицом к ней.
   Его взгляд упал на цепочку, покоившуюся  на  бедрах.  С  нее  свисала
жемчужина идеальной грушевидной  формы,  касавшаяся  розовой  расщелины,
таившей  несказанный  рай  для  любого  мужчины.  Совсем  как   ключ   к
сокровищнице наслаждений. Интересно,  кто  подумал  о  столь  утонченном
украшении?!
   - Можешь опустить руки. Hyp, - разрешил он.
   - Спасибо, повелитель, - прошептала она.
   - Ах, как ты учтива, красавица!  Судя  по  нашей  первой  встрече,  я
ожидал большего сопротивления,  а  вижу  перед  собой  покорную  овечку!
Интересно, какая этому причина? Неужели ты так быстро смирилась со  свой
участью, Hyp? - насмешливо допытывался он.
   Она все-таки вынудила себя взглянуть  на  него,  ибо  вряд  ли  можно
просить о чем-то человека, отворачиваясь от него.
   Ронуин едва не ахнула, поняв, что он  тоже  голый,  если  не  считать
клочка белого шелка, обернутого  вокруг  чресел.  Рашид  оказался  почти
таким же светлокожим, как она, если не  считать  лица  и  рук,  покрытых
бронзовым загаром. Безволосое  мускулистое  тело  было  стройным,  почти
худощавым. Редкостной красоты лицо. Ее бедному, пусть и привлекательному
Эдварду до него далеко.
   - Итак? - настаивал он.
   - Я не могу подарить тебе наслаждение, мой повелитель,  -  призналась
Ронуин.
   - То есть станешь сопротивляться моей страсти, - добавил он.
   Она покачала головой.
   - Нет.., конечно, буду, но это не важно. Я просто не знаю, что  такое
страсть. Мы с мужем любили друг друга, но я отдавала ему лишь свое тело.
Для меня это было ужасным бременем. Прости меня, повелитель. Но  теперь,
когда ты все знаешь, может, отпустишь меня и несчастного сэра Фулка?
   - Нет. Ни за что.  На  свете  нет  женщины,  не  способной  давать  и
испытывать наслаждение. Просто у некоторых это происходит не сразу.  Мне
жаль, что вы с супругом не познали  взаимного  счастья,  но  обещаю,  ты
найдешь его со мной. Может, сегодня,  может,  завтра,  но  найдешь,  моя
прелестная Hyp.
   - Нет! - вскрикнула она. Что он говорит? Этот человек,  должно  быть,
безумен! Он просто не может ее хотеть,  особенно  после  того,  как  она
призналась ему во всем!
   Увидев, что глаза пленницы  расширились  от  ужаса,  Рашид  аль-Ахмет
протянул руку и привлек ее к себе.
   - Не бойся, красавица моя, - проворковал он, гладя ее по волосам.
   - Ты не понимаешь! - всхлипнула она.
   - Понимаю, мое сокровище, - тихо сказал он. - Ты никогда не тонула  в
волнах  плотского  наслаждения  и  не   испытывала   восторгов   жгучего
сладострастия. Я открою тебе это волшебство.  Hyp.  Никогда  не  позволю
столь прекрасному существу жить в неведении,  так  и  не  познав  жаркой
страсти и ее экстаза. Теперь ты моя, Hyp, и я никогда тебя не отпущу.
   Он прижался губами к губам  перепуганной  Ронуин.  Почему  он  ей  не
верит? Он требовал того, чего она не может подарить,  и  она,  к  своему
ужасу, всхлипнула.
   Рашид поднял рыдающую женщину, осторожно уложил на постель и прижал к
груди, дожидаясь, пока она выплачет все свои горечи. Он  не  утешал  ее,
зная,  что  не  подберет  нужных  слов.  Она  сама  неизбежно  придет  к
пониманию, что ее судьба - именно он, а не какой-то христианский рыцарь.
С этим трудно смириться, особенно если она  действительно  любила  этого
человека, несмотря на неспособность ублажить его. Но  халиф  верил,  что
Hyp сильна духом и рано или поздно поймет необходимость покориться своей
участи.
   "Эдвард! - мысленно воззвала Ронуин. - Эдвард!"
   Невозможно поверить, что его больше не будет рядом, что их совместная
жизнь кончена. Придется либо принять  то,  что  предлагает  халиф,  либо
умереть. Но и смерть не вернет ее к Эдварду. А он? Легко ли  смирится  с
потерей? В конце концов, их брак заключен лишь по политическим  мотивам.
Да, со временем они привыкли друг к другу, даже полюбили, но теперь  они
разлучены, и, быть может,  навсегда.  Вернувшись  в  Англию,  он  станет
подумывать о женитьбе: она помнила, как  Эдвард  мечтал  о  наследниках.
Вероятно, теперь его выбор падет на Кэтрин де Боло. О ней идет слава как
о рачительной хозяйке, и уж она-то не станет  уклоняться  от  выполнения
супружеского  долга  и  подарит  Эдварду  столько  детей,  сколько   тот
пожелает. Да, возможно, так будет лучше для всех.
   Слезы Ронуин высохли как по волшебству. Только прерывистые вздохи еще
указывали на прошедшую бурю.
   - Уж и не помню, когда женщина чувствовала себя настолько свободно  в
моем присутствии, что не  побоялась  выплакаться  у  меня  на  груди,  -
пробормотал Рашид аль-Ахмет.
   -  Наверное,  я  не  испытываю  такого  страха  и  благоговения,  как
остальные, потому что чужая  здесь,  мой  повелитель,  -  тихо  ответила
Ронуин, пряча от него глаза. - Я всегда  выгляжу  ужасно  в  тех  редких
случаях, когда плачу. Но поверьте,  со  мной  это  действительно  бывает
нечасто. За всю жизнь раза три, не больше.
   - Не правда, ты прекрасна, - шептал он, целуя ее мокрые щеки.
   Ронуин невольно улыбнулась.
   - А! - одобрительно заметил халиф. - Вижу, ты немного повеселела!
   - Нет, повелитель, мое сердце ноет,  -  призналась  она,  Почему  она
открывает этому незнакомому человеку свою душу - она, такая  скрытная  и
сдержанная?!
   - Так и должно быть. Ты многого лишилась, моя прелестная Hyp,  а  это
почти смерть, верно?
   Она молча кивнула.
   - Почему ты боишься страсти? - допытывался он.
   - Я ничего не боюсь!
   - Боишься, - настаивал халиф. -  Почему?  Расскажи,  кто  ты,  откуда
родом и в какой земле рождаются такие чудесные  цветы.  -  Усевшись,  он
вновь притянул ее к себе.
   - Я Ронуин, дочь Ллуэлина. Мой отец - принц Уэльса.
   Мать была его  возлюбленной.  Она  умерла,  рожая  третьего  ребенка.
Вторым был мой брат Глинн. После смерти матери отец отвез нас в один  из
своих замков. К несчастью, он не подумал отдать меня с братом под  опеку
женщин.  Меня  вырастили  мужчины,  и  от  них  я  научилась   воинскому
искусству.
   - Они согласились наставлять тебя? - удивился халиф.
   - Да, потому что я на этом настояла. Я любила их и хотела стать такой
же, как они. Но через десять лет неожиданно появился мой отец и  сказал,
что заключил договор с Англией, а в подтверждение своих добрых намерений
согласился выдать меня замуж за английского дворянина. Увидев  меня,  он
ужаснулся и заявил, что я больше похожу на юношу, чем на  девицу.  Тогда
он отвез меня к тетке, настоятельнице монастыря, где я полгода обучалась
языкам, чтению, письму и  ведению  хозяйства.  Потом  меня  отправили  в
Англию и обвенчали с Эдвардом де Боло. Когда  мой  супруг  отправился  в
крестовый поход, я последовала за ним.
   - И не смогла устоять  перед  соблазном  ввязаться  в  битву,  что  и
привело к печальному исходу, - закончил халиф. - Но где  был  твой  муж.
Hyp, и почему позволил тебе столь недопустимую вольность?
   - Он страдал от лихорадки и расстройства желудка, - ответила она. - В
последние дни ему стало лучше, и  я  поняла,  что  совсем  засиделась  и
ослабела. Он разрешил мне потренироваться на мечах с  сэром  Фулком.  Во
время боя меня захватили, и бедный  сэр  Фулк  последовал  за  мной.  Не
сделай он этого, был бы се