целиком.
   Она удивилась, когда увидела, что глаза Борте Хатун полны слез.
   - Вы хорошо себя чувствуете, мадам? Может быть, мне помолчать? - спросила
она старую женщину.
   - Нет, дитя, сейчас мне нужно знать все, - последовал ответ.
   Валентина отхлебнула чаю, потом продолжила:
   - Той осенью моя мать задумала создать тюльпановый  сад  в  их  маленьком
дворце,  который  назывался  Драгоценный  дворец.  В  тот  год  было   много
португальских рабов, ведь турки одержали крупную  победу  над  португальцами
при Алказарквивире. У матери они работали садовниками.
   Она сама много времени проводила в саду, - мы,  англичане,  любим  землю.
Когда пришла весна и сады расцвели,  моя  мать  решила  пригласить  женщину,
подарившую ей луковицы, посмотреть па это великолепие. С  разрешения  своего
мужа, однажды утром она рано  встала  и  уехала  в  город  па  каике,  чтобы
привезти с собой гостью. Когда они вернулись,  почти  рассвело,  а  подъехав
ближе к дворцу принца, они увидели, что тот объят пламенем.
   Моя мать приказала рабам идти к берегу, но ее более пожилая гостья  мудро
посоветовала им возвращаться в город и поискать помощи. Она сказала, что две
женщины ничего не смогут сделать.
   Узнав, что происходит, султан послал отряд своих янычар во дворец принца.
Его мать и любимая жена заботились о моей  матери,  которая  была  потрясена
случившимся. Позже моей матери сказали, что принц  Явид-хан  убит.  Янычары,
которые преследовали нападавших, сказали, что убили всех, но сейчас я  знаю,
что это было не так, потому что Тимур-хан жив.
   Моя мать сильно горевала по Явид-хану. Овдовев, она  решила  вернуться  в
Англию к своему первому мужу и надеялась, что он примет ее. В конце  концов,
она была свободной женщиной. Однако султан увлекся моей матерью и вел с  ней
двойную игру. Он заявил, что она не свободная женщина, а по-прежнему рабыня.
Поскольку сначала она была его рабыней, он  потребовал  ее  для  себя.  Мать
отчаянно спорила, но султан Мюрад  издевался  над  ней,  требуя,  чтобы  она
показала ему бумаги о выкупе, которые она,  конечно,  не  могла  предъявить,
потому что они сгорели при пожаре в Драгоценном дворце. Hyp У Бану  и  Сафия
были на стороне султана, но моя мать сопротивлялась. Однако выбора не  было,
и мою мать привели к султану в следующую пятницу после смерти принца.  Мюрад
набросился на нее, насиловал ее самыми мерзкими способами, доведя  ее  почти
до безумия. Она быстро пришла к мысли, что ее  единственным  избавлением  от
султана будет смерть, по зная, что Мюрад не  отдаст  ее  даже  смерти,  если
выбор будет оставаться за ним, она попыталась убить его, а когда ее  попытка
провалилась, Мюраду не оставалось ничего, как только казнить ее.
   Потом Валентина рассказала, как муж матери спас ее и не дал ей утонуть.
   - И таким образом, - наконец закончила Валентина, - моя мать  убежала  из
Турции, госпожа.
   Глаза Борте Хатун светились радостью.
   - Что за замечательная история, дитя мое! Она столь же восхитительна, как
сказки Шехерезады,  возлюбленной  Гарун  аль-Рашида,  но  я  по-прежнему  не
понимаю, почему вы искали меня?
   - Я приехала, госпожа, потому что существует возможность, что я.., я могу
оказаться дочерью вашего покойного сына, Явид-хана. -  Борте  Хатун  открыла
рот, и Валентина объяснила:
   - Несколько месяцев назад я сидела у кровати  престарелой  служанки  моей
матери, которая умирала. Из ее  бессвязных  слов  я  узнала,  что  возникали
сомнения в том, кто мой настоящий отец. Когда  я  задала  этот  вопрос  моей
матери и отцу, я узнала, что моя мать в течение  короткого  времени  была  с
Явид-ханом, султаном Мюрадом и своим мужем-англичанином. Хотя  мои  родители
признали, что бессвязные речи  старухи-служанки  имели  основание,  они  оба
объявили, что уверены в том, что мой отец - муж моей матери.  Однако  дурное
было сделано. Я не могла забыть слов старухи. Моя мать - милая  женщина,  но
не такая красивая, как я. Ее муж необыкновенно красивый  мужчина,  но  я  не
похожа на него. Я не похожа ни на кого из моей  семьи.  Внезапно  мне  стало
понятно, что я не успокоюсь, пока не узнаю правду. Все  продолжают  говорить
мне, что только Бог может дать ответ на мой вопрос, и я знаю, что  это  так.
Тем не менее я надеюсь, что, увидев меня, вы, может быть, смогли бы заметить
какое-нибудь сходство с вашим сыном или с кем-нибудь из вашей семьи. Если вы
ничего не увидите, тогда я должна ждать встречи с  валидой  Сафией,  матерью
султана. Может быть, она найдет что-то знакомое в моем облике,  что-то,  что
напомнит  ей  султана  Мюрада,  хотя,  я  надеюсь,  этого  не  случится!  Вы
понимаете, мадам, что я не успокоюсь, пока не узнаю, кто в  действительности
мой отец, - заключила Валентина.
   - Мое бедное дитя, - тихо сказала Борте  Хатун.  Она  безутешно  покачала
головой. Потом протянула руку и нежно дотронулась до щеки Валентины.  -  Мне
бы очень хотелось дать вам  доказательства,  которые  вы  ищете,  но  должна
честно признаться, что в вас я не вижу никакого сходства с моим  сыном.  Тем
не менее это не означает, что Явид  не  мог  быть  вашим  отцом.  Существует
только один способ узнать, моя ли вы внучка. Есть ли у вас на теле небольшое
родимое пятно в форме четверти луны? Оно  может  оказаться  на  любом  месте
вашего тела.
   Если это так, я могу признать, что у нас общая кровь. У меня это пятно на
левом плече. Такое же пятно есть у моей матери и всех моих сестер. Оно  есть
у моих дочерей, так же как и у всех других моих потомков женского пола. Есть
ли у вас такое пятно, Валентина?
   - Думаю, что нет, мадам, - медленно  ответила  Валентина,  -  но  я  ведь
никогда не присматривалась очень внимательно, есть ли оно у меня.
   - Тогда разденьтесь, - сказала Борте Хатун, - и я проверю, есть ли на вас
родимое пятно моей семьи.
   Минуту Валентина боролась с застенчивостью, но потом сняла свой  стеганый
шелковый халат и положила его на низенький столик, за  которым  они  недавно
завтракали. Борте Хатун тщательно осмотрела кремовую кожу  молодой  женщины,
медленно поворачивающейся перед ней. Родимого пятна в форме четверти луны не
было.
   Изящная старая женщина вздохнула.
   - Вы не моя внучка, моя дорогая. Жаль, потому что я  могла  бы  гордиться
такой внучкой, как вы. Оденьтесь, чтобы снова не замерзнуть.
   Валентина натянула халат со словами:
   - Вы уверены, мадам? Вы уверены, что я не дитя  вашего  сына?  -  Она  по
очереди подняла каждую ногу, пытаясь найти родимое пятно даже на ступнях, но
там его тоже не было.
   Борте Хатун огорченно покачала головой.
   - Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, дитя,  но  я  не  могу
врать вам.
   - Тогда я должна вернуться в Стамбул  и  говорить  с  Сафией,  -  грустно
сказала Валентина. - Ах, как  я  хочу,  чтобы  я  не  была  дочерью  Мюрада!
Непереносимо было бы знать, что кровь этого чудовища течет  во  мне!  -  Она
вздрогнула.
   - Да, - сказала старуха, - я понимаю, как вы  себя  чувствуете,  дитя.  Я
родила своему мужу пять сыновей и четыре дочери. О таких дочерях,  как  мои,
может мечтать любая мать, но  один  из  моих  сыновей  оказался  невероятным
чудовищем. Вы знаете, о ком я говорю, хотя его имя не срывалось с моих губ в
течение последних двадцати пяти лет. Когда он так  жестоко  уничтожил  семью
Явида и его домочадцев, мой муж хотел отплатить  ему  тем  же,  но  Явид  не
позволил ему. Он говорил, что жены брата, его женщины и дети были невиновны.
   Когда  мой  старший  сын  настиг  своего  брата-близнеца  и  убил  Явида,
остановить моего мужа уже было невозможно. Однако  они  принадлежали  к  его
роду, и он проявил к ним милосердие. Узнав, что случилось с  Явид-ханом,  он
отравил женщин старшего сына и их потомство. Он не мог допустить продолжения
рода, который навлек позор на всю семью.
   - Но, - сказала Валентина, - Тимур-хан наверняка жил все эти  годы  не  в
одиночестве. У него, конечно, были и другие дети.
   - Это не так, - ответила Борте Хатун. - Удивительно, но его семя  никогда
не было здоровым. Несмотря на то что мужчины этой семьи  дают  жизнь  многим
мальчикам, у моего старшего сына был только один сын - хилое  дитя,  которое
не дожило бы до зрелости в любом случае. В последующие  годы  мне  говорили,
что мой старший сын брал к себе в постель многих женщин, но никогда не  стал
отцом еще раз. Аллах в самом деле милостив!
   Валентина взяла руку Борте Хатун и поцеловала ее.
   - Вы были так добры, мадам, -  тихо  сказала  она.  -  Извините,  если  я
вернула вас к печальным воспоминаниям.
   - Вовсе нет, дитя, - успокоила ее мать Великого хана. -  Мне  нужно  было
признать, что мой старший сын порочен. Странно, но это оказалось проще,  чем
отрицать. Потом я смогла жить в мире с собой, ведь не повинны ни я,  ни  мой
муж. Когда я рожала Явида и его брата, старший младенец вошел  в  этот  мир,
пронзительно крича, крепко вцепившись в пуповину брата,  которая  обмоталась
вокруг шеи Явида. Если бы роды не были такими быстрыми, я могла бы  потерять
Явида, который всегда был лучшим из них  обоих.  -  Старуха  заставила  себя
улыбнуться. - День  очень  ясный  после  такой  ужасной  бури,  дитя.  Такие
замечательные дни не часто бывают здесь, в степи. Обычно либо слишком жарко,
либо слишком холодно. Мои служанки найдут вам какие-нибудь сапоги из овечьей
шерсти, и вы должны выйти прогуляться  по  лагерю.  Наши  люди  очень  хотят
посмотреть  на  девушку,  которая  верхом  проделала  весь  путь  из  Каффы,
переодетая солдатом оттоманского наместника. Этот подвиг достоин татарина, и
они все  восхищаются  вами.  Однако  не  уходите  от  лагеря.  Погода  легко
меняется, и вы можете заблудиться. Мой  сын  с  охотниками  не  вернутся  до
вечера.
   Прежде чем выйти из юрты, Валентина снова поблагодарила  Борте  Хатун  за
доброту.
   - Обязательно остановитесь около юрты с ярко-красной дверью, - сказала ей
Борте Хатун, пока Валентина  натягивала  сапоги.  -  Это  юрта  моей  сестры
Таланбей, и она очень хочет встретиться с вами. Мы иногда говорили на  нашем
родном языке, но Таланбей говорит, что мы многое забыли за эти годы,  и  она
получит удовольствие, если поговорит по-французски с европейкой. Я  уверена,
что вы говорите по-французски.
   Валентина кивнула и спросила:
   - Вы родились во Франции, мадам?
   - Я правда родилась во Франции, - ответила Борте Хатун. - Моя семья  и  я
были в Венгрии и ехали на мою свадьбу, когда на нас  напали.  Наши  родители
были убиты. Наш брат спасся. Моя сестра и  я  стали  женами  людей,  которые
взяли нас в плен. Таланбей моя самая младшая  сестра.  Наша  средняя  сестра
хотела стать монахиней, но покончила с собой через несколько  месяцев  после
похищения, предпочтя смерть тому, что она считала бесчестьем. Я  думаю,  что
это было глупо, но все сейчас далеко в прошлом.  Идите,  дитя,  и  радуйтесь
жизни.
   Улыбнувшись и помахав ей рукой, Валентина вышла из юрты.
   Борте Хатун посмотрела ей вслед.  Потом  она  пересекла  большую  юрту  и
подошла к  плотной  занавеске,  за  которой  оказалась  другая  юрта,  хитро
спрятанная внутри основной. Подняв тяжелую занавеску. Борте  Хатун  откинула
привычную войлочную дверь и вошла внутрь.
   - Доброе утро, сын мой, - тихо сказала она мужчине,  сидящему  на  обитом
войлоком, похожем  на  трон,  кресле.  При  виде  ее  суровое  лицо  мужчины
смягчилось.
   - Доброе утро, мать, - ответил он.
   - Ты все слышал и видел? - спросила она.
   - Все, - подтвердил он. - Я бы никогда не признал ее  дочерью  Марджаллы,
потому что моя милая была некрасива по сравнению с этой девушкой.  Но  когда
она разделась! О, мать, как нахлынули воспоминания! У Марджаллы  было  самое
изумительное тело, а тело ее дочери - это копия тела матери. Жаль,  что  она
не моя дочь, -  сказал  он,  вздыхая,  -  потому  что  такой  дочерью  нужно
гордиться. Пока я слушал ее, я слышал голос Марджаллы.  Я  думал,  что  боль
давно затихла во мне, но это не так. Я любил Марджаллу так, как не любил  ни
одну женщину! Даже мою милую Зои и  мою  необузданную  Айсу.  Я  никогда  не
забывал ее. - Он смотрел перед собой отсутствующим взглядом. - Я поговорю  с
ее дочерью.
   - Сын мой, мудро ли это? Только твой брат Давлет, верный Орда, Кончак и я
знаем, что ты жив. Мы берегли тебя в течение двадцати трех лет. Прошу  тебя,
не  испытывай  судьбу.  Не  дай  дьяволу,  которого  я  породила,   одержать
окончательную победу! Подумай о  нашем  народе!  Давлет  может  вести  их  в
сражении, но он не может организовать все, как это  делаешь  ты.  Для  всего
мира Давлет-хан великий правитель, но без  твоих  тайных  советов  он  будет
никем, потому что ты настоящий Великий хан.
   - Это не опасно, мать. Девушка уедет через день или два.  Я  хочу  знать,
как годы обошлись с моим драгоценным сокровищем,  а  только  она  может  мне
рассказать об этом. Побалуй меня, мать. Мы ничем не рискуем. Дочь  Марджаллы
никогда не предаст меня. Я прошу о такой малости. Услышать  новости  о  моей
Марджалле спустя столько лет!
   Войлочную дверь резко откинули, вбежал татарин неопределенного возраста.
   - Тимур-хан в лагере. Борте Хатун! Он узнал  о  чужеродной  девушке.  Ему
сказали, что она дочь Явид-хана! Скорей! Девушка в опасности!
   Борте Хатун побледнела и слегка пошатнулась.
   - Аллах! Аллах! Неужели это никогда не кончится!  Неужели  его  ненависть
никогда не насытится?
   - Нет, до тех пор, пока он жив, мать, - последовал спокойный ответ. - Его
всегда подгоняли тысячи дьяволов, и ничто не исправит его!  Идите!  Спасайте
дочь Марджаллы!
   Все произошло настолько быстро,  что  Валентина  ничего  не  поняла.  Она
рассматривала лагерь, разговаривала с дружелюбными улыбающимися людьми.  Они
говорили так быстро, что она едва  понимала  их.  Они  интересовались  ею  и
Англией - страной, в которой рождались такие храбрые женщины,  по  храбрости
схожие с татарками. Правда ли, что все англичанки такие храбрые?
   Внезапный топот конских  копыт  известил  о  прибытии  группы  всадников.
Женщины испуганно заталкивали детей в юрты, и лагерь опустел.  Все  мужчины,
за исключением древних стариков, уехали с Великим ханом, потому что никто не
мог допустить, что на лагерь Великого хана могут напасть.
   Неожиданно оставшись в одиночестве, Валентина поняла, что она тоже должна
искать убежище. Но было слишком поздно.
   Она была окружена всадниками. Она никогда не видела таких тощих и грязных
людей. Их  крепкие  маленькие  статные  лошади  были  такими  поджарыми,  ей
казалось,  что  им  трудно  выдерживать  вес  всадников.  На  мужчинах  были
мешковатые штаны, рубашки и жилеты неопределенного цвета. На головах у  всех
были прямоугольные меховые шапки, и все они носили усы.
   Один из мужчин ударом ноги в войлочном сапоге  направил  лошадь  прямо  в
сторону Валентины. Он был такого же роста, как она, и ужасающе худ. Усы  его
были темными с сединой и свисали двумя узкими, длинными прядями. Его  узкие,
раскосые глаза были самой живой частью его лица, потому что они были злыми и
в них горела ненависть. Он смотрел на нее из седла.
   - Ты дочь Явид-хана, - сказал он без всякого вступления.
   - К сожалению, я не дочь Явид-хана, - ответила она.
   - Я твой дядя, Тимур-хан, и ты врешь мне, полукровная девка!
   - Меня зовут Валентина Сен-Мишель, леди Бэрроуз, я англичанка, - ответила
она. - Врать я не привыкла, Тимур-хан. Теперь прикажи своим людям убраться с
моей дороги и дать мне пройти! - Струйка пота  скользнула  по  спине,  и  ее
сердце бешено забилось. Ее поразило,  что  она  не  потеряла  дара  речи  от
страха, еще может стоять, хотя колени мелко дрожали. Однако  испуга  она  не
выдала.
   Тимур-хан смотрел на нее с яростью.
   - Я убью тебя, сука, - холодно объявил он.
   - Зачем тебе убивать меня? - спросила она. - Что я сделала? Зачем убивать
совершенно незнакомого человека? -  Еще  минута,  и  она  бы  не  выдержала.
Валентина была уверена в этом, однако она продолжала стоять с гордым  видом.
Если ей предстоит умереть, она умрет, как подобает храброй англичанке.
   - Ты дочь Явид-хана, а я не  позволю,  чтобы  от  моего  брата  на  земле
осталось хоть что-нибудь. Я был уверен, что уничтожил память о нем много лет
назад! Ничего живого не должно остаться после Явид-хана,  потому  что  тогда
его жизнь продолжится, а я не допущу его бессмертия!  Твой  отец,  да  будет
проклята его душа, отнял у меня все. Он украл у меня право первородства, мое
место любимого старшего сына в сердцах родителей. Мое  место  Великого  хана
гирейских татар!
   - Я не дочь Явид-хана! - крикнула Валентина.
   - А я говорю, что ты его дочь! - возразил Тимур-хан и с этими словами  он
нагнулся, сильной рукой схватил Валентину, поднял и бросил ее вниз лицом  на
седло перед собой.
   - Я убью тебя, моя красивая племянница, но сначала позабавлюсь с тобой. А
после нашего кровосмешения с тобой будут развлекаться мои люди.
   -  Нет!  -  Борте  Хатун  появилась  перед  кольцом  всадников,   и   они
расступились перед ней. - Отпусти  женщину.  Она  говорит  правду.  Я  лично
искала у нее родимое пятно, но его у нее нет. Твой шпион не дождался  конца,
чтобы узнать всю правду.
   - Ты, конечно, будешь защищать отродье Явид-хана,  не  так  ли,  мать?  -
горько и презрительно спросил Тимур-хан. - Какая жалость, что ты так  же  не
защищала моих детей. Разве их невинные души не преследуют тебя?
   - Ты совсем не изменился? - свирепо спросила она его. - Ты ведь  никогда,
даже ребенком, не отвечал за свои  поступки.  Всегда  виноватым  был  кто-то
другой. Твои дети умерли много лет назад только из-за тебя.
   - Нет! - Он простонал это слово, как будто ему было больно.
   - Да! - сердито возразила его мать. - Ты никогда не мог выслушать правду,
потому что ты трус! Стой и слушай меня  сейчас,  если  осмелишься!  Ни  твой
отец, ни я никогда не отдавали никакого  предпочтения  ни  тебе,  ни  твоему
брату. Мы видели, какие демоны терзали тебя с самого рождения, и, если  тебе
угодно, мы даже закрывали глаза на твои жестокие  и  необдуманные  поступки.
Все мы так делали! Явид, твои младшие сестры и братья, все мы! Когда ты  так
бессмысленно уничтожил дом Явида и его  семью,  твой  отец  хотел  отомстить
твоей семье, но Явид не позволил ему сделать это.
   - Потому что он был слаб духом, - презрительно усмехнулся Тимур-хан.
   - Потому что у него было сострадание, - крикнула Борте Хатун в лицо сыну.
- Потому что он не считал,  что  твоя  семья  должна  страдать  из-за  твоей
жестокости! Он уехал из Крыма, надеясь, что это облегчит твои муки, но ты не
успокоился. Ты нашел его и убил! Этого я никогда  не  прощу  тебе!  Женщина,
которую ты перебросил через седло, не дочь твоего брата. Но она друг  матери
султана. Она вдова. Она приплыла в Каффу на корабле  в  сопровождении  своих
двоюродных братьев, чтобы облегчить свою скорбь о муже.  Сафия  доверила  ей
свое сообщение для меня, вот за этим она меня и разыскала.
   - И все же, - ответил Тимур-хан, - слышали, как она говорила, что считает
себя дочерью Явид-хана. Зачем ей было говорить такое, мать, если это не так?
   - Ее мать была женой твоего брата в Стамбуле.  Женщину  звали  Марджалла.
Она была в городе в то утро, когда ты напал на дворец  своего  брата.  Потом
она вернулась в Англию. Поскольку она родила своему мужу-англичанину ребенка
меньше чем через год после возвращения на родину, Марджалла не была  уверена
в том, кто отец ребенка. Вот почему эта молодая женщина приехала ко мне, и я
внимательно проверила, есть ли у нее родимое пятно моей  семьи.  У  нее  его
нет. Она не может быть дочерью Явид-хана. Ты знаешь об  этом.  У  каждой  из
твоих дочерей было по родимому пятну, как и у всех моих дочерей, хотя  ни  у
одного из детей твоего отца от  других  жен  родимого  пятна  не  было.  Это
доказывает, что она не моя внучка. Отпусти ее сейчас же!
   - Нет, я отвезу ее в свой лагерь и там сам осмотрю. Мне кажется,  что  ты
врешь мне, мать,  что