натору  Тациту.  Как  пленнице
империи ей было запрещено покидать пределы области Рим - Тиволи.
   - А что, как ты думаешь, может случиться со мной  в  твое  отсутствие?  -
насмешливо спросила она его в вечер отъезда.
   - Город полон мужчин, которые желают тебя! - заявил он.
   - В самом деле? Неужели Рим настолько беден женщинами,  что  его  мужчины
так страстно желают женщину, которой уже за тридцать? Будь же  благоразумен,
римлянин? С какой стати я стану принимать другого мужчину, если  меня  любит
римский император?
   Как ни странно, но ее насмешки успокоили его. Он  мгновенно  почувствовал
себя дураком - ведь она никогда не давала ему повода сомневаться в ней.
   Аврелиан отправился в Галлию.  Галлия  оставалась  последним  разорванным
звеном в цепи Римской империи, которое надо  выковать  снова.  Свою  пленную
любовницу он  оставил  в  одиночестве.  Впервые  за  многие  недели  Зенобия
осмелилась возобновить дружбу с Дагиан, хотя  и  позволяла  Мавии  регулярно
навещать свою бабушку.
   Однажды ранним осенним вечером женщины  сидели  и  оживленно  беседовали.
Мавия уже удалилась со своей няней Чармиаи и легла в кроватку.
   - Новости из Галлии благоприятны для империи, - сказала Зенобия. - Тетрик
<Тетрик Пий Эсувин - император-узурпатор Галлии в  270  -  274  гг.>,  вождь
восставших галлов, капитулировал, и Аврелиан пощадил  и  его,  и  его  сына.
Галлия снова стала римской провинцией.
   - Хвала богам! -  пылко  воскликнула  Дагиан.  -  Теперь  меньше  римских
матерей станут оплакивать своих погибших сыновей. Как я ненавижу войну!
   - Иногда просто нет выбора, - ответила Зенобия.
   - И ты можешь говорить это после  того,  как  потеряла  на  войне  своего
младшего сына?
   - Я предпочла бы, чтобы Деми остался в живых, но он сам сделал выбор. Как
и его отец, он ценил свободу больше всего на свете. Теперь  я  понимаю  это,
хотя было время, когда я думала, что он делал это  только  для  того,  чтобы
досадить Вабе. Оденат гордился бы им!
   - Да, он гордился бы им! - произнес Марк Александр Бритайн.
   Зенобия подняла глаза, встретила его взгляд и тут же заплакала.
   - Уходи! - сказала она тихим, но непреклонным тоном. - Неужели ты  хочешь
подвергнуть опасности нас всех?
   - Нас никто не увидит, любимая, - сказал он и повернулся к Дагиан.
   - Мама, я хочу прогуляться с Зенобией вдоль берега реки.
   Ты посторожишь нас?
   - Ты с ума сошел! - тихо вскрикнула Зенобия.
   Дагиан ответила:
   - Я посторожу. Иди с ним, Зенобия. Все равно он не  отстанет.  Эта  черта
проявилась еще в раннем детстве - он никогда не уступал, пока не получал то,
что хотел. Слуги уже легли спать, императора нет, так что вы в безопасности.
   Марк взял Зенобию за руку и  подвел  ее  к  краю  утеса.  Там,  к  своему
удивлению, она обнаружила ступеньки, высеченные на поверхности  склона.  Они
медленно спустились вниз, он осторожно вел ее за собой, и  ее  теплая  ручка
лежала в его большой ладони. Внизу, под ступеньками, тянулась узкая  полоска
усыпанного галькой пляжа. В тусклом свете сумерек он повел  ее  по  пляжу  и
наконец остановился перед  густыми  зарослями.  Отодвинув  в  сторону  ветки
кустарника, он провел ее в маленькую пещеру с  усыпанным  песком  полом.  На
небольшом  выступе  стоял  уже  зажженный  светильник.  Он   горел   веселым
золотистым сиянием и отбрасывал темные мерцающие тени на стены пещеры.
   - Я искал место, где мы могли бы встречаться в безопасности,  -  объяснил
он.
   Потом схватил ее в объятия и поцеловал. Она тут же обвила его  руками,  и
их сердца неистово забились от  возбуждения.  Она  приникла  к  нему,  и  ею
овладела сильнейшая жажда любви. Его губы прижались к ее губам. Они  искали,
просили, умоляли, вытягивали из нее отклик на его страсть. Она и не мечтала,
что когда-нибудь снова почувствует такое.  Она  была  вся  в  огне  страсти,
которую испытывала к нему. Его язык вошел в ее рот,  и  она  играла  с  ним,
сосала и пощипывала его возбуждающими движениями.
   Она была неистова и агрессивна с ним. Она прошептала ему на ухо:
   - Я уже забыла, как ты высок, мой дорогой. Ах, Марк, как мне  не  хватало
тебя!
   Она  не  протестовала,  когда  он  развязал  ее  длинную  тунику.  Туника
соскользнула с ее плеч, и она  позволила  ей  упасть  к  ее  ногам.  Зенобия
стояла, слегка дрожа в тонкой хлопковой сорочке, а он отступил  назад,  снял
свою длинную накидку и расстелил ее на песчаном полу пещеры. Не произнося ни
слова, он снял свою тунику, тогу и нижнее белье. Легкая улыбка коснулась  ее
губ, когда такое дорогое и хорошо знакомое ей  тело  вновь  предстало  перед
ней. Она протянула руку и стала ласкать его мускулистое  плечо.  Их  взгляды
встретились, и он тоже улыбнулся.
   - Не хочешь ли ты сказать, как все это глупо, любимая? - мягко поддразнил
он ее.
   В ответ она опустила  руки,  подняла  вверх  свою  сорочку,  сняла  ее  и
швырнула в угол пещеры.
   У него перехватило дыхание, когда он снова увидел ее такой,  какой  видел
много раз перед их разлукой. Взгляд его ярко-голубых глаз медленно окинул ее
роскошные формы. Это был теплый и любящий взгляд, и она  вся  засветилась  в
лучах его искренней и глубокой любви.  Протянув  к  ней  руки,  он  медленно
привлек ее к себе и заключил в объятия. Он стоял, прижимая ее к себе, ощущая
тепло ее тела, просто наслаждаясь ощущением ее близости. Она не двигалась  в
кольце его объятий. Он поднял руку и осторожно вынул из ее волос  украшенные
драгоценными камнями шпильки.  Распущенные  волосы  упали  и  темным  вихрем
закружились вокруг ее тела. Он нежно гладил их, и от прикосновений его  руки
по ее телу пробегала восхитительная мелкая дрожь.
   Все любовные воспоминания о нем снова нахлынули на нее, и она забыла  обо
всех обидах. Этот огромный, высокий мужчина, наполовину римлянин, наполовину
британец, был  ее  супругом,  и  она  не  желала  другого.  Зенобия  сделала
движение, чтобы освободить руки, и они медленно  заскользили  вверх  по  его
широкой груди. Потом ее ладони остановились,  и  она  стала  гладить  мягкие
каштановые волосы, которые покрывали его грудь. Он терпеливо  переносил  это
восхитительное раздражающее движение, пока игра наконец не  утомила  ее.  Ее
руки скользнули вверх и обвили его шею. Она подняла голову и посмотрела  ему
прямо в глаза.
   Они слились воедино. Неистовая страсть  вспыхнула  между  ними.  С  тихим
возгласом он наклонил голову и вновь завладел ее губами.  С  нежным  вздохом
она покорилась ему, ее губы смягчились под его губами. Вместе они  упали  на
колени, все еще держа друг друга в объятиях. Они  целовались  и  целовались,
пока она наконец не отняла губы и не рассмеялась, задыхаясь.
   Он признался:
   - Я не могу насытиться тобой, любимая! Я не прикасался ни к одной женщине
все время, пока мы были в разлуке.
   Она тихо ответила:
   - Я помню, как после  рождения  Мавии  ты  говорил,  что  после  меня  не
прикасался ни к одной женщине, потому что не хотел другую. И вот  теперь  ты
снова говоришь те же слова, а я испытываю стыд.
   - Из-за Аврелиана? Я знаю, почему ты приняла его как любовника,  Зенобия.
Как у императорской пленницы, у тебя не оставалось выбора.  Это  был  вопрос
жизни и смерти. Ты -  не  такая  женщина,  которая  ищет  легкие  пути,  моя
дорогая.
   На короткое мгновение она задумалась обо всем, что произошло между ней  и
императором. Нет, она не приняла бы его добровольно как любовника,  несмотря
на вожделение, если бы он не принудил ее.
   Легкая тень беспокойства  омрачила  ее  прекрасное  лицо,  и  он  тут  же
спросил:
   - Что с тобой, любимая?
   - Сейчас мы вместе, но что будет завтра? - спросила она.
   - Не знаю, - искренне ответил он.
   - Значит, я так и останусь яблоком раздора,  за  которое  вы  оба  будете
бороться, - тихо сказала она. Он вздохнул.
   - Моя любовь к тебе не может поставить тебя в  такое  ужасное  положение,
любимая. Он застонал.
   - Зенобия, неужели у нас нет выхода? Я не могу  больше  жить  так.  Я  не
осмеливаюсь показаться с тобой на людях, Я даже не могу  видеть  свою  дочь,
кроме как через стену сада. Я не должен говорить с  ребенком,  чтобы  он  по
наивности не бросил какое-нибудь замечание в присутствии императора, которое
подвергнет опасности нас обоих. Это непереносимо!
   Она обвила его руками и прижала к себе. Он предложил ей  уйти.  Если  она
останется, это будет означать, что они снова станут  любовниками.  Но  после
возвращения Аврелиана она должна будет принимать его в  своей  постели.  Вот
тогда она и станет настоящей шлюхой.
   Вдруг его голос вернул ее к действительности.
   - Зенобия, однажды я попросил тебя выйти  за  меня  замуж  тайно,  но  ты
отказалась ради своего сына и своего положения. Теперь я снова попрошу  тебя
об этом. В Риме существует много форм брака, но по закону необходимо,  чтобы
мы договорились жить вместе как муж  и  жена.  Если  мы  заявим  об  этом  в
присутствии нескольких свидетелей -  моей  матери,  старой  Баб  и  служанки
Адрин, то наш союз будет считаться  законным.  Ты  выйдешь  за  меня  замуж,
любимая? Сейчас? Сегодня ночью?
   - А как же Аврелиан? Он уже на пути в Рим. Как  же  я  смогу  быть  твоей
женой и его любовницей? Не думаю, что способна на это, Марк. Даже ради тебя,
любовь моя.
   - Тебе не придется делать это, любимая. Я обещал Гаю Цицерону, что  стану
присматривать за его женой, пока он в отсутствии. Когда  я  сегодня  навещал
Клодию,  она  прочитала  мне  его  последнее  письмо.  Аврелиан   собирается
оставаться в Риме очень короткое время после своего возвращения  на  Галлии.
Он должен отправиться на восток, в  Византию.  У  населения  растет  крайнее
недовольство,  и  если  он  не  сможет  подавить  его,  его   ждут   крупные
неприятности.
   - Зимний поход? Должно быть, там очень серьезные волнения.
   - Он пробудет в Риме меньше месяца. Ты сможешь держать его на расстоянии,
если заявишь, что беременна. Благодаря этому ты не только не подпустишь  его
к себе, но также помешаешь ему взять тебя с собой в поход.
   - Да, - медленно  произнесла  она.  -  Я  смогу  сделать  это.  Император
отчаянно желает иметь ребенка. Но, Марк, что  же  мы  предпримем,  когда  он
вернется домой после войны с Византией?
   - Нас уже не будет здесь, Зенобия. Охрана снята, и это ошибка со  стороны
Аврелиана. Пока он со своей армией будет пересекать Македонию,  мы  уедем  в
Британию.  Зимние  путешествия  опасны,  но  мы  уцелеем.  Никто  не   будет
преследовать нас, клянусь, ведь ни одна душа не узнает, куда мы  бежали.  Не
появляйся в Риме. Тогда, может быть, тебя не хватятся до самого  возвращения
Аврелиана, и тогда нас не догонят.
   - Он поймет, что мы бежали в Британию, в особенности если  ты  вместе  со
своей матерью тоже исчезнешь, - сказала она.
   - Мы укроемся там, где он не сможет отыскать нас,  любимая,  обещаю  тебе
это. Мы не поедем к родственникам моей матери,  а  спрячемся  на  острове  в
самом дальнем уголке Британии. Однажды, когда я был еще мальчиком, я посещал
эти острова. Мой дед владел одним из этих  островков  -  это  было  приданое
одной из его жен. Теперь он принадлежит Аулу, но я знаю, он отдаст его  нам.
Он совсем крошечный, но  там  тепло  почти  круглый  год  и  растут  пальмы.
Конечно, это не наши прекрасные пальмирские пальмы, но все  же  это  пальмы.
Римляне еще никогда не показывались на этих островах, Зенобия.  Аврелиан  не
найдет нас там.
   - Но мой сын в Кирене, - сказала она.  -  Что  сделает  с  ним  Аврелиан,
Марк?
   Он улыбнулся. Как много препятствий,  мешающих  им  быть  вместе!  Но  он
разберет их одно за другим.
   - Если я поклянусь, что устрою побег и им, тогда ты выйдешь за меня замуж
сегодня ночью?
   - Да!
   - Тогда обещаю тебе, любимая. Все будет так, как ты хочешь.
   Вдруг Зенобия расхохоталась, а когда увидела, что он в недоумении смотрит
на нее, остановилась и объяснила ему:
   - Как же я смогу рассказать нашим детям, что их отец предложил мне  выйти
за него замуж, когда мы оба, обнаженные, стояли на коленях в пещере?
   Его темные брови угрожающе нахмурились.
   - Ты собираешься подарить мне детей, моя красавица? - спросил он.
   - Разумеется! - в негодовании воскликнула она. - Мне уже за тридцать,  но
я еще могу рожать!
   - Тогда давай начнем прямо сейчас, любимая, - сказал он и уложил ее рядом
с собой на накидку. - Я изголодался по тебе за два года, Зенобия. Я не  хочу
больше разговоров!
   - Тогда замолчи, Марк Бритайн! - приказала она и,  притянув  к  себе  его
голову, поцеловала долгим и нежным поцелуем.
   Его большая рука  ласкала  ее  полные  груди,  и  Зенобия  вспомнила  его
объятия. Она и не мечтала, что он снова будет любить ее, и теперь  почти  не
верила в это счастье. Он наклонил свою темно-каштановую голову и прильнул  к
ее груди. Она прижала его к себе так крепко, как только могла.
   - Ох, Марк, - прошептала она, - ты сочтешь меня слишком нетерпеливой,  но
меня так переполняет желание быть с тобой, мой дорогой!  Не  играй  со  мной
долго, умоляю тебя!
   Он оторвал голову от ее упругих грудей и,  чуть-чуть  изменив  положение,
мягко вошел в ее тело. Она вздохнула и отдалась ритмичным движениям любви.
   - Ах ты, маленькая дикая кошка, - прошептал он, - я люблю тебя!
   - Я люблю тебя! - прошептала  она  в  ответ.  И  Зенобию  закружила  буря
страсти, которая начала бушевать в ней. Она стонала  и  металась,  когда  ее
желание  снова  и  снова  достигало  пика.  Но  он  все  еще  не  давал   ей
удовлетворения, и когда она резко обругала его на бедавийском  языке,  языке
своего детства,  он  засмеялся  во  весь  голос,  но  продолжал  чередование
наслаждения и страдания, пока не понял по ее стонам, что она  уже  не  может
этого выносить. Только тогда он бросился вместе  с  ней  в  темную  пропасть
страсти, испытывая неодолимое желание обладать ею.
   Светильник на блюдце слабо мерцал, и  дрожь  охватывала  обнаженные  тела
любовников в маленькой сырой пещере. Они не хотели оставаться  в  ней  в  ту
ночь. Теперь  они  жаждали  только  одного:  заключить  брак  в  присутствии
свидетелей. Ни один из них не мог чувствовать себя спокойно,  пока  не  даст
другому этот священный обет. В одиночестве  каждый  из  них  беспомощен,  но
вместе они непобедимы.
   Молча и поспешно они оделись, вышли из пещеры,  быстро  прошли  усыпанный
галькой пляж и поднялись на утес по лестнице. Хотя они отсутствовали  меньше
часа, на землю уже опустилась ночь, и если бы не свет  месяца,  им  было  бы
трудно найти дорогу. Дагиан ждала их, сидя на мраморной скамье. Она дремала,
опустив голову на грудь. Марк нежно поцеловал ее, и она  проснулась,  слегка
вздрогнув.
   Прежде чем она успела заговорить, он сказал:
   -  Мы  с  Зенобией  собираемся  пожениться  сегодня  ночью,  мама.   Иди,
пожалуйста, в дом и приведи сюда старую Баб и Адрию.  Мы  дадим  друг  другу
торжественное обещание прямо здесь, под ночным небом, чтобы все  боги  могли
видеть  нас.  Пусть  Диана,  богиня  луны  и  охоты,  будет  нашей   главной
свидетельницей.
   - Если Аврелиан узнает об  этом...  -  тихо  начала  Дагиан,  но  Зенобия
перебила ее.
   - Сегодня вечером мы поняли, что не можем жить друг без друга.  Уж  лучше
мы встретим лицом к лицу гнев императора, чем позволим снова разлучить  нас,
Дагиан!
   - А кроме того, он не узнает об этом, мама. Доверься  мне,  у  меня  есть
верный план.
   Дагиан поняла, что ей не удастся их образумить. В их глазах сверкал  свет
разделенной любви, и она осознала, что все аргументы  бесполезны.  Повинуясь
желанию своего сына, она поднялась с мраморной скамьи и поспешила  на  виллу
Зенобии, чтобы привести двух верных служанок царицы.  Когда  она  удалилась,
Зенобия повернулась к своему возлюбленному и тихо сказала:
   - Я не смогу сказать Аврелиану, что беременна, Марк. По крайней  мере  не
сразу после его возвращения. Он не дурак, какую бы страсть ни  испытывал  ко
мне. Если я скажу, что ношу его  ребенка,  он  позовет  врача.  Он  пожелает
удостовериться, что оба, и ребенок, и я, здоровы.  Он  захочет  узнать  дату
рождения. Он захочет быть полностью уверенным. Буду я твоей женой  или  нет,
но мне придется еще некоторое время играть роль его шлюхи.  Если  ты  любишь
меня и ценишь нашу безопасность,  тебе  придется  жить,  зная  об  этом.  Но
сможешь ли ты? Может быть, ты предпочитаешь подождать до  нашего  бегства  в
Британию?
   Ее серые глаза испытующе посмотрели на него.
   - Скажи мне правду, дорогой!
   Некоторое время Марк  молчал.  Сама  мысль  о  том,  что  Аврелиан  будет
прикасаться к Зенобии, приводила его в  ярость,  однако  он  понимал  -  она
права. Если она заявит, что беременна, возбужденный и  счастливый  император
потребует не только доказательств, но и еще более опасных для них  сведений.
И все же он не хотел ждать. Даже зная о том, что Зенобии придется снова лечь
в постель с императором, Марк желал взять ее в жены - сейчас,  сегодня!  То,
что она будет делать с Аврелианом, ничего не значит  для  нее,  и  с  годами
воспоминания об атом сотрутся из их памяти. Она пойдет на это ради их общего
будущего, ради их потомков.
   - Я люблю тебя, - тихо произнес он. - Я не хочу ждать! Потом он  заключил
ее в объятия и с нежностью поцеловал.
   - Ты всегда была моей женой, любимая!
   Она смахнула слезы, неожиданно покатившиеся из глаз.
   - Я думаю о том, что, может быть, боги еще не совсем покинули меня. Вдруг
они просто проверяли меня, ведь в эту ночь я нашла  такое  счастье,  которое
они редко жалуют простым смертным!
   - Разве ты не Зенобия, царица Пальмиры? -  спросил  он.  -  Разве  ты  не
любима богами, твоим народом и мной?
   - О да! - задыхаясь, прошептала она. - Да, мой дорогой, дорогой Марк!
   И она жадно прильнула к нему, глядя  на  него  глазами,  сияющими  светом
любви. Эта любовь так преобразила все ее существо, что  она,  казалось,  вся
светилась.
   Он смотрел на нее, и его любовь светилась в его  глазах  так  же  ярко  и
заливала ее таким теплом и  добротой,  что  впервые  за  многие  месяцы  она
чувствовала себя в безопасности и не испытывала страха. Она  жила  в  страхе
все эти месяцы, хотя ни разу не  осмелилась  признаться  в  этом  даже  себе
самой. Теперь, словно корабль, избежавший ужасной бури, она нашла безопасную
гавань.
   Услышав шум, они разомкнули объятия. В поле их зрения показались  Дагиан,
Баб и Адрия.
   Старая служанка посмотрела на Марка пристальным взглядом.
   - Итак, Марк Александр Бритайн, вы, наконец, снова вернулись к нам!
   - Да, Баб, и этой ночью я потребую своего.
   - Это хорошо, - кивнула старуха.
   - А рабы? - спросила у своих служанок Зенобия.
   - Они спят в своих комнатах, - заверила свою хозяйку Адрия.
   - Ну что ж, очень хорошо, - сказала  царица  и  повернулась  к  Марку.  -
Начнем, дорогой?
   - Да, любимая.
   И  вот  в  зеленом  саду,  наполненном  сладким  ароматом  цветами,  чуть
тронутыми серебристым сиянием месяца, Зенобия, царица Пальмиры,  повернулась
к своему возлюбленному. Марку  Александру  Бритайну,  и  сказала  тихим,  но
отчетливым голосом:
   - Если ты - Гай, то я - Гая.
   Все было так просто! Теперь они стали мужем и женой. Он снова заключил ее
в объятия и поцеловал, Дагиан и Адрия утирали слезы, а старая  Баб  тихонько
всхлипывала. Потом она сказала:
   - Это заняло у вас обоих достаточно много времени. Я и не мечтала увидеть
вас женатыми. Теперь я могу умереть спокойно.
   - Но ведь ты еще не собираешься умирать, - усмехнулся Марк.
   - Нет, нет, не собираюсь! - закудахтала старуха. - А иначе кто  же  будет
учить вашего сына хорошим манерам?
   - И ставить меня на место! - поддразнил ее Марк.
   - Дети мои, - сказала  Дагиан,  -  теперь  мы  должны  разойтись.  Нельзя
допустить, чтобы хоть малейшая тень подозрения упала на Зенобию и  Марка.  -
Адрия и Баб кивнули и  направились  обратно  на  виллу,  а  Дагиан  пошла  в
противоположном направлении к своему дому. Молодожены  еще  неск