слух  или  же  его
собственные мысли, проникая через ментальные связи, облачились  в  словесные
формы уже в подсознании. Точно так же Кирк не осознавал, отвечал ли он сам.
   - Да...
   - Он призывал вас не поддаваться печали...
   - Да...
   - Интересы многих он ставил выше своих...
   - Не многих, а почти всех...
   - Или одного. - Образ Сарэка исчез из подсознания Кирка. Его место  занял
несчастный Спок.
   - Спок... - радостно вздохнул адмирал.
   - Я всегда был.., и всегда буду.., вашим другом...  -  произнес  Спок.  -
Желаю вам здравствовать и процветать...
   - Нет!  -  воскликнул  Кирк,  будто  криком  мог  повлиять  на  судьбу  и
провидение.
   Образ Спока расплылся и  вскоре  исчез,  оставив  взмокшего  и  дрожащего
адмирала наедине с абсолютным опустошением. Лишь одна мысль Сарэка врезалась
ему в память: "Тело моего сына, целое и невредимое,  найдено,  но  душа  его
безвозвратно потеряна".
   Кирк чувствовал, как  дрожат  колени.  Веки,  казавшиеся  свинцовыми,  не
хотели открываться.
   - Простите меня, - прошептал Сарэк. - Все не то. Я думал, что разум Спока
слился с вашим. Это обычная практика  вулканцев,  когда  они  видят  кончину
своего тела.
   - Но он не мог повлиять на мои мысли! В последние  минуты  нас  разделяло
пространство!
   - Да - ответил Сарэк. - Вижу и понимаю, все, чем он был, кем  он  был,  -
все это безвозвратно ушло. Мне остается лишь вернуться на Вулкан к Аманде  и
вместе с ней оплакивать нашего сына, а вернее, его заблудившуюся душу.
   Не прощаясь, посол направился к двери.
   - Постойте! - закричал Кирк. - Пожалуйста, подождите! Сарэк,  вдруг  Спок
все-таки нашел выход?!
   - О чем вы говорите, Кирк? - остановившись у самого порога и обернувшись,
спросил посол.
   - А что, если перед самой смертью его  разум  слился  с  разумом  кого-то
еще?

Глава 7

   "Черный ящик" "Энтерпрайза" был опечатан и взят под охрану. О том,  чтобы
унести его из-под бдительного ока охранника, не могло быть и речи. Даже  для
того, чтобы взглянуть на "черный ящик", Джеймсу Кирку пришлось  использовать
все свои связи и авторитет. Сарэк знал о "Генезисе"  и  о  последней  миссии
"Энтерпрайза" лишь то, что положено знать дипломату его ранга. О  содержимом
же "черного ящика" ему было тоже ничего не известно. Попытки Сарэка выяснить
что-нибудь о  последних  минутах  жизни  его  сына  наталкивались  на  стену
молчания  руководства  Звездного  Флота.  Наконец  адмирал  и  посол   почти
одновременно получили разрешение на  использование  информации  из  "черного
ящика".
   Кирк добирался до центра хранения невообразимо долго. Он уже давно  забыл
о неудобствах земной жизни: бесконечных "пробках"  на  дорогах,  дороговизне
транспорта и прочих прелестях. Расстояние в  несколько  десятков  километров
ему пришлось преодолевать за  время,  которое  "Энтерпрайзу"  требуется  для
перелета от одной  звезды  до  другой.  После  всех  мытарств  Кирк  наконец
оказался в кубической демонстрационной комнате, где его уже ожидал Сарэк.
   Начался просмотр видеоинформации  из  "черного  ящика"  "Энтерпрайза".  В
обычном состоянии записывающее устройство монотонно фиксирует "самочувствие"
агрегатов и систем корабля. В случае малейшей тревоги прибор резко  повышает
свою  чувствительность  и  начинает  "шарить"  по  самым  опасным  участкам.
Монитор, расположенный в  двигательном  отсеке  "Энтерпрайза",  зафиксировал
атаку Хана и последние мгновения жизни Спока.
   Джеймс Кирк заново пережил потерю друга, и  сейчас,  прокручивая  запись,
пытался понять, зачем он так рвался в эту демонстрационную комнату, хотя мог
бы преспокойно оставить Сарэка наедине с кошмарными кадрами. Однако  адмирал
осознавал свою ответственность за смерть Спока и остальных.
   - "Двигательный отсек. Видеоизображение, - объявил компьютер. -  Звездное
время 8128.78, - неожиданно его словно заклинило:
   - .. Точка семьдесят восемь.., точка семьдесят восемь..."
   На  экране  появилось  изображение  Спока,   лежащего   у   радиационного
отражателя.
   - Назад! - вскричал Кирк. - Дайте точку семьдесят семь!
   Компьютер воспроизвел последние слова в диалоге между Джеймсом  Кирком  и
Споком.
   - Еще назад! Точка шестьдесят семь!
   - "Видеоизображение. Звездное время 8128. Точка шестьдесят семь..,  точка
шестьдесят семь..."
   Изображение на экране замерло в тот момент, когда  Кирк  еще  не  покинул
мостик, а Спок уже находился рядом  с  радиационной  камерой.  В  это  время
"Энтерпрайзу"  опасность  только  угрожала,  а  Хан  Синг  еще  не  захватил
"Генезис". Спок застыл перед пультом управления.
   - Продолжайте!
   Фигура Спока ожила. В кадре появился Маккой.  Доктор  попытался  помешать
вулканцу  войти  в  радиационную  камеру.  Не  проронив   ни   слова,   Спок
красноречивым  жестом  показал  на  Скотта,  который   лежал   на   полу   в
бессознательном состоянии.
   Маккой бросился к бортинженеру и перевернул его на  спину,  а  Спок  стал
делать раненому  искусственное  дыхание.  Неожиданно  вулканец  прижал  свои
ладони к вискам доктора. Губы Спока зашевелились:
   - Запомните...
   Кирк и Сарэк едва расслышали это слово.
   - Стоп! - приказал Кирк. Изображение замерло. - Увеличить и повторить!
   Кадры прокрутились к начальной точке. Все  повторилось  опять,  только  в
увеличенном виде.
   Вот Спок стоит  перед  радиационной  камерой.  Вновь  появляется  Маккой.
Увидев доктора, Спок обращает  его  внимание  на  распластавшегося  раненого
Скотта. Вот они склонились над бортинженером. Вновь неожиданно ладони  Спока
оказались на висках Маккоя.
   - Усильте звук! - вскричал Кирк.
   - Запомните... - вновь приказал Спок доктору.
   - Остановить кадр! - от волнения на лбу адмирала выступили капельки пота.
- Боунз... - прошептал Кирк. - Вот в чем дело... Вот откуда странности в его
поведении...
   - Один жив, а другой, увы, мертв, -  заметил  Сарэк.  -  И  оба  испытали
отчаяние, ужас и страх.
   - Но один от ужаса сходит с ума, - уточнил Кирк. - Почему.., почему Споку
понадобилось лезть в сознание Маккоя?
   - Вы хорошо помните слова Спока? - Сарэк поднял одну бровь  и,  испытующе
глядя на Кирка, напомнил о фразе, выуженной из подсознания адмирала:
   - "Мои останки не следует возвращать на Вулкан..."
   После долгой паузы посол продолжил:
   - Спок не верил.., не верил, что сможет кому-нибудь передать свою душу, и
поэтому.., не торопился делать это. Скорее всего, в этих  страшных  условиях
он и не стал передавать.
   - Но он передал! Что сделало Маккоя почти невменяемым человеком?!
   - А не подвергался ли доктор Маккой ранее телепатическому воздействию?
   - Пару раз, в такие же критические моменты.
   - И как он реагировал?
   - Мягко выражаясь, Маккой был не в восторге.
   -  Значит,  вы  считаете,  что  именно  во  время  этого  боя  у  доктора
пошатнулась психика?
   - Не знаю. Даже если и так, он ни за что в этом не признается.
   Чуть подумав, Сарэк произнес:
   - Доктор испытывает аллергическую реакцию.
   - Что?
   - Возможно, это звучит странно, но подсознание  Маккоя  сейчас  отторгает
все, что пытался вложить Спок.
   Кирк не смог сдержать скептического смешка.
   - Вы находите это забавным? - строго спросил Сарэк.
   - Да.., то есть.., нет...  Извините,  посол.  Маккой  сам  нашел  бы  это
смешным, если бы, конечно, сейчас был в состоянии оценить эту  мысль.  Спок,
кстати, тоже призадумался бы над подобным утверждением.
   - Вряд ли, очень даже вряд ли, - спокойно произнес  Сарэк.  -  Раз  уж  в
результате всего Маккой перестал воспринимать новую  информацию  и,  как  вы
говорите, перестал адекватно реагировать на поступки окружающих...  -  Сарэк
покачал головой. - Было бы лучше, если бы перед смертью со Споком  находился
какой-нибудь вулканец. Я, конечно, понимаю, что все  произошло  внезапно,  и
мой несчастный сын не смог как следует приготовиться к смерти. Но теперь все
это очень чревато...
   - Сейчас не время критиковать Спока!  -  сердито  воскликнул  Кирк.  -  И
спорить с "законом Мерфи"!
   - Что это еще за закон?
   - "Все, что должно закончиться плохо, обычно так и заканчивается".
   - Это банальность.
   - Подумайте лучше, что теперь делать.
   - Может быть, слишком поздно...
   - Сарэк...
   Посол, о чем-то напряженно задумавшись, молча смотрел на застывший экран.
Через несколько минут он повернулся к Кирку.
   -  Вы  говорили,  что  у  доктора  Маккоя  остались   какие-то   признаки
здравомыслия.
   - Да, - кивнул адмирал.
   - Это дает нам некоторую надежду. К счастью, вам не удалось  сжечь  моего
сына, как какого-нибудь варвара. Иначе для нас  был  бы  потерян  и  Маккой.
Сознание  и  плоть  неразделимы;  они  -  две  части  одного  целого.   Если
разрушается что-то одно, то рассыпается в прах и другое. Если же они  только
отдалены друг от друга... Чем  больше  дистанция,  тем  сильнее  между  ними
напряжение. В какой-то момент оно может стать невыносимым.
   - Это напряжение и терзает Маккоя?
   - Совершенно точно.
   - Что я должен сделать?
   - Вы должны забрать тело  Спока  с  Регула-Один,  -  закрыв  глаза,  стал
объяснять Сарэк.  -  А  затем  поднять  его  и  доктора  Маккоя  на  вершину
вулканской горы Селейя. Только там они найдут успокоение.
   Чуть подумав, адмирал заметил:
   - То, что вы предлагаете, мало осуществимо.
   - Вы найдете выход, Кирк. Если вы любите их обоих, вы обязаны найти,  как
это осуществить.
   Кирк посмотрел на экран, на  котором  в  неподвижных  позах  замерли  его
лучшие друзья, и, сжав кулаки, твердо произнес:
   - Клянусь, я сделаю это.

***

   Адмирал и посол покинули демонстрационную комнату и вместе направились  к
выходу из  центра  хранения  архивных  материалов.  Кирка  мучили  несколько
вопросов, ответить на которые мог только Сарэк.
   - Посол, -  обратился  он  к  спутнику.  -  Если  получится  то,  что  вы
предлагаете, узнает  ли  об  этом  сам  Спок?  Осознает  ли  он  себя,  свою
индивидуальность?
   - В любом случае, это будет не тот Спок, каким вы его знаете,  -  ответил
Сарэк.
   - Я понимаю! - стал горячиться Кирк. Сеансы телепатии еще будоражили  его
сознание. - Я спросил не об этом!
   - На ваш вопрос невозможно ответить несколькими словами, Кирк. Да  и  нет
времени...
   - На это время всегда найдется!
   - Ах! У вас есть лишних  двадцать  лет  жизни?  -  холодно  сыронизировал
Сарэк. - Для начала вам необходимо научиться говорить по-вулкански, затем вы
просто обязаны  посвятить  себя  постижению  знаний.  Лет  через  десять  вы
приблизитесь к азам интересующей вас философии. Ответ же на вопрос,  который
вы задали, потребует еще десяти лет.
   - Посол, я не хочу вас обидеть, но это затасканное объяснение. "Я не могу
ответить на ваш вопрос, потому что  земляне  ленивы,  бестолковы  и  слишком
нецивилизованны..."! Мы это уже слышали.
   -  Я  ничего  не  имею  против  землян.  Вы  забыли,  что  мать  Спока  -
человеческая женщина? Кстати, все  эти  годы  она  постигала  вершины  нашей
древней мудрости и уже  нашла  себе  достойное  место  среди  наших  великих
философов. Но  подобное  -  редкость.  Вам  же  для  достижения  этих  высот
потребуется... Хотя вы их просто никогда не достигнете.
   - Конечно, легче всего  отделаться  от  меня,  как  от  назойливой  мухи,
отмолчаться или заявить, что это не моего  ума  дело.  Поймите,  Сарэк,  мне
нужно что-то говорить упрямому Гарри Морроу...
   - Говорите ему все, что считаете нужным. Не  думаю,  что  старина  Морроу
такой черствый и бездушный, - обнадежил Кирка посол.

***

   Хикару Зулу сидел в своем кожаном кресле, подперев голову рукой. С экрана
видеотелефона на него смотрело лицо Джеймса Т. Кирка.
   - Адмирал, я...
   - Погодите, - отрезал Кирк. - Подумайте, прежде  чем  ответить.  Я  хочу,
чтобы вы хорошенько все обдумали.
   Изображение адмирала исчезло с экрана.
   Предложение Кирка выглядело не таким уж сложным  -  добровольная  миссия:
несколько дней туда и несколько назад. Но Зулу  понимал,  что,  если  миссия
потерпит провал, последствия будут самыми  печальными.  Кирк  был  прав,  не
позволив ему дать сразу же ответ.
   Возбуждение адмирала озадачило Зулу. Кирк был первым, кто связал брожение
в экипаже корабля со смертью Спока. Сейчас же он сам, казалось, находился  в
плену наваждения:  бегал  по  инстанциям,  суетился,  беспрестанно  тревожил
офицеров звонками - в общем, как-то не походил на себя  обычного.  То,  чего
Кирк добивался, было не совсем понятно Зулу. Ему казалось, что  адмирал  сам
не знал, чего он хотел.
   Видимо, Кирк считал себя главным виновником смерти Спока и никак  не  мог
смириться с этим фактом. Хикару чувствовал, что адмирал хотел загладить свою
вину новой, удачной миссией. Зная Кирка, Зулу понимал, что  тот  никогда  не
сможет жить с этой тяжестью  в  душе  и  постарается  освободиться  от  нее,
выполнив то, что задумал.
   Хикару  добрый  час  просидел  в  темноте,  размышляя  над   предложением
адмирала. Временами ему казалось, что старина Джеймс просто выжил из ума.
   Холодный дождь остервенело хлестал в окно, а в комнате было тихо и уютно.
Зулу  снимал  этот  дом  вместе  с  четырьмя  жильцами,  каждый  из  которых
возвращался далеко за полночь, а то и не возвращался вовсе. Случая, когда бы
все постояльцы в одно и то же время собирались дома, Зулу припомнить не мог.
Часто бывало, что дом пустовал неделями.
   "Мне тоже нечего делать дома, - решил Зулу. - К черту!" Встав  с  кресла,
он через заднюю  дверь  вышел  в  сад.  Дождь  незаметно  прекратился,  небо
расчистилось. Полнощекая луна,  покачиваясь,  подползала  к  зениту.  Мокрая
трава на лужайке обжигала босые ноги Хикару. В воздухе пахло озоном.  Совсем
недалеко шумел океан.
   В голове Зулу вихрем проносились мысли,  но  ни  зацепиться  за  них,  ни
прогнать их не удавалось. Тогда Хикару вспомнил о дзюдо. Вернувшись  в  дом,
он погрузился в "ки", затем выполнил "хакаму" и занялся упражнением "шодан".
Потом "тсуки"... Пауза... Вновь "тсуки"... "Йокомен"...
   Много лет Зулу увлекался восточными единоборствами. Начав  с  фехтования,
он в  конце  концов  "дорос"  до  коричневого  пояса  по  дзюдо.  Интерес  к
фехтованию ему привила Мандалла Флинн, а он, в свою  очередь,  способствовал
ее   увлечению   единоборствами.   Сотрудничество    получилось    взаимным,
многообещающим  и  довольно  плодотворным.  Попутно  Зулу  достиг  некоторых
успехов в айкидо - неагрессивном виде единоборств, основной  целью  которого
является самооборона.
   "Йокомен"... "какушибо".., шаг вперед - и удар ногой "до-гери"...
   Занимаясь упражнениями, Зулу обычно забывал обо всем на свете. Сейчас  же
мысли сидели в голове, как занозы, нарушая мирное течение тренировки.
   Джеймс Кирк затеял возвращение  к  "Генезису",  не  особенно  надеясь  на
помощь  и  не  выпрашивая  у  Звездного  Флота  "Энтерпрайз".   У   адмирала
обнаружилась такая решимость, что он, казалось,  не  раздумывая,  переступит
через все запреты и препоны.
   Зулу вспомнил о своем новом корабле, стоящем в гавани и готовом  взлететь
в любую минуту. Именно на "Эксельсиоре" он сейчас должен  находиться,  а  не
здесь, в ожидании унизительных допросов, косых взглядов и объяснений. "У них
не было никакого права отстранять меня от командования, - пронеслось у  Зулу
в голове. - Но они отстранили и дали понять, в  каком  случае  я  усядусь  в
капитанское кресло".
   "Йокомен"...  "тсуки"...  "Йокомен"..,  еще!  удар-разворот...  Мысли  не
давали покоя. Зулу сбился с ритма и  потерял  координацию.  Тогда  он  решил
прекратить тренировку.
   Необходимо все взвесить и сравнить: "Эксельсиор"  и  то,  что  предлагает
Джеймс Кирк; амбиции и преданность адмиралу; дальнейшую спокойную  службу  и
возможный печальный финал авантюрной миссии; прошлое  и  будущее...  И  Зулу
принял окончательное решение.
   Через минуту он уже выскочил в сад, вновь обжег  босые  ноги  о  холодную
траву и облегченно вдохнул  сырой  воздух,  наполненный  ароматом  последних
осенних цветов.

***

   Саавик бежала через влажный  жутковатый  лес,  отводя  от  лица  огромные
листья папоротников, которые окатывали ее теплым душем. Отчаянные  крики  то
стихали, то вновь холодили душу. Трикодер, чувствуя близость живых  существ,
словно сходил с ума. Саавик  не  обращала  внимания  на  показания  прибора,
стараясь смотреть себе под ноги.
   Лес закончился так внезапно, что лейтенант невольно остановилась.  Сзади,
задыхаясь и спотыкаясь, ее догонял Дэвид.
   - Не так.., быстро!.. - кричал он. - Мы же не знаем.., кто там  сходит  с
ума! Вдруг это хищник?!
   Перед   путниками   предстало   обширное   плато,   усеянное    огромными
кактусовидными  растениями,  чьи  мясистые  и  сочные  отростки,   казалось,
подпирали  небо.  "Интересно,  кому  в   голову   пришло   создавать   такой
экзотический ландшафт?" - удивленно подумала Саавик.
   Под ногами едва заметно дрожала  земля.  Опять  раздался  душераздирающий
крик. Очевидно, кричавшему не нравилось это легкое землетрясение.
   Отдышавшись и дождавшись  Дэвида,  Саавик  снова  бросилась  вперед.  Под
подошвами обуви захрустел мелкий  галечник.  Округлые  камни,  отшлифованные
водой и ветром, оказались очень скользкими и коварными.
   - Интересные шутки, - бросила на ходу Саавик.
   - Какие шутки?
   - Камни, отшлифованные водой, в пустыне, которая воды никогда не  видела.
Странно, какая-то путаница с геологией.
   - Мы хотели, чтобы все здесь выглядело реально, - объяснил  Дэвид.  -  Мы
предусмотрели даже геологические  наслоения.  Разве  можно  догадаться,  что
планете несколько месяцев от роду?
   - Да, в этом вы преуспели, - согласилась Саавик и  углубилась  в  заросли
кактусов.
   Великая сушь казалась облегчением после  папоротниковой  парилки.  Однако
впереди путников ждал новый сюрприз:  за  кактусовыми  зарослями  начинались
снежные сугробы.
   Послышался отдаленный гул землетрясения. Вновь задрожала земля,  и  опять
раздались отчаянные крики.
   - Интересно. Как только  начинает  трястись  земля,  сразу  оживает  этот
невидимый крикун, - заметила Саавик.  -  Есть  ли  между  этим  какая-нибудь
связь? Наверное, кто-то очень напуган землетрясением.
   Ожило переговорное устройство.
   - Говорит "Гриссом"! Что у вас происходит? - раздался обеспокоенный голос
Эстебана.
   Саавик остановилась и, не переводя духа, ответила;
   -  Капитан,  у  нас  по-прежнему  мощные  биосигналы.  Идем  курсом  015.
Продолжаем исследование.
   - Хорошо, лейтенант. Не возражаю.  Только  учтите,  что  в  ядре  планеты
начались какие-то странные, необъяснимые пульсации. Как бы это не привело  к
беде.
   Дэвид не отрывал взгляда от сверкающих на солнце сугробов, демонстративно
не обращая внимания на разговор лейтенанта с капитаном Эстебаном.
   Саавик прикрыла рукой коммуникатор.
   - У тебя есть какое-нибудь объяснение?
   - Позже, - нервозно ответил Дэвид, разоблачая свое кажущееся равнодушие к
информации капитана.
   Нетерпеливым  жестом  он  позвал  Саавик  в  путь  и,  не  дожидаясь  ее,
направился в сторону белоснежных сугробов.
   - "Гриссом", ваше сообщение понято.  Спасибо  за  предостережение.  Конец
связи, - бросила Саавик и ускорила шаг, стараясь догнать Дэвида.
   Пустыня уступила место заснеженным просторам. С каждым  шагом  усиливался
встречный ветер.
   Осталась позади равнина с  кактусами,  и  теперь  путники  шли  навстречу
летящим снежным хлопьям. Стремительно холодало.  От  тридцатиградусной  жары
остались одни воспоминания.
   Саавик от Дэвида отделяло не  более  пятидесяти  метров.  Он  подчеркнуто
сохранял дистанцию? У первых  сугробов  Дэвид  остановился.  Его  золотистые
кудри играли  на  сильном  ветру.  Опустив  голову,  он  что-то  внимательно
рассматривал. Наконец, подошла Саавик.
   От края снежного покрывала вверх по  склону  большого  холма  протянулись
маленькие неясные следы. Края их давно сгладил ветер,  а  внезапный  снежный
вихрь гроз