ан был  прав:  будущее
изменилось. - Он сделал паузу. - Это не бесчестная смерть. - Он повернулся к
Трой и сказал еще мягче:
   - Если вам суждено умереть, я рад, что умру вместе с вами.
   - Я могу сказать то же самое. - Райкер выдавил улыбку, но его глаза  были
пусты. - Интересно, капитан... - он оставил фразу незаконченной. Трой хотела
улыбнуться в ответ, посмотреть в глаза своих друзей в последний раз,  но  не
смогла. Темнота сгущалась, пока весь мостик не утонул в непроглядном мраке.
   Дрожь под ногами усиливалась, и скоро начало казаться, что это  небольшое
землетрясение. Трой покачнулась, протянула руку и вцепилась в  Ворфа,  чтобы
удержаться на ногах. Он обнял ее одной рукой и крепко прижал к себе.
   - Но это неверно, - сказала она вдруг  с  неожиданной  уверенностью..,  с
такой же уверенностью, которую почувствовала тогда, когда Пикар рассказал ей
о своем видении будущего, о том, что она умрет и наступят годы вражды  между
Ворфом и Биллом. Она знала тогда, чувствовала всем сердцем, что это  будущее
не осуществится.
   Точно так же она знала со всей определенностью, что это будущее  было  не
правильным, что ей и всей команде "Энтерпрайза" не было суждено умереть  вот
так, вместе...
   - Это неверно. - Ее слова  были  поглощены  усиливавшимся  ревом  шоковой
волны. Поверхность закачалась, как штормовое море,  бросая  ее  и  Ворфа  на
палубу.
   -  Это  неверно,  -  повторила  Трой  даже  тогда,  когда  корабль  начал
вибрировать и земля под ними стала горячей. Это была ее последняя мысль даже
когда перегородки вокруг нее засияли раскаленным металлом и форма на ее теле
загоралась.
   "Это неверно... Это неверно... Это неверно..."

Глава 13

   Тьма была непроглядной. Пикар глубоко вздохнул и собрался  с  мыслями.  В
какой-то миг головокружительной затерянности в пространстве  он  постарался,
но не смог вспомнить, кто он такой и  откуда  пришел.  Соран,  Веридиан-Три,
энергетическая  лента..,  воспоминания   казались   такими   далекими,   как
полузабытый сон.
   И самым худшим из всего этого было то, что он не знал, где находится.  Он
не был слеп. Казалось, что его глаза были просто  закрыты  мягкой  повязкой,
которую он не мог снять, потому что кто-то ласково, но цепко придерживал его
руки.
   Маленькие ручонки схватили его за  низ  форменной  куртки,  за  брюки  на
коленях и тянули вперед, медленно ведя  за  собой  по  пушистому  ковру.  Он
мгновенно понял по запаху, по ощущению пола под подошвами, что  это  был  не
"Энтерпрайз".
   И все же ему было здесь так же хорошо, как и там, может быть, даже лучше.
Несмотря на замешательство, он не ощущал страха. Тяжелые  двери  со  скрипом
открылись, и он почувствовал движение воздуха, пропитанного запахами.  Пикар
вдохнул его, словно пробуя на  вкус,  определяя  ароматы:  сосна,  мускатный
орех, яблоки, корица. И запах, который он помнил со времен  своего  детства:
жареный гусь...
   Пикара провели вперед еще  на  несколько  шагов,  затем  неожиданно  руки
отпустили его. Он остановился, покачиваясь.
   - Что такое? Где я? - в его голосе  не  было  даже  оттенка  негодования,
просто любопытство.
   Кто-то  дернул  узел  на  его  затылке.  Повязка  спала.  Пикар   мигнул,
ослепленный калейдоскопом ярких цветов; когда глаза  привыкли  к  свету,  он
увидел, где находится.
   Это  была  большая,  с  высокими  потолками,  гостиная,  в  каких  обычно
собирается вся семья. Обстановка указывала на Францию двадцать пятого  века,
а в центре комнаты стояла огромная рождественская елка, расцвеченная огнями.
Пикар открыл рот от восхищения. Сложенные под елкой, которая была по меньшей
мере на метр  выше  него,  лежали  подарки  всевозможных  размеров  и  форм,
обернутые в золотую, красную  и  зеленую  фольгу.  Свежие  ветви  остролиста
украшали деревянные перила лестницы и камин, где в огне  пылал  традиционный
рождественский деревянный чурбан.
   И  посреди  всего  этого  праздничного  убранства  стояли  пятеро  детей,
улыбающиеся в предвкушении веселья, и во все глаза смотрели на него.
   Пикар с интересом посмотрел на каждого из них. Эти  дети  были  незнакомы
ему; он никогда не видел их раньше, и все же.., он знал их.  Две  девочки  и
три мальчика,  и  все  глядели  на  него  влюбленными  глазами  и  светились
лучезарной улыбкой.
   Самой старшей была тринадцатилетняя Оливия: за  последние  несколько  лет
девочка вытянулась и стала стройной. Здесь был и семилетний Мэтью, с  щеками
круглыми как яблоки: он  унаследовал  блестящие  математические  способности
своей матери. Здесь был Мэдисон, которому исполнилось десять,  у  него  были
черные волосы, как у отца,  он  увлекался  военной  историей;  рядом  стояли
Томас, его близнец, и Мими, малышка пяти лет, самая обожаемая  дочка  своего
отца.
   Он смотрел на них с восхищением и осознавал, что это его дом, его дети  и
что он любил каждого с такой силой и  нежностью,  каких  никогда  прежде  не
испытывал.
   - Продолжайте...
   Голос прозвучал откуда-то  сзади.  Он  резко  повернулся  и  увидел  свою
прелестную пленительницу - золотоволосую, стройную,  которая  улыбалась  ему
полными любви зелеными глазами.
   Он никогда не  встречал  ее  и  все  же  знал,  что  этим  очаровательным
существом была Элис, его жена в течение последних  шестнадцати  лет.  И  они
разговаривали друг с другом по-французски.
   - Скажи что-нибудь! - потребовала Элис  с  притворной  нетерпеливостью  и
опустила руку ему на плечо. - Они ждут.
   Он вздохнул, переполненный чувствами, затем тихо рассмеялся:
   - Я.., я не знаю, что сказать...
   Оливия, которую, как хорошо знал Пикар, по весьма важным причинам  братья
называли "Босси", попросила:
   - Папа, скажи: "Счастливого Рождества!"
   -  Счастливого...  -  он  заколебался,   обводя   взглядом   комнату.   -
..Рождества...
   Самая маленькая, Мими, издала радостный крик  и  принялась  аплодировать.
Другие дети последовали ее примеру. Элис подалась вперед и звучно поцеловала
его в щеку. Ошарашенный, он позволил ей подвести  себя  к  большому  старому
креслу.., точной копии кресла Робера в фамильном поместье, того,  в  котором
он никогда не позволял сидеть никому, даже Рене..,  и  уж,  конечно,  своему
брату, Жану-Люку. Пикар поклялся себе, что когда уйдет в  отставку,  закажет
себе такое же и поставит в своей гостиной.
   И кресло было здесь.
   Пикар устроился на нем со вздохом удовлетворения: именно таким удобным он
себе всегда представлял кресло Робера,  -  и  стал  наблюдать  за  тем,  как
детишки ринулись к елке и начали шумно разворачивать подарки.
   - Это тебе!
   - А где мой?
   - Надеюсь, это именно та книга, которую я просил...
   - Отнеси это папе!
   Ощущение полного удовлетворения и покоя мягко окутало его.  Он  обменялся
счастливым взглядом с Элис, затем снова посмотрел на суетившихся,  смеющихся
детей  с  ощущением  столь  полной  и  совершенной  радости,  что  его  губы
расплылись в улыбке.
   Малышка Мими встала рядом с  ним  и  положила  свою  маленькую  ручку  на
подлокотник его кресла.
   - Ну разве эта елка не красива, папа? - Пикар протянул руку и погладил ее
мягкие волосы.
   - О, да, - ответил он, удивленный, как легко и просто  пришли  эти  слова
ему на ум. Это казалось так естественно, словно каждую минуту  из  последних
шестнадцати лет он провел в этом доме, с этой женщиной, словно он любил  эту
девочку со дня ее рождения. - Да, это все потрясающе красиво! Все.
   Он разговаривал с Мими, а другие дети уже собрались  вокруг  них;  Мэтью,
который стоял с почти военной выправкой, вынул из-за спины руку,  в  которой
был обвязанный лентой сверток, и протянул его отцу:
   - Это от всех нас.
   - Спасибо, - искренне сказал Пикар. - Не могу себе даже представить,  что
бы это могло быть...
   Он снял ленту, развернул оберточную бумагу и  открыл  коробочку.  Внутри,
упакованный в материю, лежал резной прибор,  отливая  медью  и  полированным
деревом. Пикар осторожно вынул его и поднес к  свету.  Это  была  прекрасная
вещь,  та,  которая  использовалась  моряками  девятнадцатого  века,   чтобы
прокладывать путь по звездам. Улыбка чистейшего восторга медленно расплылась
на его губах.
   - Это сак-тан! - возбужденно воскликнул Томас.
   Пикар усмехнулся:
   - Ты, наверное, говоришь о секстанте. Он к тому же очень  красивый..,  и,
похоже, сделан в восемнадцатом веке. А где вы его раздобыли?
   Мими игриво склонила голову набок.
   - Это секрет.
   - Ох, секрет! - Пикар принял таинственный вид. - Ну что ж, это  удваивает
ценность подарка. - Он по очереди посмотрел на каждого из детей. -  Спасибо!
Спасибо вам всем...
   В порыве чувств Мими забралась в кресло и обняла его за шею. Другие  тоже
бросились обнимать и целовать своего отца.
   - Счастливого Рождества, папа!
   - Я люблю тебя, отец!
   - Счастливого Рождества!..
   Радость охватила его,  захлестнула  полностью  -  настолько  сильно,  что
теперь она уже  казалась  материальной,  словно  вещь,  которую  можно  было
схватить и сжать в руке...
   ЭТО БЫЛО, КАК БУДТО БЫ Я БЫЛА ВНУТРИ РАДОСТИ. КАК БУДТО БЫ  РАДОСТЬ  БЫЛА
МАТЕРИАЛЬНОЙ ВЕЩЬЮ И Я МОГЛА ОБЕРНУТЬ ЕЕ ВОКРУГ СЕБЯ...  Изображение  Гуинан
вспыхнуло в его сознании. Они разговаривали с ней давным-давно,  в  какой-то
другой Вселенной, о ком-то, о...
   Соран.
   Он тут же отогнал мысль о нем, заставил себя возвратиться в настоящее,  к
любви и счастью, которые окружали его.
   Мими сползла с него и ринулась за остальными детьми  к  разложенной  куче
подарков. С улыбкой глядя на эту сцену, Элис шагнула к его креслу.
   - Я пойду приготовлю ужин. Они будут умирать с голоду уже через минуту. -
Она направилась в сторону кухни, но по дороге повернула голову и бросила ему
через плечо:
   - Да, Робер и остальные скоро подойдут.
   Пикар резко поднял глаза.
   - Робер?..
   Она посмотрела на него с оттенком любопытства:
   - Конечно! Какое же Рождество  без  одной  из  знаменитых  рождественских
историй твоего брата?
   Слезы появились в его глазах. Он  мигнул,  проглотил  комок  в  горле  и,
наконец, обрел дар речи. Его сердце забилось от внезапного предчувствия.
   - И Рене. Он и... - Он  сделал  паузу,  перебирая  воспоминания,  которые
приходили неизвестно откуда, но уж точно не из его  головы.  -  ..Катя.  Они
придут?
   Да, Катя. Да, именно так ее  звали.  Высокая  молодая  женщина  с  рыжими
волосами, с ярко выраженными азиатскими чертами лица. Он присутствовал на их
свадьбе два года назад. Мими была там в качестве "цветочной девочки".
   - Конечно! Мари говорит, что у них есть сюрприз для всех нас.
   Мими подняла глазенки от свертка, который держала в руках:
   - Сюрприз? Будут еще подарки? - Элис улыбнулась дочери:
   - Конечно, они обязательно принесут подарки, малышка, не  беспокойся!  Но
сюрприз... Боюсь, что пройдет еще восемь месяцев или около того, прежде  чем
ты сможешь играть с этим "сюрпризом". - Она многозначительно  посмотрела  на
Пикара и подмигнула, прежде чем удалиться.
   Он устроился поудобнее в своем  кресле  и  смотрел,  как  дети  принялись
играть полученными в подарок игрушками. Это  было  ни  с  чем  не  сравнимым
удовольствием. Он ничего больше не хотел - только сидеть вот так и наблюдать
за этой сценой вечно. Все, на чем бы ни останавливался его взгляд, приводило
Пикара  в  восторг.  Довольная  Мими   возилась   с   интерактивной   ручной
энциклопедией, которую он выбрал для нее  в  качестве  подарка  и  тщательно
завернул в разноцветную фольгу. Под  елкой  ждала  своей  очереди  крошечная
коробочка в золотой обертке, которую Элис еще не обнаружила: этот подарок он
собирался преподнести ей сегодня вечером после того, как дети пойдут  спать.
Это был доставшийся ему в наследство от отца бриллиантовый кулон.
   И сияющая елка... Каждая игрушка, висящая на ней, имела свою историю. Там
было много бесценных старинных рождественских украшений, принадлежавших  его
родителям. Робер наконец-то согласился расстаться с некоторыми из них. Пикар
улыбнулся, увидев то, что напомнило ему о детстве: старинный Санта-Клаус  из
посеребренного  стекла.  У  него  был  отбит  нос  еще  с  тех  пор,   когда
девятилетний Робер нечаянно  опрокинул  елку,  бросившись  в  возбуждении  к
сложенным под ней подаркам. А еще на елке были любимые мамины белые голубки,
сделанные из настоящих перьев, с веточками остролиста в клювах.
   Это что?
   Он подался вперед, чтобы получше  разглядеть  на  самой  верхушке  дерева
украшение, которое не  смог  узнать.  Это  был  стеклянный  пустотелый  шар,
освещенный изнутри тем, что казалось похожим на крохотную  звезду.  Пока  он
наблюдал, звездочка мигнула,  потускнела,  затем  просто  потухла,  испустив
волну мерцающего света. Пикар напрягся в своем кресле.
   Шоковая волна! Он был сейчас в безопасности, но где-то  там  Веридианская
звезда была уничтожена и сотни миллионов погибли от удара возникшей  шоковой
волны.
   Возможно, вместе с теми, кто был на борту "Энтерпрайза".
   Страшная мысль так резко разрушила ту радость, которая окружала его,  что
это казалось невыносимым. Чтобы не думать, отвлечься, он встал  и  отошел  к
ближайшему окну. Снаружи тихо шел снег, падая с неба, покрывая землю Франции
белым ковром. Вид захватил его на некоторое время. И тут  он  снова  заметил
это отражение в оконном стекле: умирающую внутри стеклянного шара звезду.
   Он не мог спастись от нее. Как  ни  хотел  Пикар  снова  обрести  чувство
абсолютного спокойствия и полного счастья, он не мог смириться  с  тем,  что
они были куплены за море крови. Двести тридцать миллионов жизней..,  потому,
что ему не удалось остановить Сорана.
   - Нет, - сказал он, подавляя то чувство, которое влекло  его  к  играющим
детям, к радости. - Это неверно. Этого не может быть на самом деле...
   - Это настолько реально, насколько ты сам этого хочешь.
   Он замер  при  звуке  голоса..,  действительно  знакомого  голоса,  того,
который он слышал в другой реальности. Он повернулся и  увидел  Гуинан;  она
выглядела так же, как в тот день на корабле, когда он разговаривал с  ней  о
Соране.
   - Гуинан.., что происходит? Где я? - Ему вдруг пришло в голову,  что  все
происходит после смерти  -  его  смерти,  и  физическая  оболочка  сменилась
духовной. Но ведь он не умер. И собственное  тело  казалось  ему  совершенно
твердым, он ощущал это.
   Ее ответ был таким, которого он ожидал:
   - Ты в нексусе.
   - Это... - он обвел взглядом гостиную. - ..нексус?
   - Для тебя, - сказала она. - Это то место где ты хотел быть.
   Пикар покачал головой:
   - Но у меня никогда не было жены, детей, дома - такого, как этот...
   Понимающая улыбка появилась на ее губах:
   - Радуйся им, Жан-Люк!
   - Гуинан... - Он нахмурился от неожиданной мысли,  когда  воспоминания  о
его прежней жизни вдруг потоком ворвались в его сознание.  -  Что  ты  здесь
делаешь? Я думал, что ты была на "Энтерпрайзе"?
   - Я и так на "Энтерпрайзе". Но я также и здесь. - Увидев его непонимающий
взгляд, она добавила:
   - Думай обо мне как.., об эхе той Гуинан, которую ты знаешь. О части  ее,
оставшейся здесь.
   - Оставшейся?..
   - Когда "Энтерпрайз-В" телепортировал нас с "Лакула",  мы  частично  были
переправлены в нексус. Транспортатор замкнулся на нас, но  каким-то  образом
каждому удалось оставить часть себя позади.
   - И Сорану?.. - спросил Пикар.
   - Всем нам, - ответила она мягко.
   - Где он сейчас?
   - Там, где ему хотелось быть...
   - Папа!
   Пикар повернулся при звуке голоса Томаса. Мальчик что-то конструировал из
маленьких соединяющихся блоков. Это была игрушка, с которой его отец в  свое
время провел много счастливых часов. - Папа, помоги мне построить замок!
   Он вздохнул, вновь испытывая желание вернуться в сладкие  объятия  мечты,
но взял себя в руки.
   - Одну минутку! - улыбаясь, ответил он сыну.  Затем  вновь  повернулся  к
Гуинан и с благоговением произнес:
   - Это мои дети! Мои дети...
   Она с любовью посмотрела на них.
   - Да. Они великолепны, не  так  ли?  Ты  можешь  вернуться  назад,  чтобы
посмотреть на их рождение.., или последовать вперед и увидеть своих  внуков.
Время не имеет здесь значения.
   Элис просунула голову в дверь комнаты, затем так же быстро исчезла.
   - Ужин готов! Пошли! Ваши дядя, и кузены уже здесь, и они голодны!
   Радостные крики раздались из-под елки: игрушки тут же были забыты, смятая
бумага легко отброшена в  сторону  ногами  -  дети  наперегонки  побежали  в
столовую.
   Пикар посмотрел в примыкающую к гостиной комнату, и взгляд  его  выхватил
расплывчатые фигуры людей, подходивших  к  длинному  столу.  Кто-то  из  них
засмеялся, и послышался резкий, глубокий горловой звук.
   Робер. Пикар закрыл глаза, пытаясь подавить нахлынувшие чувства. Он был в
нексусе, и это означало, что двести тридцать миллионов погибли. И ради чего?
Ничто из того, что он видел, не было реальным. Это не  могли  быть  Робер  и
Рене - ведь в действительности они мертвы. Там, в  реальной  Вселенной,  его
сочтут погибшим, уничтоженным шоковой волной. И Лурса, и Б-Этор могут  очень
просто завладеть мощным оружием, чтобы снова убить сотни миллионов.
   Младший из мальчиков, Мэтью, задержался, вцепившись в отца  своей  теплой
маленькой рукой:
   - Папа.., ты идешь?
   Пикар посмотрел  вниз,  на  ясное,  нежное  лицо  ребенка.  Теплая  волна
захлестнула  его,  наполнила   до   краев   его   душу   удовлетворенностью,
спокойствием, как не смогли  бы  никакие  лекарства,  никакой  наркотик.  Он
повернулся спиной к Гуинан и позволил мальчику повести его  за  собой:  шаг,
потом второй - вперед, к веселью и счастливым голосам,  которые  раздавались
из соседней комнаты.
   Они прошли мимо елки. Вновь блекнущий  огонь  звезды  в  стеклянном  шаре
привлек его внимание.
   Он остановился как вкопанный. Мэтью с любопытством посмотрел на него:
   - Что-то не так, папа?
   - Нет. - Пикар склонился к сынишке и нежно погладил рукой его по щеке.  -
Все хорошо, Мэтью. Мне просто нужно.., спрятать подарок для  мамы,  чтобы  я
смог отдать его после ужина. Иди! Иди без меня... - Карие глаза  Мэтью  были
так похожи на глаза его отца и светились такой  наивностью,  такой  любовной
озабоченностью, что на мгновение Пикар  склонил  голову  и  заколебался.  Но
затем выпрямился и отпустил руку мальчика. Мэтью бросился в другую  комнату.
Пикар повернулся.
   - Гуинан, - сказал он с внезапной поспешностью, - могу я покинуть нексус?
- Она ошалело моргнула:
   - Почему ты хочешь уйти отсюда?
   - Могу или нет?
   - Да, - медленно выдавила она. - Куда бы ты отправился?
   Он смутился:
   - Я не понимаю...
   - Я сказала тебе, что время не имеет здесь  значения.  Если  ты  покинешь
нексус, то сможешь отправиться куда угодно.., и попасть в любое время.
   Слабая улыбка озарила лицо капитана.
   - Я точно знаю, куда бы хотел отправиться.., и в какое  время.  Назад  на
плато Веридиан-Три, прежде чем Соран уничтожит звезду. Мне нужно  остановить
его! - Он заколебался:
   - Только скажи мне, прежде чем я отправлюсь... Здесь только  часть  тебя.
Значит, ты также и на корабле. Если ты все еще здесь,  тогда..,  с  кораблем
все в порядке, ведь так? Он, должно быть, избежал шоковой волны?
   Все следы улыбки исчезли с ее лица. Какое-то время она печально  смотрела
на него, прежде чем ответить:
   - Нет, Жан-Люк.
   Пикар закрыл глаза, когда из столовой снова донесся смех Робера. Наконец,
он обрел дар речи:
   - Тогда это решено. Я собираюсь вернуться.
   Она нежно положила руку ему на плечо:
   - Почему ты думаешь, что в этот раз все будет по-другому?  Что,  если  ты
снова потерпишь поражение?
   - Ты права. - Он выпрямился и решительно расправил  плечи.  -  Мне  нужна
помощь, Гуинан.., ты не смогла бы отправиться со мной? Вместе мы могли бы...
   - Я не могу покинуть нексус. Я уже есть там, помнишь?
   Он сокрушенно опустил  голову,  пытаясь  найти  другое  решение  вопроса,
другой путь, а когда снова поднял глаза, Гу