тарелке.
   - Что это? - Кирк указал на свертки с наигранным удивлением.
   - Подарок, сэр. - Спок передал ему более объемистый. - Может быть, так не
принято, но мне казалось.., что нужно каким-то  образом  отметить  окончание
долгих лет нашей совместной службы. - Кирк слабо улыбнулся, тронутый этим, и
сел на кровать, чтобы развернуть упаковку. Он осторожно снял бумагу.  Внутри
ящичка, обложенный ватой, лежал  сияющий  полированным  деревом  секстант  -
старинный инструмент, который моряки использовали,  чтобы  плыть,  определяя
путь по звездам.
   - Чтобы помочь мне найти мой путь? - спросил Кирк тихо,  с  благоговением
проводя пальцами по гладкой поверхности. - Спок, спасибо! Он прекрасен...
   Когда он говорил это, в дверь снова позвонили.
   - Войдите, - сказал Джеймс, в то время как Маккой уже входил в комнату.
   На лице доктора сияла широченная улыбка, в руках он держал  две  покрытые
пылью бутылки. Но Джиму казалось, что улыбка была деланной. Фиолетовые  тени
собрались под голубыми глазами Маккоя. Он  выглядел  таким  же  изможденным,
каким чувствовал себя Джим после злоключений на Рура Пенсе.
   "Боже мой, - подумал Джим, - он стар.., да и я тоже".
   - Ну, - сказал радостно Маккой, поднимая вверх бутылки,  -  я  вижу,  что
вулканец меня обскакал! Я тоже пришел с подарками.
   - ДВЕ бутылки? Надеюсь, что обе для меня. - Кирк покосился на них,  жалея
о том, что под рукой не было очков.
   - Ни в коем случае! - доктор поднял одну из них и подул на наклейку. Кирк
приподнял руку, чтобы заслониться от образовавшегося облака пыли.
   - Эта самая старая, так что она твоя. - Кирк взял  бутылку  и  улыбнулся,
глядя на дату на наклейке.
   - На долгую память, - сказал Маккой с еле заметной дрожью в  голосе.  Или
это только показалось Джиму? - А эта...
   Он подул на наклейку второй бутылки и подал ее Споку.
   - Зачем, доктор Маккой? - спросил вулканец с ноткой удивления в голосе. -
Это ведь алкоголь.
   -  Старый  добрый  саурианский  бренди,  если  быть  точным,   -   сказал
наставительно доктор. - Пей его и вспоминай меня.., и то, что  нужно  иногда
удаляться от мирских забот.
   - Так и сделаю, - ответил Спок.  -  Если  вы  постараетесь  вспоминать  о
логике при взгляде на это. - Он предложил  Маккою  меньший  сверток.  Доктор
распаковал подарок и вынул кружок, сделанный из блестящего металла, размером
с ладонь, на котором были выгравированы затейливые  геометрические  символы.
Он нахмурился, глядя на него:
   - Красиво, Спок... Но... Что это такое?
   - Вулканская мандала. Ее нужно  созерцать,  чтобы  успокоить  сознание  в
приготовлениях к принятию логики.
   - О, спасибо! - Маккой запихнул подарок в свой нагрудный карман.  -  Будь
уверен, я буду пялиться на нее каждый раз,  когда  мне  понадобится  логика.
Теперь ведь тебя не будет рядом, чтобы напоминать мне о ней...
   - Джентльмены! - Кирк встал и направился к тумбочке:
   - Я не очень хорошо умею заворачивать вещи, но..,  это  для  тебя.  -  Он
подал Споку маленькую книгу.
   Вулканец посмотрел на нее, полистал страницы и  позволил  себе  небольшую
тень улыбки на лице.
   - "Оды" Горация? Спасибо, капитан!
   - Чтобы напоминать тебе обо мне, - сказал Джим.
   Маккой поднял одну бровь:
   - Ты не думаешь, что книга "Дон Жуан" была бы более подходящей?
   - Следите за языком, доктор, или я оставлю подарок себе, - сообщил  Кирк,
указывая на старинные каминные часы. - У меня было немалое искушение так или
иначе сохранить их. - Он открыл стеклянную дверцу  и  сделал  полный  оборот
минутной стрелки; часы снова начали  бить,  это  был  насыщенный  мелодичный
звук, который эхом отдавался от перегородок.
   Раскрыв рот от восторга, Маккой возбужденно вслушивался в каждый звук.
   - На память о хороших временах, - улыбнулся Кирк.
   - Джим.., они прекрасны!  Пожалуй,  это  самый  лучший  подарок,  который
кто-либо когда-либо делал мне.., за  исключением  моих  внуков,  конечно.  -
Выражение лица доктора вдруг стало печальным, когда он  посмотрел  на  своих
друзей. - Я не могу даже представить себе, как жить без вас обоих. Это  ведь
так не закончится, верно? После всех этих лет это не может закончиться...
   - Не надо плакаться, доктор! - Тон Джима стал твердым. У них впереди была
долгая ночь, и в эту ночь ему сотни раз будут  задавать  вопросы  по  поводу
того, что он собирается делать, когда у него больше не будет  "Энтерпрайза",
и сотни раз ему придется изощряться, выдумывая ответы. Ему совсем  не  нужна
была депрессия сейчас, в самом начале. -  И  перестаньте  говорить,  что  мы
никогда больше не увидимся.
   - Ну, и КОГДА мы увидимся?
   - Как насчет завтрашнего дня? Я подумывал  о  том,  чтобы  отправиться  в
Йосемитэ, и думал, что, может быть, вы оба захотите пойти со мной...
   - Я не смогу, - сказал сокрушенно Маккой. -  Я  собираюсь  отправиться  к
Джоанне и ее  семье,  мы  будем  обсуждать  вопрос  о  том,  чтобы  провести
кое-какие исследования в Б-ренга секторе. А Спок собирается домой...
   - Домой?  -  Джим  быстро  взглянул  на  своего  первого  офицера,  желая
убедиться, что это так. Спок кивнул.
   -   Я..,   обсуждаю   возможность   того,   чтобы   заняться    кое-какой
дипломатической работой вместе с послом Сареком. Так что  я  возвращаюсь  на
Вулкан завтра и боюсь, что не смогу отправиться с тобой в Йосемитэ.
   - Понятно, - тихо сказал Джим. И впервые он  полностью  осознал,  что  не
просто расстается с друзьями на время отпуска, но прощается с теми, кто  был
ему дорог.
   Внезапное чувство невыразимого одиночества  волной  накатило  на  него  -
меланхолия, смешанная со странным предчувствием. В его  памяти  вдруг  ожили
события многолетней давности. Он увидел самого себя, сидевшего  у  костра  в
парке Йосемитэ и с улыбкой глядевшего на своих  двух  друзей,  лица  которых
освещали оранжевые блики пламени.
   Именно так. Тогда он взобрался на Эль-Капитан,  самый  изрезанный  пик  в
парке, и упал. И Спок подхватил его. И Боунз, как всегда взбешенный тем, как
рисковал его друг, прочитал ему целую  лекцию  по  поводу  его  поведения  и
спросил, не собирался ли он стать самоубийцей.
   "Это было смешно, - ответил им тогда Кирк, - но даже когда  я  падал,  то
знал, что не погибну.., потому, что вы оба были со мной. Я всегда знал,  что
умру в одиночестве".
   Теперь больше не будет рядом Спока, чтобы поймать его, не будет и Маккоя,
чтобы читать нотации. Мысль о том, что теперь он терял все,  все,  что  было
ему дорого, - Кэрол, Спока, Боунза, "Энтерпрайз", - наконец, дошла до  него.
Он был теперь абсолютно один, без  друзей  и  пристанища.  Его  передернуло.
"Кто-то ходит по моей могиле..."
   Но эта мысль показалась  слишком  эгоистичной.  Он  решительно  отмел  ее
прочь, выдавил улыбку.
   - Ну.., что ж, когда-нибудь мы соберемся, - капитан встал.
   - Джентльмены! Спасибо вам за подарки. Я думаю, что  сейчас  самое  время
отправляться на праздник.
   - Последняя вечеринка с фейерверками... - Маккой  сделал  глубокий  вдох,
который замер в его горле, когда он взглянул на друзей. - А мы точно  готовы
к этому?
   - Совсем не готовы, - честно ответил Кирк. - Пошли.

Глава 2

   Годом позже Павел  Чехов,  командующий,  офицер  Звездного  Флота,  стоял
посреди бескрайнего и необозримого океана колосящейся пшеницы и  вглядывался
в безоблачное небо. Он терпеливо стоял и  наблюдал  за  небом  уже  довольно
давно и достаточно долго для того, чтобы почувствовать жару и  ослепнуть  от
лучей яркого солнца.  Достаточно  долго  для  того,  чтобы  невольно  начать
размышлять о цели своего поиска.
   Параллельные моря голубого и желтого - одно вверху, другое под ногами,  -
казалось, не имели границ и пробуждали в нем какое-то ослепительное ощущение
отчаянной свободы,  которое  он  носил  в  себе  весь  последний  год  после
расставания с "Энтерпрайзом"  и  ухода  со  службы.  Перемены  было  нелегко
пережить, но, как офицер  Звездного  Флота,  Чехов  научился  переносить  их
стойко. Только на этот раз они оказались  особенно  тяжелыми.  Год  или  два
назад он надеялся избежать этого  ощущения,  восстановив  старые  связи.  Он
снова начал встречаться с Ириной Галиулиной, его любовью еще со времен учебы
в Академии, женщиной, с которой рассчитывал провести остаток своей  жизни..,
но только для того, чтобы узнать, что она собирается замуж.
   После этого он  приобрел  небольшую  дачу  под  Москвой  и  проводил  все
свободное время в одиночестве,  за  исключением  редких  встреч  со  старыми
друзьями. Получив приглашение от Звездного  Флота  участвовать  в  крестинах
"Энтерпрайза-В", он ухватился за этот шанс.
   Сейчас он стоял рядом с Монтгомери Скоттом, который также хмурился, глядя
на небо. Ему нравилось общество Скотта - отчасти потому, что тот, в  отличие
от него, был доволен собой и жизнью в  отставке.  Он  осел  в  своем  родном
городишке в Шотландии вместе с семьей сестры, с удовольствием  играя  теперь
роль  любимого  дядюшки  и  пописывая  специальные  статьи  для  технических
журналов. К тому же он сообщил Чехову с откровенной гордостью, что  Звездный
Флот нанял его в качестве консультанта по  вопросам  разработки  и  создания
новых кораблей. Семейные обязанности и работа для Звездного Флота  оставляли
ему достаточно времени, чтобы встречаться со  старыми  друзьями.  Сейчас  он
выглядел таким же свежим, как и всегда. Лицо Скотта было смуглым от загара и
светилось удовлетворением; но хотя он был  еще  достаточно  крепким,  Чехову
показалось, что друг его несколько ссутулился под бременем лет.
   Чехов завидовал ему. Возможно, со временем он тоже сможет  найти  в  этой
жизни собственную нишу, как это сделал Скотт. Но сейчас он чувствовал  более
близкое родство с капитаном... "С Джимом", -  поправил  он  себя.  Это  было
сложным, почти невозможным для него - перестать называть  ранги  после  всех
этих лет, таким же странным, как и слышать, что Скотт обращается к  нему  по
имени  -  Павел.  Кирк  явно  испытал  сполна   ту   же   неприкаянность   и
неудовлетворенность, которую ежедневно чувствовал Чехов.  Он  видел  это  по
глазам капитана.., то есть Джима.
   Цепь размышлений Чехова внезапно  прервалась,  когда  он  заметил  что-то
крохотное и темное на фоне голубизны неба.  Он  поднял  руку  и  возбужденно
указал на точку Скотту:
   - Вот он.., там, на юге!
   Скотт поднял руку к своему морщинистому лбу, чтобы заслониться от  яркого
сияния солнца. Мгновением позже, понаблюдав за объектом, он цокнул языком:
   - Ты что, слепой? Это же птица!
   Чехов уже был готов  возразить,  но  тут  рассмотрел  крылья.  Его  плечи
несколько поникли, когда возбуждение угасло.
   - Гоняет по Кристаллическим Канавам! - резко  сказал  Скотт  с  некоторым
негодованием. - Катается на  потоках  лавы..,  орбитальное  ныряние...  Этот
мужик проводит чертов декатлон по всей Галактике!
   Чехов нахмурился, услышав нотку неодобрения  в  голосе  Скотта.  Конечно,
ничего ужасного в орбитальном нырянии не было. На самом деле Чехов сам хотел
как-нибудь попробовать это.., после того, как увидел в небе  Джеймса  Кирка.
Он открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь в  защиту  капитана.  Возможно,
Скотт, живя своей спокойной  жизнью,  так  и  не  понял,  что  это  такое  -
чувствовать себя неприкаянным, ненужным и отвергнутым, желать, жаждать новых
ощущений.
   Но Чехову так и не удалось объяснить это Скотту: раскат грома, за которым
тут же последовал второй, отвлекли его.
   - Теперь это, должно быть, точно он, - сказал Чехов. - Думаю,  он  только
что преодолел звуковой барьер.
   Оба заслонили глаза от солнца и уставились в небо. Через несколько секунд
Чехов подумал, что, возможно, снова ошибся. Но,  затем  к  востоку  от  того
места, где он ожидал увидеть Кирка, посреди голубого океана появилась черная
точка. Она стала резко расти, и теперь это  определенно  была  не  птица,  а
фигура человека, который свисал со строп парашюта.
   Он быстро снижался и демонстративно приземлился на спину прямо в пшеницу,
в нескольких метрах от них. Чехов и Скотт бросились к нему.
   Кирк  сел  на  земле  и  снял  шлем,  открывая   взору   широкую   улыбку
восторженного ребенка.
   - Прямо в цель! Я прыгнул  с  Аравийского  полуострова..,  и  приземлился
здесь с точностью до дюйма. - Он встал на ноги, отмахнувшись от попыток двух
друзей помочь ему, в пылу радости не замечая клубы дыма, которые  валили  от
его почерневшего, опаленного костюма.
   - Если быть точным, капитан, - сообщил Чехов, -  ваша  цель  находится  в
тридцати метрах, - он указал на восток, - в том направлении.
   Губы Кирка скривились в гримасе - такой же, какую Чехов так часто  видел,
стоя на мостике, когда Спок излагал капитану точные, но неприятные для слуха
мысли. Возможно, подумал Чехов, сейчас он сообщил точную  информацию  именно
потому, что Спока не было с ними.
   - Спасибо за то, что указали на это, - ответил капитан. Он начал  снимать
костюм и внезапно вздрогнул - явно от боли.
   Скотт покачал головой с очевидным неодобрением:
   - Я ведь предупреждал тебя насчет спины! Нужно обратиться к доктору.
   Кирк буркнул что-то скептическое и начал снимать "упряжь".
   - Завтра, - сказал он  Чехову  возбужденно,  зная,  что  молодой  человек
разделял его пристрастие к подобным рискованным  трюкам  в  гораздо  большей
степени, чем его бывший инженер, - я хочу проделать триэллиптический прыжок.
Это когда ты прыгаешь из северного Китая и делаешь  три  полных  оборота  по
орбите, прежде чем снова войти в атмосферу...
   Чехов   был   искренне   заинтересован   в   том,   чтобы   послушать   о
триэллиптических прыжках, и, возможно, даже  попробовать  самому,  но  Кирк,
очевидно, страдал забывчивостью. Сама мысль о том, что капитан  может  стать
забывчивым, смутила Чехова. Он мягко сказал:
   - Капитан! Возможно, вы забыли, что завтра церемония крестин...
   Было совершенно очевидно, что Кирк помнил об  этом.  Вспышка  раздражения
исказила его лицо, затем угасла, переходя в выражения  упрямства,  когда  он
резко сказал:
   - Я не пойду. - Он сделал паузу, снова  принимаясь  за  свой  парашют.  -
Скотти, помоги мне со стропами!
   Скотт шагнул вперед и взял в руки стропы,  потом  посмотрел  на  капитана
неумолимо и с укором:
   - Что ты говоришь? Ты ведь обещал!
   - Когда я ушел в отставку, то поклялся, что  никогда  в  жизни  моя  нога
больше не ступит на борт звездного корабля. Именно это я и имел в виду.
   - Капитан... - с укором сказал Чехов, имея в виду: "Мы ведь знаем, что вы
не говорили этого всерьез, сэр". Он не совсем понял, что заставило  капитана
так взорваться, - кроме, возможно, последних новостей по  поводу  того,  что
Спок и Маккой не смогут присоединиться к ним на церемонии.  Ухура  также  не
приедет: она отдыхала в  далеком  регионе  Галактики  перед  возвращением  к
преподаванию  в  Академии.  Не  будет  и  Зулу,  который  сейчас  командовал
"Эксельсиором".
   - Я не хочу больше об этом слышать, - сказал Кирк им обоим. - Я не пойду,
и это ОКОНЧАТЕЛЬНО.
   "Да, СЭР", - чуть было не вырвалось у Чехова, но  Скотт  многозначительно
посмотрел на  него;  он  почувствовал  неуверенность  в  голосе  капитана  и
совершенно не удивился бы, если бы к утру Кирк изменил свое решение.

***

   В то мгновение, когда двери  турболифта  открылись,  Джеймс  Кирк  сделал
глубокий вдох и взял себя в руки. Год назад, в  последние  мгновения  своего
пребывания в качестве капитана корабля он поклялся, что больше  никогда  его
нога не ступит на борт другого звездного корабля. По одной простой  причине:
он с болью осознавал, что никогда уже не будет сидеть в капитанском  кресле.
Все же, несмотря на вчерашние протесты, он исключительно из чувства долга  и
ответственности  (не  испытывая   ни   малейшего   любопытства)   согласился
сопровождать своих друзей на церемонию крестин "Энтерпрайза-В".
   Но с того момента, когда он  прибыл  в  космический  док,  его  постоянно
преследовала мысль о  том,  что  что-то  было  НЕ  ТАК  -  что-то  странное,
неуловимое. Возможно, груз прошлого и сегодняшнее  бесцельное  существование
довлели над ним, а может, он просто чувствовал разочарование из-за того, что
его лучшие друзья, которые должны были сейчас стоять рядом, Спок и Боунз, не
сумели приехать. Спок был среди членов дипломатической  миссии,  представляя
интересы Вулкана, и не мог освободиться, хотя и направил краткое  витиеватое
послание,  отдавая  должное  бывшей  команде  "Энтерпрайза-А"  и  поздравляя
команду нового "Энтерпрайза-В". Что же  касается  Маккоя,  то  он  со  своей
семьей  улетел,  чтобы  присутствовать  на  церемонии  по  случаю  окончания
Вулканской Академии наук его внучкой; он также прислал вежливое  послание  с
поздравлениями Звездному Флоту.., и личное сообщение для  Джима,  в  котором
говорилось: "Скучаю по тебе, дружище! Буду мысленно с тобой..."
   Беспокойство Джим начал ощущать с прошлой ночи, когда не  раз  просыпался
от кошмаров. И сейчас, в то самое мгновение, когда он  смотрел  на  закрытую
дверь турболифта, его захватили видения из снов  предыдущей  ночи,  снов,  в
которых реальные воспоминания переплелись с игрой фантазии.
   Йосемитэ. Эль-Капитан. Он  взбирается,  хватается  пальцами  за  холодный
камень, нащупывает удобную ступень ногами,  вдыхает  сладкий  воздух  Земли,
смотрит на ястребов, парящих в  вышине.  Голова  Спока  появляется  на  фоне
синевы неба, отвлекая его, и затем.., падение, - как это и  случилось  много
лет назад, - такое стремительное, что у него перехватывает дыхание, кружится
голова, пальцы царапают по обломку скалы...
   Вдруг все вспыхивает вокруг, и вот он уже сидит  перед  лагерным  костром
рядом со Споком и Боунзом, объясняя, почему тогда не боялся.
   "...Даже когда я падал, то знал, что не погибну, потому что вы  оба  были
рядом со мной..."
   "Капитан, - говорит Спок, когда это видение сменилось другим, и  вот  они
уже сидят в каюте Джима на "Энтерпрайзе-А" в последнюю ночь его капитанства.
- Я возвращаюсь на Вулкан".
   И вот он снова  падает..,  падает  в  бесконечность,  мимо  Эль-Капитана,
пролетая над Аравийским полуостровом: воздух ревет в ушах, а он ждет,  когда
же Спок поймает его.
   Но Спока нет, он на Вулкане, и Боунза тоже нигде не видно. Джим одинок..,
впервые в жизни он действительно один, скованный ужасом свободного  падения.
Но даже теперь он слышит, как доктор шепчет ему на  ухо:  "Скучаю  по  тебе,
дружище..."
   И затем в сознании возникает вопрос, который задал  Маккой  Споку  еще  в
далеком прошлом, на  клингонской  "хищной  птице"  вскоре  после  того,  как
вулканец вернулся к жизни: "Что ты чувствовал, когда был мертвым?"
   Нелепо так беспокоиться из-за снов. Кирк мотнул головой, пытаясь отогнать
воспоминания. Жалеть себя было бесполезно. Возможно, это несправедливо,  что
сейчас рядом не было Спока и Маккоя, но он был искренне благодарен Скотту  и
Чехову, двум друзьям, которые стояли бок о бок.  Кирк  посмотрел  на  них  и
увидел, что настроение Чехова было таким же, как  и  его,  тогда  как  Скотт
чувствовал  грусть,  смешанную  с  любопытством,  разглядывая  новый  дизайн
турболифта.
   И все же, несмотря на решимость выкинуть из головы сны  предыдущей  ночи,
Кирк чувствовал, как его беспокойство растет. Единственное,  что  доставляло
ему удовольствие в этом мероприятии, - возможность снова надеть свою  старую
форму.
   Двери лифта открылись прямо в море яркого  света  и  шума  аплодисментов.
Ослепленный,  Кирк  заморгал,  пока,  наконец,  его  глаза  не  привыкли   к
освещению. За открытыми дверями он увидел прожекторы, группу  журналистов  с
электронными  блокнотами  и  аплодирующую  команду   мостика.   Он   выдавил
снисходительную улыбку и почувствовал, как Скотт и Чехов невольно напряглись
за его спиной.
   - Капитан Кирк, - тут же бросился в атаку один из репортеров,  -  как  вы
себя чувствуете, оказавшись снова на мостике "Энтерпрайза"?
   Это был единственный