непосредственно подчиняющихся Риттенхаузу или находившихся под его  командой
раньше.
   - Посмотрим.
   - Надо взять определенный срок для более быстрой оценки информации.
   - Это могут быть последние три  года  по  земным  стандартам.  Компьютер,
проведите анализ по этим  признакам  и  выведите  на  экране  результат  для
командного состава.
   ... Лидсон... Тутакан... Нэш...
   - Удивительно - среди подходящих лиц обнаружились три капитана кораблей и
один флагманский офицер. Кроме того, мне кажется, что адмирал Армстронг тоже
когда-то командовал "Констеллейшн".
   - Таким образом, трое из двенадцати капитанов. Разве это не говорит о...
   - В самом деле. "Горнет",  "Потемкин"  и  "Линкольн"  -  это  корабли,  о
которых Риттенхауз заявил, что они движутся к нему на помощь.
   - Удивительное совпадение, не правда ли?
   - Похоже.
   - И как следует.
   Я дала задание компьютеру специфицировать должности тех, кто не  занимает
место командира корабля, и  мы  обнаружили  массу  интересного  и  пугающего
одновременно.
   - Сарда, вы поняли, о чем речь? Например, Лу Синг Квод - начальник отдела
кадров офицерскою состава Звездного флота и член комитета  по  снабжению!  А
адмирал Армстронг - представитель Звездного Флота на Конгрессе Федерации.
   - Похоже, вице-адмирал Риттенхауз упорно распространял свое влияние.
   - И он успел протянуть свои щупальца практически всюду. Интересно, мог ли
вице-адмирал влиять на выбор своих представителей в этих группах?
   - Мог, и довольно легко.
   - Компьютер, как часто представители Звездного Флота  попадали  в  состав
Конгресса Федерации?
   Компьютер флагмана "Помпеи" не был столь же мощным  и  быстродействующим,
как на "Энтерпрайзе", поэтому пауза оказалась довольно долгой,  и  я  успела
понервничать. Даже Сарда переминался с ноги на ногу, хотя я не  думала,  что
ему были понятны все тревоги, волновавшие меня в связи с Риттенхаузом и  его
не совсем понятными действиями, о  которых  говорили  все  вокруг.  Наконец,
компьютер воспроизвел на экране диаграмму.
   Просмотрев ее, я не сразу смогла подобрать необходимые слова.
   - Мне кажется, что вице-адмирал держит свой палец на сонной артерии всего
гражданского правительства, а не только командования Звездным Флотом. И даже
может быть, что это не палец, а острый нож. А  при  этом  он  сам  сидит  на
недосягаемой высоте.
   - На такой жерди ему будет непросто удержаться, - прокомментировал Сарда,
- если не проявлять особую осторожность.
   От его слов я улыбнулась и перестала дрожать.
   - Нам нужно предупредить капитана Кирка. И узнать точно,  что  Риттенхауз
не сумел убедить его покинуть данный сектор космоса.
   Я  поднялась  и  попыталась  найти  в  карманах  своей   меховой   куртки
коммуникатор. Прежде чем мне это удалось, меня  охватило  странное  чувство,
ощущение того, что на меня воздействует чужой разум, я повернулась в сторону
Сарды. Мы обменивались взглядами довольно долго: это был обмен  информацией,
напряженное,  выстраданное  понимание  друг  друга.  Конечно,  небезопасное,
потому что, хотя мы и доверяли друг другу, но все же...
   Может быть, он захочет остановиться  до  того,  как  мы  оба  окажемся  в
неприятной и опасной ситуации?
   Видимо,  он  понимал  ход  моих  мыслей.  Его  программа  индивидуального
самосовершенствования  не  позволяла  ему  слиться  со   мной   интеллектом,
преодолеть   необходимость   обмена   информацией,   хранящейся   в   сугубо
индивидуальных,  интимных  областях  мозга,  но  между   нами   установилось
экстрасенсорное, телепатическое общение,  и  в  этом  я  была  сейчас  почти
уверена.
   - Разве я не права? - спросила я, уже позабыв о предмете моего последнего
вопроса.
   Он глубоко вздохнул, прежде чем решиться на ответ.
   - Мы делаем слишком грубые предположения,  -  предупредил  Сарда,  -  без
достаточных доказательств. Вице-адмирал может оказаться  никем  другим,  как
чересчур активным  и  одержимым  офицером.  Пока  я  не  нахожу  необходимых
логических доказательств вашим  догадкам,  и  мне  не  совсем  понятны  ваши
основания дли них, поскольку ограничил  свои  контакты  с  людьми,  несмотря
на... сложившиеся обстоятельства. И все же...
   Мне была понятна его  неуверенность  -  типичное  человеческое  качество;
причем, неважно, следовал ли он законам логики, согласно которым я была явно
не в своем уме, или же пытался проникнуть в дебри моей интуиции.
   - И что же дальше? - поторопила я.
   - И все же, я не вижу вреда в том, чтобы предложить капитану  Кирку  идею
того, чтобы "Энтерпрайз" оставался в этом секторе космоса.
   Он казался совершенно истощенным, морально и физически, как это уже  было
с ним много раз. И все же... и все же мы почти поняли друг друга.
   Почти.
   Мне уже стало по-настоящему ненавистно это слово.
   Я включила коммуникатор и настроила его на нужную волну, сделав вид,  что
не ощущаю стены сопротивления Сарды.
   - Пайпер обращается к "Энтерпрайзу". Но вместо ответного голоса Кирка или
Ухуры я услышала скрип раскрываемых дверей комнаты для совещаний.
   - Немедленно выключите коммуникатор. Жестко прозвучавший приказ  заставил
меня прислушаться к голосу, еще не звучавшему в этой комнате. Это был  Бома,
и он держал в руках фазер. Рядом с ним стоял Ритгенхауз.
   - Выключите его, лейтенант.
   Я не двигалась.
   - Сэр, меня еще никогда не принуждали к чему-либо с помощью фазера и...
   Бома грубо схватил мой коммуникатор, щелчком выключил его, догадавшись  о
моих планах, и с недовольным выражением  на  лице  спрятал  аппарат  себе  в
карман. Ритгенхауз с той же целью обыскал Сарду, но ничего не нашел.
   - Мне показалось, что я увидел понимающий  блеск  в  ваших  глазах,  юная
леди. Нечасто мне приходилось сталкиваться раньше  с  таким  взглядом,  и  я
решил кое-что предпринять с целью обезопасить будущее нашей галактики.
   - Тогда я тоже права, - пробормотала я, испытав  легкий  озноб  от  такой
перспективы. - Хотя мне очень хотелось ошибиться.
   - Галактика уже готова к переменам, лейтенант. А вы станете рядом с ней.
   Он подтолкнул Сарду  поближе  к  фазеру  Бома,  лицо  которого  приобрело
выражение жесткой непримиримости и молчаливой решимости, что подстегнуло мое
любопытство. Люди, подобные Риттенхаузу, конечно  же  могли  вербовать  себе
сторонников с помощью, уговоров и богатых обещаний, однако, упрямство черных
глаз Бома говорило мне и о других мотивах его  поведения.  Сейчас  он  играл
роль обычного охранника, "шестерки", но,  без  сомнения,  профессор  не  был
слепым исполнителем чужой воли. Я внимательно посмотрела на него,  вероятно,
отыскивая ключ к разгадке.
   - Вы обладаете недюжинными способностями,  лейтенант  Пайпер,  -  заметил
вице-адмирал. - И мои комплименты вам лишь частично отражают истину. Но  мне
хотелось бы надеяться на то, что вы не станете распространителем собственных
знаний. До того, как я достигну выполнения своих собственных желаний.
   - Вы говорите о своих планах в отношении Звездного Флота?  Вот  для  чего
вам понадобился дредноут, не правда ли?
   - Не совсем.  Все,  что  я  планирую,  совершенно  необходимо.  Федерация
работает неэффективно, и это будет продолжаться до  тех  пор,  пока  она  не
станет включать в себя целую галактику. Так будет лучше для всех.  А  вам  я
пока советую поднять вверх руки. Я хорошо знаю, что  доверять  людям  вашего
сорта не следует.
   - Сюда, вы оба.
   Доктор Бом отошел в сторону и вскоре повел нас по пустынному коридору.
   - Наверное, начнете с Клингонов, не так ли? - не унималась я и,  прочитав
ответ на его лице, продолжила:
   - Не советую вам, вице-адмирал. У них тоже есть право на самоопределение.
Все, что вы планируете сейчас, уже безуспешно пытались сделать в прошлом.
   Мой голос, скорее, напоминал голос просителя, а угроза звучала  фальшиво,
и ею я пыталась скрыть собственную глупость. Они намеренно оставили Сарду  и
меня без присмотра, собираясь понаблюдать за нами, поджидая момент, когда мы
станем делать то, что мы как раз и начали. Мне захотелось  ударить  себя  за
то, что я так недооценила их.
   - На этот раз все сработает, лейтенант. Риттенхауз прищурил свои  зеленые
глазки, блестевшие довольно моложаво, несмотря на весь его облик дедушки, и.
задумчиво добавил:
   - Все получится. Отправьте  их  вниз,  Бома,  а  затем  возвращайтесь  на
мостик. Он ушел, оставив нас втроем.
   - Вперед.
   Фазер Бома уткнулся в мое плечо. Сарда шел впереди меня.
   - Зачем вам все это? - спросила я с тем, чтобы  Сарда  смог  продвинуться
вперед.  -  Вы  ведь  непохожи  на  тех,  кого  можно  увлечь  разного  рода
утопическими бреднями.
   - Откуда вам это известно?
   Моя последняя фраза, похоже, развеселила его.
   - Я это чувствую. К тому же вы -  гражданское  лицо.  Что  же  вам  может
предложить Риттенхауз?
   - Успех, которого у меня никогда не было в прошлом.
   - Высокий пост в каком-нибудь  новом  флоте?  Обычно  дело  заканчивается
именно этим.
   - Вы - уникальная молодая леди, лейтенант. Риттенхауз  абсолютно  прав  в
этом. Но вы чересчур болтливы.
   - О да, - согласилась я, - и упряма тоже. Разве не видно?
   Я размахнулась и с силой ударила его кулаком в голову. Бома поморщился  и
покачнулся  в  сторону  переборки.  Я  попыталась  схватить  его  за   руку,
удерживавшую фазер, но он  вывернулся,  сильно  толкнув  меня.  Я  оказалась
лежащей на палубе. Он наклонился и прицелился прямо мне в шею, но  я  успела
ударить его ногой в пах, и Бома упал на колени, взвыв от боли.
   В это мгновение подоспел Сарда, который сзади железной хваткой вцепился в
болевые точки на его шее. Бома извивался, пытаясь  вырваться,  но  было  уже
поздно. Он вскрикнул от боли перед тем, как рухнуть на палубу.
   Сарда помог мне подняться.
   - Спасибо, - пробормотала я, поправляя свой меховой наряд.
   - Ваши выводы, видимо, произвели на них неизгладимое впечатление, заметил
Сарда.
   - Мы попали в самую точку, это правда. Но было бы лучше, Сарда, если бы я
ошиблась. Это все может иметь ужасные последствия  для  Звездного  Флота.  В
любом случае, его  ждет  глубокая  встряска.  Пошли.  Нам  нужно  выбираться
отсюда.
   Я переступила через неподвижно лежавшее тело Бома, и  мы  побежали  вдоль
коридора. Я не успела сообразить, куда  именно,  потому  что  вдруг  ощутила
обжигающую боль.
   Сине-зеленые  огоньки.  Энергетический  поток...  На  мою  спину   словно
свалилась каменная плита. Я успела только произнести имя Сарды до того,  как
судорога охватила все мое тело. Руки... мои руки... Казалось, что на  руках,
мертвенно-бледных,  бескровных,  горят   и   распадаются   сами   нервы.   Я
почувствовала, что падаю вперед. И только  гулкие  удары  сердца  продолжали
отдаваться в моей голове, пока я не начала терять сознание... Я  провалилась
в темноту.

Глава 7

   Это  был  малоприятный  сон,  действие  которого  происходило  в  темном,
холодном месте, переполненном людьми в  двусторонних  масках,  со  странными
лицами, вид которых мешал мне сосредоточиться,  и  в  конце  концов  ко  мне
вернулись боль и громкий гул в ушах. Я ощутила себя где-то в другом месте, в
сумерках. Там, куда мне надо было идти и  где  ко  мне  должно  окончательно
вернуться сознание. Я попыталась преодолеть  боль  и  силой  притянуть  себя
поближе к сумеркам, удаляясь от тьмы. Для меня  это  стало  трудной,  долгой
борьбой. Моя жизнь цеплялась за боль и за этот невыносимый гул в ушах.
   Вдруг, словно по взмаху волшебной палочки, звук поменялся: не  исчез,  но
стал другим, похожим на шум работающего пылесоса.
   - О-о-о...
   Я открыла глаза и сразу же схватилась за спину - источник боли.
   Глупо... Не надо совершать резких движений.
   - О-о-о...
   - Старайтесь двигаться как можно меньше.
   Что делал здесь Сарда, среди такого ужасного шума?
   Единственное, что показалось мне еще более  тяжелым,  чем  движение,  это
попытка лечь снова, поэтому я решила найти пристанище для собственной головы
на своих же кулаках.
   - О-о-о...
   Меня всегда интересовало, что ощущает получивший фазерный залп...

***

   Сарда осторожно помог мне облокотиться спиной о  серую  стену,  ничем  не
отличающуюся от других таких же. Я поняла это,  когда  ко  мне  окончательно
вернулось мое зрение.
   - Это Риттенхауз? - поинтересовалась я.
   - Очевидно, он  предполагал,  что  мы  попытаемся  удрать  от  Бома.  Как
самочувствие?
   - Я ощущаю свою спину, словно  расколотое  надвое  полено.  Видимо,  удар
пришелся прямо в позвоночник.
   Я моргнула еще раз,  затем  внимательно  взглянула  в  глубину  его  глаз
янтарного цвета, безошибочно определив, что  за  внешней  их  безмятежностью
скрывается тревога. Интересно, в связи с чем?
   - Я оставалась без сознания дольше, чем это бывает обычно при  оглушающем
ударе фазерного залпа?
   - Нет, только семнадцать минут.
   - Тогда почему же... Ладно, это не имеет значения. Неплохая у  них  здесь
подготовлена ловушка. Думаю, что выбраться из нее будет непросто.
   Перед нами был пустой коридор. Мы наверняка бы попытались снова  войти  в
него, если бы не странный ярко-голубой свет по периметру  входного  портала:
проход был закрыт для нас с помощью мощного защитного поля. Всего лишь  одна
неприятная деталь, которую я, к сожалению, не  заметила.  Я  притянула  свои
ноги поближе.
   - До сих пор не ощущаю их.
   Сарда издал нечто похожее на вздох облегчения у вулканцев.
   - Нервная система человека  начинает  восстанавливаться  после  фазерного
оглушения почти сразу же. Чувствительность должна  вернуться  на  конечности
через несколько минут, после этого нам следует попытаться бежать.
   Я украдкой взглянула на него.
   - Вы считаете, что это  реально?  Сарда  покачал  головой,  выдержав  мой
прямой взгляд.
   - Нет, - просто ответил он, - но ведь вы все равно не удержитесь от такой
попытки, пусть она даже не увенчается успехом. И я буду помогать вам.
   Я, конечно, попыталась сохранить серьезное выражение лица, но на этот раз
удержаться от улыбки мне не удалось.
   - Я всегда знала, что вами управляет не только логика.
   Он выпрямился и слегка отодвинулся от меня. К моей радости,  вулканец  не
стал спорить со мной о логике и собственных мотивах поведения. Мы оба хорошо
понимали, о чем шла речь.
   - Можно полюбопытствовать?
   - Конечно.
   - На что вы намекали, когда говорили Риттенхаузу о том, что его идея  "не
будет работать"? Вы упомянули какой-то план, касающийся Звездного Флота...
   - Это будет его составной частью. Причем, немалой.  История  Земли  имеет
массу тому примеров.
   - Я совсем мало знаком с историей Земли.
   - И вы не знаете обстоятельств, которые привели к третьей мировой войне?
   - Я уже говорил: не знаю.
   - Ну что ж, свобода относится к тем  вещам,  с  которыми  так  просто  не
расстаются. Она может уходить понемногу, капля  за  каплей,  что  не  так-то
просто заметить. - Видя, что он не очень хорошо  меня  понял,  я  продолжила
объяснения:
   -  Вот  пример.  В  атмосфере  процветания  конца  XX  века  люди   стали
предъявлять все больше и больше собственных прав своим правительствам,  даже
иногда требуя их активного вмешательства. Вы можете  представить  себе,  что
можно добровольно отдать свои права бюрократии?
   Лицо Сарды отражало его недоверие. Как вулканец,  он  даже  не  мог  себе
вообразить такое, поэтому я продолжила:
   - Все началось с одного из базовых прав личности -  права  собственности.
Право индивидуума пользоваться плодами собственного  труда  начало  уступать
требованиям общественной необходимости.
   - Разве никто не возражал против этого?
   - Конечно возражали, и довольно сильно, но, к  сожалению,  с  опозданием.
Те, кто  выигрывал  от  принесения  в  жертву  личного  общественному,  были
значительно сильнее. Некоторые из этих групп стали  настолько  мощными,  что
конкуренции с ними не выдерживал уже  никто.  Поэтому  позиции  правительств
опять укрепились. Пирамида становилась все выше и выше,  но  превратилась  в
ожиревшую, нерабочую лошадь.  И  чем  больше  ее  кормили,  тем  меньше  она
работала. Вы слышали разглагольствования Риттенхауза об общественном  благе?
Это вещи одного и того же порядка.
   Через некоторое время единственным  способом  выжить  в  "новой"  системе
стала  принадлежность  к   какой-нибудь   мощной   группировке:   профсоюзу,
религиозной организации, политической партии,  группе  бизнесменов,  которые
успели завоевать  себе  жизненное  пространство  у  конкурентов.  Постепенно
индивидуумы, которыми управляли лишь их личные интересы, сошли  со  сцены  и
были заменены группами, пытающимися протолкнуть собственные представления об
общественном благосостоянии, что, в конце концов, превращалось  в  действия,
выгодные в первую очередь для них самих. Экономическая система  развалилась,
как карточная колода. Если у общества появлялись проблемы, их  списывали  на
те слои, которые объявлялись разрушающими порядок, то есть, на тех, кто имел
взгляды, отличные от их собственных. Таким образом одни приобретали контроль
над другими.
   - Как у Клингонов, - пробормотал Сарда.
   - И над всеми теми, кто не вписывался в их собственные планы,  продолжила
я, радуясь тому, что он смог ухватить смысл моих мудрствований.
   - Чем жестче становилась борьба, тем больше усиливался контроль.
   - И тем меньше оставалось свобод, - закончил он за меня, опустив глаза. -
Вулканцы стали бы первыми в  ряды  протестующих.  Мы  никогда  не  прекратим
борьбу против единства на такой глупой основе.
   Я молча кивнула.
   - Странно, - отозвался он, - что никто не обратился к основам философии.
   - Что вы имеете в виду? Он нахмурился;
   - Не существует такого понятия как "всеобщее благо". Благом  для  каждого
является то, что он считает наиболее подходящим для себя. Если индивидуум не
приносит  никому  вреда  своими  действиями,  зачем  другим  искать   способ
контролировать его?
   - На Земле причиной такого поведения  стало  желание  одних  пользоваться
тем, что зарабатывали  другие.  Каким-то  образом  они  убеждали  себя,  что
потребности, даже если кто-то сам работал для их реализации,  можно  считать
неразумными,  если  их  нет  у  других   людей.   Стало   проще   заставлять
правительство красть в твоих интересах, чем работать самому.
   - Трудно в это поверить.
   - Мне тоже.
   Я задумалась.
   - И большинство жителей Земли пришли к такому же мнению.  Вот  почему  мы
так оберегаем свободу личности. Мы подошли очень близко к той  точке,  когда
могли лишиться всего и навсегда.
   - Эти изменения в обществе... Как быстро  они  возникли?  Сразу  на  всей
планете?
   - Земля - довольно большая планета, но  "новые"  веяния  распространялись
достаточно быстро. Зародившись в Азии, они проникли в Европу, Африку,  Южную
Америку и постепенно добрались до Северной Америки.
   Там,  где  они  реализовались,  экономика  превратилась  в   безжизненную
пустыню.
   Люди, добившиеся в этой жизни успеха, были порабощены в  угоду  тем,  кто
способен только потреблять.  .  -  Это  напоминает  разрушительное  действие
вирусов.
   - Скорее, бацилл чумы. Или наркотиков. Пристрастившийся к ним  требует  с
каждым днем все больше и больше. Чем хуже становилась жизнь,  тем  больше  в
нее вмешивалось правительство. Через некоторое  время  никто  уже  не  хотел
ничего производить. Они добились своего утопического общества, состоящего из
одного класса, но это был класс нищих. Теневая экономика достигла невиданных
масштабов. Занятие  политикой  стало  приносить  максимальные  доходы.  Люди
забыли о самостоятельности и начали искать лидеров, тех, кто смог бы вывести
их из этого "болота". Но самое ужасное ждало их еще впереди.
   - Диктатуры?
   -  Они  размножились,  как  осиные  гнезда.  Каждая  демократия  и  итоге
переродилась в маленькую диктатуру. Иногда - в не очень маленькую. Чем  хуже
работала экономика, тем сильнее диктаторов волновали только  их  собст