а будущее.
   - Извини, что мы разрушили  твои  великие  политические  планы,  Джим,  -
сказал Маккой. - Но лично я думаю, что нынешний расклад предпочтительней.
   - Конечно, ты прав. Мне бы хотелось попросить прощения у  вас  обоих.  Вы
понимаете, сказалось напряжение,  и  даже  унижение,  а  все  это  вместе  -
гремучая смесь.
   В ответ Маккой улыбнулся.
   - Плюс то, что ты хотел стать тем единственным, кому под  силу  разрешить
все накопившиеся проблемы и отыграться за  украденный  из  под  самого  носа
корабль. Но вместо этого ты вдруг обнаруживаешь, что мы уже сделали все, что
ты задумал.
   Кирк посмотрел  на  него,  пытаясь  разозлиться,  но  у  него  ничего  не
получилось. Он передернул плечами и расслабленно улыбнулся.
   - Хорошо все же, что тебя не было со мной на "Энтерпрайзе" в тот  момент,
Боунз. Ты прекрасный бортовой врач, но при этом вшивый политик.
   - Ай-яй-яй, капитан. С тобой не поспоришь.
   - Я бы тоже не рискнул, - сказал Спок. - Мы прощены,  капитан?  Я  думаю,
впереди у нас еще много работы: необходимо починить то, что  было  разрушено
при передаче.
   - Разумеется, Спок.
   Он махнул рукой и посмотрел им вслед. Как только за ними закрылась дверь,
в громкоговорителе раздался голос Ухуры:
   - Капитан, у меня ответ  из  ставки  Звездного  Флота  на  ваш  запрос  с
Трефолга.
   Кирку потребовалось некоторое время,  чтобы  вспомнить,  о  чем  был  тот
запрос. Ах да, это же то самое сообщение,  в  котором  он  говорил  о  своем
намерении отправиться на Треллисан в соответствии с  их  просьбой  о  помощи
вместо того, чтобы немедленно доставить заключенных на базу. В то  время  он
еще беспокоился о том, что, несмотря на предупреждения Спока, поставил  свою
карьеру под вопрос. Теперь его волнения, в свое  время  забытые  в  суматохе
прошедших  дней,  вернулись  снова.  Он  почувствовал,  как  напряглись  его
мускулы. Как он и предсказывал,  командованию  потребовалось  слишком  много
времени на то, чтобы дать ответ.  Тогда  ему  казалось,  что  пройдет  целая
вечность, и поэтому раньше времени  не  стоит  беспокоиться.  Но  "вечность"
оказалась быстротечной, и теперь он сидел и удивлялся собственному волнению.
   - Прочтите его, лейтенант.
   - Слушаюсь, сэр. Прежде всего они подтверждают получение вашего сообщения
и далее они говорят: "Кирк, не забудьте  о  хрупкости  мира  на  Треллисане.
Исследуйте обстановку, но действуйте осторожно и не провоцируйте  клингонов.
Сделайте все от вас зависящее, чтобы гарантировать независимость Треллисана.
Контр-адмирал Дж. Потджитер. Это все, сэр.
   - Спасибо. Я скоро вернусь на мостик. - Он был знаком с Потджитером:  тот
служил скорее связующим звеном с дипломатическим корпусом,  чем  действующим
офицером. Какой изумительно невыполнимый приказ: расследовать осторожно,  не
провоцировать, но гарантировать. Кирк громко рассмеялся и почувствовал,  как
напряжение отпустило. Если  бы  этот  приказ  пришел  вовремя,  он  бы  его,
безусловно, нарушил. Но миссия подошла к своему логическому концу, и  теперь
по прибытии на базу его ждало поощрение. В конце концов, командование решило
ничего не решать: Кирку дали полную волю, но если  бы  он  не  справился  со
своим заданием, вина за это легла бы исключительно на него. Ему  приходилось
сталкиваться с подобным подходом с самого  начала  своей  службы,  и  каждый
офицер из высшего эшелона вел себя именно  так.  "Этак  можно  себе  и  язву
нажить", - подумал он. Но в то же время он охотно  признал,  что  его  жизнь
была самой интересной во всей галактике. Может никто на  корабле  его  и  не
поймет. Может, только Кароксу и Талю дано ему симпатизировать. Его  коллегам
и врагам в одном лице. Втроем они безусловно признавали  необходимость  друг
друга. Какая ирония судьбы и для Звездного Флота, и  для  клингонов,  и  для
ромуланцев! Как  только  конференц-зал  остался  позади,  Спок  обратился  к
Маккою:
   -  Кстати,  доктор,  я  уверен,  что  вы  понимаете  всю  нелогичность  и
несостоятельность вашего аргумента о необходимости наличия общих предков для
того, чтобы иметь полноценное потомство. Идея о прарасе,  от  которой  пошли
все гуманоиды, - не более чем гипотеза, которая никогда  не  была  доказана.
Археологические находки не дают в этом  деле  повода  для  оптимизма.  Более
того, вы опустились до тавтологии: две расы имеют общих предков, потому  что
у них есть потомство, и у них есть потомство, потому что у них общие предки.
Вас спасло то, что лживость ваших аргументов не резанула  слух  треллисанцев
так быстро, как мой.
   Маккой хмыкнул в знак полного презрения к тому, что только что услышал.
   - Спок, не смущайте скромного сельского доктора такими громкими  фразами.
У меня это сработало, и это главное. Кстати о логике: я заметил,  что  когда
вы  вернулись  на  Треллисан  в  судне  Матабеля,  вам  доставило   истинное
удовольствие увидеть меня в целости и сохранности после всех  атак  силонов.
Это крайне нелогично. Вам не удастся одурачить  старого  сельского  доктора:
гуманность из вас тогда так и лезла наружу.
   Он взмахнул кистью, прежде чем вулканец успел возразить.
   - Минуточку, я знаю, что вы хотите сказать: что  вы  обрадовались  только
тому, что вклад Звездного Флота в моем  лице  не  пропал  даром,  и  что  на
корабле нужны мои услуги, так?
   Лицо Спока оставалось непроницаемым.
   - Не совсем, доктор. Для нормальной работы "Энтерпрайза"  наиболее  важна
ваша  поза  консерватора,  противника,   технологического   прогресса.   Она
благотворно сказывается на морали  экипажа,  поскольку  людям,  как  это  ни
странно, всегда нужен кто-нибудь, как  вы,  разочарованный  романтик.  Любой
компетентный медик смог бы справиться с болезнями не хуже вашего, но вряд ли
кто еще сумел бы так виртуозно справиться с ролью придворного шута.
   Маккой уже открыл рот,  чтобы  отпустить  встречную  колкость,  но  потом
передумал, резко, повернулся на  каблуках  и  припустил  по  коридору.  Спок
смотрел ему вслед с легкой улыбкой.
   - Спок, это жестоко.
   Он обернулся и увидел  Кристину  Чэпел,  стоявшую  у  него  за  спиной  с
выражением крайнего неодобрения.
   - Я тут услышала последнюю часть вашей беседы. Вам не стоит так с  ним...
Он очень ранимый человек.
   Спок кивнул:
   - Да, он ранимый.  Он  также  выдающийся  врач,  и  "Энтерпрайзу"  с  ним
повезло. Однако время от времени он нуждается во  встряске.  Более  того,  я
даже подозреваю, что от таких  стычек  он  получает  огромное  удовольствие.
Только так он может позволить себе выказывать привязанность ко мне.
   На минуту его сознание переполнили призрачные образы.
   - Единение через разделение, - пробормотал он. - В этом наша сила. Именно
этого не мог понять Морл со своей партией.  Наша  способность  вести  диалог
друг с другом,  несмотря  на  то,  что  все  мы  совершенно  разные,  делает
Федерацию сильной и здоровой.
   Подумав, он несколько вызывающее добавил:
   - Разумеется, кроме вулканца вряд ли это  кому  дано  понять.  Только  мы
умеем мысленно сливаться с теми, кого любим. Извините,  сестра  Чэпел,  меня
ждут на мостике.
   Кристина посмотрела вслед быстро удалявшейся фигуре.
   - Кроме вулканца... - прошептала она. Сейчас она впервые вышла  из  своей
палаты с тех пор, как упала на мостике после смерти  онктилиаица.  Никто  на
"Энтерпрайзе", особенно Спок, не знали о  том,  что  ей  довелось  пережить.
Никто не знал о ее единении с существом, гораздо более глубоком, чем мог это
представить вулканец со всеми его слияниями. И никто об этом не узнает.  Она
медленно шла по коридору, где еще недавно она и онктилианец  были  вместе...
Это помогало ей успокоиться и придти  в  себя.  Единение  через  разделение.
Никто, даже  вулканец,  никогда  не  поймет  все  величие  и  глубину  этого
принципа. Она понимала, что больше в ее  жизни  с  ней  не  случится  ничего
подобного, не будет больше светлого и яркого до боли  ощущения  невыразимого
счастья, как это было с ним. Она вздохнула и пошла вперед,  вздрагивая  всем
телом.
   Дверь конференц-зала открылась, и из нее вышел Кирк. Все  уже  встало  на
свои места, он приступил к командованию, и только слова Маккоя сидели в  нем
занозой, не давая покоя: образец самоуверенного, безжалостного, эгоистичного
капитана. Джеймсу никак не удавалось выкинуть их из головы. Неужели это была
правда? Неужто он и впрямь такой? Или  он  не  образец?  Собственная  ирония
делала еще больней.
   Он медленно подошел к лифту, вошел в кабину и скомандовал:
   - Мостик.
   Пока он плавно скользил  вверх,  Кирк  размышлял:  "Неужели  это  признак
самонадеянности, если  ты  понимаешь,  что  лучше  всех  подходишь  на  роль
командира такого огромного корабля и его команды?  Или  это  жестоко,  когда
требуешь, чтобы твои приказы исполнялись, потому что лучше всех знаешь,  что
сейчас надо? Что это за эгоизм, когда больше всего печешься  о  благополучии
корабля, забывая при этом про себя самого?"
   - Попробуй повторить это еще раз, Боунз. - сказал он вслух, - и  я  спущу
тебя на землю.
   Двери  открылись,  и  он  увидел  мостик.  С  его  приходом   в   воздухе
почувствовалось - нет, не напряжение, скорее, деловитость -  перед  Джеймсом
Кирком  каждый  старался  показать  благодушие  и  расторопность.   "Неужели
эгоистично этому радоваться? - спросил он  себя.  -  Да,  -  ответил  он,  -
эгоистично". Но при этом радости не убавилось, и он прошел к своему  креслу,
чтобы отдать команде "Энтерпрайза" накопившиеся приказы.



    Вонда МАКИНТАЙР
    ЗВЕЗДНЫЙ ПУТЬ: "ЭФФЕКТ ЭНТРОПИИ"


    ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


ПРОЛОГ

   Джеймс Кирк, широко раскинувшись, лежал на кушетке в гостиной своей каюты
и дремал. Книга, которую он попытался читать, тяжелым грузом давила  ему  на
грудь, взывая к совести, но и совесть капитана дремала. Внезапно замигали  и
потускнели огни,  предупреждающие  о  кратковременной  недостаче  энергии  и
резком крене "Энтерпрайза". Кирк невольно встрепенулся и снова расслабился -
ему нечего было делать, абсолютно нечего. Это всего-навсего экраны  наружной
защиты забрали почти всю энергию, чтобы защитить корабль вместе  с  экипажем
от непомерно интенсивной радиации и потока гамма-лучей.
   От вынужденного безделья, от расслабленности капитан чувствовал себя не в
своей  тарелке,  как,  впрочем,  и  вся  команда.  За  всех   работал   один
офицер-ученый Спок. И ради него одного корабль мотался на  орбите  странного
аномального  образования,  первого  и   пока   единственного   обнаруженного
образования такого рода.  Вот  уже  шесть  недель  Спок  наблюдал,  замерял,
анализировал, пытаясь установить, откуда и почему появилось оно  и  чего  от
него можно ждать.
   И все эти шесть недель "Энтерпрайз" подвергался  усиленной  бомбардировке
радиационных и гравитационных волн, испытывался  на  прочность  неожиданными
изгибами  и  поворотами  самого  космоса.  Но  работа  Спока   была   крайне
необходимой:  разросшись,   как   огромная   раковая   опухоль,   аномальное
образование перекрыло главную трассу движения в  искривленном  пространстве.
Сама собой напрашивалась мысль о неизвестном пока заболевании  космоса  и  о
том, что, как возникла одна  опухоль,  так  может  возникнуть  и  другая,  и
третья. Что, если одна из них появится вблизи какой-нибудь планеты и  сотрет
с ее поверхности все живое?
   Кирк бросил взгляд на экран своего  терминала  связи,  который  оставался
сфокусированным на образовании. "Энтерпрайз" как раз проходил мимо одного из
его полюсов. Энергетический поток резко усилился, видно было, как пылевидный
водоворот извергается в космос, оставляет в нем пробоины и  оседает  в  них.
Такому же штурму подвергался и корабль, реагируя на него и резким изменением
силы тяжести, и неожиданными перемещениями,  и  стрессовым  состоянием  всей
команды. И так будет продолжаться до тех пор, пока  Спок  не  закончит  свою
работу.
   Он мог бы работать в одноместном челноке, но легкое маневренное суденышко
не устояло бы перед всеми искажениями пространства, вызванными образованием.
И получалось, что огромный звездолет задействован ради  одного-единственного
человека.  Эта  очевидная  нелепость  усугублялась  тем,  что   все   видели
опасность, сознавали ее и ничего не могли поделать, только ждать.
   Но худшее уже позади - до конца  исследований  осталось  всего  несколько
часов, и Кирк невольно подумал о том, с какой радостью рванут  они  подальше
от этого места, какое облегчение почувствуют в свободном, ничем  не  больном
пространстве.
   - Капитан Кирк? - послышалось из интеркома.
   Кирк  дотянулся  рукой  до  терминала  связи  и  включил  его.  Очертания
необычного образования исчезли, на экране появился образ лейтенанта Ухуры.
   - Слушаю, лейтенант, что случилось?
   - Капитан, мы принимаем субкосмическое сообщение.
   - Назовите код и пустите текст на экран.
   - Код срочного переброса.
   - Срочного? - Кирк присел.
   - Да, сэр. Сообщение было кратким. Оно поступило с рудников Алеф Прайма.
   Ухура бросила быстрый взгляд на свои приборы  и  снова  перевела  его  на
экран.
   - Повтора не было. Связь прервалась, - доложила она.
   - Благодарю вас, лейтенант.
   Ключ дешифровки сам собой всплыл в его памяти - его запрещено  хранить  в
записи,  запрещено  вводить  в  корабельный  компьютер  для   автоматической
дешифровки. С карандашом и бумагой капитан принялся за  утомительную  работу
по превращению набора букв и знаков в связное послание.

***

   Старпом лейтенант Мандэла Флин облачилась в костюм  дзюдоиста,  а  мундир
свой повесила в шкаф. Ее курчавые рыжие волосы то и дело выбивались из  туго
затянутого на затылке узла, как бы напоминая, что их нужно обрезать.  Она  и
сама это знала. Но предыдущая служба в пограничном  патруле  приучила  ее  к
несколько  большей  вольности  во  внешнем  виде,  чем  это  допускалось  на
"Энтерпрайзе".
   А на борту корабля она провела всего два месяца  и  была  по  уши  занята
организацией настоящей службы безопасности, так что у нее не было времени на
то, чтобы вникнуть во все тонкости уставных и неуставных отношений.  Она  не
умела да и не хотела приспосабливаться, как,  впрочем,  и  выделяться  своей
оригинальностью, целиком уповая на профессионализм, на знание своего дела.
   К тому  же  Мандэла  опасалась,  что  Зулу  примет  всерьез  их  шутливое
соглашение о том, что  она  обрежет  свои  волосы  только  тогда,  когда  он
отрастит себе усы. Ей не хотелось ни навязывать ему  свою  волю,  ни  давать
повода для насмешек над ним.
   Она вошла в тренажерный  зал  корабля,  приостановилась,  чтобы  отвесить
традиционный поклон. На мате для дзюдо Зулу завершал приседания - ладони  на
затылке, локти касаются колен. Присев последний раз, он с  трудом  поднялся,
бессильно опустил руки вниз. Флин села на пятки позади него и спросила:
   - Как дела?
   Не оборачиваясь к ней, Зулу ответил:
   - Мисс Флин, я только что перебил всех клингонов рукояткой  своего  ножа,
потом отбалансировал на корпусе "Энтерпрайза", помогая ему крутиться  вокруг
этой раковой опухоли, а о балансировании между Споком и Скоттом  и  говорить
не хочется.
   - А забавно было бы  и  в  самом  деле  прогуляться  по  корпусу  корабля
снаружи, потом взмахнуть руками и поплыть, поплыть неведомо куда.
   Зулу сел, распрямил ноги, туловище и принялся отбивать  поклоны,  касаясь
лбом коленей, одновременно рассказывая:
   - Мистер Скотт  считает,  что  гравитационные  колебания,  энергетические
спады и все остальные его проблемы - самые занятные штуки.
   Стеганая рубашка его спортивного костюма задралась до самых ушей.
   - Мистер Скотт убежден, что, когда мы в  следующий  раз  будем  проходить
сквозь поток х-лучей, перегрузка на экранах защиты взорвет двигатели,  -  он
застонал от боли, медленно выпрямил спину и сел. - Все, чего хотел бы мистер
Скотт, - это идеально гладкая круглая орбита и никаких потоков.
   Флин сочувственно кивнула: опасность была той штукой, с  которой  она  не
раз уже встречалась прежде. С ответственностью тоже.  А  ответственность  за
курс, за его безопасность лежала на Зулу. Он был  перегружен  и  работой,  и
ответственностью.
   - Вы клоните к тому, что намерены пропустить занятие? - догадалась она. -
Но мне будет стыдно за вас, если вы бросите занятия после  такого  успешного
начала: знание дзюдо никому еще не повредило.
   - Не надо меня уговаривать! Я с нетерпением жду каждого  занятия,  потому
что ваши уроки дзюдо и мои уроки фехтования только  и  поддерживают  меня  в
последние дни и недели.
   - Ну и добро! -  сказала  она  и,  встав,  протянула  ему  руку,  помогла
подняться.
   После легкой разминки Зулу - ученик - поклонился Флин  -  учителю.  Затем
они  поклонились  друг  дружке  уже  как  противники.  В   фехтовании   Флин
отрабатывала рапирой только технику защиты, которую легко пробивал  Зулу.  В
дзюдо было все наоборот: у Флин был черный пояс мастера, а Зулу лишь недавно
освоил технику падения.
   А сегодня он не сумел даже выйти из плечевого броска. Словно и не пытаясь
перевернуться, ученик тяжелым кулем так звучно шлепнулся  о  мат,  что  Флин
только свирепо глянула на него и сжала кулаки,  не  в  силах  произнести  ни
единого слова. Зулу,  ошеломленный  своей  неуклюжестью,  тупо  уставился  в
потолок.
   - Проклятье! - воскликнула Мандэла. - Вы что, забыли, чему  я  учила  вас
целых два месяца? - и тут же опомнилась, притушила свой гнев, вспомнив,  что
сама занималась дзюдо  в  первую  очередь  для  того,  чтобы  укротить  свой
неистовый темперамент. Это сработало. Она опустилась на колено  около  Зулу,
участливо спросила:
   - Все в порядке?
   Он заставил себя сесть, смущенно глянул на нее:
   - Виновата моя собственная глупость.
   - Но и мне не следовало на вас кричать, - в свою очередь смутилась и она.
- Вы были слишком напряжены в последнее время и  можете  получить  серьезную
травму. Поэтому отложим занятия на потом.
   Приказав снять рубашку и лечь лицом вниз,  Мандэла  развела  его  ноги  в
стороны и  принялась  массировать  ему  спину,  плечи,  шею.  Поначалу  Зулу
непроизвольно вздрагивал от каждого  прикосновения  ее  сильных  пальцев,  с
безжалостной деловитостью  бороздящих  его  судорожно  сведенные  мышцы.  Но
мало-помалу боль  отступала,  Зулу  перестал  стонать  и,  закрыв  глаза,  с
наслаждением прислушивался, как по  всему  его  телу  разливалось  блаженное
тепло. Он настолько расслабился, что готов был без  конца  предаваться  этой
процедуре.
   Но руки Мандэлы свело судорогой. Бросив  массировать,  она  села  поперек
спины Зулу, наклонилась над ним и, ласково похлопав по плечу, спросила:
   - Как там на нижнем ярусе - живы еще?
   - Пока живы, - ответил он, приоткрыв  один  глаз  и  лениво  улыбаясь.  -
Кажется, я отогрелся на всю свою жизнь.
   - Ошибаетесь, -  возразила  она.  -  Вам  еще  придется  долго  и  упорно
отмачиваться в теплой воде, намного дольше, чем после гимнастики.
   Спустя несколько  минут  они  оба  глубоко  погрузились  в  горячую  воду
японской бани. Флин развязала свои  волосы,  и  они  беспорядочными  волнами
рассыпались по ее плечам, но вода аккуратно распределила их по спине, легким
шевелением приятно щекоча кожу.
   Тепло  окончательно  заглушило  постоянную,  не  очень  сильную,  боль  в
ключице, сломанной несколько лет тому назад.  Мандэла  машинально  погладила
шрам на плече, в который уже раз  подумав,  что  когда-нибудь  она  все-таки
обратится к врачам, и те надрастят ей кость. А пока на такие заботы о себе у
нее просто нет времени.
   Зулу с наслаждением вытянулся и проговорил:
   - Вы оказались правы. Это именно то, что мне надо, - отмокнуть без всякой
тренировки. Здорово! Флин улыбнулась в ответ и спросила:
   - А вам не кажется странным тот факт, что  мы  с  вами  знакомы  уже  два
месяца и все еще называем друг дружку "мистер Зулу" и "мисс Флин"?
   Зулу ответил не сразу:
   - Странно это ил