илась помощь первого офицера, и он  удалился  своей
стремительной походкой.
   Пикар, оставшись один рядом с поглощенной поисками Трои, стал внимательно
рассматривать планету, заключенную в рамки экрана. Неожиданно он поймал себя
на мысли, что вспоминает все данные о Триликконе Махкти.
   В голове неотвязно вертелась одна мысль: два  миллиарда  четыреста  тысяч
миль... Среднее расстояние от этой планеты до центрального светила.
   Дэйта мог бы вычислить и более точно, но сейчас  это  не  имело  никакого
значения для капитана.
   Два миллиарда четыреста тысяч  миль...  Не  самая  большая  система.  Та,
которую они обследовали в последний раз, раза в два больше.
   Пикару почему-то хотелось, чтобы звездное скопление оказалось  большим...
Даже бесконечным... Тогда ему не придется смотреть правде в глаза.
   Капитан не мог усидеть на месте. Его так и подмывало  встать,  пройти  по
мостику, сделать что-то у всех на виду.  Жану-Люку  потребовалась  вся  сила
воли, чтобы спокойно подойти к экрану, сцепив руки за спиной.
   Планета приближалась, но по-прежнему оставалась темной и невидимой,  лишь
стала немного ярче по краям. Пикар не отрывал от нее глаз,  будто  "Мендель"
можно найти, пристально сосредоточив взгляд, и таким образом  превзойти  все
приборы "Энтерпрайза" и возможности Трои, вместе  взятые.  Но,  естественно,
ничего разобрать нельзя.
   Даже если исследовательское судно и находится на орбите  планеты,  засечь
его крайне трудно.
   Капитан тяжело вздохнул: дела шли из рук вон плохо.
   Прошипели открывающиеся двери турболифта, отвлекая внимание Пикара.
   Он взглянул через плечо и заметил на мостике одного из охранников  Ворфа,
который вполголоса переговорил о чем-то с клингоном и снова удалился.
   Эта сцена заинтересовала Жана-Люка. Что  же  такое  мог  сообщить  офицер
охраны, о чем нельзя сказать по интеркому?
   И только теперь он понял происходящее...
   Охранник должен был сменить Ворфа, так как его дежурство окончилось.
   Но начальник охраны отказался оставить свой пост на мостике. Отказался  в
противовес  инструкциям...  И  неважно,  что  нарушение   незначительное   и
оправданное.
   Пикар прошел по мостику, оставив  за  спиной  изображение  планеты.  Ворф
отвел глаза и замер над приборами, когда капитан приблизился к нему.
   "Взгляд исподтишка... - отметил Жан-Люк про  себя.  -  Он  знает  о  моей
догадке!"
   - Мистер Ворф, - произнес Пикар, - на минутку, пожалуйста.
   С явной неохотой  клингон  оторвался  от  своего  места  за  сканирующими
устройствами. Жан-Люк направился  в  приемную,  жестом  приказав  лейтенанту
следовать за ним.
   Усевшись за столом, капитан подождал, пока начальник охраны  расположится
за другим концом стола. Клингон явно чувствовал себя  неуютно,  хотя  кресло
располагало к более приятным ощущениям.
   - Мне казалось, - начал капитан, - что мы уже покончили с этим...
   Ворф нахмурился, вскинул голову, как бы бросая вызов.
   - Так точно, сэр!
   - Тогда почему вы отказались передать дежурство в конце своей смены?
   Клингон пожал широкими плечами, звякнув при этом  металлическим  почетным
значком на мундире.
   - В данный момент я посчитал это целесообразным.
   - Гм... Хвалю вашу настойчивость, лейтенант. Никто не сможет назвать  вас
увиливающим от работы... Но все  люди,  отобранные  для  несения  службы  на
мостике, имеют высокую квалификацию, как вам хорошо известно,  поскольку  вы
сами проводили обучение в некоторых случаях. Более того,  смены  установлены
отнюдь не случайно. Ни человек, ни Клингон,  ни  кто-то  иной  не  может  не
уставать и сохранять форму бесконечно... - Он выдержал для эффекта паузу.
   - Я ясно выражаюсь?
   - Так точно, - проворчал Ворф. Казалось, он хотел сказать что-то еще,  но
промолчал.
   - У вас есть возражения? - поинтересовался капитан.
   Недовольство Ворфа усилилось, но он не смог  избежать  ответа  на  прямой
вопрос.
   - Есть, - наконец подтвердил Клингон.
   - Поподробнее, - попросил Пикар, зная на  собственном  опыте,  что  такое
разговор с Ворфом: мягко говоря, трудоемкий процесс, если не более того.
   Глаза начальника охраны сощурились.
   - Вы, - произнес он.
   Капитана эта короткая фраза страшно заинтриговала.
   - Я?! Что значит "я"?
   - Мой поступок предпринят  из-за  вас,  сэр.  Каждому  ясно,  что  данное
задание  имеет  для  вас  огромную  важность.  Поэтому  я   взял   на   себя
ответственность  быть...  немного  более  причастным  к  поискам  пропавшего
корабля.
   "Самая длинная речь, которую я  слышал  от  него",  -  подумал  про  себя
Жан-Люк, озадаченно наморщив лоб.
   То, что Ворф подметил озабоченность  капитана,  не  особенно  взволновало
его, хотя Пикар не думал, что это так бросается в глаза.
   Жан-Люк откашлялся.
   - Скажите, вы делились своими впечатлениями с другими?
   Лейтенант кивнул, делая короткое и быстрое движение большой головой.
   - Мне подсказал об этом мистер Ля Форж... Правда, я и сам  уже  пришел  к
подобному заключению.
   Пикар обдумывал ситуацию.
   - Мистер Ля Форж... - повторил он. - Он тоже считает, что  я...  озабочен
более обычного?
   - Так точно, - подтвердил Ворф.  -  И  еще  мистер  Крашер...  И  старший
помощник Райкер... И советник Трои, кажется,  тоже...  хотя  она  ничего  не
говорила мне.
   У капитана от изумления начала отвисать челюсть.
   - Больше никто? - спросил он.
   - Еще нет, - разочаровал его клингон, продолжая перечислять  список  имен
посвященных в тайну капитанской озабоченности.
   - М-да... - протянул Жан-Люк. - И чему вы  приписываете  мою...  э-э-э...
взволнованность?
   Ворф пожал плечами во второй раз.. - Этого мы не знаем... Но вы-то должны
знать, сэр...
   Пикар в душе облегченно вздохнул: "По  крайней  мере,  до  этого  еще  не
добрались..."
   - Должен  признаться  вам,  -  с  неохотой  начал  он,  -  наше  задание,
действительно, имеет  для  меня  большое  значение.  Хотя  я  надеялся,  что
подобная информация не станет достоянием для многих людей... Признателен вам
за заботу.
   Жан-Люк сознательно сменил тон разговора.
   - Однако, это все равно не оправдывает нарушения графика дежурств.
   Найдите своего сменщика, и пусть он займет свое место на мостике.
   - Понятно, - ответил Ворф. Не совсем  ясно,  слышится  ли  в  его  голосе
недовольство. Ведь клингоны не терпят, когда им читают нотации. - Я уведомлю
о вашем приказе и остальных...
   Пикар внимательно посмотрел на него.
   - Только не говорите мне, что и остальные превышают свои полномочия.
   Появившаяся гримаса на лице начальника охраны говорила о многом: в глазах
отражались и удивление, и стыд, и желание промолчать -  в  более  или  менее
равных пропорциях. Клингон отчаянно пытался придумать достойный ответ.
   - Лейтенант?
   - Да, сэр... Все обстоит так, как вами сказано.
   Пикар почувствовал, как в нем закипает гнев. Он злился,  конечно,  не  на
экипаж, а на самого себя. Как же далеко дела вышли из-под его контроля, пока
идут поиски "Грегора Менделя"?
   Внезапно отвернувшись от клингона, капитан  набрал  свой  личный  код  на
клавиатуре компьютера. На экране монитора появился список. Изучив его, Пикар
стер информацию и посмотрел на лейтенанта,  который  все  так  же  молчаливо
сидел на другом краю стола.
   - Вы свободны, - отпустил его командир. Клингон встал.
   - Спасибо, сэр.
   Он повернулся и вышел, довольный своим освобождением.
   Итак, не только Ворф нарушает правила... Почти треть экипажа  на  мостике
делает то же самое. С одной стороны, это все очень трогательно.
   Пикар никогда не стремился специально завоевывать  популярность;  скорее,
он поступал по справедливости. Увидеть, насколько  привязаны  к  нему  люди,
очень  приятно.  Но  смотреть  на  их  проделки  сквозь  пальцы  капитан  не
собирался.
   Поднявшись,  он  вышел  из-за  стола  и  направился  к  дверям,   которые
распахнулись, открывая для обзора мостик и нарушителей порядка.
   Никто не посмотрел на него... Ситуация почти комедийная.
   Подавив улыбку, Пикар прошел и стал перед центральным пультом, чтобы  его
могли видеть все.
   - Попрошу внимания, - произнес он низким,  хорошо  поставленным  голосом,
слышным во всех уголках командного отсека.
   Все взгляды устремились на него.
   - Мне стало известно, - продолжил Пикар, - что некоторые из  вас  слишком
злоупотребляют  своими  обязанностями.   Требую,   чтобы   такое   положение
немедленно изменилось!
   Чтобы хоть как-то отблагодарить их за потраченные усилия, он добавил:
   - Более того, все офицеры, не занятые на мостике,  могут  воспользоваться
всем спектром удобств корабля для отдыха. И это не просто совет... - Капитан
вспомнил, как Ворф  упомянул  Джорди.  -  Мое  обращение  касается  также  и
инженерного отсека.
   Во  время  "речи"  Пикара  офицеры  обменивались  взглядами.  Правда,  не
ликующими, а, скорее, смирившимися. В конце концов, все они считали, что  их
место на мостике. Если бы им захотелось развлечься  в  свободное  время,  то
капитана спрашивать бы не стали... Тем  не  менее,  офицеры  подчинились:  с
разных сторон стали слышны вызовы сменщиков.
   Удовлетворенный, Пикар вернулся в свое кресло. Он не смотрел по сторонам,
но знал, что за ним сейчас наблюдают Райкер и Трои.
   - Я разочарован в вас, - громко сказал он. - В вас обоих... И особенно  в
вас, старпом. Когда меня здесь нет, вы остаетесь вместо меня, а не для  того
чтобы возглавлять заговор.
   Капитан заметил, как Трои прикрыла улыбку  рукой.  Когда  рядом  телепат,
трудно притворяться рассерженным.
   Райкер, однако, принял выговор за  чистую  монету.  Он  поерзал  в  своем
кресле, а потом подал голос:
   - Я бы не стал называть это заговором, сэр...  Скорее,  это  демонстрация
верности и некоторых, возможно, устаревших ценностей.
   - Допустим... Но вы знаете также хорошо, как и я, что срыв, так  сказать,
не за горами. Предпочитаю, чтобы мои люди  тратили  свою  энергию  во  время
экстренных случаев, а не во время рутинной работы. Некоторые  уже  находятся
здесь по третьей-четвертой смене подряд. В таких условиях  нельзя  сохранить
бдительность.
   Райкер кивнул.
   - Понимаю... Вы говорите, что двадцать четыре часа подряд  могут  вывести
из строя любого?
   - Конечно, старпом.
   - И каждому на мостике, дежурившему столько времени, пора отдохнуть?
   - Без сомнения.
   Глаза капитана сузились в подозрении... Он ожидал  какого-то  подвоха  со
стороны первого офицера. Но Райкер  сохранял  непроницаемость,  выработанную
годами службы.
   - О чем ты говоришь, Вилл? Выходит, здесь есть  человек,  который  пробыл
несколько смен на мостике и не подчинился приказу?
   Старпом и Трои переглянулись.
   - Ага! - произнес Пикар со зловещей улыбкой на  лице.  -  Такой  человек,
все-таки, есть, не так ли?
   - Так точно, сэр, - подтвердил первый офицер.
   - Тогда выкладывайте... Кто он?
   Райкер виновато посмотрел на него.
   - Вы, сэр. По моим подсчетам, вы находитесь на мостике уже двадцать шесть
часов.
   - Двадцать семь часов тридцать девять минут, -  поправил  его  Дэйта.  Он
сообщил об этом как бы между прочим, просто бросил через плечо.
   Пикар нахмурился, пожалев, что благоразумие у андроида  работает  не  так
четко, как другие его органы чувств,  например,  слух.  Собравшись,  капитан
обернулся к Райкеру.
   - Спасибо, - сказал он, - за сообщение... Вы остаетесь за главного, номер
первый, Кивнув Трои, капитан присоединился к  растущей  очереди  офицеров  у
турболифта.

***

   Поначалу Фреди посчитал, что просто очень устал... Все-таки он так  долго
возился с каталогом геологических данных и образцов,  собранных  на  планете
Болдуина-Маккина.
   Работал не по обязанности... Бог свидетель, в  профессии  геолога  спешки
нет. Камни с Болдуина-Маккина всегда, под рукой, могли бы и  подождать...  А
новых он не насобирает, пока не закончатся поиски "Менделя". Даже в  обычных
условиях Фреди не был занятым человеком. Сколько раз "Энтерпрайз"  снисходил
до того, чтобы обследовать планеты? Очень  немного...  Для  подобной  работы
существовали менее крупные и  более  удобные  корабли.  Например,  пропавший
"Мендель".
   Фреди оказался своего рода излишеством  на  большом  судне.  Компонентом,
приходящим в действие, когда ничего более серьезного нет.
   После известия о пропаже исследовательского корабля  некоторые  подотделы
ученых засуетились. Квантовые механики, нуклеонисты...
   Разве спокойно можно наблюдать,  сложив  руки,  как  коллеги  трудятся  в
две-три смены, суетятся, бегают  на  мостик  и  обратно.  И  Фреди  тоже  не
выдержал...
   Он почувствовал себя  на  подъеме,  переполнился  энергией.  Слава  богу,
геолог еще не успел разобраться с анализами с Болдуина-Маккина, иначе просто
не знал бы, куда себя деть. Именно по этой причине Фреди принялся за  работу
с не меньшим напором, чем его коллеги. Как и они, он трудился по две  смены,
спал совсем немного и снова принимался за классификацию образцов.
   Более того,  ему  это  нравилось.  Чертовски  нравилось!  Приятно  упорно
трудиться, лететь на волне поставленной цели. Он не ощущал ничего  подобного
уже многие годы, возможно, даже со школьной скамьи. А учиться Фреди закончил
давным-давно.
   Затем  он  заметил  усталость:  в  пальцах,  в   спине...   "Естественный
результат, - сказал сам себе Фреди. - Сказываются долгие часы, проведенные у
монитора..." Такого объяснения вполне хватило, чтобы ум успокоился.
   Но  состояние  геолога  ухудшалось...  И  очень  быстро.   Пальцы   стали
деревянными, негнущимися,  как  при  артрите.  Мышцы  спины,  ног  с  трудом
удерживали тело при ходьбе и даже при сидячей работе.
   "Отдых, - подумал он. - Мне нужен отдых!"
   Только позже до него дошло, что он попал в неприятную передрягу.
   Однажды  геолог  встал,  чтобы  найти  что-либо  выпить,  но  его  колени
подогнулись сами по себе, будто в ногах вместо костей у него оказалось желе.
Он, как подрубленное дерево, упал на бок.
   "Черт, что со мной творится?" - спросил он себя мысленно.
   Даже в этот момент фреди отрицал свое серьезное заболевание.
   Наверное,  из-за  долгого  сидения  заблокировалась  циркуляция   крови",
мелькнула у него мысль. Однако, такое  состояние  проходит  через  несколько
минут, а в его случае не проходило вообще. Фреди  облокотился  на  стул,  но
ноги отказывались поддерживать его.  Вскоре  руки  устали  держать  тело,  и
геолог опустился без сил на пол.
   - Компьютер! - позвал Фреди, вернее, попытался позвать,  надеясь  вызвать
помощь. Но слово получилось исковерканным и невнятным, совсем не таким,  как
ему бы хотелось.
   Фреди попытался снова, и увы, с  тем  же  результатом.  Мольба  оказалась
столь же невразумительной, как и раньше. Язык  стал  неповоротливым,  вялым,
таким же неподвижным, как и нижняя часть тела.
   Теперь мужчина лежал на  ковре  в  лаборатории  геологии.  Паника  начала
подавлять все ростки разума. "Со мной что-то не так... Черт,  действительно,
случилось... Если мне  не  окажут  помощь  в  ближайшее  время,  то  страшно
подумать о дальнейшем..."
   Дверь находилась всего в нескольких метрах от  него.  Если  добраться  до
нее, то можно дотянуться и до сенсора...
   Слава богу, удалось! Перед глазами - пустой коридор,  освещенный  тусклым
светом в соответствии  с  "ночным"  периодом  на  корабле,  Фреди  ухватился
пальцами, которые едва сгибались, за ковер и пополз к выходу.
   Сейчас он чувствовал себя  еще  слабее,  чем  пару  минут  назад.  Геолог
увядал, таял прямо на глазах.
   Безумно трудно подтянуть  себя  к  двери  -  ноги  не  оказывают  никакой
поддержки. Когда Фреди достиг своей цели, он обливался потом и тяжело дышал.
   Почти задыхался...
   Из-за напряжения? Или это мышцы окончательно отказываются выполнять  свои
функции?
   Руки и плечи еще подчинялись, но болели, будто кто-то втыкал в них  сотни
маленьких ножичков. Мышцу правой икры свела судорога.
   Сколько же еще он сможет двигаться?
   Фреди оторвал  от  пола  голову,  посмотрел  в  обе  стороны  извилистого
коридора: ничего и никого... И не слышно, чтобы хоть кто-нибудь приближался.
   - Помогите! - закричал геолог, вернее, сделал попытку закричать.
   Но его речь теперь звучала не просто невнятно, она превратилась  в  набор
звуков, шипение и свист.
   Естественно, ответа  не  последовало.  Только  ритмичный  шум  двигателя,
который отдавался вибрацией на полу палубы.
   Лаборатория нуклеоники - через дверь... Там будут люди! Должны быть!
   Фреди выполз в коридор, несмотря на возросшую боль в плечах. Дышалось все
труднее и труднее... Геолог хрипел, стараясь наполнить легкие воздухом..
   "Давай же! - кричал он себе. - Еще чуть-чуть!"
   Держать голову было все труднее, поэтому он просто опустил ее на пол.
   Двигаться тоже становилось все тяжелее, но сдаваться нельзя.
   Борясь,  цепляясь  за  каждый  выступ,  Фреди  прополз  мимо  лаборатории
астрофизики. В это время она  пустовала,  можно  не  сомневаться...  А  если
остановиться на проверку, и там никого не окажется, то уйдут последние силы.
Поэтому геолог пополз дальше, глядя на первоначальную цель. Сжав зубы, подал
тело вперед... Еще раз... И еще... как обезумевшая, с  выпученными  глазами,
вытащенная на сушу рыба, умирающая от того, что не может оказаться в воде.
   Звук его  дыхания  заполнил  весь  коридор...  Длинный  и  ужасный  хрип,
раздававшийся то громче, то тише... Замедляясь с каждым новым вдохом...
   Фреди почувствовал головокружение. Во рту  появился  горький  вкус,  вкус
металла.
   До  двери  лаборатории  оставалось  всего  чуть-чуть...  Всего  несколько
метров. Но геолог  знал,  что  ему  их  не  преодолеть..  Закрыв  глаза,  он
провалился в дыру - глубокий черный водоворот, засасывающий его все  ниже  и
ниже, и ниже....

Глава 2

   Наступали сумерки. За  колоннами  грандиозного  открытого  холла,  позади
грушевых, гранатовых  и  фиговых  деревьев,  до  самого  горизонта  тянулось
великолепие цветов. Ярко-красные,  оранжево-золотистые,  светло-зеленые  они
отчетливо виднелись в лучах заходящего солнца.
   Джорди  радовался,  что  сумел  создать  такую  чудесную  программу   для
голопалубы. Словно  сцена  из  произведений  Гомера,  другого  сравнения  не
подберешь.
   Доставляло удовольствие и самому поприсутствовать здесь. Капитан все-таки
оказался  прав...  Они  работали  слишком  много  и  интенсивно.  Все,   без
исключения. Небольшой отдых и возможность расслабиться взбодрит их.
   Как раз сегодня и выпал шанс испытать эту новую программу, так что повода
для жалоб просто не было.
   Джорди уже не в первый раз воссоздавал образы стихов  Гомера.  Но  именно
этот отрывок о троянском коне и его использовании в Трое он услышал впервые.
   Результаты работы получились даже лучше, чем ожидал  Ля  Форж.  Тот,  кто
изобрел голопалубу, навечно, по мнению Джорди, попал в  списки  благодетелей
человечества.
   ... Появились три божественно красивые девушки, вышедшие из другой  части
дома. Покружив между  чудесными  колоннами  и  изящно  выточенными  золотыми
светильниками, они становились  на  цыпочки,  чтобы  дотянуться  до  чащ  на
подставках и зажечь в них  смолу  хвойных  деревьев.  Огонь  взвился  вверх,
бросил тень  на  серебряных  псов  у  входа  и  закружился,  потрескивая  от
прохладного ветерка.
   Все казалось таким реальным... Пахло  мясом,  куски  которого  лежали  на
подносе перед каждым гостем; ощущался вкус медового напитка; нежный  ветерок
охлаждал кожу.  Даже  возгласы  гостей  ублажали  слух,  Но  самой  заметной
фигурой, конечно, являлся сам Гомер, выделявшийся среди гостей продолговатым
лицом, нависшими бровями и огромной седой бородой.
   В этот момент он был не  просто  поэтом.  Прекрасный  актер  стоял  перед
людьми - тонко чувствующий душу  своих  персонажей,  с  отличным  голосом  и
удивительной пластикой. Если бы Гомер родился в  другое  время  и  в  другом
месте, то смог бы играть главных героев