Насколько я могу понять, это посол Сарек и Аманда.
   - Вы хорошо информированы, командир, -  вежливо  ответил  Спок.  Вулканец
стоял рядом с ней абсолютно  неподвижно.  Эл  почему-то  подумала,  что  так
затаиваются, когда чувствуют рядом присутствие опасного  хищника.  Она  тихо
засмеялась. Чему?  Словам  собеседника?  А  может  быть,  своим  собственным
мыслям?
   - Возможно, я  информирована  чересчур  хорошо.  Это-то  и  мешает  моему
спокойствию. - Она отвернулась от фотографии и посмотрела на противоположную
стену, украшенную  образцами  старинного  оружия.  Хриплый  вздох  удивления
вырвался у нее сам собой:
   - Мистер Спок, - негромко спросила Эл. - Я ошибаюсь или это действительно
С'Хариен?
   На лице Спока отразилась мягкая признательность:
   - Да, главнокомандующая... Если хотите, можете посмотреть его.
   Спок замолчал. Эл протянула руку и сняла меч со  стены,  потом  осторожно
положила его на плечо, не рискуя прикасаться  к  изысканной  инкрустации  аз
драгоценных камней и дерева, украшающей ножны. Жесткая логика и стремление к
красоте шли рука  об  руку,  создавая  эти  четкие,  чистые,  точные  линии.
Рукоятка меча была сделана из простого черного камня, шероховатого,  живого.
Такой камень очень хорошо ложился в ладонь,  и  в  этом  тоже  чувствовалась
неумолимая логика предков.
   - Можно я вытащу меч из ножен? -  спросила  Эл.  Спок  кивнул.  Ромуланка
зачарованно посмотрела на оружие и осторожно вытащила  из  ножен  сверкающий
клинок.  На  отполированном  лезвии  отразился  свет   звезд,   плывущих   в
иллюминаторе. Да-а, сравниться с мастерами по оружию, работавшими пять тысяч
лет назад, не мог никто. А С'Хариен  был  лучшим  из  лучших.  Переселенцам,
появившимся на ч-Ригане, удалось взять  с  собой  пять  мечей  работы  этого
удивительного мастера. Три из них  были,  потеряны  во  время  династических
войн, четвертый был украден. Легенды утверждают, что  этот  меч  и  посейчас
дрейфует по орбите вокруг Айзна, и многие смельчаки пытаются  отыскать  его.
Пятый меч уцелел. Уцелел и был заперт в палате Сената под  прочным  стеклом,
под охраной сверхсовершенной сигнализации. К тому мечу не могла притронуться
ни одна рука.
   Эл и предположить не могла,  что  когда-то  ей  придется  прикоснуться  к
С'Хариену. Меч дрогнул в ее  руке  и  напомнил  о  тех  вещах,  которые  она
постеснялась бы  высказать  даже  себе  самой:  о  доме,  истории,  навсегда
потерянной родине.
   Онемевшая, она с явной завистью  смотрела  на  вулканца.  "Хорошо  же  ты
владеешь собой! - подумала Эл. - Застыла над куском бездушного металла!"
   - Это фамильная ценность, - вежливо сказал Спок. -  Согласитесь,  хранить
ее под замком, чтобы никто не мог восхищаться ею, было бы просто нелогично.
   - Восхищаться? - голос Эл дрожал, но она пыталась скрыть это и через силу
усмехнулась. - Восхищение - это эмоции, да? Я правильно вас поняла?
   Он посмотрел на нее серьезно и сочувствующе, и Эл  поняла,  что  даже  не
входя в ее мозг и не сливаясь с нею,  этот  вулканец  видит  ее  насквозь  и
понимает ее беспокойство. - Главком, - сказал он  ей  легко  и  беспечно.  -
Восхищение - имя существительное и обозначает умение по достоинству  оценить
какую-либо вещь.
   Эл нерешительно посмотрела на своего собеседника.
   - Я считаю, что вы сказали нам правду, - продолжал вулканец. - И  поэтому
я хочу выразить вам свое восхищение. То, что вы  сделали,  очень  важно  для
сохранения  мира.  Но  и  для  меня,  и  для   капитана   простого   доверия
недостаточно. Мы должны быть абсолютно уверены и в вас, и  в  том,  что  нам
сказали.
   - Я вас прекрасно понимаю, - кивнула Эл.  -  Но  и  вы  меня  поймите.  Я
перешагнула через собственную гордость, но еще не перешагнула через страх, и
поэтому я прошу вас  -  сделайте  все  возможное  для  того,  чтобы  убедить
капитана!
   В коридоре послышались шаги. Спок повернул голову к  двери,  а  Эл  вдруг
подумала, что если сейчас сюда войдут капитан и Маккой  и  увидят,  как  она
стоит перед их офицером и держит в руках меч, это будет выглядеть слишком уж
глупо. Эл заговорщически улыбнулась вулканцу, повернулась к  нему  спиной  и
опять ощутила в руке тяжесть меча С'Хариена.
   В дверь постучали.
   - Входите, входите! - сразу же откликнулся Спок. Капитан и доктор вошли в
комнату и сразу же остановились, увидев перед собой ромуланку.
   - Джентльмены! - обернулась она к ним. - А я и понятия не  имела  о  том,
что на "Энтерпрайзе"  имеются  музейные  ценности!  Может  быть,  истории  о
межзвездных  кораблях,  живущих  жизнью,  сравнимой  разве  что  с  большими
культурными центрами, и впрямь правдивы?
   К ее изумлению, этот  маленький  психологический  ход  не  смог  обмануть
капитана.  Он  улыбнулся  ей,  давая  понять,   что   прекрасно   знает   то
удовольствие, которое возникает от  прикосновения  к  настоящему  старинному
оружию.
   - Это недалеко от истины. В другое время мы смогли бы показать вам  много
интересного, но сейчас у нас очень много дел.
   Джеймс посмотрел на Спока почти так же, как Эл смотрела на Тава, когда ей
хотелось покончить с чем-то неприятным, но неминуемым. Она согласно  кивнула
и села на стул рядом с помощником капитана. Вулканец поднялся и стал  у  нее
за спиной.
   - Вначале вы ощутите небольшой дискомфорт, - сказал он тихо. - Но если вы
сумеете расслабиться и не будете сопротивляться, наша  процедура  закончится
быстро.
   - Хорошо, - кивнула она.
   Напряженные пальцы Спока коснулись ее лба. Эл вздрогнула,  но  тотчас  же
успокоилась. Через какую-то секунду ей стало трудно  дышать.  Эл  попыталась
сделать глубокий вдох, но поняла, что у  нее  это  не  получается  -  легкие
отказывались вмещать большое количество воздуха...
   "Не сопротивляйся", - подсказал ей ее внутренний голос, хотя она вовсе  и
не думала сопротивляться. А может быть, именно  так  у  людей  и  начинается
помешательство?
   "Они нарушают слово. Они хотят свести меня с ума. Нет!  Нет.  Нет.  Я  не
поддамся! Мне еще надо слишком многое сделать!" - подумала Эл.
   "Главнокомандующая... Я предупреждал  вас  о  небольшом  дискомфорте.  Не
сопротивляйтесь. Иначе вы причините себе огромный вред".
   Эл удивилась. Эти слова были произнесены вулканцем, но она  их  понимала!
Более того, ей казалось, что эти слова звучали сразу на  всех  известных  ей
языках мира - и  на  ромуланском,  и  на  вулканском,  и  на  земном,  и  на
общефедерационном  бейсике.  Через  минуту  ей  почудилось,  что  эти  слова
произносит ее собственный внутренний голос - ведь это были ее мысли!.,  и  в
то же время это были мысли другого человека.
   "Все хорошо. Наши мысли сближаются. Откройтесь мне, Эл, впустите  меня  в
свое сознание!"
   Если бы Эл захотела сопротивляться этому голосу, она не смогла бы сделать
это. Этот голос был тих и вкрадчив, но  в  нем  жила  огромная  сила,  перед
которой всякое сопротивление было бесполезным.
   "Мы сближаемся... Ближе... Еще ближе..."
   Боги Стихий! Да чего она, в конце-то концов, боится? Ведь это удивительно
и невероятно - дышать другими легкими, видеть  другими  глазами,  нырнуть  в
непроницаемую тьму и вдруг понять, что в глубине этой тьмы скрывается  свет.
Собственно, это испытание ничуть не больше  тех  других,  через  которые  ей
пришлось пройти за  свою  жизнь.  Как  она  могла  бояться,  неустрашимая  и
непобедимая Эл? Она рванулась  навстречу  разуму  вулканца,  воли  и  умения
надеясь, что ей достанет и в этот раз, как доставало всегда и во всем.
   "Теперь мы одно целое..."
   Да. Это было так. Она сама  чувствовала  это.  Раньше  она  была  одинока
несмотря на прекрасную семью, множество друзей и  сослуживцев,  а  теперь..,
теперь их было двое, и ей казалось, что так было всегда.  Те  вещи,  которые
возмутили бы ее, если бы она находилась в своем  обычном  состоянии,  теперь
казались нормальными.
   Потом  Эл  поняла,  что  ее  интересуют   события,   касающиеся   станции
Левери-пять  в  мельчайших  подробностях.  Перед  ее  глазами   сами   собой
замелькали образы - темно-красные  знамена  в  палате  Сената,  лица  старых
друзей, которые со страхом в глазах отвечали на  все  ее  предложения  "Нет,
нет, нет!" Потом перед ее глазами мелькнули лица членов экипажа "Бладвинга",
за ними - ненавистные образы команды с "Кирасса", потом  она  увидела  Тава,
понимающего и серьезного. Когда она ступила на борт "Бладвинга", он взял  ее
руку и поднес к своему лбу. Это  был  очень  древний  жест  -  знак  особого
уважения и доверия. Потом экипаж ее родного корабля приветствовал ее. О, как
она была рада вновь видеть своих друзей. Всех их она считала своими  детьми,
и они знали об этом и старались относиться друг к другу как братья и сестры.
   Вслед  за   своим   экипажем   она   увидела   помещение   для   парковки
катеров-разведчиков. Нет, это была совсем не  та  каюта  на  "Бладвинге",  в
которой стоял ее любимый кораблик. Это был чужой корабль.  "Энтерпрайз".  Ее
встречали и тут. Один человек, со светлыми волосами и непроницаемым лицом  -
был очень учтив, другой с  суровым  взглядом  и  руками,  похожими  на  руки
мастера, напоминал ей кого-то, но она не могла понять кого. Господи! Это  же
были ее враги. В-р-а-г-и. Произнесла  она  по  буквам  слово,  очень  многое
значившее в ее жизни. И вдруг ей захотелось вспомнить, почему же она считала
этих людей врагами. Но это было прошлое, оно порождало в ней горечь и  гнев,
а Эл совсем  не  хотелось  предаваться  этим  чувствам.  Она  сопротивлялась
готовым ворваться в сознание воспоминаниям.
   Вдруг перед Эл возникло лицо дочери ее  сестры.  Да,  сейчас  она  хорошо
помнила. Это было  после  того,  как  ее  ближайшая  родственница  проиграла
сражение с "Энтерпрайзом". Страстная, отчаянная попытка Эл защитить  родного
ей человека от сенаторов оказалась тщетной. Ее слова  не  доходили  до  этих
людей, занятых рутинной, грязной, никому не нужной политикой. Им  нужен  был
собственный  престиж,  доходные  места  в  парламенте,  но  услышать  чью-то
мольбу..,  нет,  на  это   они   были   не   способны.   Она   смотрела   на
председательствующего и  слышала,  как  все  вокруг  говорят  о  пожизненной
высылке дочери ее сестры с ч-Ригана и с ч-Хаврана, о лишении ее  наград,  и,
что хуже всего, о позорной церемонии лишения  Родового  Имени.  Конечно,  Эл
выразила протест, ни секунды не раздумывая над тем, насколько  это  осложнит
ее собственное положение. Протест не был принят во внимание. Затем, застыв и
почти не помня себя от незаслуженной обиды, она смотрела, как ее родовое имя
трижды пишут на бумаге и трижды  сжигают,  как  дочь  ее  сестры  с  позором
выводят из главной залы Сената - теперь она не будет считаться  человеком  -
ведь бездомный ромуланец это хуже, чем ничто.
   Дочь сестры... Господи, где же она теперь?
   Этот вопрос Эл выкрикнула своей молчаливой, с любопытством слушающей  эти
воспоминания, тени. Где теперь дочь ее сестры? Скитается в космосе? А  может
быть, живет в каком-то забытом Богом мире, одна среди чужих? Разве можно  не
питать ненависти к тем, кто сотворил такое?  Эл  вспомнила,  с  какой  болью
говорил Тав о ссылке его двоюродной сестры, с которой они дружили  с  самого
детства... Но ему, точно так же, как и Эл, нужно было вести себя  осторожно.
Он сдержал свой гнев. Сдержал так же, как делал это,  когда  был  молодым  и
только учился управлять собой. Ну что ж.  Может  быть,  когда-нибудь  судьба
даст ей шанс сразиться с "Энтерпрайзом". Тогда она  в  честном  бою  докажет
своим врагам, что им  никогда  не  победить  славу  ее  рода,  но  сейчас..,
обстоятельства складывались по-другому, и она вынуждена была просить  помощи
у тех же врагов. Может быть, это было бесчестно? Как знать!  От  этого  ведь
зависели жизни целых цивилизаций! То новое  существо,  которое  теперь  жило
внутри нее, молча соглашалось, но  ничего  не  говорило.  Эл  подумала,  что
хорошо бы воспользоваться этим ведь один из ее заклятых  врагов  сейчас  жил
внутри ее сознания. Может быть, это поможет понять тех существ,  с  которыми
пришлось воевать всю жизнь? Ее любопытство, понятное и  оправданное,  влекло
ее к этому вулканцу, и Эл все больше и больше раскрывалась перед ним.
   В течение всей своей жизни она воображала, что воюет с неким  "монстром",
существом, не имеющим приличных корней, совести,  чести,  собственного  "я".
Это существо было холодным и расчетливым, наверное, поэтому  ему  и  удалось
сделать предательницу из дочери ее сестры. Но теперь она понимала,  что  всю
свою жизнь ошибалась, и ей было стыдно. Конечно, у этого человека  -  одного
из самых знаменитых офицеров федерации должен быть огромный опыт, не зря  же
даже ромуланцы рассказывали о нем легенды! Но разве могла  она  думать,  что
увидит перед собой цельную личность,  волевую  и  умную,  чем-то  неуловимым
похожую на нее саму? Когда-то этот человек  поклялся  вести  жизнь  тяжелую,
полную лишений и опасностей. Из-за чего он сделал это?  О,  об  этом  Эл  не
знала ничего. Но она знала, что для вулканца,  встретившегося  на  ее  пути,
существует нечто большее, чем просто жизнь, такая, какой она  представляется
банальному обывателю. Этот человек был готов к подвигу.
   Этого вулканца, так же, как и  Эл,  притягивала  жизнь,  кипящая  на  его
родной планете. Дрейфуя в космосе целыми десятилетиями, он не смог  получить
от своих сограждан тех  простых  вещей,  которые  получает  каждый  человек,
живущий в обществе, и это накладывало на его  мировосприятие  оттенок  некой
печали. И вместе с тем.., он сам выбрал свою судьбу и был верен ей.
   Вот так. Жизнь, как всегда, была богаче самых богатых фантазий.  Конечно,
Эл не могла предположить, что встретит среди своих врагов  такого  человека!
Она не была наивна и понимала, что этот вулканец для нее, ромуланки,  всегда
будет чужим. И все же в нем было очень много  черт  характера,  свойственных
именно ее соплеменникам - целеустремленность,  сильная  воля,  умение  любой
ценой воплотить в жизнь задуманное. Внутри этого вулканца жил огонь, ясный и
чистый, он светил, грел,  рвался  наружу,  а  иногда  и  обжигал.  Но  самое
удивительное состояло в том, что рядом с нею находился  человек,  с  которым
она могла бы быть абсолютно откровенна. Она могла довериться ему  точно  так
же, как она доверялась Таву, Айдоан, Тр'Кайриан.
   И Эл доверилась ему, ощутив его всепоглощающую страсть к космосу и  тоску
по далекому дому. Она показала ему родину.  Она  вспомнила  гору  Айризун  в
зеленых пятнах лишайников, растущих на красных валунах, отцовскую  ферму,  и
то место, откуда  когда-то  она  выпустила  маленьких  зверюшек.  Потом  она
вспомнила своего отца и показала его вулканцу, ведь ее отец был очень  похож
на его отца. Потом ей  вспомнились  мелкие  лиловые  цветы  за  изгородью  и
солнце, играющее в траве и светящее каким-то особым блеском. В тот  памятный
день у нее родился сын. Сын! Сын! Сын! Она вспомнила маленького Тава  и  то,
как держала его на руках и  молила  Все  Стихии,  чтобы  его  отец  поскорее
вернулся домой и жил долго-долго!  Но  отец  Тава,  ее  муж,  погиб  от  рук
клингонов.  Раньше  она  думала,  что  война  с  ними  неизбежна,  а  теперь
спрашивает себя: "Может быть, все войны в мире происходят  из-за  того,  что
разные существа не желают понимать друг друга?" В первый раз в жизни она  не
хотелa войны. О, то, что она  сказала  капитану  "Энтерпрайза",  было  сущей
чепухой. В мире было множество интересных  занятий,  чудеснейших  личностей,
непросмотренных фильмов и непрочитанных книг, и она, Эл, совсем не связывала
смысл своего существования с войной. Более того, с этого дня  она  не  могла
убивать  невинных,  называв  их  своими  врагами  и  холодно  смотреть,  как
расщепляются на атомы их космические корабли. Она должна была положить этому
конец.
   Конечно, что-то внутри Эл сопротивлялось этим во  многом  новым  для  нее
мыслям. Сопротивлялось и  болело.  Но  она  не  испытывала  жалости  к  себе
прошлой. В конце концов, самым важным  делом,  стоящим  наравне  с  правдой,
благородством, родовой честью, сейчас  был  проект,  обозначенный  названием
маленькой  космической  станции  -   Левери-пять.   Если   она   не   сможет
противостоять тому, что  творится  в  Империи,  правда  умрет,  благородство
переродится в полную свою противоположность, а родовая честь.., ну, об  этом
лучше было не думать... Что лежало на весах судьбы? Будущее  миров?  Будущее
вселенной? По сравнению с проектом Левери-пять любая война была игрушкой.  В
конце концов, все они воины. И, с ее точки зрения, было гораздо лучше,  если
бы погибли она сама, ее сын Тав,  весь  экипаж  "Бладвинга"  и  весь  экипаж
"Энтерпрайза".., лучше?.. Да, хорошего в гибели мало, но все на свете лучше,
чем проект Левери-пять. О, если он осуществится - это будет конец!
   К тому же Эл не ошиблась. Одного разговора с людьми, встретившими  ее  на
"Энтерпрайзе", хватило для того, чтобы понять,  насколько  они  порядочны  и
благородны...
   Вдруг поток ее мыслей резко оборвался. Очень странно,  но  Эл  испытывала
разочарование и боль. Только что у  нее  был  брат  близнец,  а  теперь  она
прощалась с ним и оставалась одна...
   Эл открыла глаза. За ее спиной по-прежнему стоял Спок.  Видимо,  какая-то
экстрасенсорная связь между  ними  еще  сохранялась.  Во  всяком  случае  Эл
чувствовала, что что-то внутри этого бесстрастного  человека  дрогнуло.  Она
посмотрела  на  других  собеседников.  Капитан  поглядывал  в   ее   сторону
понимающе, но как-то отчужденно, а доктор почему-то прятал глаза. Эл провела
ладонью по лбу. О! Кажется, эта процедура стоила ей  некоторых  сил!  Ладонь
стала влажной. Но несколько капель пота - не самая высокая плата за правду и
честь.
   Спок вздохнул и вышел из-за ее спины. Казалось, что  вулканец  совершенно
спокоен, но теперь Эл понимала, что это совсем не так!
   - Главнокомандующая! - Он церемонно поклонился. - Примите мои глубочайшие
извинения за вмешательство в вашу психику!
   - Ну что вы! - улыбнулась  Эл.  -  Извинения  совершенно  ни  к  чему.  Я
прекрасно себя чувствую!
   Капитан во все глаза смотрел то на нее, то на своего помощника.
   - Я тоже приношу вам свои извинения, - подумав,  сказал  он.  -  Конечно,
если это чему-то поможет...
   - Ни ссыльным, ни мертвым это не  поможет,  -  задумчиво  ответила  Эл  и
посмотрела на Спока. Она не очень понимала, как они находясь в  удивительном
состоянии единства с этим еще полчаса назад чужим для нее  вулканцем,  могут
говорить вслух и разрушать только что создавшуюся гармонию. -  И  все  же..,
все же я благодарна вам.
   - Извините, - капитан поднялся со стула, - но на некоторое время мы будем
вынуждены вас покинуть. Нам  с  мистером  Споком  и  доктором  Маккоем  надо
кое-что обсудить.
   Она кивнула, и они вышли в коридор. Эл показалось, что  все  эти  люди  -
лишь часть ее самой.  "Да..,  мы  похожи  гораздо  больше,  чем  можно  было
предположить... - подумала она. - Не  зря  же  сейчас  мне  вспоминается  то
время, когда я, Тав и Айдоан в любом сражении находясь в трех разных  точках
пространства вели себя как одно целое. О  Боже!  -  Эл  непроизвольно  сжала
кулаки. - Кажется, мне надо быть осторожнее!  Это  заходит  слишком  далеко!
Так, пожалуй, скоро я перестану ненавидеть всех этих федератов  за  то,  что
они сделали с дочерью моей сестры!"
   - Капитан, - вдруг донесся из-за двери голос Спока. - Все,  что  она  нам
говорила - правда. Все, до единого слова.  Явиться  на  наш  корабль  ее  не
принуждало ничего, кроме ее собственной совести. К тому же она очень сильный
и волевой человек. Скажем, наш сеанс прервался из-за ее желания не терять ни
единой минуты.
   - А есть ли какие-то признаки того, что  ее  запрограммировали?  -  голос
капитана звучал настороженно и глухо.
   - Нет. Думаю,  что  это  исключено.  Конечно,  к  некоторым  областям  ее
сознания я не смог прикоснуться, но ведь такие области существ