расположенность вести в танце.
     - Филипп?
     - Филипп Д'Артуа, французский учитель танцев, - пояснила Имоджин.
     - Ах, вот оно что... Учитель танцев.
     Имоджин несколько смущенно опустила ресницы:
     - Филипп говорил, что его приводит в восторг, когда дама ведет его.
     - В самом деле?
     Она незаметно прочистила горло.
     - Он говорил, что это разогревает ему кровь в жилах... Знаете, французы ведь такие романтики...
     - В самом деле.
     Внезапно Маттиас ощутил острое желание узнать как можно больше об Имоджин. Нужно найти место, где они могли бы побеседовать спокойно, решил он. Вероятно, в саду.
     Применив в полном смысле силу, он принудил ее остановиться.
     - Вы не желаете глотнуть свежего воздуха, мисс Уотерстоун?
     - Спасибо, но я не испытываю потребности в свежем воздухе.
     - Чепуха. - Он крепко сжал ей локоть и повел к открытой двери, выходящей в сад. - Здесь слишком тепло.
     - Если честно, я нисколько не перегрелась.
     - Перегрелся я.
     - Простите?
     - Я полагаю, это оттого, что вы вели меня в танце. Ведь вы сами сказали, что при этом разогревается кровь в жилах.
     - Ах, вот что! - Похоже, она наконец поняла. - Да, конечно, свежий воздух - это именно то, что вам требуется, сэр.
     Маттиас вместе с Имоджин пробрался через толпу. Возле самых дверей он вынужден был резко взять влево, чтобы избежать столкновения с группкой любопытствующих зевак.
     Имоджин не ожидала этого и натолкнулась на официанта, который нес поднос с шампанским.
     Официант вскрикнул. Поднос выскользнул из его рук и упал на пол. Раздался звон разбившихся бокалов, шампанское выплеснулось на платье дам, стоявших поблизости.
     Среди этих дам, как успел заметить Маттиас, была Теодосия Слотт. Глаза ее округлились при виде Маттиаса, рот в ужасе приоткрылся. Она прижала руку к своей пышной груди.
     - Колчестер... - Ахнув, она побледнела и грациозно упала в обморок.
     - Черт бы тебя побрал, - пробормотал Маттиас.
     Последовало замешательство. Мужчины растерялись. Они сконфуженно переводили взгляды с упавшей Теодосии на Маттиаса и обратно. Некоторые дамы очнулись от столбняка и полезли за нюхательной солью, то и дело бросая страшные взгляды на Колчестера.
     - По размышлении, мисс Уотерстоун... Маттиас замолчал, увидев, что Имоджин опустилась на колени и пытается помочь слуге собрать разбитые бокалы. Он энергично поднял ее на ноги. - Я полагаю, что время уезжать. Этот вечер становится невыносимо скучным. Давайте разыщем вашу тетю и прикажем подать карету.
     - Но я только что приехала. - Имоджин оглянулась назад, подчинившись, однако, Маттиасу, который уводил ее от разбитых бокалов и упавшей женщины. - Кто эта странная леди? Мне показалось, что она упала в обморок, увидев вас, сэр.
     - Моя репутация такова, что оказывает подобный эффект на некоторых людей.

Глава 5

     Лакей уже собирался закрыть дверцу кареты, когда Маттиас заглянул внутрь.
     - Я хотел бы поговорить с вами, - обратился он к Имоджин. Взгляд его был мрачен. - Очевидно, сегодня это невозможно. - Он бросил раздраженный взгляд через плечо на заполненную людьми парадную лестницу леди Блант. Некоторые гости прибывали, другие уезжали. - Я зайду к вам завтра в одиннадцать часов. Надеюсь, вы будете в это время дома.
     Имоджин подняла брови, удивленная холодностью его тона, но убедила себя в том, что должна быть снисходительной. Этот вечер явился для него, по всей видимости, тяжким испытанием, хотя для нее все складывалось, как она считала, весьма удачно.
     - Я буду ждать вашего визита, милорд.
     Она ободряюще улыбнулась ему, желая поддержать, но в темноте ей не удалось рассмотреть выражения его глаз. В знак прощания Маттиас наклонил голову. При свете фонаря блеснула серебристая прядь волос.
     - Желаю вам обеим хорошего вечера. - Он отступил на шаг. Лакей закрыл дверцу кареты.
     Маттиас растворился в сгустившейся ночной темноте. Имоджин бросила взгляд на дверь парадного подъезда и увидела там Ваннека. На какое-то мгновение их глаза встретились, но затем карета тронулась, и Имоджин потеряла его из виду.
     Она молча откинулась на подушки. Имоджин впервые видела Ваннека после похорон. Сказались три года невоздержанной жизни, и привлекательности в нем здорово поубавилось.
     - Должна заметить, что с Колчестером не соскучишься. - Горация направила лорнет на Имоджин. - И то же самое можно сказать о тебе, дорогая. Боюсь, что это лишь начало.
     По всей видимости, тетю не очень радовали перспективы. Имоджин заставила себя отвлечься от мыслей о Ваннеке.
     - Кто та леди, которая упала в обморок при виде Колчестера? - спросила она.
     - Он обладает необыкновенной способностью оказывать такое действие на некоторых женщин, не правда ли? Вначале была Бесс, теперь Теодосия Слотт.
     - Реакция Бесс вполне понятна, если учесть обстоятельства. Она приняла его за привидение или вампира. Но почему Теодосия Слотт?
     Горация посмотрела в окно на многолюдную улицу.
     - Это старая история", как и все другие истории, имеющие отношение к Колчестеру. И я не берусь судить, что из этого правда и что вымысел.
     - Расскажи мне то, что знаешь, тетя.
     Горация бросила испытующий взгляд на племянницу:
     - Я полагала, что ты не желаешь выслушивать сплетни о его светлости.
     - Я подумала, что должна быть максимально информированной. Трудно правильно реагировать в той. или иной ситуации, если не понимаешь, что происходит.
     - Ясно! - Горация задумчиво откинулась назад. - Теодосия Слотт была красавицей сезона. Она заключила великолепный брачный контракт с мистером Гарольдом Слоттом. Его семья, насколько мне известно, занималась судоходным бизнесом. Помню, что мистер Слотт был уже в возрасте.
     - Ну-ну, - нетерпеливо перебила Имоджин. - И что же дальше?
     - Ничего из ряда вон выходящего. Теодосия выполнила свой долг и подарила мужу наследника. А потом у нее вдруг возникла связь с молодым щеголем по имени Джонатан Экселби.
     - Ты хочешь сказать, что Теодосия и Экселби стали любовниками?
     - Да. Экселби зачастил в пользующиеся недоброй славой игорные дома. Говорят, что больше всего он любил бывать в "Потерянной душе". Этот игорный дом был очень популярен среди молодых денди. Так или иначе, там он однажды столкнулся с Колчестером, и между ними произошла жестокая ссора. На утро была означена дуэль.
     - Колчестер дрался на дуэли? - удивилась Имоджин.
     - В том-то и вопрос. - Горация неопределенно помахала рукой. - Это никто не может подтвердить. Дуэли запрещены. Обе стороны редко говорят об этом.
     - Но ведь он мог быть убит!
     - По всему похоже, что убит был Экселби.
     - Не верю в это! - У Имоджин внезапно пересохло во рту.
     Горация еле заметно пожала плечами:
     - Насколько я знаю, Экселби никто после этого утра никогда не видел. Он исчез. Люди говорят, что он был убит и похоронен в неизвестном месте. Семьи у него не было, так что вопросы было задавать некому.
     - У этой истории должно быть продолжение.
     - Оно действительно имеется, - подтвердила Горация. - Теодосия утверждает, что с целью усугубить ее положение Колчестер появился у нее на пороге чуть позже в это же самое утро и потребовал ее расположения.
     - Что?!
     - Очевидно, Колчестер поведал ей, что ссора произошла из-за нее, а поскольку он выиграл дуэль, то он, естественно, хочет занять место Экселби в постели. Теодосия утверждает, что она вышвырнула его на улицу.
     Несколько секунд Имоджин в смятении молчала. Когда ей удалось несколько прийти в себя, она протестующе воскликнула:
     - Возмутительная ложь!
     - Уверяю тебя, это была главная сплетня сезона. Я прекрасно помню, потому что этот скандал затмил даже кошмарную историю о Дьявольских близнецах замка Данстоун, о которых говорили весь год.
     - Дьявольских близнецах? - заинтересовалась Имоджин, отвлекаясь от темы разговора.
     - Да, брат и сестра, которые сговорились сжечь дом. Это случилось вскоре после начала сезона, - пояснила Горация. - Видимо, пожилой муж сестры находился в тот момент в постели. От него остался только пепел. Дьявольские близнецы, по слухам, скрылись, прихватив все драгоценности мужа.
     - Их поймали?
     - Нет... Они исчезли вместе с драгоценностями. Некоторое время были предположения, что они объявятся в Лондоне и попытаются соблазнить и убить еще какого-нибудь состоятельного старика, но этого не случилось... Должно быть, уехали на материк... Так или иначе, о близнецах перестали говорить после истории с Колчестером.
     Имоджин нахмурилась:
     - Колчестер никогда бы не попал в такую историю.
     - Дело в том, что, поскольку он никогда не пытался ни подтвердить, ни отрицать ее, она остается, в силе. И Теодосия играет на этом. Как видишь, она очень старается оживить ее.
     Имоджин наморщила нос:
     - Пожалуй... Она устроила великолепное представление сегодня вечером. Но это слишком смешно, чтобы быть правдой. Колчестер никогда не ввяжется в дуэль, тем более не убьет соперника, чтобы потом еще и соблазнить его любовницу.
     - Ты не знала Колчестера тех дней, моя дорогая. - Горация помолчала. - Да, в общем, ты не знаешь его как следует и сегодня.
     - Наоборот, я начинаю думать, что знакома с ним лучше, чем с кем-либо еще в городе.
     - Почему ты так считаешь? - удивилась Горация.
     - У нас очень много общего, - сказала Имоджин. - И уверяю тебя, что он слишком умен, чтобы позволить втянуть себя в какую-то дурацкую ссору из-за такой женщины, как Теодосия Слотт. Да у него нервы не выдержат такого напряжения! И уж никак не могу себе представить, чтобы Колчестер был завсегдатаем каких-то мерзких игорных домов.
     - Не можешь представить?
     - Естественно, нет, - подтвердила Имоджин. - Он человек тонкой организации и утонченного вкуса. Он просто не может искать развлечений в игорных домах!
     - Дорогая, ведь Колчестер владел игорным домом, о котором шла речь.

***

     В следующий раз Имоджин не уйдет так легко, дал себе слово Маттиас, выходя из кареты. Поднимаясь по лестнице своего городского дома, он был настроен весьма решительно. Он получит ответы на свои вопросы завтра же, когда нанесет ей визит. Он так или иначе намерен досконально выяснить, что все-таки произошло между Ваннеком и Имоджин три года назад. Пока что он склонялся к тому, что версия светского общества была не вполне точной. Как это обычно и бывало.
     Уфтон открыл дверь, не выразив ни малейшего удивления по поводу раннего возвращения хозяина. Свет от настенных бра отражался на его глянцевой лысине. Уфтон поприветствовал Маттиаса с обычным невозмутимым спокойствием:
     - Надеюсь, вы провели приятный вечер, сэр. Маттиас стянул перчатки и бросил их дворецкому.
     - Вечер был весьма интересный.
     - - В самом деле... Боюсь, что он не окончен и окажется еще более интересным, милорд.
     Маттиас на ходу обернулся. Он и Уфтон знали друг друга уже много лет.
     - Черт побери, что ты хочешь этим сказать?
     - У вас гости, милорд.
     - В такой час? Кто это? Феликс? Пламмер?
     - Ваша... гм... сестра, милорд. И ее компаньонка.
     - Если у тебя такое представление о шутке, Уфтон, то позволь мне заметить, что ты начинаешь стареть.
     Уфтон выпрямился и сделал вид, что он смертельно обижен.
     - Уверяю вас, сэр, я не шучу. Я вообще никогда не шучу. Вы должны знать это. Вы достаточно часто говорили мне, что у меня абсолютно нет чувства юмора.
     - Проклятие, а у меня нет сестры... - Маттиас оборвал фразу на полуслове и уставился на Уфтона. - Черт побери! Неужто ты имеешь в виду мою единокровную сестру?
     - Леди Патрицию Маршалл, сэр. - В глазах Уфтона появилось некоторое сочувствие. - И ее компаньонку мисс Грайс. - Обойдя Маттиаса, он молча открыл дверь в библиотеку.
     Маттиасу стало не по себе, когда он заглянул в освеженную пламенем камина комнату. Библиотека была его святых, его убежище, его берлога. Никто не мог находиться здесь без его персонального приглашения.
     Многие находили эту комнату странной и перегруженной замарскими украшениями и экзотическим декором. Другие считали ее очаровательной, хотя некоторые признавались, что чувствовали себя в ней неуютно. Мнения посетителей Маттиаса не интересовали. Библиотека была призвана напоминать ему о древнем Замаре.
     Всякий раз, входя в библиотеку, он попадал в другой мир, в далекое прошлое, которое выключало его из настоящего и будущего. Здесь, среди духов древнего народа, он мог хотя бы на время забыть о духах своего недавнего прошлого. Он проводил здесь долгие часы, разгадывая загадки, оставленные теми, кто некогда населял таинственный Замар.
     Несколькими годами раньше Маттиас обнаружил, что, сосредоточившись на решении загадок древнего Замара, он мог забыть о потребностях, которые, не находя утоления, тлели в глубине под ледяным панцирем.
     Комната была точной копией его удивительного открытия - огромной библиотеки, которую он обнаружил в лабиринте под руинами затерянного города.
     С потолка спускались богато орнаментированные зелено-золотистые светильники. Пол был застлан гармонирующим по цвету ковром. Украшенные резьбой и позолотой полуколонны выступали из стен, создавая впечатление античной колоннады.
     Книжные шкафы были забиты томами разной толщины и размеров. Они содержали тексты на греческом, латинском и других, куда более непонятных языках. Глиняные таблички с надписями и документы, написанные на свитках из материала, напоминающего папирус, но более прочного, пережившего столетия, занимали несколько полок. Маттиас доставил эти таблички и свитки из древней библиотеки с такими предосторожностями, словно они были из чистого золота и бриллиантов. Да ведь и в самом деле их подлинная ценность для него была значительно выше, чем ценность сокровищ, о которых мечтал Ратледж.
     Пейзажи руин Замара украшали простенки между полуколоннами. По углам стояли скульптурные изображения Замариса и Анизамары. Мебель была украшена орнаментом с изображением дельфинов и раковин - эти образы постоянно повторялись в замарском искусстве.
     Маттиас медленно вошел в освещенную каминным огнем библиотеку.
     Две женщины - одна совсем молодая, вторая средних лет - сидели на диване перед камином, прижавшись друг к другу, по-видимому, напуганные окружающей обстановкой.
     Женщины были одеты в запыленные дорожные платья. Чувствовалось, что они очень устали и полны дурных предчувствий. Обе испуганно вздрогнули, когда Маттиас вошел в библиотеку. Та, что помоложе, повернула в его сторону лицо, на котором читалась тревога.
     Он встретился со взглядом серебристо-серых глаз, которые были весьма похожи на его собственные. Девушка выглядела бы очень милой, если бы не казалась столь удрученной, бесстрастно отметил Маттиас. Классический нос, элегантный подбородок; волосы были посветлее, чем у него, - очевидно, этот темно-каштановый оттенок она унаследовала от матери. И еще она была гибкой и грациозной. Он с удивлением отметил, что платье у нее было поношенным и местами рваным.
     Это была Патриция, единокровная сестра, которую он никогда не видел и не хотел видеть. Это был второй отпрыск отца - любимая дочка, желанная, обожаемая, защищенная и благополучная; ребенок, матери которого не нужно было принуждать своего соблазнителя к женитьбе.
     Это была дочь женщины, которая разыграла карту гораздо более тонко, чем его мать, думал Маттиас. Дочь образца добродетели.
     Он остановился в центре библиотеки.
     - Добрый вечер. Я Колчестер. Сейчас довольно поздно. Могу я поинтересоваться, что привело вас сюда? - Маттиас произнес это ровным, едва ли не монотонным голосом. Это был старый трюк, которому он научился, когда ему было лишь двадцать лет, и с тех пор это вошло у него в привычку. Ровный, бесцветный голос помогал ему скрывать эмоции.
     Очевидно, столь холодный прием лишил Патрицию дара речи. Она смотрела на него огромными, испуганными глазами и, похоже, была близка к тому, чтобы разрыдаться.
     И тогда женщина постарше, лицо которой несло на себе следы печали и смирения, решила взять на себя инициативу. Глядя Маттиасу в глаза, она проговорила:
     - Милорд, я мисс Грайс. Я сопровождала вашу сестру во время ее поездки в Лондон. Она сказала мне, что вы возместите мои расходы и заплатите за услуги, которые я оказывала ей как компаньонка.
     - Она так сказала? - Маттиас подошел к столику, на котором стоял графин с бренди. Он снял крышку и неторопливо налил себе в стакан изрядную дозу его содержимого. - А почему она не платит вам сама? Мой адвокат сообщил мне, что она получила хорошее наследство согласно воле моего отца.
     - Я не могу заплатить ей, потому что у меня нет денег, - наконец заговорила Патриция. - Когда раз в три месяца приходят деньги на мое содержание, дядя их забирает и тратит на собак, лошадей и их дрессировку. Я вынуждена была заложить ожерелье матери, чтобы купить билет на дилижанс.
     Рука Маттиаса застыла со стаканом на полпути ко рту.
     - Ваш дядя? - Он вспомнил имя, которое называл ему адвокат. Некто с материнской стороны, - Это, кажется, Пул?
     - Да. Он опекун моего наследства и он разворовывает его. В прошлом году мама и папа впервые вывели меня в свет. Мама говорила, что нынешний год будет моим вторым сезоном, но дядя отказывается платить за это. Я полагаю, что он не хочет, чтобы я вышла замуж и ушла из его дома. А пока я буду жить у него, он будет распоряжаться моими деньгами. После смерти родителей я оказалась пленницей в Девоне.
     - Пленницей? Ну, это некоторое преувеличение, - пробормотал Маттиас.
     - Но это так! - Патриция достала носовой платочек из ридикюля и разрыдалась, уткнувшись носом в льняную тряпицу. - Когда я начинаю протестовать, дядя лишь смеется. Он говорит, что заслужил эти деньги, потому что он единственный, кто согласился предоставить мне кров после смерти мамы и папы. Он постоянно напоминает мне, что вы не желаете иметь со мной дела, милорд. Я знаю, что это правда, но сейчас я вынуждена воззвать к вашему милосердию.
     При виде слез Патриции мрачные воспоминания обожгли душу Маттиаса. Он ненавидел женские слезы. Они всегда напоминали ему безутешно рыдающую мать, когда он чувствовал и свою беспомощность, и одновременно ярость, ибо отец уходил прочь, предоставляя ему самому искать выход из положения.
     - Я попрошу своего адвоката разобраться в ваших финансовых делах. - Маттиас отхлебнул солидный глоток бренди и подождал, пока напиток согреет ему нутро. - Что-то, наверное, можно будет сделать.
     - Это не поможет. Милорд, умоляю вас, не отсылайте меня обратно к дяде! - Патриция сжала в кулаки лежащие на коленях руки. - Вы не можете себе представить, что это такое - находиться там! Я не могу вернуться туда! Я боюсь, милорд!
     - Чего, скажите, ради Бога? - Маттиас прищурил глаза, пораженный пришедшей ему в голову неприятной мыслью. - Вашего дяди?
     Патриция энергично затрясла головой.
     - Нет-нет, милорд! Он вообще игнорирует меня. Его интересует только мое наследство... Но два месяца назад у нас остановился мой кузен Невил, после того как его выгнали из Оксфорда. - Она опустила глаза. - Он... подглядывает за мной.
     Маттиас поднял брови:
     - Подглядывает? О чем вы, черт возьми, толкуете? Мисс Грайс прокашлялась и устремила на него суровый взгляд.
     - Я полагаю, вы способны догадаться, милорд. Ведь вы мирской человек. Подумайте сами. Молодой человек с сомнительной репутацией расхаживает по дому... Молодая леди не чувствует себя защищенной от его неожиданных вторжений. Я полагаю, нет необходимости вдаваться в детали. Я сама оказывалась в аналогичной ситуации, когда была помоложе... Поверьте, это очень нелегко.
     - Понимаю. - Маттиас оперся рукой о каминную доску из черного мрамора и попытался собраться с мыслями. - Но у вас должны же быть другие родственники, Патриция? Кто-нибудь по линии матери?
     - Никого, кто мог бы меня принять, сэр. Маттиас постучал пальцами по прохладному мрамору.
     - Что-то надо придумать. - Он посмотр