сс Пилкинттон, не забывайте.
     Лукас сдержал готовое вырваться ругательство и постарался придать себе благодарный вид:
     - Спасибо, Джессика. Я очень ценю ваши труды, вы уже очень помогли мне.
     Джессика немного смягчилась:
     - Это самое малое, что я могу сделать в память о наших былых отношениях. Надеюсь, вы понимаете, Лукас, что я всегда с нежностью относилась к вам.
     "Относилась с нежностью" - предел пылких чувств для Джессики Атертон, вынес ей приговор Лукас. В ней совсем нет огня.
     В этот момент он наконец заметил Викторию в дальнем конце комнаты. Она оживленно беседовала со своей подругой Аннабеллой Линдвуд. Когда Виктория полюбит, она воспламенится подобно лесному пожару, пообещал он себе и улыбнулся своим мыслям.
     Виктория обернулась, словно почувствовав на себе его взгляд. Сказав что-то Аннабелле, она начала пробираться сквозь толпу.
     Пока она шла к нему, Лукас не сводил с нее глаз. За Викторией легко было наблюдать: она выделялась ростом и ярко-желтым шелковым платьем. Она была очаровательной, настоящей королевой, ему казалось, в этот вечер никто бы не мог перед ней устоять. Как всегда, она выбрала платье с глубоким декольте. На его вкус, все ее платья были с чересчур глубоким вырезом. Но сегодня особенно - у Лукаса возникло желание схватить Викторию в объятия, вынести ее в сад и разорвать на ней платье, обнажив ее грудь. О! Эта грудь сводила его с ума: высокая, нежных очертаний, словно созданная для его ладони.
     Виктория шла к нему, останавливаясь ради любезной беседы то с одним, то с другим гостем, а Лукас вспомнил, как накануне, в карете, ласкал горячее стройное тело. От одной этой мысли тело его напряглось. Дорогой ценой дается ему погоня за богатой наследницей!
     С каждым днем ему все труднее было воздерживаться от того, что Виктория - он знал это! - все более готова была ему предложить.
     Но раз он решился укротить эту невероятную женщину, главное - стратегия, и Лукас придерживался плана даже тогда, когда Виктория трепетала в его руках в первом порыве пробудившейся женской страсти. Только принуждая себя мыслить стратегически, Лукас обуздывал свое собственное желание, сводившее его с ума. Но еще несколько таких экспериментов - и он не выдержит.
     Он слегка усмехнулся, заметив, как Виктория приостановилась недалеко от них, чтобы окинуть критическим взглядом Джессику Атертон. Потом губы Виктории сложились в самую светскую улыбку, и она вновь двинулась вперед.
     Джессика же, склонившись к нему, продолжала свой доверительный разговор:
     - Знаете, Лукас, я все больше сомневаюсь, подходит ли нам Виктория. Конечно, у нее прекрасные связи в обществе и большое приданое, но вам будет слишком сложно справиться с ней.
     - Не стоит так переживать, Джессика. Полагаю, я легко справлюсь с мисс Хантингтон. - Лукас наклонил голову, приветствуя подошедшую к ним Викторию, и сразу обратился к ней:
     - Добрый вечер, мисс Хантингтон. Какая приятная неожиданность - повстречать вас у Ридли. Ваша тетя тоже здесь? - Он почувствовал, как замерла и мгновенно умолкла Джессика.
     - Да, конечно, - отвечала Виктория, - она увлечена беседой с леди Ридли. Добрый вечер, Джессика. Какое прелестное вы выбрали платье. Надеюсь, у вас все хорошо?
     Джессика быстро обернулась и встретила ее принужденной улыбкой:
     - Все хорошо, благодарю, а у вас?
     - Последние два-три дня я плохо себя чувствовала, - произнесла Виктория, бросив упреждающий взгляд на Лукаса.
     - Как печально это слышать, - откликнулась Джессика.
     - О, ничего страшного, вы понимаете, небольшие неприятности с пищеварением. Боюсь, мой аппетит слишком зависит от моего настроения, а я должна признаться, что в последнее время чувства мои были расстроены. Скажите, Джессика, на вас плохое настроение действует так же сильно?
     - Как правило, да. Если чем-нибудь огорчена, я могу вовсе лишиться аппетита. К тому же я часто страдаю от головной боли, - призналась Джессика.
     - Вот именно. Вы всегда всех понимаете, Джессика, вы так участливы. Не то что некоторые. - Улыбка Виктории явно предназначалась Лукасу.
     Лукас постарался притвориться, будто не понял ее намека:
     - Надеюсь, теперь вам лучше, мисс Хантингтон.
     - О, я почувствую себя гораздо лучше, как только мне удастся уладить одну небольшую проблему, которая мучает меня последнее время...
     - Я вас прекрасно понимаю, - поддержала ее Джессика, - пищеварение налаживается сразу же, как только мы обретаем душевный покой.
     - Истинная правда. - Улыбка Виктории могла бы затмить сияние солнца. И обращена она была к Лукасу. - Лорд Стоунвейл, разрешите мне переговорить с вами?
     - Разумеется, мисс Хантингтон. Я к вашим услугам. - Однако он не сдвинулся с места, чтобы увести ее подальше от Джессики. Он преспокойно отпил еще один глоток шампанского. - О чем же вы хотели поговорить со мной?
     Виктория смущенно покашляла, многозначительно поглядывая на Джессику:
     - Пустяки, милорд. Относительно ближайшей лекции - насколько мне известно, вы очень интересуетесь лекциями.
     - Зависит от темы. Она посвящена научным вопросам?
     - Безусловно. Это научный эксперимент.
     - В таком случае я хотел бы узнать как можно больше. - Лукас извлек из кармана часы. - Но к сожалению, я обещал встретиться с другом в клубе, так что, наверное, припозднюсь. Пожалуйста, передайте вашей тете, что я всегда рад получить от нее приглашение на любое мероприятие в ее научном обществе и предвкушаю удовольствие от ближайшей лекции, какой бы теме она ни была посвящена. С вашего позволения, мисс Хантингтон, мисс Атертон... - И Лукас, вежливо раскланявшись, поспешил покинуть бальный зал.
     За последние несколько дней он уже не первый раз ускользал подобным образом. Лукас ухмыльнулся. Он тщательно старался избегать все более настойчивых попыток Виктории остаться с ним наедине.
     Стратегия.
     Он был уверен, что знает, о чем пойдет разговор, когда он наконец позволит своей добыче настигнуть его.
     Он готов был держать пари, что Виктория собирается попросить его о новых научных экспериментах, подобных тому, что они пережили вместе в карете, возвращаясь после посещения "Зеленой свиньи".
     В тысячный раз Лукас напоминал себе, что он не должен сразу поддаваться на ее уговоры. В конце концов, подумал он, когда его карета остановилась у входа в клуб на Сент-Джеймс-сквер, надо же позаботиться о том, чтобы дама сохранила к нему уважение и на следующее утро.
     Но имелась еще одна, гораздо более важная проблема. Он брал на себя ответственность за Викки. В качестве ее будущего мужа и повелителя он обязан был позаботиться о ней. Стоит им один раз заняться любовью, и он подвергнет ее новой опасности: что, если она забеременеет?
     Раньше Лукас считал, что он мог бы рассматривать возможную беременность Виктории как еще один шанс в свою пользу. В начале странного ухаживания он бы мог даже построить на этом свои расчеты. Однако теперь Лукас хотел, чтобы Виктория упала в его объятия по доброй воле. Он желал, чтобы она захотела его. Он надеялся, что она захочет его настолько сильно, что решится даже рискнуть своей независимостью. Он мечтал, чтобы она вышла за него замуж по любви, а не по необходимости.
     Лукас печально покачал головой. Ухаживание за Викторией Хантингтон превратило хладнокровного, трезвомыслящего солдата в неисправимого романтика.
     Карточная комната в клубе внешне очень отличалась от того притона, куда Лукасу пришлось сопровождать Викторию. Сюда допускались только джентльмены безупречного происхождения и репутации. Поведение игроков за столами, обтянутыми зеленым сукном, было сдержанным и благопристойным. Однако здесь, на Сент-Джеймс-сквер, ставки были несравненно выше, чем в игорном доме, и неопытному игроку грозила катастрофа.
     Но и шанс на крупный выигрыш был здесь несравнимо выше, к тому же здесь можно было рассчитывать на честную игру, поэтому Лукас предпочитал зарабатывать себе на жизнь именно в клубе.
     - Послушайте, Стоунвейл, я хотел поговорить с вами, - поднялся ему навстречу Ферди Меривейл.
     Лукас прихватил бутылку кларета и наполнил свой бокал. Он приподнял бровь, следя, как поспешно подходит к нему молодой человек, и размышлял, не собирается ли тот вызвать его на дуэль за вмешательство в игру в "Зеленой свинье". Он попытался представить себе, как будет отчитываться перед дамой, поставившей его в столь затруднительное положение: "Да, кстати, Викки, тот щенок, которого я выручил по твоему настоянию, решил пристрелить меня завтра поутру".
     По крайней мере деревенская девочка Молли уже отправилась домой и скорее всего уже никогда не отважится заглянуть в Лондон.
     - В чем дело, Меривейл?
     Ферди покраснел, провел пальцем по шее, ослабляя чересчур тесный узел галстука. Однако взгляд молодого человека был таким же прямым и решительным.
     - Я хотел поблагодарить вас, милорд.
     Лукас прищурился, пытаясь скрыть свое удивление:
     - В самом деле? За что?
     - За то, что вы сделали той ночью, - упорно продвигался вперед Меривейл, - кажется, тогда я не очень-то оценил вашу заботу. Успел выпить несколько бокалов кларета еще до того, как сел за игру, знаете ли.
     - Бокалов или бутылок?
     - Бутылок, - покаянно подтвердил Ферди. - Во всяком случае, я ведь и не подозревал, какого сорта репутация у Даддингтона. Недавно мне сказали, что порядочные люди не садятся с ним за карточный стол.
     - Во всяком случае, разумные люди этого не делают, - поправил его Лукас. - Я рад, что вы раскусили его. Не хочу надоедать вам моралью относительно ваших обязанностей перед вашей семьей и вашим имением, но впредь думайте дважды, прежде чем рисковать слишком крупной для себя суммой, играя в карты, - будь то с порядочным или непорядочным игроком.
     Меривейл усмехнулся:
     - Вы вполне уверены, что не собираетесь читать мне мораль? Знаете ли, это вовсе не обязательно. Я уже выслушал по крайней мере три лекции от мамы.
     Лукас улыбнулся в ответ:
     - Извините. Я слишком долго прослужил в армии. Привыкаешь поучать зеленых офицеров. И пожалуйста, избавьте меня от благодарности, Меривейл. Откровенно говоря, я не имел намерения выручать вас в тот вечер. Я был занят совсем другим.
     - Так почему же вы помогли мне, сэр? - спросил Меривейл.
     - Мой так называемый компаньон пожалел вас и попросил меня что-нибудь сделать. Я послушался его. Вот и вся история.
     - Я не верю этому, сэр. Вы были так добры, что спасли меня в ситуации, когда я мог проиграть свое состояние, знайте: я у вас в долгу. - Меривейл слегка поклонился и отошел, присоединившись к своим приятелям в баре.
     Лукас только головой покачал в изумлении. Виктория была права. Оказывается, Ферди Меривейл вовсе не пропащий юнец. А если он и дальше будет так быстро взрослеть, молодой человек станет гордостью своей семьи и своего рода.
     Однако это не избавило его от страшного воспоминания о том, как Викторию едва не раздавила карета, пока он старался запихнуть в экипаж подвыпившего Ферди Меривейла. Каждый раз, когда эта ужасная сцена вставала у него перед глазами, Лукас леденел.
     Лукас собрался с мыслями и стряхнул с себя наваждение. Сегодня ему предстоит важное дело. Прихватив бутылку кларета, он прошелся по комнате посмотреть, кто сегодня взялся за карты. Необходимо было пополнить свои финансы. Вращаться в одном кругу с Викторией стоило денег, причем немалых.
     Больше всего в этом необычном ухаживании Лукаса огорчало, что деньги, которые он тратит на поддержание своего внешнего вида, на маскарад, нельзя отдать изголодавшимся землям Стоунвейла.
     Он утешался мыслью, что иногда приходится рискнуть сравнительно небольшой суммой ради настоящего выигрыша.
     Вскоре Лукас нашел то, что искал, - партия в вист обещала достаточно высокие ставки, чтобы покрыть его текущие расходы. Его тут же пригласили присоединиться к игре. Лукас сел и поставил рядом с собой бутылку кларета.
     На самом деле он весь вечер выпивал лишь по маленькому глотку. Он давно понял, что ясная голова дает ему существенное преимущество перед противниками, подкреплявшимися несколькими бутылками портвейна и кларета. Бутылка кларета была для него лишь прикрытием.
     После четырех часов упорной игры Лукас решил, что выигрыша вполне достаточно для того, чтобы расплатиться с портным и поставщиком обуви, а также выдать месячное жалованье за последние недели своим немногочисленным слугам. Тогда он извинился, вышел из игры и отправился за плащом и шляпой.
     Он сильно устал. Напряженно сосредоточиваясь за карточной игрой, он чувствовал себя потом опустошенным. Но он понимал, что только эта напряженная сосредоточенность и обеспечивала ему выигрыш.
     Светские люди любили играть наугад, не обременяя себя анализом и расчетом. Азартная игра была лишь одним из способов продемонстрировать свое богатство и роскошь, власть и силу, поразить партнеров своим хладнокровием.
     Здесь с пренебрежением принимали катастрофический проигрыш, делая вид, что деньги для них ничего не значат. А потом проигравший возвращался домой и порой пускал себе пулю в лоб после одной лишь страшной ночи за карточным столом.
     Лукас нуждался в выигрыше и готов был основательно потрудиться ради него. В конце концов, благодаря правильной стратегии можно преуспевать и за карточным столом.
     Он был уже у двери, когда заметил Эджворта, пристроившегося у камина и наблюдавшего за ним. Лукас явственно ощущал угрюмую неприязнь Эджворта к себе, но его это совсем не беспокоило. Чувство это было взаимным. Он нисколько не огорчился, облегчив пару недель назад карманы Эджворта на изрядную сумму. И больше играть с этим шулером он не собирался.
     - Добрый вечер, Стоунвейл. И много радости доставляет вам ваша возмутительная, но богатенькая подружка? - Эджворт говорил негромко, словно рассчитывая, что его услышит только Лукас. - Чрезвычайно занятная юная леди, не так ли?
     Лукас смотрел на издевательскую ухмылку на губах Эджворта, соображая, можно ли проигнорировать его слова. Похоже, нельзя. Эту реплику, кажется, слышали и Ферди Меривейл с приятелем. Оба они повернули головы, ожидая, что ответит Лукас.
     - Я не обсуждаю порядочных женщин с людьми вашего сорта, Эджворт, - спокойно произнес Лукас. - А лично с вами я не стал бы говорить вообще ни о какой женщине.
     - Утверждают, что наша леди не собирается выходить замуж, - гнул свое Эджворт, пренебрегая угрозой, прозвучавшей в голосе Лукаса. - Поскольку брак исключается, я прихожу к выводу, что в отношении мисс Хантингтон вы преследуете иные цели, верно? Вас уже столько раз видели вместе, что всем остается только ломать себе голову, как далеко зашли ваши отношения.
     "Вот чем обернулась моя репутация хладнокровного человека, которого нелегко вывести из себя", - с горечью подумал Лукас. В тот вечер, когда он поймал его на нечестной игре, ему следовало во всеуслышание обвинить Эджворта, но теперь негодяй окончательно обнаглел.
     Размышляя, Лукас сделал еще глоток кларета, понимая, что услышит его не один только Эджворт. Меривейл и его приятель хмурились, ожидая, как Лукас поступит с человеком, публично задевшим честь Виктории.
     - Разумный человек воздержался бы от искушения чересчур много рассуждать о делах мисс Хантингтон, - произнес Лукас, - или заранее подготовился бы к встрече в Клери-Филд на рассвете в сопровождении двух секундантов.
     Небольшая группка, состоявшая из Эджворта, Меривейла и его друга, внезапно затихла.
     Эджворт, прищурившись, наблюдал за Лукасом:
     - И что вы хотите этим сказать, Стоунвейл?
     Губы Лукаса тронула холодная улыбка.
     - Именно то, что вы услышали. Как вы знаете, я могу оставить без последствий небольшие проступки вроде нечестной игры в карты. Но я далеко не так терпелив, когда оскорбляют доброе имя невинной девушки. Решайте сами, Эджворт.
     Эджворт отодвинулся от каминной доски, лицо его побагровело от ярости.
     - Черт бы вас побрал, Стоунвейл! Чтоб тебе в ад провалиться, ублюдок! Думаешь, тебе всегда будет везти? - Он развернулся на каблуках и вышел из комнаты.
     Меривейл и его приятель приоткрыв рот смотрели в спину удалявшемуся Эджворту. Лукас одним махом проглотил больше кларета, чем успел выпить за весь вечер. Ему действительно повезло - Эджворт не решился на игру, в которой нельзя воспользоваться краплеными картами.
     - Боже мой, - прошептал Ферди Меривейл, вытирая лоб тонким платком, - знаете, на минуту мне показалось, что мне доведется впервые в жизни быть секундантом. Должен признать, вы здорово с ним разделались, сэр. Разумеется, нельзя допускать, чтобы имя мисс Хантингтон упоминали подобным образом.
     - Разумеется, - подхватил приятель Меривейла, - мисс Хантингтон исключительно достойная леди. Она танцевала со мной на моем первом балу, когда мне казалось, что я выгляжу не лучше любого осла. А после этого танца я почувствовал себя гораздо увереннее, да и молодые леди гораздо охотнее принимали мое приглашение.
     - Она была очень добра к моей сестре, - добавил Меривейл, - бедняжка Люсинда заикалась от страха, когда год назад впервые показалась в свете. Прямо-таки застыла от ужаса. А мисс Хантингтон приняла ее под свое крылышко и показала ей, как надо держаться в обществе. Мама была ей очень благодарна. В качестве подруги мисс Хантингтон Люсинда начала получать прекрасные приглашения.
     - Эджворт сразу струсил и удрал, правда? - весело продолжал второй юноша. - Я не первый раз слышу, что Эджворт не очень-то любит честную игру.
     - Полагаю, сэр, - задумчиво произнес Меривейл, - Эджворт злится на вас после той сцены, которая разыгралась у вас за карточным столом. Все понимают, что такой хороший игрок, как вы, не способен случайно рассыпать всю колоду. А когда вы потребовали новую колоду и начали выигрывать, неизменное везение Эджворта в предыдущие дни показалось особенно подозрительным. Теперь он с трудом находит себе партнеров. Не удивлюсь, если скоро дело дойдет до исключения из клуба.
     - Вот и хорошо, - коротко кивнул Лукас, - а теперь прошу прощения, я должен идти.
     Лукас спустился по ступенькам парадного входа клуба и сел в свою карету. Откинувшись на спинку сиденья, он глубоко вздохнул. Нужно было поразмыслить.
     Лукас рассеянно потер подбородок и уставился в темноту. Игра с Викторией с каждым днем становилась все рискованнее. Помимо чисто физической опасности, которой они подвергали себя в полуночных приключениях, угроза для репутации Виктории становилась все ощутимее. Если бы он даже убил Эджворта на дуэли, это не заставило бы умолкнуть сплетников.
     Нельзя допустить, чтобы с Викторией стряслась беда, мрачно сказал себе Лукас. Дело зашло слишком далеко. С каждой ночной вылазкой опасность разоблачения возрастает, и каждый раз, когда их видят вместе в гостях или в парке, длинные языки принимаются за работу. Лукас уже хорошо знал Викторию и понимал, что, даже если он откажется теперь сопровождать ее в ночных приключениях, она найдет какой-нибудь другой способ развлечься. Она слишком полагается на свой мужской костюм.
     Остается еще одна возможность, напомнил себе Лукас. Если он откажется сопровождать ее, Виктория, пожалуй, подыщет себе другого спутника. И сама мысль об этом была для него невыносима.
     Лукас задумчиво массировал больную ногу, вновь анализируя свои выводы. Было ясно, что опасный период ухаживания необходимо завершить, и как можно скорее. То есть надо поторопиться с женитьбой.
     Даже его нервы не выдержат такого безумного, немыслимого полуночного романа.

***

     Спустя два дня Лукас, сложив руки на груди, насмешливо улыбался Виктории, которая беспокойно ерзала в соседнем кресле. Она пыталась притвориться, будто не замечает его пристального взгляда, но то и дело поправляла свой наряд.
     Рядом с Викторией сидела Клео Неттлшип, с огромным интересом слушая лекцию достопочтенного сэра Илайхью Уин-тропа с захватывающим названием "Перечень принципов, соблюдаемых при выращивании гречихи".
     Лукасу эта тема действительно была интересна. О