а она и Калеб достигли верхней ступеньки.
     - Мы, наверно, скоро устроим поминки по Эмброузу. Я могла бы позвонить вам и сообщить время и место.
     - Спасибо, но я завтра уезжаю в Портленд на съемку, - сказал Галлахер. - Годовой отчет для крупной фирмы. Буду занят несколько дней.
     - Понимаем. Дело прежде всего. - Калеб выключил свет и закрыл дверь в подвал. Потом насмешливо-вежливо наклонил голову.
     - После вас.
     Галлахер бросил последний, разочарованный взгляд на закрытую дверь подвала и пожал плечами. Потом впереди всех прошел через комнату и вышел на крыльцо.
     - Пока. - Спускаясь по ступенькам и направляясь к невзрачному зеленому седану, Галлахер вынул из кармана пачку сигарет.
     - Будьте осторожны, - машинально крикнула ему Сиренити.
     Галлахер рывком открыл дверцу.
     - Проблем вроде бы не должно быть. Туман наконец рассеялся. - Он сел за руль и захлопнул дверцу.
     Когда Галлахер включил двигатель и задним ходом тронул с места, на дорожку въехала еще одна машина - не первой молодости "шевроле".
     - Для покойника у Эстерли определенно что-то многовато посетителей нынче утром, - пробормотал Калеб.
     - Это Джесси Бланшар, - объяснила ему Сиренити. - Эмброузу она была ближе, чем кто-либо друтой.
     Джесси, строго и артистически элегантная женщина в возрасте сорока девяти лет, вышла из машины. Она была одета, как всегда, во все черное: свитер, джинсы и высокие сапожки. Поверх этого на ней была черная куртка, а длинные пальцы рук были унизаны серебряными кольцами с бирюзой.
     Этот стиль, который Джесси очень давно довела до совершенства и никогда не меняла, подчеркивал ее черные с серебром волосы и экзотические черты лица. Она обернулась и посмотрела вслед зеленой машине. Потом взглянула на Сиренити.
     - Кто это был? - спросила Джесси. Голос у нее звучал с хрипотцой.
     - Его зовут Галлахер Файрбрейс. Сказал, что был приятелем Эмброуза, - объяснила Сиренити.
     - Файрбрейс. - Джесси сдвинула брови. - Кажется, Эмброуз упоминал это имя время от времени. Он ведь из Сиэтла, да?
     - Очевидно. - Сиренити сбежала с крыльца и обняла Джесси. Джесси казалась усталой, но спокойной, почти смирившейся с судьбой. - С тобой все в порядке?
     - Нормально. - Джесси улыбнулась ей усталой улыбкой. - Какая-то часть меня всегда знала, что все так и кончится. Бедный Эмброуз никак не мог расстаться с бутылкой более или менее надолго, чтобы привести свою жизнь в порядок. Но в последнее время я действительно стала позволять себе думать, что на сей раз это и правда может ему удаться. Он очень старался.
     - Мы все надеялись, что ему это удастся, - мягко произнесла Сиренити.
     - Да. - Джесси посмотрела на Калеба. - Bы должно быть, новый деловой консультант Сиренити. Вы тот, кто ночевал в коттедже Джулиуса.
     Калеб криво усмехнулся.
     - Вот что значит маленький городишко, не так ли? Ничто не остается незамеченным. Я Калеб Вентресс.
     - Жаль, что Эмброузу не довелось встретиться с вами, - сказала Джесси.
     Калеб поймал взгляд Сиренити.
     - Я бы и сам не возражал переброситься с ним парой слов.
     Сиренити поспешила переменить тему разговора. Сейчас было не время и не место обвинять Эмброуза в шантаже.
     - Ты не знаешь, что будет с вещами Эмброуза, Джесси?
     Джесси посмотрела на нее с удивлением.
     - Он все оставил мне.
     - Эстерли оставил завещание? - резко спросил Калеб.
     Джесси кивнула.
     - В прошлом году он съездил к адвокату в Буллингтон и составил его. У Эмброуза был как раз такой период, когда он убедил себя в том, что его талант так и не будет признан при жизни.
     - И он стал надеяться на чуточку посмертной славы, так? - спросил Калеб.
     Джесси вздохнула.
     - Я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы привлечь к его работам внимание критиков. Он определенно этого заслуживает. Он действительно был очень талантлив. Просто жаль, что он... ну да ладно. Сейчас поздно говорить об этом, не так ли?
     - Эстерли оставил вам все? - спросил Калеб. - И коттедж, и все свое фотооборудование?
     - Да. Как только я вывезу вещи Эмброуза, думаю передать дом агенту по недвижимости в Буллингтоне. Пусть сдаст или продаст его. Мне в общем-то все равно. Фотооборудование я, наверно, попробую продать. Может, дам объявление в буллингтонской газете.
     - Вам лучше присматривать за оборудованием, пока оно не продано, - серьезно сказал Калеб. - Похоже, что им очень интересуются.
     Глаза Джесси слегка округлились.
     - Что вы хотите этим сказать?
     - Кажется, мистер Файрбрейс думает, что имеет какие-то права на него, потому что, как он говорит, давал Эмброузу деньги в долг все эти годы, - пояснила Сиренити.
     Джесси оглянулась через плечо в направлении, где исчез Галлахер.
     - Зная Эмброуза, я ничуть не удивлюсь, что он умep, будучи должен деньги многим людям. Если мистер Файрбрейс захочет связаться со мной, то, может быть, мы как-то это уладим.
     - Только если он сможет представить доказательства того, что действительно одалживал Эстерли деньги и долг не был возвращен, - решительно заявил Калеб. - Удостоверьтесь, что у Файрбрейса есть подлинные долговые расписки за подписью Эстерли, прежде чем согласитесь передать ему какое-то оборудование.
     Джесси слегка улыбнулась.
     - Вы определенно бизнесмен, не так ли?
     - Это то, чем я занимаюсь.
     Джесси пожала плечами.
     - Спорный вопрос здесь вряд ли возникнет. Эмброуз был одержим сохранением всего, что касалось его работы. Если он занимал у Файрбрейса деньги на фотоаппаратуру, то можете не сомневаться, что в одном из этих ящиков найдется документальное тому подтверждение.
     - Кстати говоря, - сказала Сиренити, - я за шла сюда за негативами тех фотографий, для которых ему позировала в прошлом году весной. Я точно не знала, к кому перейдут все его вещи, вот и подумала, что лучше их взять, пока не явились родственники.
     - Ну и правильно. Ты нашла их? - спросила Джесси.
     - Нашла.
     - Прекрасно. Они, разумеется, твои. Эмброуз всегда говорил, что ты можешь взять их, если захочешь. Я бы никогда не послала их на выставку без твоего разрешения.
     - На выставку? - Калеб, казалось, был поражен. - Надеюсь, что нет, черт побери!
     Джесси улыбнулась.
     - Эти фотографии, безусловно, относятся к лучшим работам Эмброуза. Вы их видели?
     - Нет. - Калеб искоса взглянул на Сиренити. - Еще не видел.
     - Уговорите Сиренити показать их вам, - настаивала Джесси. - Вы сразу поймете, что я имею в виду. Временами Эмброуз был просто гениален. Эти снимки Сиренити были сделаны в один из таких периодов подъема. Он назвал эту серию "Весна". Думаю, он намеревался также запечатлеть ее в образах Лета, Осени и Зимы, но руки до этого у него так и не дошли.
     - За что мы можем ему быть лишь благодарны, - пробормотал себе под нос Калеб.
     - Калеб не любитель художественной фотографии, - сказала Сиренити.
     - Правда? - Джесси как-то странно взглянула на Калеба.
     - Джесси, если нормально будет оставить тебя здесь одну, - быстро заговорила Сиренити, - то мы, пожалуй, пойдем. Мне надо быть в магазине. Дай мне знать, если тебе потребуется помощь в сортировке вещей Эмброуза.
     - Ладно. - Джесси наклонила голову и сторону Калеба. - Приятно было с вами познакомиться, Сиренити говорит, вы собираетесь сделать великое дело для нашего маленького городка.
     - Это еще будет видно, - холодно заметила Сиренити. - Ты ведь знаешь, что говорят о самых лучших намерениях. - Она сунула руки в карманы куртки и зашагала по дорожке.
     - До свидания, Джесси, - вежливо попрощался Калеб. - Уверен, что мы скоро снова увидимся.
     - Обязательно. - Джесси стала подниматься по ступенькам крыльца.
     Сиренити слышала, как у нее за спиной хрустит гравий - Калеб шел следом за ней к дороге. Она не оглядывалась. Он догнал ее тремя широкими шагами. Сиренити протянула руку.
     - Я возьму конверт, если не возражаете, - отрывисто произнесла она.
     Поколебавшись, Калеб полез внутрь куртки за конвертом. Он медленно вытащил его, но не отдал ей, а продолжал держать.
     - Сиренити, я хотел бы кое о чем поговорить.
     Она нетерпеливо щелкнула пальцами.
     - Пожалуйста, отдайте мои снимки.
     - Я все это время думал о ваших фотографиях, - осторожно сказал Калеб.
     - Неужели? И что же именно вы о них думали?
     - Я хотел бы их увидеть.
     - Только через мой труп. - Сиренити не убирала протянутую руку.
     Выражение лица Калеба стало мрачным.
     - Ладно. Раз вы так хотите. - Он отдал ей конверт.
     - Спасибо. - Сиренити сунула конверт под мышку и продолжала идти.
     - Сиренити?
     - Да?
     - Можете ли вы представить себе такие обстоятельства, при которых вам было бы удобно показать мне эти фотографии?
     - А зачем вам их видеть?
     - Не знаю. - Калеб продолжал смотреть прямо перед собой на дорогу.
     - Неужто в вас пробудился нездоровый интерес? - ехидно спросила она.
     Выражение его лица было непроницаемым.
     - А вы как думаете?
     - Я не знаю, что мне думать. Пару дней назад вы буквально взбесились, узнав о существовании этих фотографий. Теперь вы говорите, что хотите их видеть.
     - Вы можете просто ответить на мой вопрос? - тихо спросил он.
     Она немного подумала.
     - Вы хотите знать, могу ли я вообразить какие-то обстоятельства, при которых я бы спокойно могла показать вам эти фотографии? Ну, может, и могу. То есть, говоря гипотетически.
     - Что это за обстоятельства?
     - Ну, говоря гипотетически, я могла бы их вам показать, если бы почувствовала, что могу доверять вам.
     - Если бы почувствовали, что можете мне доверять. - Калеб резко остановился посередине пустой дороги и схватил Сиренити за руку, вынуждая и ее остановиться. - Вы что, хотите сказать, что не доверяете мне? Это же чертовски оскорбительно слышать, леди. В деловых кругах у меня такая репутация, которой нет ни у кого. Спросите любого, кто когда-нибудь имел со мной дело. Спросите кого угодно. Никто, ни один человек, никогда еще не обвинял меня в ненадежности.
     Сиренити была поражена силой его реакции на ее замечание. Но одновременно почувствовала и раздражение.
     - О, я не сомневаюсь, что вы абсолютно надежны когда речь идет о том, как вы ведете дела. Ваши контракты наверняка не оставляют никаких лазеек, и вас, очевидно, никогда не обвиняли в мошенничестве. Ho я говорю о возможности доверять вам в личном плане.
     - Черт возьми, Сиренити, мне это очень не нравится. Я не лгу.
     - Если это вам так сильно не нравится, то вы вольны уехать из Уиттс-Энда в любое время. Никто не собирается вас удерживать.
     Калеб отпустил ее руку. Он двинулся вперед, и в его шагах было что-то гневное и угрожающее.
     - Вы нарочно хотите все осложнить, не так ли?
     - Осложнить? - Сиренити ускорила шаг, чтобы догнать его. - Калеб, я не понимаю, что здесь происходит. Что вы от меня хотите после всего, что между нами произошло?
     - Разве не ясно? Хочу, чтобы вы дали мне еще один шанс.
     - Но вы и так получаете ваш второй шанс, - возразила она. - Похоже, что я не могу вам в этом помешать. Как вы говорите, мне от вас не отделаться, и вы остаетесь моим консультантом, хочу я этого или нет.
     - Я говорю сейчас не о деловой стороне всего этого. Я это говорю в личном плане.
     Вопреки своей настороженности и глубокой неуверенности Сиренити вдруг ощутила трепет радостного возбуждения и надежды. Она крепко сжала конверт.
     - В личном плане?
     - Послушайте, давайте попробуем быть чуточку честными оба, идет? - спокойным тоном сказал Калеб. - Нас обоих тянет друг к другу. Мы оба более или менее признали это, когда я поцеловал вас у себя в офисе. Если припоминаете, вы ответили на мой поцелуй. Я прекрасно знаю, что вы хотите меня не меньше, чем я хочу вас.
     Сиренити вся внутренне напряглась.
     - Мне как-то не очень хочется связываться с человеком, которому пришлось бы сильно сосредоточиваться, чтобы не думать о нескольких моих фотографиях каждый раз, когда он будет целовать меня.
     - Готов признать, что новость об этих снимках в первый момент меня ошеломила, но потом у меня была возможность успокоиться. Я знаю, что вы не...
     - Не кто? - Ей вдруг стало очень любопытно.
     - Я знаю, что вы не относитесь к такому сорту женщин, которые намеренно позируют для грязных снимков. Я не сомневаюсь, что вы поверили Эстерли, когда он уговаривал вас позировать ему ради искусства.
     - Ну, мистер Вентресс, ваше великодушие просто потрясает. Не знаю, что и сказать.
     - Скажите "да". - Калеб опять остановился и стал изучающе всматриваться ей в лицо с неистовым блеском в глазах. - Скажите, что дадите мне шанс доказать, что вы можете снова доверять мне в личном плане. - Он остановился на секунду, словно готовясь прыгнуть с обрыва в бушующее море. - Пожалуйста.
     И такая страстная мольба прозвучала в одном этом пожалуйста, что Сиренити сдалась. Она встретилась с Калебом глазами, и на малую долю мгновения eй показалось, что она уловила след какого-то глубокого, темного чувства, всплывшего к самой поверхности. И на этот раз он дотянулся, коснулся ее каким-то очень личным, необъяснимым образом, и она не могла противиться этому контакту. Она была вынуждена тоже коснуться его.
     - Ладно, - мягко сказала она.
     На лице Калеба промелькнуло облегчение. Но оно вспыхнуло и исчезло так же быстро, как и то, другое, более таинственное чувство. Он нахмурился.
     - Ладно? И это все, что вы можете сказать?
     - А что еще надо говорить? - Она улыбнулась ему загадочной улыбкой. - Уиттс-Энд ведь и существует для тех, кто хочет получить еще один шанс. Это практически девиз городка. С моей стороны было бы упущением в смысле гражданского долга не дать вам возможности доказать, что вы совсем не тот надутый, нетерпимый и негибкий сукин сын, каким кажетесь.
     - Это очень порядочно с вашей стороны, мисс Мейкпис, - пробурчал он. - Давайте заключим сделку. Когда вы покажете мне эти фотографии, я буду знать, что вы мне доверяете. Идет?
     Немного поколебавшись, Сиренити пожала плечами.
     - Идет. Но решение принимаю я. Договорились?
     - Вы жестко ведете переговоры.
     - Я беру уроки у эксперта.

***

     Спустя сорок минут, оставшись одна в своем крохотном офисе, устроенном в заднем помещении магазина, Сиренити открыла конверт, который взяла из архива Эмброуза.
     Она перевернула его и вытрясла оттуда три снимка. Посмотрела на них без особого интереса, так как уже видела раньше. На снимках она полулежала и сидела на крупном валуне у ручья. Эффектное освещение создавало впечатление иновселенности. Сами фотографии ее не беспокоили.
     Обеспокоило ее то, что негативов в конверте не было.

Глава 5

     - Что вы несете, черт возьми? Как это - нет негативов? - Опершись обеими ладонями о стол Сиренити, Калеб подался вперед с весьма устрашающим, как могло показаться, видом.
     Кое-кто сказал бы, без сомнения, что не очень-то порядочно запугивать королеву бабочек, потому что именно так выглядела Сиренити этим утром. Что-то летящее, прозрачное, радужно-зеленое, надетое поверх зеленого, закрытого костюма типа комбинезона с длинными рукавами, определенно делало ее похожей на персону королевской крови из царства бабочек. Необузданная масса рыжих волос лишь усиливала общий эффект. Здесь, в Уитс-Энде, как заметил Калеб, Сиренити не носила ничего бежевого и серого, как в Сиэтле.
     В данный момент его не особенно заботило, что ему могут предъявить обвинение в запугивании бабочек. Он был в бешенстве. В таком бешенстве, что ему даже было наплевать на последствия своих поступков.
     Гнев был не единственным обуревавшим его чувством. Новость, которую сообщила ему Сиренити, вселила в него глубокое беспокойство со множеством оттенков. Он не верил своим ушам. Нет, поправил он себя, с ушами у него, конечно, все в порядке. Просто он не хотел верить услышанному.
     - Не орите на меня, пожалуйста. - Сиренити схватилась за подлокотники кресла и свирепо уставилась на него. - У меня сегодня трудный день. И мне ни к чему, чтобы из-за вас он стал еще труднее.
     - Я не ору. Когда заору, вы сразу это поймете.
     - В таком случае, я была бы вам признательна, если бы вы перестали рычать.
     - Я и не рычу. Почему вы не сказали мне раньше, что негативов нет?
     - Потому что у меня было интуитивное предчувствие: вы будете слишком остро реагировать, - призналась Сиренити. - А мне только и не хватало ваших неадекватных реакций.
     - Так я, по-вашему, слишком остро реагирую? Да вы просто никогда не видели настоящей острой реакции. - Калеб резко отодвинул в сторону стопку деловых бумаг, которыми занимался последние два часа.
     Он выпрямился и стал ходить взад и вперед по маленькому офису. Он не орал в полном смысле этого слова лишь по одной причине - боялся, что его услышат Зоун и те несколько местных жителей, которые в это время делали покупки в магазине. Закрытая дверь, отделявшая офис от основной части магазина, была тонковата.
     - У меня с утра было предчувствие, что это еще не конец истории, - пробормотал Калеб. - Я знал, что будет какая-то еще неприятность.
     Сиренити сжала губы, и ее лицо приобрело непокорное выражение.
     - Не беспокойтесь об этом, Калеб. Это не ваша проблема, а моя.
     Вот и конец их недолгому перемирию, подумал Калеб.
     - Я уже говорил вам, что, пока вы моя клиентка, ваши проблемы остаются моими проблемами.
     - Вы и ваша пресловутая деловая этика. Здесь никто вас не просит выходить за рамки ваших прямых обязанностей. Вы сами в это влезаете.
     - Я сам буду решать, что выходит за рамки, а что не выходит. - Калеб дошел до стены, резко повернулся и зашагал обратно. Осознав, что бегает по комнате, он разозлился на себя. Это было не в его привычках. Он слишком хорошо владел собой.
     Шок от осознания того, что он делает, резко вернул его к хладнокровной и точной оценке происходящего. Хождение взад и вперед ясно показывало, что он позволяет эмоциям взять верх.
     А эмоции - штука опасная. Они делают человека уязвимым, ослабляют его, способствуют совершению ошибок, заставляют позабыть об ответственности, из-за них он сбегает с платиновой блондинкой, фотомоделью с центрального разворота журнала, и становится отцом незаконнорожденного сына, которому предстоит всю дальнейшую жизнь расплачиваться за эмоциональную глупость отца.
     Калеб также открывал для себя, что именно благодаря эмоциям человек ощущает себя живым.
     Он подавил смятение внутри и резко остановился посреди комнаты.
     - Ладно, давайте успокоимся и все обдумаем логически.
     - Я-то спокойна, - подчеркнуто сказала Сиренити. - Не то что некоторые, не буду называть, кто именно. Не найдя негативов, я просто удивилась, вот и все. Уверена, что повода для беспокойства нет.
     - Как бы не так, черт побери. Пропажа набора негативов, которыми вас можно шантажировать, - разве это не повод для беспокойства?
     - Эти фотографии не могут навредить мне больше, чем уже навредили. Сейчас меня волнует только одно: возможность того, что не Эмброуз был тем человеком, который пытался меня шантажировать. Может быть, в этом замешан кто-то другой. Проклятие. Я так надеялась, что с этим покончено.
     - Эстерли пока остается наиболее вероятным подозреваемым. - Калеб заставил себя делать то, что у него получалось лучше всего, - беспристрастно проанализировать ситуацию и прийти к логическому заключению. - Он мог в какой-то момент изъять негативы из архива и спрятать их в надежном месте, пока проводил операцию шантажа.
     - А зачем это ему было бы нужно?
     - Затем, что его действия были незаконными. - Калеб бросил на нее раздраженный взгляд. - Если бы вы обратились в полицию и эти негативы нашли бы у Эстерли, то его бы арестовали. А так, если бы его поймали и перерыли весь архив, он всегда мог бы сказать, что негативы были у него украдены и шантажировал вас кто-то другой.
     - Если так, то он мог спрятать эти негативы вообще где угодно. И мы, ве