разом три высокородные светские дамы отыскали профессионального убийцу. Парикмахера часто приглашают в богатые дома, мало того, он обычно работает в гардеробной или спальне хозяйки, - добавила Джоан, подтягивая перчатку.
     Тобиас испытующе прищурился:
     - Если вы правы, это будет означать, что эти надменные особы обсуждали свои личные дела и тайны с парикмахером?!
     - Да, а почему бы нет? - удивилась Лавиния.
     - И вы хотите убедить меня, что леди станет исповедоваться парикмахеру в том, что, не обсуждает ни с кем, кроме ближайших подруг?!
     Лавиния и Джоан переглянулись.
     - Тебе лучше сказать бедняге правду, - посоветовала Джоан.
     - Что это еще за правда? - взвился Тобиас.
     - Вероятно, для тебя это явится потрясением, - мягко начала Лавиния, - но должна признаться, что дамы обычно делятся с парикмахером такими секретами, которые и не подумают поведать кому-то еще. Видишь ли, в самом процессе есть нечто интимное. Представь, ты в своей спальне, наедине с человеком, который занят исключительно тем, что расчесывает и завивает твои волосы. Это, поверь, довольно приятно.
     - Приятно?!
     - Наедине с человеком, который только рад обсудить вопросы моды и стиля, - вторила Джоан. - Который приносит и рассказывает самые последние сплетни. Прислушивается к каждому твоему слову. Да, я считаю вполне возможным, что женщина способна довериться такому человеку и замыслить вместе с ним убийство.
     - Ад и проклятие! - пробормотал Тобиас. - Что за неприятная мысль!
     Глаза Лавинии и Джоан снова встретились в молчаливом взаимном понимании. Ну как объяснить мужчине особую близость между парикмахером и клиенткой?!
     - Но кто в здравом уме положится на уверения парикмахера в том, что он знает, как совершить убийство и не попасться? - спросил Тобиас. - А если он выдаст ее и обвинит в преступных замыслах?
     - Сомневаюсь, чтобы сильные мира сего поверили не знатной даме из общества, а какому-то парикмахеру, - усмехнулась Лавиния. - Кроме того, как ты часто указывал, разве престарелая леди, проведшая всю жизнь в роскоши и покое, знает, как найти и нанять профессионального убийцу?
     - Клиенты, возможно, и не знали о том, что Пирс сам убивает своих жертв, - задумчиво предположила Джоан. - Они, вероятно, считали, что он просто посредник. И вообще, слов там не тратилось. Достаточно было кивка и улыбки. Мистер Пирс мог сказать им, что знает кого-то, кто знает кого-то, кто, в свою очередь, может все устроить. Вряд ли он рекомендовал себя как убийцу.
     - А деньги? Каким образом он получал деньги? - не унимался Тобиас.
     Джоан слегка шевельнула рукой.
     - Через третье лицо. Это довольно легко устроить.
     Лавиния подняла глаза на Тобиаса. Кажется, он думает то же, что и она. Как вдова человека, стоявшего во главе разветвленной преступной организации, Джоан, несомненно, многое знала о том, каким образом делаются подобные дела.
     - Хорошо, - наконец выговорил Тобиас. - Не могу отрицать, что это очень стройная теория, и, несомненно, здесь существует некое совпадение. А вы знаете, как я отношусь к совпадениям. Поэтому условимся, что мистер Пирс замешан в этом деле. Интересно только, как он убедил леди Оукс взять его с собой в замок Бомон. Как по-вашему, она могла знать, что он замышлял?
     - Лично я склонна думать, что леди Оукс не имела ничего общего с преступными планами Пирса, - твердо заявила Джоан. - Очень милая женщина, но отнюдь не славится острым умом, мягко говоря. Пирсу не составило большого труда убедить леди Оукс, что ей просто необходимо иметь личного парикмахера в ночь костюмированного бала.
     В карете воцарилось молчание.
     Тобиас смотрел на л верь своего дома, рассеянно массируя левое бедро.
     - Как это ни удивительно, я не могу отрицать, что парикмахер - связующее звено между подозреваемыми и смертью по крайней мере одной из жертв. Завтра посмотрю, нельзя ли обнаружить связь и между двумя другими убийствами.
     Лавиния облегченно вздохнула.
     - Я знала, сэр, что рано или поздно вы внемлете голосу разума. Эго всего лишь вопрос времени.
     - Ваша вера в мое логическое мышление крайне утешает, - мрачно парировал он.
     - Но что будет дальше? - с неподдельным интересом осведомилась Джоан.
     - У тебя сохранилась карточка парикмахера? - обратился Тобиас к Лавинии. - Та самая, что он дал тебе в замке Бомон в ночь убийства?
     - Да. Он живет на Пайпер-стрит.
     - Я не совсем убежден, что парикмахер и есть Мементо Мори. Но пока мы не разберемся в этом хаосе событий, не мешает приглядеть за этим человеком.

Глава 24

     В игорном зале клуба царила атмосфера лихорадочного возбуждения, исходившего от игроков. Правда, по большей части безумные эмоции, сопровождавшие игру за карточным столом, прятались под привычными масками равнодушия и пресыщенности. Хороший тон требовал, чтобы каждый из элегантно одетых джентльменов стремился превзойти своих приятелей в выражении крайнего безразличия к исходу игры.
     Но по мнению Энтони, ничто не могло скрыть запах пота и алчного волнения, смешанный с табачным дымом. Этот смрад пропитал каждый уголок помещения.
     Таков был дух отчаянного азарта, которым предпочитал дышать его отец. Тот самый дух, который довел Эдварда Синклера до прискорбного конца.
     Энтони немного постоял в дверях, прислушиваясь к стуку костей и звону бутылок и бокалов. Вероятно, выигрыш в хезед  вовсе не зависел от количества выпитого. Сама судьба диктовала, как лягут кости, если только распорядители клуба не приказали тайком утяжелить черные кубики. Но стоит ли допиваться до потери сознания, когда играешь в вист? Как ни странно, почти все игроки именно так и поступали.
     За исключением Доминика Худа.
     На первый взгляд Доминик ничем не отличался от остальных: рядом с ним тоже стояла бутылка кларета. Однако Энтони заметил, что он не притрагивался к полупустому бокалу. На столе громоздилась небольшая стопка бумаг. Должно быть, векселя тех, кто ему проиграл.
     Энтони внимательно рассматривал Доминика, пытаясь найти доказательства их общего происхождения. Между ними в самом деле есть некоторое сходство! Форма носа, посадка плеч... И цвет глаз! Почему он раньше не замечал, что глаза Доминика имеют такой же оттенок золотисто-карего, как и тот, что он каждое утро видел в зеркале, когда брился?!
     Игроки за столом Доминика закончили очередной роббер виста. Несмотря на весьма умеренное употребление кларета, на этот раз именно ему пришлось нацарапать несколько слов на клочке бумаги. Энтони подумал, что трезвость может увеличить шансы выигрыша, однако не гарантирует исхода игры. Никакая отточенная техника не устоит перед неудачной взяткой.
     Доминик с беспечной улыбкой кивнул партнерам, встал из-за стола и направился к двери. Увидев Энтони, он чуть поколебался, но стиснул зубы и шагнул вперед.
     - Странно видеть тебя здесь, - бросил он, пытаясь протиснуться мимо Энтони. - У меня создалось впечатление, что ты избегаешь карточных столов. - И добавил с легким презрением:
     - Видимо, это как-то связано со страхом проиграть.
     Оскорбление прозвучало пощечиной, но Энтони был горд тем, что сумел ответить легкой холодной усмешкой.
     - Вернее, с сильным желанием закончить жизнь гораздо раньше срока из-за глупого спора после очередной партии, - сообщил он и, намеренно помедлив, заключил:
     - Как погиб наш отец.
     В глазах Доминика загорелось и погасло нечто неприятно-зловещее, но он быстро опустил веки.
     - Значит, ты наконец сообразил. Нужно сказать, тебе потребовалось немало времени. Может, пора переменить профессию? От частного сыщика стоило ожидать большей проницательности, не согласен?
     - Думаю, я все же попробую продолжить свою деятельность. В отличие от тебя у меня нет возможности развлекаться научными экспериментами днем и играть в карты по ночам. Такое приятное времяпрепровождение выпадает лишь тем, кому повезло унаследовать поместья и доход.
     Доминик кивнул.
     - Беру обратно все, что сказал насчет твоей ненаблюдательности, Синклер. Ты совершенно прав. Я не знал своего отца, зато получил неплохое наследство. А это означает, что по сравнению с тобой я могу предложить такой даме, как мисс Эмелин, гораздо, гораздо больше.
     Он повернулся и, не дожидаясь ответа, вышел.
     Энтони гневно скрипнул зубами.
     - Кровь и ад! - прошипел он, прежде чем броситься за Домиником. Они пересекли кофейню и вышли в вестибюль, где смущенный швейцар поспешно вручил им шляпы и поторопился открыть дверь.
     - Держись подальше от Эмелин! - свирепо прошипел Энтони с крыльца.
     Доминик замер и обернулся. В резком свете газовых фонарей его лицо казалось маской едва сдерживаемой ярости.
     - А почему я должен лишать себя удовольствия от ее общества, братец?
     - Ты не любишь ее. - Энтони медленно спустился вниз, сжимая в кулаке шляпу - Ты хочешь сделать ее орудием своей мести против меня. Признай это, Худ.
     - Я не собираюсь обсуждать с тобой мисс Эмелин.
     - Дьявол тебя побери, Худ, это не имеет ничего общего с Эмелин. Это меня ты стремишься уничтожить. Собираешься прятаться за женскими юбками, чтобы достичь своей цели?
     - Проклятие, я мог бы вызвать тебя за это оскорбление!
     - Ради Бога, - кивнул Энтони. - Только по крайней мере честно скажи, почему решил драться со мной. Я снова спрашиваю вас, сэр: почему вы так меня ненавидите? Только потому, что ваша мать позволила нашему отцу соблазнить себя? Но при чем тут я? Да и она ни в чем не виновата. Единственный, кого вы можете проклинать, - это Эдвард Синклер, но он уже четырнадцать лет как лежит в могиле.
     - Пропади ты пропадом, Синклер! - Доминик отбросил шляпу и бросился на него. - He смей упоминать о моей матери! Твой отец ее погубил.
     Энтони вовремя вспомнил показанный Тобиасом прием и умудрился увернуться от несущегося прямо в челюсть кулака. Но к сожалению, избежать столкновения не удалось. От удара оба покатились по булыжникам тротуара. Энтони с трудом отбивал тумак за тумаком, стараясь одновременно как следует врезать противнику.
     В пылу первой настоящей схватки Энтони потерял способность логически мыслить. Казалось, было невозможно думать связно, припоминать нюансы искусства и науки кулачного боя, который они изучали вместе с Тобиасом. Энтони завладел слепой инстинкт. Он даже не чувствовал боли!
     Но уроки, преподанные Тобиасом, должно быть, глубоко укоренились, поскольку он сумел нанести несколько сильных ударов в ребра Доминика и один - в челюсть. Каждый раз, чувствуя, как тело врага сотрясает дрожь, Энтони преисполнялся свирепого удовлетворения.
     Он так и не услышал грохота колес экипажа и стука копыт, а когда пришел в себя, оказалось, что он и Доминик были уже не одни. Кто-то бесцеремонно схватил его за воротник и оттащил от брата, а потом довольно небрежно уронил на тротуар рядом с Домиником.
     Энтони приподнял веки, смахнул кровь, застилавшую глаза, и уставился на Тобиаса.
     Поодаль стоял знакомый темно-бордовый экипаж, из окон которого с любопытством выглядывали миссис Лейк и Джоан Дав.
     Первой связной мыслью Энтони было, что ему крупно повезло: с ними не было Эмелин.
     Он осторожно сел, вытирая рукавом багровые капли, струившиеся по лицу.
     - Тобиас? Какого черта ты здесь делаешь?
     Доминик кое-как встал на колени, придерживая руками ребра, и с подозрением уставился на Тобиаса.
     - Прошу прощения за то, что помешал вашим развлечениям, джентльмены, - медленно выговорил Тобиас, меряя обоих ледяным взглядом. - Но к сожалению, мне необходимы здоровые и невредимые помощники. На карте стоит жизнь человеческая. Я бы посчитал огромным одолжением, если бы вы оба согласились продолжать свои полезные для здоровья упражнения в другое время.
     - Что происходит?
     Энтони, шатаясь, поднялся, но тут же схватился за железную ограду, чтобы не упасть. До него наконец дошло, почему дамы оказались в этот час у мужского клуба. Возбуждение охватило его, на время заставив забыть о гневе.
     - Вы нашли убийцу?!
     - Миссис Лейк считает, что мы сумели узнать его имя, - поправил Тобиас. - Но я не вполне в этом уверен. Тем не менее мы не можем позволить себе пустить дело на самотек. Мистер Худ, я предлагаю установить тайную слежку за подозреваемым. И поскольку считаю, что два человека лучше, чем один, на случай, если придется предпринимать меры, предлагаю вам поучаствовать. Согласны?
     - Меры? - Доминик, морщась, встал. - Не понимаю.
     - Вполне вероятно, моя партнерша права, этот человек - жестоким убийца, и мы не без основания считаем, что он замышляет новое преступление. Если кто-то попытается вмешаться или он заподозрит, что за ним идут по пятам, он, как загнанный в угол зверь, пойдет на все. В этом случае лучше, чтобы с ним справились двое.
     - А зачем вам нужен именно я? - пробормотал Доминик, оскалившись и бережно дотрагиваясь до челюсти. - У вас есть Синклер. Он да вы уже двое, сэр.
     - Я не могу отрываться от своих дел, чтобы следить за одним возможным подозреваемым. Так как, Худ? Согласны помочь мне в этом деле? Как я уже сказал, на карту, вполне возможно, поставлена жизнь.
     Доминик бросил на Энтони быстрый, загадочный взгляд и медленно отнял руку от челюсти.
     - Думаете, этот человек снова убьет?
     - Это только вопрос времени. Я посчитаю себя вашим должником, если согласитесь сегодня вечером проследить за этим злодеем.
     - Возможно, я смогу уделить немного времени, присматривая за вашим предполагаемым преступником, - сдержанно ответил Доминик.
     - Спасибо, - кивнул Тобиас. - Пока что все убийства происходили ночью, так что наш преступник предположительно действует под покровом темноты. Так вот, я хочу, чтобы вы глаз не сводили с его дома. Только смотрите, чтобы он вас не заметил. Если он выйдет, последуете за ним, но не трогайте, пока не поймете, что он задумал недоброе. Вам ясно?
     - Кто этот человек? - спросил Энтони. Кровь в его жилах снова загорелась, не от гнева, а от предвкушения охоты.
     - Я боялся, что ты задашь этот вопрос, - вздохнул Тобиас.

***

     - Мы должны следить за чертовым парикмахером? - шипел Доминик, прячась в тени узкого переулка и мрачно взирая на дверь дома мистера Пирса. - Поверить не могу! Каким образом, спрашивается, он убивает своих жертв? Душит париками?
     - Ты сам решил помочь Тобиасу в этом деле, - проворчал Энтони с противоположной стороны переулка. - Никто тебя не заставлял.
     - Марч утверждал, что речь идет о жизни и смерти. Но должен сказать, что чрезвычайно трудно представить парикмахера в качестве жестокого наемного убийцы.
     - Может, поэтому ему до сих пор и удавалось ускользнуть, - сухо предположил Энтони. - Кто заподозрит такого?!
     - Ха! - Судя по тону, Доминику ничего подобного в голову не приходило. - Как-ro я не подумал взглянуть на это с такой точки зрения.
     - Знаешь, наверное, у Тобиаса по этому поводу есть свои сомнения, - согласился Энтони. - Но он давно уже взял за правило не относиться с пренебрежением к интуиции миссис Лейк.
     Разговор прервался. Они молча продолжали наблюдать за жилищем мистера Пирса. Узкую ночную улочку освещали лунный свет и слабо мерцающие газовые фонари. Иногда по мостовой громыхали кеб или фургон золотаря, и снова становилось тихо.
     Энтони чувствовал, как набухает и болит фонарь под глазом, как ноют все ребра. Наверное, к утру он покроется синяками! Оставалось утешать себя сознанием, что и Доминик не вышел целым из схватки.
     - Миссис Лейк - исключительно энергичная и сильная духом женщина, - немного погодя изрек Доминик.
     Энтони едва не рассмеялся, но тут же сморщился: ранка на губе открылась, и снова потекла кровь.
     - Представь, ты почти слово в слово повторяешь Тобиаса. Только обычно он выражается гораздо более пространно.
     Он вынул пропитанный спиртом платок, полученный от миссис Лейк, и прижал к уголку рта. У Доминика был такой же. Миссис Лейк настояла, чтобы запуганный швейцар принес каждому по платку, прежде чем молодые люди отправились на ночное дежурство.
     Вскоре Энтони услышал шорох бумаги: это Доминик разворачивал сверток с мясными пирогами, полученными миссис Лейк от того же швейцара.
     - Она несколько властная по характеру, - добавил Доминик, - но я рад, что миссис Лейк подумала о пирогах. Кстати, хочешь один?
     Энтони сообразил, что ужасно проголодался.
     - Конечно.
     Доминик вручил ему пирог и взял один себе. Несколько минут они дружно жевали.
     Доминик отряхнул с ладоней крошки.
     - Какой он был?
     Энтони понял, о ком он.
     - Я почти ничего не помню. Он отправился на тот свет, когда мне было восемь. Мать умерла с полгода спустя. Несколько месяцев мы с Энн жили у родственников.
     - Но должно же у тебя остаться что-то в памяти, - рассерженно бросил Доминик. Похоже, он снова разозлился. - Ты был с ним целых восемь лет!
     - Отца почти никогда не бывало дома, - пожал плечами Энтони. - Мы жили в деревне, а он почти все время проводил в Лондоне. Предпочитал игорные дома семейной жизни. - Он немного помедлил, прежде чем добавить:
     - У Энн был его миниатюрный портрет, который она оставила мне.
     - Опиши его.
     - Завтра я покажу тебе миниатюру. Он очень похож...
     - На кого?
     - На нас. То же сложение. Те же глаза. Тот же нос.
     - Он был вспыльчив? Смешлив? Умен?
     - Очевидно, не настолько умен, чтобы избежать дурацкой ссоры из-за карточной взятки. Что же до остального... думаю, женщины находили его очаровательным.
     До Энтони донесся тяжелый вздох.
     - Да, пожалуй, ты прав.
     - Помню, как мать частенько плакала из-за него, а потом он потерял все, включая наш дом, в той, последней игре.
     - И это все? Все, что ты можешь сказать?
     Энтони почувствовал, что вновь теряет терпение.
     - Хочешь знать, что наиболее живо отпечаталось в моей памяти? Тот человек, который вырастил меня. Помню, как Тобиас учил меня играть в шахматы. Как нанял наставника, чтобы мне не пришлось уезжать в школу после смерти Энн. Как подарил мне первую бритву и показал, как ею пользоваться. Как разговаривал со мной о том, чего следует ожидать от настоящего мужчины, и о необходимости всегда хранить свою честь. Именно Тобиас...
     - Довольно, - поднял руку Доминик. - Я тебя понял.
     Энтони схватил еще один пирог и с наслаждением откусил.
     - А каким был он? Тот человек, который воспитал тебя как своего сына?
     Доминик рассеянно оглядел темную улицу.
     - Временами он казался скорее дедом, чем отцом. Его мучила подагра. Он целыми днями сидел в кресле, подняв ногу на табурет.
     - И это все?
     Доминик помялся.
     - Нет. Это он подарил мне мой первый телескоп и показал, как наблюдать за Луной. Учил меня математике. Повел на первую научную лекцию, а позже даже купил кое-какие приборы, чтобы я мог проводить простые химические опыты.
     - Он видел в тебе сына.
     - Да. И я любил его и уважал. Он умер, когда мне было семнадцать. Я ничего не знал о своем настоящем отце, пока после кончины матери не нашел ее дневник. Может быть, Бартоломью Худ и знал, что я не его сын, но ничем этого не показывал.
     - Если как следует поразмыслить, - объявил Энтони, - окажется, что нам обоим повезло с людьми, которые нас вырастили.
     Доминик издал какой-то странный звук: то ли стон, то ли иронический смех.
     - Хочешь сказать, что на их месте мог оказаться кто-то вроде нашего отца? Я как-то не думал об этом в таком свете. И опять ты прав.

***

     Лавиния налила себе стаканчик шерри, уселась в кресло рядом с Тобиасом и, поставив ноги на небольшой табурет, уставилась в низкое пламя, тлевшее в камине.
     Сейчас, в два часа ночи, в доме царила тишина. Миссис Чилтон и Эмелин ушли спать еще до возвращения Лавинии и Тобиаса. Тобиас отказался от предложения Джоан подвезти его, сказал, что сам доберется домой после того, как обсудит следующий шаг с Лавинией.
     Теперь она пожалела, что разрешила ему остаться. Несмотря на то что Тобиас умело скрывал усталость, она чувство