рофе. - В голосе Файрбрейса послышались пронзительные, визгливые ноты. - Вы были единственным, кто остался в живых. Не так все должно было кончиться. С моей точки зрения, именно Вентрессы убили Кристал - это так же верно, как если бы они приставили ей к виску пистолет и спустили курок. После всего, что я для нее сделал, она ушла от меня навеки.
     - А что, собственно говоря, вы для нее сделали? - тихо спросил Калеб. - Ведь все эти фотографии определенно не ваша работа, верно?
     Ярость исказила лицо Файрбрейса.
     - Я был ее фотографом. Я сделал из нее богиню. Если бы она не вешалась на шею этой скотине, вашему отцу, то стала бы известной кинозвездой.
     - Но не благодаря вашему искусству, - сказал Калеб. - Это все работа Эмброуза Эстерли, не так ли?
     - Это ложь! - выкрикнул Файрбрейс. - Наглая ложь!
     - Я так не считаю, - возразил Калеб с растущей уверенностью. - Совсем недавно я видел работу, напоминающую эту. Есть что-то такое в игре света на лице, в том, как она смотрит в объектив, в ощущении загадочности и тайны, создаваемом фотографией. На снимках Сиренити, которые сделал Эстерли, схвачены именно эти элементы.
     - Нет! - завопил Файрбрейс. - Эти работы не Эмброуза. Эмброуз был неудачником.
     - Может, он и не преуспел в коммерческом смысле из-за пристрастия к выпивке, но обращаться с фотокамерой этот человек умел. - Калеб крепче сжал в пальцах камень Уэбстера. - А вы, будучи его деловым партнером, регулярно его обдирали, верно? Должно быть, вы ужасно запаниковали, когда он отступился и отправился в Уиттс-Энд. Вы знали, что не сможете удержаться на плаву без его таланта.
     - Это не правда, будьте вы прокляты! - закричал Файрбрейс. - Вы не понимаете. Это у меня был талант. - Он выровнял дуло пистолета и оскалился, готовясь спустить курок.
     Калеб рискнул бросить взгляд на Сиренити. В то же мгновение он понял, что она уже прочитала его мысли. Рукой она взялась за один из штативов.
     Быстрым, сильным движением Сиренити швырнула металлический штатив в чащу ламп и фотоаппаратов. Этот бросок вызвал эффект падающих костяшек домино. Дорогостоящее оборудование начало осыпаться на пол.
     - Мои камеры! - завопил Файрбрейс. Он отвел глаза от Калеба и инстинктивно повернулся в сторону бедствия.
     Калеб знал, что другого шанса у него не будет. Он выхватил из кармана камень Уэбстера и запустил им в голову Файрбрейса.
     Небольшой снаряд попал в цель с глухим стуком. Файрбрейс дернулся, выронил пистолет и без единого звука рухнул на пол.
     С ужасным треском свалилось еще несколько треножников с установленными на них осветительными приборами и фотокамерами. Грохот металла и бьющегося стекла продолжался, казалось, целую вечность. Затем в черно-белой комнате воцарилась абсолютная тишина.
     Мгновение охваченная ужасом Сиренити смотрела на неподвижное тело Файрбрейса. Потом повернулась и бросилась к Калебу. Он раскрыл ей объятия и крепко прижал ее к себе.
     - Я была права, - прошептала она ему в куртку. - У тебя в кармане действительно оказался камень Уэбстера.
     - Скажи лучше, что у меня в кармане оказалось уникальное, единственное в своем роде, специально отобранное, подлинное пресс-папье Уэбстера из Уиттс-Энда. - провозгласил Калеб. - Напомни мне найти место в каталоге для этой его новинки. Такая вещь должна быть в каждом доме.
     Сиренити, издав какой-то странный звук, еще крепче прижалась к Калебу.
     - Уэбстер будет вне себя от радости.
     Файрбрейс застонал.
     Калеб отпустил Сиренити и пересек комнату, направляясь к лежащему на полу фотографу. Веки Файрбрейса дрогнули и открылись. Его глаза смотрели снизу вверх без всякого выражения.
     - Надо бы найти телефон и позвонить по 911, - сказал Калеб, обращаясь к Сиренити.
     - Кажется, я видела телефон там, на стойке. - Она направилась к вращающейся двери. - Весь этот ужас еще придется объяснять полицейским.
     - Это я возьму на себя.
     - Да, я знаю, - тихо произнесла Сиренити. - У тебя это хорошо получается. - Она скрылась за дверью.
     - Это все не так должно было кончиться, - пробормотал Файрбрейс заплетающимся языком. Он смотрел вверх, на фотографию Кристал Брук на потолке. - Ее не должно было быть в машине.
     Калеб почувствовал озноб. Он опустился на одно колено рядом с Файрбрейсом.
     - Кого не должно было быть в машине?
     - Кристал. - Файрбрейс невидящим взглядом уставился на огромную фотографию лица Кристал. - Я любил ее. Я не хотел, чтобы она умерла. Только Вентресс должен был находиться в машине, когда отказали тормоза. Только Вентресс и ребенок.
     - Ах ты, сукин сын, - прошептал Калеб. - Ты убил их обоих, не так ли?
     - Заплатил тысячу долларов механику. Но не получилось. Она тоже погибла. - Файрбрейс смотрел вверх, на лицо Кристал Брук, и его глаза наполнились слезами. - Почему у меня никогда ничего не получается как надо?

***

     Телефонный разговор с Франклином Калеб отложил на поздний вечер этого дня.
     - Скажи мне только одно. - Калеб у себя в гостиничном номере крепче сжал трубку телефонного аппарата. - Зачем ты это сделал?
     - Ты не понимаешь, - усталым голосом проигравшего сказал Франклин. - Гордон всегда получал все самое лучшее. Он даже получил Патрицию. Но она не любила его. Она никогда его не любила. Она вышла за него из-за денег. Ее семья настояла на этом. Состояние Клэрвудов растаяло из-за целой серии неудачных вложений капитала.
     - И поэтому она вышла замуж за моего отца?
     - Она называла его грубым, неотесанным ковбоем, - продолжал Франклин. - Она говорила мне, что ей противно быть с ним в одной постели. Она не выносила его прикосновений. Она ненавидела Вентресс-Вэлли так же, как ненавидела Гордона.
     - Значит, она стала искать утешения у тебя, так? - Калеб подался вперед и поставил локти на колени. Он чувствовал, что Сиренити смотрит на него с противоположного конца комнаты. - И ты ее к этому поощрял.
     - Я ее любил, - с силой произнес Франклин. - Я признаю, что сначала хотел ее просто потому, что она принадлежала Гордону. Но я влюбился в нее. После того как разразился скандал, я думал, мы поженимся.
     - А она взяла и вернулась в Бостон.
     - В этом был виноват Гордон, - прошептал Франклин. - Во всем был виноват он. Патриции пришлось уехать после того, как он погиб. Она сказала, что если бы мы поженились, то Роланд возненавидел бы меня. Обвинил бы в том, что я ее совратил. В том, что из-за меня ее брак дал трещину. Она сказала, что он лишит меня денег Вентрессов.
     - А ты знал, что, по всей вероятности, именно это бы и произошло, верно?
     - После смерти Гордона Роланд чуть не тронулся умом. Он выместил бы свое бешенство на любом, кто попался бы под руку. Все это знали. Патриция сказала, что не хочет, чтобы я пострадал. Сказала, что будет лучше, если мы никогда больше не увидимся.
     - Ты промолчал о своем романе с Патрицией, и она уехала.
     - Патриция была права. Так было лучше. Потому что никто не мог сказать, что сделал бы Роланд, если бы узнал о нас. Но я действительно любил ее. Ты должен это понять.
     - Не настолько, чтобы рискнуть навлечь на себя гнев моего деда.
     - Ради Бога, я просто не мог. Были замешаны такие деньги. И репутация семьи. Гордон уже и так нанес ей ощутимый удар. Моим долгом было избежать дальнейшего скандала.
     - И ты выполнил свой долг, не так ли? Остался в Вентресс-Вэлли, женился, вырастил сына. И жил припеваючи. И лелеял свои недобрые чувства. И в один прекрасный день тебе позвонили и сказали, что история готова повториться.
     - Я поступил так, как должен был поступить. Я обязан был не дать тебе унизить всех нас, как это сделал тогда твой отец. Я поступил так ради нашей семьи.
     - Думаю, что ты поступил так совсем не ради семьи, Франклин. - Калеб встретился с нежным и сочувственным взглядом Сиренити. - Думаю, что ты просто-напросто хотел отомстить - без затей, по старинке.
     - Что, черт побери, ты хочешь этим сказать?
     - Я не твой кузен Гордон, которого ты ненавидел всю жизнь, но я его сын. Это достаточно близко к цели, не правда ли? Ты перенес свою ненависть на меня. И когда тебе позвонили и сказали, что есть фотографии, где в обнаженном виде снята женщина, с которой у меня роман, ты сразу ухватился за эту возможность отомстить мне.
     - Нет, все было совсем не так.
     - А я думаю, что все было именно так, - устало сказал Калеб. - Ты хотел, чтобы я не нашел в жизни того, что на короткое время нашел мой отец и чего ты сам вообще так и не нашел.
     - И что же это такое, черт возьми?
     - Счастье.

Глава 19

     Вечером следующего дня Сиренити хлопотала на кухне, готовя обед.
     - Знаешь, что я думаю? Тот человек, которого вроде бы видела Зоун в ночь смерти Эмброуза, должно быть, был Файрбрейс. Мы предположили, что это Ройс Кинкейд пришел, чтобы напугать ее. Но сам он говорил, что только один раз показался ей в окне.
     - Ты права. - Калеб был занят делом, поглощавшим все его внимание: он откупоривал бутылку вина. - Наверно, это был Файрбрейс. Судя по тому, что он сказал полицейским, время совпадает. И автомобиль, шум которого Блейд слышал на дороге вскоре после полуночи, должно быть, тоже был его.
     - Джесси говорила нам, что ушла около одиннадцати. - Выдвинув ящик кухонного стола, Сиренити выбрала нож и занялась горой овощей, нужных для приготовления задуманного овощного карри. Она решалась на возню с этим сложным блюдом, для которого требовалось множество всяких экзотических специй и приправ, только по особым случаям, когда ждала гостей.
     В пароварке уже томился рис, а на кухонной стойке в готовности стояли в ряд специальные мисочки с нарубленным арахисом, чатни , мелко нарезанным луком, засахаренным имбирем и мякотью кокосового ореха. Этим утром перед обратной дорогой в Уиттс-Энд она велела Калебу остановиться у винного магазина и выбрать пару бутылок дорогого шардонне. Ночевать им пришлось в Сиэтле, потому что дела в полиции заняли почти всю вторую половину дня.
     В пятый раз за последние двадцать минут Сиренити украдкой взглянула на часы. Обед будет готов через полчаса, а Роланд Вентресс все не появлялся. Она пыталась сохранить внешнее спокойствие, но внутри у нее начали скручиваться тугие узлы. Она была уверена, что он приедет.
     Калеб был в своем самом стоическом настроении и вел себя так, словно ничего необычного не происходило. Он был спокоен, хладнокровен и, как всегда, полностью владел собой. Сиренити не видела, чтобы он исподтишка поглядывал на часы. Он ни разу не упомянул о возможном приезде деда. Казалось, он даже не помнит, что было такое приглашение.
     Но ведь у Калеба с самого начала было гораздо меньше надежды на это, чем у нее, напомнила себе Сиренити. Она у него была скорее всего почти на нуле. Он просто не верил, что дед приедет.
     Однако сама она убедила себя, что Роланд воспользуется предлогом, который она ему подкинула, и попытается спасти свои отношения с внуком. Она рассчитывала на то, что Роланд слишком умен, чтобы повторять прошлые ошибки.
     Стол еще не был накрыт. Сиренити боялась приступать к этому действию, потому что тогда ей придется решать вопрос о количестве приборов. Она никак не могла заставить себя накрыть сегодня стол только на двоих. В то же время она понимала, что будет гораздо хуже, если она накроет стол на три персоны и один прибор так и останется неиспользованным. Получится так, будто они обедают в компании с призраком.
     - Ты собираешься рассказать деду о том, что на самом деле произошло с твоими родителями? - спросила Сиренити, разрезая картофелину.
     - Да, собираюсь рассказать ему почти все. Он заслуживает того, чтобы знать правду.
     Сиренити подняла глаза на Калеба, когда он налил вина в два бокала. Его лицо было похоже на вырезанное из камня, и по глазам нельзя было ничего прочитать. Она вдруг поняла, что он тоже ждет - прислушивается, не раздастся ли шум автомобиля на дорожке, гадает, не послышится ли стук в дверь.
     Ждет, но ничего не ожидает. У него это хорошо получается, подумала она. Правда, ему довелось немало в этом практиковаться.
     - И о том, какую роль сыграл тогда во всей этой истории Франклин? - негромко спросила Сиренити. - Об этом ты тоже расскажешь Роланду?
     Калеб ответил не сразу.
     - Наверно, нет. Какой в этом смысл? У Франклина жена и сын. Внуки. Им всем будет плохо, если сейчас швырнуть им это прошлое в лицо. И им ни к чему знать, как он все еще верен своей романтизированной версии этой истории с Патрицией.
     - Интересно, почему твой отец так и не открыл Роланду имени мужчины, с которым у Патриции был роман.
     Несколько секунд Калеб молчал.
     - Вероятно, считал, что и так уже причинил достаточно вреда семье. Ни к чему было все усугублять, заявив, что любовником Патриции был Франклин. Тем более, что от этого ничего бы не изменилось.
     - И будучи Вентрессом, он был, видимо, слишком горд, чтобы пытаться оправдать свою связь с Кристал.
     - Наверно.
     - Поэтому он не выдал Франклина, и это, несомненно, заставило Франклина возненавидеть его еще больше, - заметила Сиренити.
     - Почему?
     - Потому что от этого Франклин должен был почувствовать себя слабым. Ну и каша заварилась. Он всегда питал к Гордону недобрые чувства, но когда Патриция из-за скандала покинула Вентресс-Вэлли и Франклин увидел, что его счастье навеки разбито - по крайней мере он так думал, - он озлобился еще больше.
     - В том, что она уехала, он винил моего отца.
     - А в итоге получается, - сказала Сиренити, - что она, вероятно, и не любила его вовсе. Она была несчастлива с твоим отцом, чувствовала себя запертой в западне в трех тысячах километров от той жизни, которую знала, - вот и обратилась к Франклину за утешением. Но по-настоящему она его не любила.
     - Наверно, нет.
     - И в глубине души Франклин, должно быть, это знал.
     - Еще одна причина, почему он так и не простил моего отца.
     - И тебя, - добавила Сиренити.
     - И меня, - согласился Калеб. - Но это не в счет. Потому что в семье меня и без него все равно никто не простил.
     Не поворачивая головы, Сиренити быстро взглянула на него. Его лицо оставалось бесстрастным.
     - Наверно, Франклин так остро реагировал на известие о моих фотографиях потому, что ему отчаянно хотелось верить, будто ты - точная копия Гордона. Ему хотелось думать, что ты повторяешь поступок своего отца, связавшись с женщиной, которая опозорит твою семью. Это оправдывало его озлобленность. Подтверждало его убеждение в том, что вы оба - Гордон и ты - недостойны быть наследниками Вентрессов.
     - Да, наверно.
     Сиренити попыталась сменить тему разговора.
     - Нам повезло, что ты в свое время играл за сборную школы по бейсболу и был классным игроком. - Она вспомнила призы и награды, наполнявшие застекленную витрину в доме его деда. - Твой точный бросок спас нам жизнь. Должно быть, у тебя был потрясающий тренер.
     - Моим первым тренером был дед, - сказал Калеб лишенным выражения голосом.
     Сиренити перестала резать овощи.
     - Правда? Это Роланд научил тебя бросать мяч?
     Калеб взял свой бокал с вином и посмотрел на нее.
     - Вот ты все время повторяешь, что на всех нас налипли кусочки других людей, верно?
     Сиренити потрогала грифона, висящего на цепочке у нее на шее.
     - Ну и что?
     - Похоже, я начинаю понимать, что ты имеешь в виду.
     - Калеб...
     - Он не приедет сегодня, Сиренити. Я же говорил тебе, что его здесь не будет. Жаль, что ты так поддалась надежде.
     - Ну, если он не сможет сегодня, значит, приедет в субботу или воскресенье. Я знаю, что приедет.
     Калеб коротко качнул головой с выражением серьезной уверенности.
     - Нет.
     - Не могу себе представить, что он окажется таким жестким, негибким и глупо упрямым.
     - Он Вентресс, и этим все сказано, - бросил Калеб.
     - Ладно, я могу признать, что такого рода таланты - наследственная черта у тебя в семье. И все же считаю, что у него должно хватить здравого смысла хотя бы попытаться изменить прошлое.
     - Кое-кто не хочет, чтобы прошлое менялось. Взять, например, Франклина.
     Звук автомобильного мотора со стороны подъездной дорожки мгновенно заставил Сиренити замолчать. Они с Калебом встретились взглядами.
     - Это кто-то другой, - мягко сказал Калеб. - Монтроуз или Ариадна.
     - Нет, это он. - Сиренити отбросила полотенце и кинулась к двери.
     Порыв холодного ветра ударил ее, словно тугая волна, как только она выскочила на крыльцо. Яркий свет фар ослепил ее. Она прикрыла глаза рукой, чтобы рассмотреть, кто высаживается из машины.
     Из дома вышел Калеб, встал рядом и небрежно опустил руку ей на плечо.
     Хлопнула дверца с пассажирской стороны, и в этом звуке послышалась какая-то бесповоротная решимость. Высокая, широкоплечая фигура шагнула вперед и остановилась, вырисовываясь темным силуэтом в свете фар. Свет бил в глаза, и лица не было видно, но Сиренити ничуть не сомневалась, кто ее гость.
     - Я так рада, что вы смогли приехать, мистер Вентресс, - заговорила она, спускаясь по ступеням крыльца. - И точно к обеду.
     Автомобиль дал задний ход и стал выезжать с дорожки. Роланд круто обернулся.
     - Ты куда это, Гарри, черт побери?
     - Вернусь чуть позже, босс, - весело откликнулся Гарри, давая газ.
     - Как можно позже, - пробормотала Сиренити. - Входите, прошу вас, мистер Вентресс. Нам надо о многом поговорить.
     Но большого разговора как-то не получилось. К концу обеда Сиренити начала поддаваться отчаянию. Ее надежды, воспарившие было до заоблачных высот, сейчас едва держались в воздухе. Роланд и его внук действительно обедали за одним столом, но, похоже, им нечего было сказать друг другу.
     - Еще овощей, мистер Вентресс? - спросила она.
     Роланд посмотрел на нее.
     - Нет, благодарю вас. Я уже сыт.
     Сиренити бросила на Калеба умоляющий взгляд.
     - А тебе, Калеб?
     - Нет, спасибо.
     - Ну ладно, пойду тогда за десертом. - Она вскочила с места и стала убирать со стола. - Надеюсь, лимонный пирог любят все.
     - Отлично, - сказал Роланд.
     - Чай кто-нибудь будет пить? - спросила Сиренити.
     - Я нет, благодарю, - сказал Роланд.
     - Нет, спасибо, - пробормотал Калеб.
     - Может, кофе? - предложила Сиренити.
     - Нет, благодарю.
     - Нет, спасибо.
     Сиренити почувствовала приближение паники. Она уже исчерпала все обычные темы застольного разговора. Погода, в том числе и возможность снегопада, пока что была темой, вызвавшей наиболее оживленное обсуждение. Ее хватило почти на целых пять минут. Роланда ненадолго заинтересовали ингредиенты главного блюда, но и этот предмет был очень быстро исчерпан, а вслед за ним иссяк и коротенький разговор о состоянии горных дорог.
     Она - женщина отчаянная, подумала Сиренити, разрезая на куски лимонный пирог. Для спасения этого вечера требовались экстренные меры. Что-то надо было делать, чтобы сломать лед. Неся тарелки с кусками пирога к столу, она бросила взгляд за окно. Там из теней проступали темные очертания застекленной кабины хот-таба.
     Возможно, лед легче будет растопить, чем сломать.
     - У меня потрясающая идея, - объявила Сиренити, ставя тарелки с пирогом перед Калебом и его дедом. - Почему бы вам не посидеть вдвоем в хот-табе после обеда?
     Калеб едва не подавился куском пирога.
     - В хот-табе?
     Роланда это предложение явно заинтересовало.
     - А знаете, мне еще не приходилось сидеть в хот-табе.
     - Я уверена, что вам понравится. Очень хорошо расслабляет, - с живостью сказала Сиренити. Она сделала вид, будто не замечает странного выражения на лице Калеба. - Только вам придется сидеть там одним, без меня.
     - Это уж точно, черт возьми, - с готовностью подтвердил Калеб. - Я тебя и на пушечный выстрел туда не подпущу, разве что ты добудешь себе купальник.
     - Купальник у меня где-то тут валяется, - пробормотала Сиренити. - Но искать его я не собираюсь. Думаю какое-то время повоздерживаться от приема горячих ванн.
     Калеб нахмурился.