я
поскорее узнать, каково это - принадлежать ему целиком".
   Августа еще крепче обняла Гарри за шею и  чуть  приподнялась,  словно
устремляясь навстречу его страстному желанию.
   - О господи, да, Августа,  да!  -  Он  впился  в  ее  уста  страстным
поцелуем и тяжело опустился на нее всем телом. Острая боль пронзила ее.
   Августа чуть не потеряла сознание; ее вдруг словно бросили в  ледяную
воду. Шок от испытанной боли и  грубого  вторжения  в  ее  плоть  вызвал
головокружение, шум в ушах и неожиданное прозрение: она  ожидала  совсем
иного.
   У нее вырвался стон  боли  и  разочарования,  который  Гарри  тут  же
заглушил каким-то совсем уж  варварским  поцелуем,  точно  проглотив  ее
возмущенный вопль. Губы его, точно утешая, нежно скользили по  всему  ее
телу. Потом они оба замерли.
   Через некоторое время Гарри  осторожно  приподнял  голову.  В  слабом
свете горевшей в карете лампы она увидела, что лоб его покрыт капельками
пота, а зубы стиснуты.
   - Гарри, в чем дело?
   - Ничего страшного, милая, все хорошо, успокойся. Все  пройдет  через
одну-две минуты. Прости меня,  родная,  что  я  так  поторопился.  -  Он
покрывал лицо и шею Августы горячими страстными  поцелуями,  по-прежнему
крепко сжимая ее в объятиях. - Я совсем потерял голову,  точно  опьянел,
и, как все пьяные, не соображал, что делаю. Мне  следовало  бы  проявить
куда больше изящества и умения в первый раз...
   Августа не отвечала. Она  была  слишком  поглощена  новым  ощущением:
Гарри до сих пор находился где-то глубоко в ее теле.
   В течение нескольких бесконечно долгих минут Гарри  продолжал  лежать
неподвижно. Августа чувствовала,  с  каким  болезненным  напряжением  он
старается сдерживать себя.
   - Августа?
   - Да, Гарри?
   - Как ты, милая? - шепнул он сквозь стиснутые зубы. Его голос  звучал
так, словно всеми силами души он старался сохранить самообладание.
   - Хорошо. По-моему,  все  хорошо.  -  Августа  нахмурилась;  ее  тело
медленно начинало привыкать к невыносимо волнующему, невыносимо  острому
ощущению. Она никогда ничего подобного не испытывала.
   В этот момент карета сильно качнулась - колесо попало  в  выбоину  на
мостовой, - и Гарри, еще  глубже  проникнув  в  ее  плоть,  застонал.  У
Августы перехватило дыхание.
   Она услышала, как он едва  слышно  выругался,  потом  устало  опустил
голову ей на плечо.
   - В следующий раз все будет гораздо лучше. Даю тебе  слово,  Августа!
Ты такая сладкая, такая чуткая... Ну, посмотри же на меня, родная. -  Он
бережно взял ее лицо в свои ладони. - Черт побери, Августа, да открой же
глаза и посмотри на меня! Скажи, что все еще полна страсти. Меньше всего
на свете мне хотелось сделать тебе больно!
   Она,  подчинившись  его  требованию,  подняла  ресницы,  увидела  его
застывшее лицо и поняла, что, несмотря на отчаянные попытки держать себя
в руках, он все же страшно винит себя за доставленные ей  переживания  и
боль. Она нежно улыбнулась, тронутая его глубоким сочувствием и заботой.
"Ничего удивительного, что я люблю его", - подумала она вдруг.
   - Не терзай себя, Гарри. Право же, получилось вовсе не так  плохо.  И
ничего страшного  со  мной  не  случилось.  Далеко  не  все  приключения
проходят гладко, как мы оба могли убедиться сегодня. Там,  у  Лавджоя  в
библиотеке.
   - Господи, Августа! И что мне с тобой делать? - Гарри зарылся лицом в
нежную ямку у нее на шее. Потом осторожно начал какие-то движения внутри
нее.
   Августа почти не обратила внимания на это еще одно новое ощущение, но
потом постепенно стала прислушиваться к себе... она даже стала  находить
происходящее вполне терпимым... И тут все вдруг кончилось.
   - Ах, Августа!.. - Гарри сильным толчком снова проник в нее, выгнулся
и резко замер.
   Августа была заворожена этим проявлением жесткой чисто мужской силы и
каким-то новым, диковатым выражением на его  резком  красивом  лице.  Он
скрипнул зубами, пытаясь  подавить  хриплый,  рвущийся  из  горла  крик,
негромко застонал и тяжело упал на нее.
   Какое-то время Августа ощущала  лишь  покачивание  кареты  и  далекий
уличный шум. Потом ласково погладила Гарри по голове, прислушалась к его
неровному, судорожному дыханию и решила, что ощущение  тяжелого  теплого
тела, лежащего на ней, очень приятно, несмотря даже  на  то,  что  Гарри
совершенно вдавил ее в подушки. Приятным ей показался и его запах: в нем
было нечто безошибочно и абсолютно мужское.
   Однако больше всего ее поразила их странная и  неожиданная  близость.
Она чувствовала себя сейчас чуть ли не частью самого Гарри.  Словно  они
были теперь связаны куда прочнее, чем после официального  объявления  об
их помолвке; к ней случившееся как бы не имело ни малейшего отношения.
   Августе потребовалось немного  времени,  чтобы  разобраться  в  своих
чувствах и ощущениях. Наконец она поняла: радостнее всего  было  чувство
обладания друг другом. Они с Гарри только что заключили прочный союз,  и
теперь у нее новая семья, которой она могла и хотела отдать себя всю без
остатка.
   - Боже мой, - прошептал Гарри, - никак не могу поверить!
   - Гарри, - тихо проговорила Августа, - как ты думаешь, мы часто будем
заниматься этим в течение четырех месяцев нашей помолвки? Если  да,  то,
может быть, нам сменить  кучера?  -  Она  тихонько  хихикнула.  -  Я  не
очень-то представляю, согласится ли Скраггз возить нас по городу  каждую
ночь. И потом, знаешь, у него ведь ревматизм...
   Гарри застыл. Потом резко поднял  голову  -  в  глазах  его  читалось
изумление. Когда же он заговорил, в его голосе не осталось  даже  намека
на любовный пыл.
   - Четыре месяца! Проклятье! Нет, это невозможно!
   - В чем дело, милорд?
   Он лег рядом, освобождая ее от собственной тяжести, и пригладил  свои
растрепанные волосы.
   - Впрочем, нет ничего такого, чего нельзя было бы  поправить.  Дай-ка
мне немного подумать... Сядь, Августа. И поскорее одевайся. Прости,  что
тороплю, но тебе необходимо привести себя в порядок.
   Его нетерпеливый  властный  тон  почти  сразу  спугнул  то  волнующее
чувство единения с ним, которым была охвачена Августа. Она  нахмурилась,
неловко села и принялась медленно одеваться.
   - Честное слово, Гарри, я не понимаю тебя! Почему ты так сердишься? -
Пальцы Августы замерли:  ужасная  мысль  вдруг  пронзила  ей  сердце.  -
Неужели теперь ты станешь винить меня за  то,  что  случилось  несколько
минут назад?
   - Черт побери! Ну что ты, радость моя, я сержусь совсем не на тебя! И
уж, по крайней мере, из-за случившегося мне на тебя сердиться нечего.  -
Он резким жестом обвел карету, словно обозначая то, что там  только  что
происходило. - А  что  мы  вломились  в  дом  Лавджоя,  вообще  никакого
отношения к случившемуся между нами  не  имеет,  хотя  я  и  не  намерен
оставлять эту историю без последствий.
   Он застегнул бриджи, поправил рубашку, потянулся  к  Августе  и  стал
помогать ей одеваться. На мгновение его горячая рука застыла  у  нее  на
бедре.
   Августа   улыбнулась,   понимая,   что   его   раздирают   совершенно
противоречивые чувства.
   - Да, милорд? Вы хотите еще что-нибудь?
   - Да, еще и еще... - Он мрачно  покачал  головой,  поправляя  на  ней
одежду. - И мне ни за что не вытерпеть целых  четыре  месяца.  Я  просто
уверен...
   - В таком случае мы будем заниматься этим довольно часто, милорд,  не
правда ли?
   Он посмотрел на нее, и в глазах его  было  столько  страсти,  столько
горячих обещаний!
   - Несомненно. Но  только  не  в  проклятой  карете,  да  еще  посреди
Лондона. Вот твоя рубашка, Августа. - Он  принялся  сам  застегивать  ее
мужскую рубаху. - Я  постараюсь  добыть  специальное  разрешение,  и  мы
поженимся через день или два.
   - Поженимся? С помощью специального разрешения? -  Августа  изумленно
уставилась на него. Она, похоже, никак не может понять, что  происходит.
Все свершилось слишком быстро. - Ох нет, Гарри! А как же наша помолвка?
   - Боюсь, нашей помолвке суждено стать одной  из  самых  коротких.  Во
всяком случае, я уж постараюсь сократить ее,
   - Но я-то совсем не уверена, что так уж хочу ее сокращать.
   - Твои чувства в данном случае не имеют  особого  значения,  -  мягко
возразил он. - Мы с тобой только что предавались любви,  и,  безусловно,
этот соблазн возникнет у нас еще не раз, и в самое  ближайшее  время.  А
потому нам необходимо немедленно пожениться.
   Я не собираюсь ждать целых  четыре  месяца,  чтобы  снова  заполучить
тебя. Уж это-то мне совершенно ясно. Я такой пытки просто не вынесу.
   - Но, Гарри...
   Он поднял руку, призывая ее к молчанию:
   - Довольно. Больше ни слова. Дело решено. Теперь все  зависит  только
от меня, и я свою задачу выполню.
   - Что ж, - задумчиво проговорила Августа, - по-моему,  в  случившемся
виноват не ты один. Ты уже не раз говорил мне о том,  что  я  веду  себя
недостаточно  благопристойно.  Впрочем,  всем  известно,  что  я   особа
довольно беспечная. Так что отчасти здесь есть и моя вина,  Гарри.  Хотя
на самом деле, - печально добавила она, пытаясь представить, какова была
бы, например, реакция Клодии на подобную новость, - кое-кто, конечно же,
сочтет, что во всем целиком и полностью виновата именно я.
   - Я же сказал, что не желаю больше слышать об этом ни слова. -  Гарри
хотел поднять свое пальто и вдруг замер, заметив на нем маленькие темные
пятнышки. Он глубоко вздохнул.
   - Что случилось, Гарри?
   - Прости меня, Августа. - Голос его звучал глухо. - Я не  имел  права
так бессовестно воспользоваться твоей беззащитностью.  Понятия  не  имею
почему, но  я  совершенно  утратил  власть  над  собой.  Ты,  право  же,
заслуживаешь большего,  и  уж  тем  более  супружеской  постели  и  всех
удовольствий и соблазнов медового месяца! Когда впервые в жизни...
   - Не волнуйся, Гарри. Если честно, это было даже забавно.  И  у  меня
масса новых впечатлений. - Она немного раздвинула занавеску и  выглянула
в окно кареты. - Интересно,  во  многих  ли  из  этих  карет  влюбленные
парочки занимаются тем же, чем только что занимались мы?
   - Кое-кто, пожалуй, содрогнется, узнав, как их на самом деле много. -
Гарри с помощью своей черной трости чуть  приоткрыл  окошко  на  потолке
кареты. - Скраггз, немедленно отвезите нас к дому леди Арбутнотт.
   - Давно пора, - проворчал кучер. - И так уж припозднились, не  правда
ли, сэр?
   Гарри не удостоил его ответом и захлопнул окошко. Потом долгое  время
сидел молча.
   - Нет, я не могу поверить: только что я предавался любовным утехам  с
собственной невестой! Да еще в чужой карете посреди Лондона! - вырвалось
у него.
   - Бедный Гарри! - Августа любовалась странной растерянностью  на  его
суровом лице. -  Я  полагаю,  милорд,  это  страшно  противоречит  вашим
представлениям о добродетели и правилах приличия, не так ли?
   - Уж не смеетесь ли вы надо мной, мисс Баллинджер?
   - Нет, что вы, милорд, я бы никогда не осмелилась.  -  Она  с  трудом
подавила играющую на ее губах счастливую улыбку.  "Интересно,  почему  у
меня  на  душе  так  легко,  так  хорошо  после  столь   ошеломительного
приключения", - подумала она.
   - Кажется, мне надо  быть  осторожнее,  ты  можешь  оказать  на  меня
поразительно дурное влияние, - тихо пробурчал Гарри.
   -  Буду  стараться  изо  всех  сил,  сэр,  -   шепнула   она.   Потом
посерьезнела. - Но вот насчет свадьбы по особому разрешению... Я в самом
деле не считаю, что следует так безумно торопиться, Гарри.
   - Нет? - Он поднял брови. - Ну что ж, а я  считаю  да!  И  больше  не
будем об этом. Завтра я тебе сообщу о месте  и  времени.  И  поговорю  с
твоим дядей, объяснив, что теперь выбора не остается.
   - Но в том-то все и дело, Гарри! Выбор есть. И нам вовсе незачем  так
спешить. Ведь брак заключается на всю жизнь, правда? Нет, я  бы  хотела,
чтобы вы были  совершенно  уверены  в  том,  что  поступаете  правильно,
милорд.
   - Ты хочешь сказать, что у тебя есть сомнения?
   Она закусила губу:
   - Я не так сказала.
   - Тебе и не требовалось ничего говорить. Ты продолжаешь настаивать на
продлении помолвки, не понимая, что теперь все зашло слишком далеко и  у
нас с тобой нет другого достойного выхода из сложившейся  ситуации.  Нам
остается только сыграть свадьбу, и как можно скорее.
   Августу внезапно охватил страх.
   - Надеюсь, вы не спешите поскорее вступить  в  брак  со  мной  только
потому, что считаете это единственно приемлемым  и  пристойным  выходом,
милорд?   Я   понимаю,   вы   чрезвычайно   чувствительны   в   вопросах
респектабельности и правил приличия, однако я, право же, не вижу  особой
необходимости устраивать спешку.
   - Не делай глупостей, Августа. Нашу свадьбу необходимо  устроить  как
можно скорее. Возможно, ты скоро будешь носить моего ребенка.
   Ее глаза изумленно расширились.
   - Боже мой! Об этом я как-то не подумала...
   Это свидетельствует только о чудовищной сумятице  в  моих  мыслях,  -
рассудила она. - Значит, я могу оказаться беременной? У меня может  быть
ребенок от Гарри?
   Инстинктивно она накрыла рукой живот, точно желая защитить ребенка.
   Гарри заметил ее движение и улыбнулся:
   - Да, ты упустила это из виду.
   - Но ведь  можно  немножко  подождать  и  убедиться  окончательно?  -
рискнула возразить Августа.
   - Нет, мы и дня лишнего ждать не станем.
   Она  услышала  в  его  голосе  неумолимую  решимость  и  поняла,  что
дальнейшие споры бесполезны.  Собственно,  она  вовсе  не  была  так  уж
уверена, что хочет продолжать эти  споры.  Она  вообще  не  знала,  чего
именно сейчас хочет.
   Интересно, а как это будет - родить ребенка от Гарри?
   Августа притихла и сидела в  напряженном  молчании,  пока  карета  не
остановилась у дома леди Арбутнотт.
   Выйдя из кареты, Августа еще раз обернулась к Гарри:
   - Милорд, еще не поздно передумать. Умоляю вас, не принимайте никаких
решений хотя бы до утра. Утром, возможно, вам все  представится  в  ином
свете.
   - Утром  я  буду  слишком  занят  -  в  том  числе  необходимо  взять
разрешение на брак, - чтобы предаваться подобным размышлениям, -  заявил
он. - Пойдем, Августа, я провожу тебя через  сад.  У  Салли  ты  сможешь
привести себя в порядок, а потом она отправит тебя домой в сопровождении
слуг.
   - Почему вы говорите, милорд, что завтра  будете  слишком  заняты?  -
спросила она уже на дорожке, ведущей к задней двери особняка. - Чем  еще
вы намерены заняться помимо вопроса о нашем браке?
   - Я намерен нанести визит Лавджою. Пожалуйста, постарайся  идти  чуть
быстрее, милая. Мне как-то не по себе - здесь все на виду, а ты в  таком
наряде.
   Но Августа вдруг остановилась, упрямо упершись каблучками в землю.
   - Лавджою? С какай стати тебе понадобилось наносить ему визит, Гарри?
Что ты задумал? - Она схватила его за рукав, стараясь удержать. - Гарри,
ты ведь не станешь делать глупости, правда? Не станешь вызывать  его  на
дуэль или еще что-нибудь в этом роде?
   В темноте ничего невозможно было прочитать по его глазам и лицу.
   - А ты считаешь эту мысль глупой?
   - Господи, ну конечно! Исключительно глупой. Даже спорить не  о  чем.
Это было бы исключительно неразумно, Гарри! Ты не должен  делать  ничего
подобного, слышишь? Я тебе ни за что не позволю!
   Он задумчиво смотрел на нее.
   - А почему бы и нет? - произнес он наконец.
   - Но ведь может случиться нечто ужасное!  -  Августа  задохнулась.  -
Тебя же могут убить! И во всем буду виновата я. Я не  переживу.  Ты  это
понимаешь, Гарри? Я не могу взять на себя  такой  грех.  Вся  история  с
карточным долгом затеяна мной, но теперь  она  наконец  улажена.  И  нет
никакой необходимости вызывать Лавджоя на дуэль. Ну  пожалуйста,  Гарри,
умоляю тебя! Обещай, что не станешь этого делать!
   - Из того, что мне рассказывали о вашей  семье,  я  осмелюсь  сделать
вывод: твои отец и брат, будь они живы,  несомненно,  уже  назначили  бы
Лавджою место и время, - мягко заметил Гарри.
   - Но это же совсем не одно и тоже! Они были совсем другие... - Сердце
Августы разрывалось от отчаяния. -  Они  были  безрассудные,  беспечные,
порой даже чересчур беспечные. Но я все равно ни за что не позволила  бы
им вызвать Лавджоя на дуэль. Повторяю, во всех неприятностях  целиком  и
полностью виновата я одна.
   - Августа...
   Она требовательно тряхнула его за лацканы пальто:
   - Я  не  желаю,  чтобы  кто-то  рисковал  жизнью  из-за  моих  глупых
проступков. Пожалуйста, Гарри! Дай мне слово, что ты его не вызовешь.  Я
не вынесу, если с тобой что-нибудь случится.
   - Ты, похоже,  совершенно  уверена,  что  именно  я  окажусь  в  роли
проигравшего,  -  проговорил  он.  -  Пожалуй,  мне  следовало  бы  даже
обидеться,  ибо  ты  подвергаешь  сомнению  мое  умение   обращаться   с
пистолетом.
   - Нет, нет, дело вовсе не в этом! - Августа яростно замотала головой,
стараясь убедить его, что никак не собиралась обидеть его или смутить. -
Просто некоторые люди, вроде моего брата,  не  могут  жить  без  опасных
приключений. А ты  не  такой.  Ты  же  ученый!  Ты  же  не  какой-нибудь
сумасбродный авантюрист-коринфянин!
   - Я начинаю думать, что ты, Августа, и в самом  деле  испытываешь  ко
мне какие-то нежные чувства, хотя и не  слишком  высоко  оцениваешь  мое
умение драться.
   - Ну конечно же испытываю, Гарри! И я действительно очень высоко ценю
тебя. Я всегда очень  гордилась  тобой.  А  в  последнее  время  у  меня
появились и другие, надо сказать, весьма теплые чувства по  отношению  к
тебе.
   - Ах вот как!
   Она вспыхнула, уловив в его голосе  легкую  насмешку.  Господи,  ведь
только что она позволила этому человеку делать с ней бог  знает  что!  А
теперь не нашла ничего лучше, как заявить, что испытывает к нему  теплые
чувства!
   "Он, должно быть, считает меня полной дурой, - думала  Августа.  -  С
другой стороны, вряд ли можно сказать, что я не сгораю от любви к  нему.
Впрочем, сейчас не время и не место для  пылких  признаний.  Все  как-то
ужасно смешалось..."
   - Гарри, ты очень помог мне сегодня, и я ни в коем  случае  не  хочу,
чтобы ты пострадал  из-за  моего  легкомыслия,  -  решительно  заключила
Августа.
   Гарри довольно долго молчал. Потом мрачно улыбнулся:
   - Давай заключим сделку, Августа. Я  не  стану  вызывать  Лавджоя  на
поединок,  если  ты  обещаешь  не  возражать  больше  против  скорейшего
заключения нашего брака, возможно даже в течение  ближайших  двух  дней,
хорошо?
   - Но, Гарри...
   - Так мы договорились, дорогая?
   Она глубоко вздохнула, понимая, что попалась в ловушку:
   - Да, договорились.
   - Вот и прекрасно.
   Августа вдруг подозрительно прищурилась:
   - Знаете что, сэр, если бы я была мало знакома с вами, то  непременно
решила бы, что вы чрезвычайно хитрый и умный негодяй!
   - Ах вот как! Но вы же хорошо знаете меня, мисс Баллинджер,  так  что
не станете делать столь  ужасных  выводов,  не  правда  ли?  Дорогая,  я
всего-навсего скучный, хотя и довольно трудолюбивый филолог.
   - Который занимается любовью в чужих каретах и чисто  случайно  умеет
открывать любые замки...
   - Из книг можно и не тому научиться. - Он поцеловал ее в кончик носа.
- А теперь беги скорее в дом, девочка, и  сними  наконец  эти  проклятые
бриджи. Они не для настоящей леди. Я бы предпочел, чтобы впредь  графиня
Грейстоун носила исключительно женское платье.
   - А вот это меня ничуть не удивляет, милорд. - Она повернулась, чтобы
уйти.
   - Августа?
   Она оглянулась. Гарри сунул руку в  карман  пальто  и  извлек  оттуда
маленький бархатный мешочек.
   - Я полагаю, оно принадлежит тебе? Надеюсь, нам  больше  не  придется
его закладывать...
   - Мое ожерелье! - Августа просияла,  благодарно  глядя  на  графа,  и
взяла у него бархатный мешочек. Потом встала на цыпочки и поцеловала его
в подбородок. - Благодарю вас, милорд! Вы и представить себе не  можете,
что это для меня значит. Но как вам удалось отыскать его?
   - Ваш кредитор расстался с ним более чем охотно,  -  сухо  проговорил