мфортно. Я хочу остаться один! В темноте!
     - Типично! Абсолютно в духе мужчин. Всем известно, что они обожают страдать. Держу пари, что ты и витамина ?С? не принимал!
     Мэкси посмотрела на гигантские побеги цветущей форситии, стоявшей в роскошном флорентийском кувшине на столике возле его кровати. Майолика эпохи Ренессанса, если ей не изменяет память. Так вот он, аллергический источник его сенной лихорадки, хотя Рокко никогда бы этому не поверил.
     - Твой витамин ?С? - чушь. Никто не доказал, что он помогает,- прохрипел Рокко, забиваясь поглубже под гору покрывал и пытаясь еще накрыться сверху подушкой.
     - Но до конца все же неизвестно, что он не помогает, правда? Я думаю, даже тебе известно, что в твоем состоянии необходимо как можно больше пить. Я сейчас выжму тебе свежего апельсинового сока и оставлю на ночном столике.
     - Лучше ты сама оставь меня. Никаких апельсинов в доме нет. Уходи. Уходи!
     Мэкси исчезла, плотно закрыв за собой дверь, чтобы не дать Рокко возможность встать с постели и самому выставить ее из квартиры. Она принесла пакет с апельсинами. Опыт подсказывал ей, что апельсины в таких домах никогда не водятся. Лимоны - да, яблоки - никогда, а вот апельсины - почти никогда. Спустившись на цыпочках по лестнице, она без труда нашла кухню. Мэкси сразу же увидела, что она большая - раза в три больше, чем у нее,- и нарядная. Правда, окна не выходят, как ее собственные, на ?Уорлд трейд сентр?, пыталась она утешить себя, выжимая сок из апельсинов. Но утешение было слабым. Мэкси не могла не отметить, что на кухне у Рокко восьмиконфорочная чугунная плита; пол выложен золотистыми мраморными плитами с прожилками травертина; рядом с плитой большой деревянный стол, расписанный на манер пенсильванских немцев, а отделанный полированной бронзой холодильник буквально забит шампанским. Она заглянула в морозильник. Ну конечно, так она и думала: полно бутылок с водкой, заиндевевшей до такого состояния, что она на одном дыхании сама влетает в тебя подобно воздушному поцелую, которым один айсберг дружески обменивается с другим. Поразмыслив, Мэкси добавила три четверти содержимого бутылки в графин и, попробовав на язык, убедилась, что водка почти не чувствуется, настолько сладок был сок. Поставив графин в холодильник, она отправилась на поиски бельевого шкафа. Ничто, она знала это по собственному опыту, не может подействовать на больного лучше, чем чистые накрахмаленные простыни. Ого! Выходит, Инди - не единственный знакомый ей человек, кто устроил из постельного белья культ. У Рокко в шкафу оказалось все, что можно купить у ?Пратези?,- ослепительно белые простыни идеальных геометрических пропорций с темно-коричневыми, голубыми и темно-пурпурными полосами. Как видно, он о себе не забывал! ?Пратези?, наверное, был дешевле ?Портхолта?: правда, если за бельем приходилось лететь в Милан, то тем самым окупалась дорога.
     Захватив простыни из чистейшего египетского полотна, стоившие не одну тысячу долларов, Мэкси вернулась на кухню за графином и большим бокалом, а затем направилась обратно в спальню.
     Бесшумно отворив дверь, она убедилась, что Рокко крепко спит. Прекрасно, так все и должно быть. Нырнув под ворох одеял, она нашла большой палец его ноги. Теперь можно будет разбудить Рокко наиболее деликатным образом. Мэкси слегка потянула за палец - Рокко зашевелился. Она продолжала манипуляции с пальцем, пока Рокко не сбросил с головы подушку.
     - Вставай. Пора пить сок,- прощебетала она с нежностью, которой позавидовала бы актриса Джули Эндрюс.
     - Пошла ты ко всем чертям! - прохрипел он и с силой чихнул. Она протянула ему ?Клинекс? и полный бокал апельсинового сока, держа его с видом, полным отстраненного достоинства. Он с жадностью выпил и пробормотал нечто, отдаленно напоминавшие ?спасибо?. Мэкси тут же налила бокал и передала его ему в руку.
     - Ты обезвожен, пойми. Это может стать опасным,- пояснила она.
     - Потом выпью. Поставь на столик. И уходи.
     - Я и уйду, но только, когда ты выпьешь все,- пообещала Мэкси.
     Рокко залпом осушил бокал, чтобы продемонстрировать, до чего ему не терпится, чтобы она поскорее убиралась. Допив, он откинулся на подушку и закрыл глаза. Мэкси подождала несколько минут, чтобы водка начала действовать.
     - Рокко?
     - Н-да?
     - Тебе лучше?
     - Может, немного.
     - Тогда тебе хорошо было бы принять душ, а пока ты будешь в ванной, я перестелю постель.
     - Душ? Ты с ума сошла! Любая перемена температуры в таком состоянии может убить человека. Во всяком случае, меня.
     - Не обязательно принимать горячий душ. Вода может быть и комнатной температуры. Уверяю, ты сразу почувствуешь себя гораздо лучше. Честно.
     - Правда?
     - Абсолютная правда. И еще, чистые простыни... ну разве не замечательно?
     - Во всяком случае, это не повредит. Раз уж ты все равно здесь. Перестелишь и уйдешь, да? Обещаешь?
     - Конечно. Еще соку?
     - Ну разве что последний бокал. Вроде даже помогает.
     И он в счастливом полузабытьи прошествовал в ванную, унося с собой полный бокал. Мэкси принялась за дело. Если она что-то в этой жизни и умела, так это стелить постель. Она слышала, как он фыркает под душем - пусть не поет, но, во всяком случае, и не чихает. Она тут же вынесла форситию вместе с ворохом скомканного постельного белья в прихожую и, вернувшись, поплотней задернула тяжелые шторы.
     Через десять минут Рокко вошел из ванной в пустую спальню. Узкая полоска света, все же проникавшая в комнату, позволяла убедиться, что постель только что перестелена: стеганое одеяло было подтянуто к самому изголовью, как он любил. Со вздохом облечения Рокко рухнул в божественную белизну чистых простынь и, растянувшись, застонал от удовольствия.
     - Ай-й! - Он так и подскочил, задев ногой явно что-то живое.
     - Господи, да это всего только я,- прошептала Мэкси.- Я думала, ты увидишь. Извини.
     - Что ты тут делаешь в моей кровати?
     - Я, наверно, заснула. Устала, пока стелила. У тебя такая огромная кровать, сразу не обойдешь.
     - Но ты голая,- заметил он.
     - Да-а? - сонно протянула Мэкси. Хм-м...
     - Хм-м... странно. Действительно.- Она зевнула.- Должно быть, решила, что я дома. Прости, пожалуйста.
     - Ты уж больше меня не пугай. Ненавижу, когда пугают.
     - Конечно, ненавидишь,- промурлыкала Мэкси, успокаивая его как ребенка и при этом придвигая его голову к своей роскошной груди - этим божественным теплым плодам.- Конечно, миленький мой, бедненький мой Рокко. Конечно, мы ненавидим, когда мы болеем.
     - Я ведь заразный,- со вздохом предупредил он, беря в рот один из ее сосков.
     - Не беспокойся. От твоих простуд я еще ни разу не заражалась,- произнесла она, целуя его сперва в плечо, а потом в одной заветное место на затылке: если ей не изменяет память, когда-то он так любил, чтобы его целовали именно там.
     Да, память не подвела. В сладостной блаженной истоме Рокко уже не мог сопротивляться ее чарам. Проворные губы и руки Мэкси с триумфом довершили дело.

***

     Через несколько часов, уже в сумерках, Рокко проснулся. В голове была звенящая легкость, а на сердце непонятная тяжесть. Что-то с ним приключилось. Но что? Он не помнил, но твердо знал: это произошло. Повинуясь инстинкту, он шаг за шагом стал осторожно исследовать кровать. Пуста. Но все равно что-то тут не так. Включив настольную лампу, он оглядел спальню. Никого. Встав с кровати, он прислушался. В доме ни звука. Совершенно ясно, что, кроме него, здесь никого нет. Откуда же идет беспокойство?
     Рокко вернулся к постели, посмотрел на потолок. И тут память неожиданно возвратилась. Господи! Нет, только не это! Вот сука! Память между тем продолжала раскручивать ленту происшедшего, восстанавливая кадры. Выходит, не один, не два, а целых три раза подряд эта женщина пыталась его убить! Да что же это, мать твою, такое? Он что, мальчик, что ли? Да она же его изнасиловала, вот что она сотворила. Или это называется сексуальным посягательством? Можно заявить, что тебя трижды изнасиловали в течение одного дня? Рокко вдруг понял, что улыбается, как какой-нибудь последний дебил, и в бешенстве стал рвать подушку, пока оттуда не полетели перья. Как это на нее похоже! Воспользоваться тем, что перед нею больной. Вампир - вот кто она такая. Ведь знала, беспардонное, хитрое, до мозга костей порочное дьвольское создание, прекрасно знала, что, когда он простужен, у него всегда будет стоять.
     - Ну ты, задница,- вслух произнес он, обращаясь к самому себе,- почему не чихаешь?..

Глава 24

     - Мэкси, ты не заглянешь ко мне на минутку?-спросил Монти, хватая ее за рукав.- У тебя в офисе, как всегда, сумасшедший дом, а нам надо бы кое-что обсудить.
     Было раннее утро понедельника, 15 апреля, и Мэкси только что приступила к чтению верстки сентябрьского номера ?Би-Би?, которому через неделю надлежало поступить в типографию. Статья Мадонны ?Доступные каждому радости нарциссизма? явно нуждалась в дополнительных иллюстрациях, а материал Дэна Разера ?Никто не знает, как я застенчив? шел теперь под постоянной рубрикой, где знаменитости соревновались друг с другом, чтобы выставить напоказ свои детские страхи, от которых, кто бы мог подумать, до сих пор не избавились. ?Необходимые пороки: почему их никогда не надо стыдиться? - эта проповедь Билли Грэма вызвала такой поток читательских писем, что в колонке почты приходилось печатать куда больше отзывов, чем можно было предполагать. Ежемесячная подборка ?Хотел бы я, чтобы...? в сентябрьском номере представляла Джонни Карсона, непременно хотевшего быть Вуди Алленом, и Элизабет Тейлор, мечтавшую стать Бруком Шилдсом, и получался такой ералаш, как будто Бруком Шилдсом хотела стать вовсе не Элизабет Тейлор, а Вуди Аллен. Самое же главное, весь ?ритм? номера, все страницы и разворот которого висели на стенах офиса, как казалось Мэкси, несколько сбился.
     - Может, перенесем разговор на после ленча! - спросила она у Монти,- а то я занята срочной работой.
     - Я хотел бы сейчас,- продолжал настаивать Монти.
     Мэкси знала: когда он переходит на подобный вежливый тон, помогающий скрыть беспокойство, лучше ни о чем его не расспрашивать. Не говоря больше ни слова, Мэкси направилась в его офис, укромно расположившийся в дальнем углу нового помещения, которое она арендовала после успеха первого номера журнала. Проходя мимо белоснежного офиса редактора отдела моды, она увидела, что Джулия склонилась над телефонной трубкой. С того дня, как в газетах появились сообщения, связавшие Джастина и Джона, она все больше стала избегать своего редактора, стремясь гордо нести свою боль и отчаяние, так понятные Мэкси. Она не могла не испытывать к Джулии чувства величайшей симпатии, но выразить его в открытую не решалась: ведь тем самым она бы сразу показала, что понимает, чем вызвана душевная рана ее подруги, так что уж лучше предоставить ей пока самой справляться со своей бедой. Время, решила Мэкси, шагая по шумному коридору и отвечая на приветствия, наверняка залечит рану. Пусть это всего лишь стертое клише и утешение от него слабое, но жизнь снова и снова подтверждает, что все именно так и происходит. Узнай она сама, к примеру, когда работала в ?Житейской мудрости?, что Рокко голубой, сколько времени потребовалось бы ей, чтобы рана в конце концов затянулась? Полгода? Нет. Наверняка больше. Год? Скорей всего, не обошлось бы и годом... Ее раздумья прервал Монти, который, подведя ее к своему рабочему столу, плотно закрыл офис, став спиной к двери, чтобы им никто не помешал.
     - Только что звонил Люис Оксфорд. Говорил вроде нормальным тоном, но, похоже, он сошел с ума. Заявляет, что официально предупреждает нас: ?Эмбервилл пабли-кейшнс? закрывает наш журнал. С конца сегодняшнего дня все сотрудники считаются уволенными. Он уже звонил в ?Мередит Бурда?, чтобы уведомить типографию о том, что компания не намерена оплачивать расходы по выпуску сентябрьского номера. ?Эмбервилл? уже сообщила всем нашим поставщикам, что они не должны больше давать нам ни цента в кредит. По его словам, все указания получены им непосредственно от Каттера Эмбервилла, представляющего интересы вашей матери.
     - Неправда. Она этого не сделала бы... - Мэкси произнесла эти слова почти автоматически, пребывая в состоянии шока.
     - Когда ты говорила с ней в последний раз?
     - На прошлой неделе. Когда освобождали Джастина. Мы сейчас с ней в самых лучших отношениях за все последние годы. Это наверняка один из трюков Каттера, Монти. Какая-то новая тактика, которую я еще не понимаю. Надо поговорить с матерью. Так что подожди немного. Я к ней съезжу - и весь этот идиотизм кончится. По утрам она всегда дома. И держи рот на замке, чтоб никто ничего не узнал.
     - Ясное дело. Но меня волнует типография. Если мы выбились из графика и они уже приняли вместо нашего другой заказ на следующую неделю, то сентябрьский номер, считай, вовремя не выйдет, даже если ты все с ней уладишь. У них все по расписано чуть не на полгода вперед.
     - Позвони Майку Маллеру, это представитель ?Бурды? на комбинате, и скажи, чтоб они не волновались. Оплату счетов гарантирую лично я, Мэксим Эмбервилл.
     - Хорошо,- согласился Монти, удержавшийся от лишних вопросов, которые явно вертелись у него на языке.
     Мэкси поспешно вышла из комнаты и спустилась вниз, где ее ждал Эли.
     На Лили она свалилась в тот момент, когда мать обсуждала со своим шеф-поваром меню званого обеда.
     - Мама, мне надо срочно с тобой переговорить.
     - Я пыталась до тебя дозвониться весь уик-энд. Жан-Филипп, мы обсудим наше меню чуть позже. Так где же ты была, Мэксим? Я так хотела тебя застать.
     - Дела,- отозвалась Мэкси, думая о своем.- Мама, только что звонил Люис Оксфорд. ?Би-Би? отказано в кредитах. Журнал закрывается.
     - О боже, боже! Этого-то я как раз и не хотела. Какой же дурак этот Оксфорд! Я же предупреждала Каттера, что должна сначала встретиться с тобой, Тоби и Джастином, чтобы все обсудить. Но Оксфорд, ничего не спросив, решил действовать.
     - Что ты хочешь сказать этим ?сначала?? И зачем тебе понадобилось беседовать с нами троими? Какое отношение все это имеет к ?Би-Би??
     - Мэксим, перестань, пожалуйста, кричать. Боже, я так хотела, чтобы все было тихо и спокойно - и вот что получилось,- почти рыдала Лили.
     - Ты меня с ума сведешь, мама! О чем ты говоришь, что это за дьявольщина такая?
     - Понимаю, что ты огорчена, дорогая. Услышать от других - и в такой форме. Ведь я сама хотела тебе обо всем рассказать.- Немного помедлив, Лили решительно продолжала: - Я приняла решение продать ?Эмбервилл пабликейшнс? корпорации ?Юнайтед Бродкастинг?, но до тебя эта новость дошла наихудшим образом.
     От волнения Лили даже сломала розу, стоявшую в серебряной вазе.
     - Мама, извини, но мне наплевать, каким именно образом преподносится та или иная новость! Как ты можешь продавать?! Да я... я вообще не понимаю, о чем идет речь? Продавать наше дело? Дело, начатое отцом? Продавать ?Эмбервилл?? Это... это... ты просто не можешь этого сделать... это немыслимо!
     Мэкси села напротив Лили - стоять у нее не оставалось больше сил. Как только она увидела знакомое упрямое выражение на лице матери, сердце ее упало: решение, совершенно очевидно, было уже принято, и теперь речь шла только о том, как его изложить.
     - Послушай, Мэксим, перестань говорить первое, что приходит тебе в голову. Вовсе это не ?немыслимо?. Наоборот, здесь скрыт глубокий смысл. После смерти твоего отца компания оказалась без своего основателя. Правда, она продолжала существовать - по инерции. Но до бесконечности продолжаться это не может. ?ЮБК? проявляет интерес к покупке нашей корпорации. Как считает Каттер, через три месяца, когда это произойдет, цена составит примерно... ну, скажем, один миллиард долларов. Такая возможность бывает не часто. Разве не очевидно, что мне надо заниматься этим именно сейчас. Ты, Джастин и Тоби получите по сто миллионов долларов каждый. Кстати, получить свои десять процентов вы сможете лишь в том случае, если я продам ?Эмбервилл пабликейшнс?. Но это не единственная причина, почему я иду на такой шаг.
     - Мама...
     - Подожди, Мэксим, дай мне договорить. Я не могу управлять издательской компанией, Каттер не хочет брать на себя бремя ответственности, и я его не виню, у Тоби своя жизнь и свои интересы, у Джастина свои, а ты... Хотя тебе и нравится твоя новая забава с журналом, но ты не создана, чтобы управлять делами в большой компании. Так что если ее продавать, то делать это надо сейчас, а не потом. Да, я знаю, что твой ?Би-Би? на подъеме, но ты ведь не станешь отрицать, что он обходится компании в кругленькую сумму. Каттер не хотел назвать точную цифру, но когда назвал, я ужаснулась. Даже для тебя, Мэксим, это чересчур дорогая игрушка. ?ЮБК? согласна купить ?Эмбервилл?, но если ?Би-Би? будет выходить и дальше, то нам придется сбавить цену из-за весьма, как его называет Каттер, плачевного баланса.
     - Значит, Оксфорд звонил по твоему приказанию?
     - Да, конечно. Но мне хотелось сначала все объяснить, прежде чем кто-либо из вас услышит об этом из его уст. О предстоящей продаже компании не должен знать пока никто, кроме членов семьи. Я просто в отчаянии, что тебя огорошили этой новостью безо всякой подготовки. Но я, правда, никак не могла связаться с тобой на уик-энд.
     - Да, у меня были дела,- повторила Мэкси, снова пытаясь переубедить мать.- Но разве тебе неизвестно, что любое новое издание, какой бы успех оно ни имело, на первых порах неизбежно убыточно - до тех пор, пока не начнет получать достаточно прибыли от рекламы? Я в буквальном смысле слова почти бесплатно набрала рекламные объявления, чтобы журнал мог стать на ноги. Сейчас мне самой каждый номер обходится дороже, чем стоит в киоске. Зато потом...
     - Наверно, ты поступила мудро, хотя надо сказать, что из меня плохой судья... похоже, ты сознательно шла на большой риск. Но в данный момент все это не имеет ни малейшего значения, Мэксим. Я сама приняла решение продать ?Эмбервилл?. Это мое право - и я им воспользовалась. Каттер всего лишь помогает мне вести дела компании, пока она официально не перейдет к ?ЮБК?. Немедленное прекращение издания ?Би-Би? - непременное условие этой сделки. Прости дорогая, что мне приходится тебя разочаровывать, но...
     - ?Разочаровывать?... - едва выдохнула Мэкси.
     Пропасть между тем, что чувствовала она и Лили, казалось, была столь велика, что помочь преодолеть ее не могли бы никакие слова, никакие эмоции, и неважно было, каким тоном вести этот разговор. Мать не убедит уже ничто, и нет смысла говорить ей, что для нее ?Би-Би? - не игрушка, а единственный известный ей способ выразить дань уважения и любви к Зэкари Эмбервиллу.
     - Что ж, я знаю, вся эта затея с ?Би-Би? принесла тебе немалое удовольствие, и горжусь, действительно горжусь тем, какой успех выпал на твою долю, но, согласись, ведь ты бы не смогла выпускать свой журнал без денег, которые давала тебе компания? - продолжала Лили.
     - Да, не смогла бы. Это действительно было бы невозможно,- согласилась Мэкси.
     - Тогда ты понимаешь, не так ли? И твой журнал, моя дорогая, в сущности, не совсем настоящий, правда? Он ведь живет не сам по себе, а за счет субсидий.
     - Неправда, мама! Он настоящий! Да миллионы женщин в Америке каждый месяц платят за него доллар с полтиной. У меня потрясающие сотрудники, вкладывающие в свою работу всю душу. ?Би-Би? существует! И растет с каждым днем. В сентябрьском номере уже двести пятьдесят страниц! Там полно рекламных объявлений и фото. Там замечательные статьи и часть тех тысяч писем, которые мы получаем от наших читателей. Так что этот журнал такой же настоящий, как и любой другой. Только новый, вот и все,- со страстью выпалила Мэкси.
     Лили снисходительно усмехнулась:
     - Мэксим, Мэксим... Мне доставляет удовольствие видеть, что твое увлечение на сей раз столь длительно. Будь отец жив, он бы тоже порадовался за тебя. Но, увы, тебе придется примириться с реальностью: ?Эмбервилл? продается. В наших же интересах.