е эластичные плавки а-ля Кэлвин Клайн, невольно поежилась. Она-то считала, что плавки привнесли новые ощущения в ее сексуальную жизнь, а тут получается, что сама Мэкси чуть ли не извращенка и знакомства водит с такими же, как она сама. Или Боб Финк давно уже вышел в тираж?
     - Постойте! Как это, у Фэрчайлда всего десять тысяч подписчиков? По-моему, еженедельник читают все! - запротестовала она.
     - В этом-то и все дело... Журнал читают десятки людей, но таких, у которых высокие доходы,- отсюда и реклама, как я полагаю. Нет, Мэкси, с Фэрчайлдом конкурировать бесполезно. Их компания основана в 1881 году, и они уже выпускали специализированные издания, когда твой отец пешком под стол ходил. Да что твой, и мой тоже. И зачем тебе это надо? Ты же из Эмбервиллов, в конце-то концов!
     - Нет, Боб, я слушаю, но меня не покидает уверенность, что я смогу возродить ?Би-Би?. Не одна, конечно, а с вашей помощью.
     Говоря это, она думала, что, как ни грустно, с милым Бобом придется, видимо, расстаться: слишком уж он заряжен пессимизмом.
     - С моей помощью, Мэкси? Я уже давно мечтаю о пенсии. А удерживала меня здесь только верность памяти твоего отца. К счастью, в свое время я вложил кое-какие деньжата в недвижимость. Большинство наших экс-президентов построили себе дома в Палм-Спрингс на земле, которую купили у меня. Там один только участок не мой, а Анненбергов - площадка для гольфа. Хотел я его купить, но не вышло. Что ж, всего не заработаешь...
     - О пенсии? Вы о ней мечтаете?
     - Да, выйти на пенсию и поехать на Запад. Сидеть у себя на участке и смотреть, как растут мои пальмы. Ну еще, может, поучусь ездить верхом.
     - Ну а все эти ваши столы?- Мэкси сделала осторожный, чтобы не задеть бумаги, жест.
     - Сожгите их! Вывозить все это обойдется слишком дорого! Куда дешевле сжечь. Я бы на вашем месте поступил именно так.
     - А люди? Что с ними делать? Тоже, значит, сжечь? Отец, по-моему, ничего такого не планировал.- Мэкси уже начала злиться.
     - Так, посмотрим, кто у нас есть. Джо, он выдвигает идеи и пишет статьи. Линда - по художественной части. Покупает для съемок всякие художественные безделушки, делает макеты, отвечает за выпуск. Я взял на себя всю рекламу. Естественно, никакого отдела по распространению в журнале нет. Дежурный администратор выполняет обязанности телефонистки и машинистки. Джо и Линду я уговорил вместе со мной вложить деньги в недвижимость, так что с ними все в порядке, а администратор в случае чего найдет работу где угодно. Очень хваткая молодая особа, и, между прочим, ей здесь у нас надоело. Я ей прибавил жалованье, чтоб не сбежала.
     - Как, вас трое? Всего только? И вы управляетесь?- Мэкси даже почувствовала легкое головокружение, но собралась с силами, чтобы, не дай бог, не упасть в обморок.
     - Ну, мы еще нанимаем одного парня из дома, чтобы он выбрасывал мусор из корзинок для бумаг и время от времени вытирал пыль. Потом внизу стоит ксерокс, и, когда нужна ксерокопия, мы отдаем им свои материалы. Печатник иногда присылает кого-нибудь, чтоб мы могли пополнить свой запас бумаги. Вот и все. Получается, в общем, что нас действительно трое. И все равно журнал убыточный. Плата за аренду помещения, зарплата, инвентарь... Все довольно дорого. Ну и ленч. Ведь каждый имеет право на ленч.
     - Как? Компания платит за ленч? - недоверчиво вскинулась Мэкси.
     - Да. Так постановил твой отец. Еще в те, стародавние, добрые времена. Правда, тогда еще был открыт ?Линди?. После закрытия кафетерия ленчи заметно подорожали.
     - Когда вы собирались уйти? - еле слышно проговорила Мэкси.- Мне не хотелось бы, чтобы сложилось впечатление, будто я очень уж спешу, но...
     - Сегодня у нас четверг? В пятницу мы можем очистить помещение. От себя. Очень жаль, что не от всех этих бумаг, поверь мне, Мэкси. Но я договорюсь, чтобы сюда пришел мусорщик и все вынес. Так что не беспокойся, тем более что Хенк, парень из дома, о котором я уже говорил, не возражает против сверхурочных. Думаю, к понедельнику все здесь будет как стеклышко. Ну, самое позднее, ко вторнику.
     - Но вы правда не хотите оставаться? - как можно вежливее уточнила Мэкси.
     - Детка, мысленно я уже лечу на самолете в Калифорнию. И не обижайся, если на правах старого поклонника я лезу к тебе со своими советами... Но твой костюм... Может, лучше было надеть что-нибудь более, вернее, менее... угрожающее? Знаешь, встреть я тебя где-нибудь в темном проулке, я бы слегка испугался. Послушай, Мэкси, если хочешь, я сведу тебя с каким-нибудь оптовым продавцом. Бини или Ральфом Лореном. Все что тебе надо - это немного изменить свой имидж. И будет полный порядок.

***

     - Что? И ты еще имеешь наглость называть эту сладкую картошку ?Золотой шар?? - буквально взревел Тоби.- Сейчас же надкуси яблоко и ответь: сколько месяцев назад его сняли с дерева и положили в холодильник? - Одной рукой Тоби схватил оптовика за шиворот, а другой сунул ему под нос яблоко.- Ну, кусай!
     - Меня ограбили, мистер! - жалобно запротестовал торговец.
     - Я купил двадцать ящиков, специально ездил на север штата, и они божились, что яблоки свежие, на этой неделе собирали!
     Тоби с брезгливостью разжал пальцы.
     - Купить ты, конечно, купил. Впрочем, это мне наука, нечего связываться с новыми поставщиками. Неужели не понятно, что об этом фрукте я могу рассказать все? Стоило мне дотронуться до кожуры кончиками пальцев, и я уже понял: урожай прошлого года! Да оно и пахнет совсем по-другому, а съешь - так может и вырвать. Попробуй продать их ?Д'Аюстино?, может, получится.
     Он повернулся к Мэкси:
     - Большинство ребят меня знают и не пытаются надуть. У этого же я раньше не покупал и сейчас захотел проверить.
     - Больше он, по-моему, не станет обманывать слепых,- заметила Мэкси.- Что ж, по крайней мере одному из нас удалось избежать жульничества.
     - Послушай, может, хватит скулить? - почти приказал Тоби, шагая по узкому проходу фруктового склада. Как и обычно, бывая в ?Хантс-Пойнт маркет?, он передвигался с помощью лазерной трости: три невидимых луча заставляли слегка вибрировать штифт, к которому прикасался указательный палец Тоби, передвая информацию о любых предметах, находившихся на его пути, висевших над головой или валявшихся под ногами. Он свободно помахивал своей тросточкой с искусством, выработанным годами практики. Останавливаясь перед новыми ящиками, Тоби ощупывал и обнюхивал образцы яблок, вертел их длинными умелыми пальцами, словно они предназначались, по меньшей мере, для натюрморта, но при этом умудряясь завершать осмотр с поразительной быстротой.
     - Я и не думаю скулить,- с легкой обидой отозвалась Мэкси.- Просто я сама себе противна, как последнее дерьмо. Тоже мне нашлась спасительница, Жанна Д'Арк нашего времени. И кого спасать? Человека, имеющего свое ранчо, о котором можно только мечтать... а он тридцать лет жрет бесплатные ленчи! Если бы я только была уверена, что Каттер в состоянии смеяться до упаду, я бы ему все рассказала - и он окочурился бы со смеху.
     - Постой, постой! Как бы там ни было, но у тебя есть журнал, свой офис и обещание позволить тебе в течение целого года делать все, что душе угодно. Уязвлена лишь твоя гордость, Златокудрая.
     - И ты называешь это журналом? Да они же за свой счет печатаются! Офис... Даже тебе надо его увидеть, чтобы поверить, что такие бывают на свете! Твоя трость там бы просто взбесилась. Господи, и сколько же яблок ты покупаешь?
     - Детка, сейчас сезон ?Тарт Татен? , а значит, мне понадобятся тысячи яблок.
     - И как же я не додумалась сперва хотя бы посоветоваться с Пэвкой или Ниной Стерн, какой журнал мне предпочесть. Ведь у меня был выбор. А теперь влипла, как дура...
     - Ну, это из области психологии личности. Если бы ты была немного благоразумнее, то не была бы Мэкси. А тогда и мир вокруг нас был бы куда грустнее.
     - Но куда мудрее.
     - Может, и так. Но разве это так уж прекрасно, как нам внушают? Знаешь, мудрость похожа на брак... Лучше обходиться подольше и без того, и без другого.
     Тоби, похоже, покончил с покупками и направился к выходу - к немалой радости Мэкси, изнывавшей в этом огромном и отвратительном складе, снабжавшем продуктами едва ли не половину Манхэттена. Обычно он не делал закупок сам, полагаясь на помощников, но время от времени все-таки захаживал в ?Хантс-Пойнт маркет?, чтобы посмотреть, нет ли там чего-нибудь новенького для трех его нью-йоркских ресторанов. Кроме них, у него было еще два в Чикаго, и целых четыре на Западном побережье - и все они процветали.

***

     Кухню Тобиас открыл для себя еще тогда, когда ему не было восьми. Для него она была объявлена закрытой территорией, хотя днем он тогда видел вполне сносно. Лили панически боялась, что ее сын окажется где-нибудь поблизости от огня, но от этого ему еще больше хотелось проникнуть в таинственное помещение.
     Как-то ночью, дождавшись, пока в доме все уснут, он спустился вниз, пробравшись на ощупь знакомыми коридорами, и наконец-то вошел в большую с высокими потолками комнату, так долго манившую его. Тоби зажег свет и принялся дюйм за дюймом исследовать все, что находилось на кухне. Он начал с буфета и его ящиков, подвергнув их содержимое самому тщательному изучению при помощи всех пяти органов чувств.
     К тому времени зрение Тоби настолько ухудшилось, что он не мог уже полагаться только на него и для обследования ему приходилось подключать остальные органы чувств. Каждый кухонный прибор, пустую кастрюлю или сковороду, деревянную колоду для рубки мяса, ножи, ложки, вилки - все это он ощупывал и обнюхивал самым тщательным образом. Обнюхав ножи и коснувшись их лезвий кончиком языка, он облизывал тупой край, острым осторожно проводил по ладони, а затем прижимал к щеке. Каждый предмет Тоби несколько раз встряхивал, прислушиваясь к издаваемому звуку, и сравнивал с весом других предметов, покачивая их на руке. Закончив обследование, он возвращал взятую вещь на прежнее место.
     На следующую ночь он повторил свою вылазку, на сей раз занявшись холодильником. Именно тогда, в молчаливом ночном одиночестве, этот избалованный малыш впервые влюбился: яйцо предстало перед ним как целый мир, артишок - как неведомая галактика, курица - как вселенная.
     С тех пор ночь за ночью проводил Тоби долгие часы на кухне, пока ему не открылись все ее потайные углы, так что он мог определить на вкус все, что там находилось, вплоть до пучка подвядшей петрушки. Впрочем, подчиняясь материнскому запрету, он ни разу не зажег плиты, хотя и облазил ее всю снаружи и внутри, и теперь она всегда стояла перед его мысленным взором.
     Как-то раз, не сдержавшись, он разбил яйцо над глубокой тарелкой, чтобы исследовать, что там внутри, и обнаружил: если снаружи яйцо просто великолепно, то его содержимое восхитительно. За первым яйцом последовало второе, за вторым третье... и вот в большой коричневой пиале уже плавают целых двенадцать желтков, а на кухонном столе аккуратно вложенные одна в другую высятся яичные скорлупки. Очевидно, решил Тоби, содержимое яиц следовало взбить вилкой. Он методично и энергично приступил к этой операции и почти завершил ее, когда дверь кухни отворилась и вошел повар. Так закончился его первый кулинарный опыт: оказывается, бесшумно взбивать яйца просто невозможно.
     Узнав о ночных бдениях мальчика, Зэкари настоял, чтобы Тоби учился поварскому искусству, и к нему приставили шефа из кулинарного колледжа ?Гордон Блю?, который приходил к ним пять раз в неделю после окончания занятий мальчика в обычной школе.
     Вскоре Тоби уже мог по звуку определить, лилась ли, скажем, струйка оливкого масла в нужной пропорции в приготавливаемый им майонез или нет. Он научился определять ту критическую секунду, когда омлет надлежало сбросить со сковороды на тарелку; обоняние подсказывало ему наступление нужного момента, чтобы перемешать подрумянившийся лук; не надо было ему пользоваться ни таймером, чтобы знать, когда яйцо сварится вкрутую, ни каким-нибудь специальным режущим инструментом, кроме острого ножа для резки овощей и фруктов.
     И все-таки у подростка возникала масса проблем из-за все ухудшавшегося зрения. Несмотря на природную грацию, он часто выглядел неуклюжим, то и дело натыкался на предметы или посторонних людей, которых попросту не видел.
     Лили, так и не примирившаяся с тем, что Тоби в конечном счете грозит пусть не полная, но все же слепота, пыталась закрывать глаза на подобные случаи, однако Зэкари, часто по субботам водивший детей в кино на дневные сеансы, прекрасно видел, как беспомощно съеживается мальчик в темном зале и оживает, только когда зажигают свет. Вскоре выяснилось, что Тоби не в состоянии принимать участие в командных спортивных играх из-за того, что из поля его периферийного зрения начисто выпадает волейбольный мяч или хоккейная шайба. Невзирая на решение Лили ничего не говорить мальчику о грозящей ему участи (?Зачем ему знать до того, когда скрывать будет уже невозможно?? - говорила она), Зэкари пришел к выводу, что сына следует подготовить.
     О болезни Тоби в 60-х годах не было известно почти ничего, и доктор Элиот Берсон из Гарвардской медицинской школы, к которому Зэкари возил мальчика на эрганализ, чтобы измерить силу сигналов, посылаемых нервными клетками сетчатки, не мог толком сказать ему, какой ожидается прогноз.
     - Если,- заметил он,- к тридцати годам у Тоби еще сохранится функциональное зрение, можно считать, что ему крупно повезло.
     Передать слова врача сыну Зэкари не решился, но зато он стал подробно растолковывать Тоби, почему именно ему следует сосредоточиться на таких индивидуальных видах спорта, как плавание или гимнастика: лучше было говорить о спорте и периферийном зрении, а не о жизни и грозящей слепоте.
     - Я что, должен ослепнуть, па? - в упор спросил Тоби, выслушав путаные объяснения отца.
     - Нет, нет, что ты. Полностью - никогда. И то через много-много лет, Тоби,- произнес Зэкари по возможности спокойнее, чувствуя, как от этих слов разрывается его сердце.
     - Но все равно лучше мне изучить азбуку Брайля, как ты считаешь? - помолчав, продолжил Тоби.
     Зэкари не знал, что ответить: и ?да? и ?нет? казались ему одинаково невозможными.
     - Хорошо, значит, Брайль и печатание слепым методом!- Тоби встал и направился к себе в комнату.
     Что пережил он там, в одиночестве, одному Богу известно, но вышел Тоби оттуда с молодой решимостью добиться в жизни всего, что возможно, пусть ему и не дано изменить своей судьбы.
     Начинать изучать метод Брайля было лучше всего в раннем возрасте - и вскоре Тоби уже регулярно ходил на курсы. Что касается плавания, то для него в саду их дома сразу же соорудили простой бассейн и пригласили инструктора по плаванию - всем этим новым занятиям мальчик отдавал не меньше энергии, чем своим кулинарным урокам. Тоби жил как бы двумя жизнями сразу - зрячей и незрячей, и, как нередко бывает, какое-то время, примерно лет десять, болезнь почти не прогрессировала. К тому моменту, когда он окончил школу гостиничных менеджеров при Корнельском университете, он успел поработать помощником шеф-повара в лучших ресторанах Франции, Италии и Гонконга, куда он восемь раз выезжал на лето, и был вполне готов к тому, чтобы открыть собственное дело.
     Годами, подобно рыцарю, который загодя вострит свой меч и смазывает латы, готовясь к предстоящим сражениям, Тоби постоянно накапливал кухонные ?доспехи?, предназначенные для слабовидящих. И если ему только попадалось что-нибудь в этом роде, как, скажем, кухонный нож ?Магна Уондер?, он тут же приобретал его, хотя в данный момент нож вовсе не был нужен. Кухня его первого ресторана поражала своей поистине безупречной организацией: ни одна самая аккуратная домохозяйка никогда не добивалась у себя того идеального порядка, который там царил. Его верным помощником были пекарские весы фирмы ?Экми скейл компани?: на одной из чаш находилось электронное устройство, позволяющее проверить вес специй от миллиграмма до шестнадцати унций: вторая была способна взвешивать более тяжелые ингредиенты весом до тысячи фунтов, причем на шкале и той и другой через каждые полдюйма вес определялся по Брайлю.
     ?Латными рукавицами? ему служила пара перчаток чуть ли не полуметровой длины, надежно защищавших от жара его руки; его ?мечами? были деревянные и потому ненагревавшиеся ложки, двойные лопаточки и стоявшие каждая в своем гнезде градуированные чашки, которыми он мог пользоваться, даже не нащупывая калибровки на стекле. ?Копье? для рыцарских турниров ему заменял снабженный батарейкой специальный индикатор времени ?Сей Уэн?, проверявший уровень жидкости, а ?шлемы? - чаши для взбивания от ?Дэнск энд Копко?, каждая из которых для устойчивости покоилась на резиновой подставке.
     К тридцати годам, когда у него уже было два ресторана, приносивших приличную прибыль, Тоби начал замечать, что белых пятен в поле его зрения становится все больше: попадавшие в них предметы и люди таинственным образом обесцвечивались и уплывали, чтобы затем появиться вновь, когда их уже не ждали. Он, правда, научился справляться со своими проблемами сам, без посторонней помощи. Но теперь Тоби понял, что такая помощь ему необходима.
     В течение четырех месяцев Тоби учился в Ньютауне (штат Массачусетс) в Центре св. Павла по реабилитации инвалидов. Всех студентов, вне зависимости от степени слепоты, заставляли на время занятий надевать на глаза повязки и в подобном виде учиться таким простейшим вещам, как умение вести себя за столом и считать деньги, или более сложным - как обращение с тростью. Здесь же Тоби брал уроки фехтования, помогавшие ему ориентироваться, постигая так называемую ?видеацию?, то есть замещение зрения за счет других органов чувств, чтобы безошибочно определять, скажем, скорость ветра, температуру (по интенсивности солнечных лучей), характер находящихся под ногами предметов и различных звуков. Ко времени завершения курса в Центре св. Павла Тоби вполне, как он считал, был подготовлен ко всем превратностям будущего.
     Вернувшись в Нью-Йорк, он продолжал экспериментировать со множеством различных систем, предназначенных для того, чтобы облегчить труд занятых на кухне слепых. Каждый раз, открывая новый ресторан, он оборудовал там кухню по образцу предыдущих. Тоби стремился к тому, чтобы все его шефы (зрячие) научились готовить по его методу с использованием испытанного им самим арсенала средств, так что вскоре, в случае необходимости, они могли работать в полной темноте.
     Сам Тоби время от времени занимался готовкой в своем первом, нью-йоркском ресторане, изобретая все новые и новые блюда, но в остальных всем заправляли шеф-повара, а он лишь изредка, без предварительного уведомления, наезжал в Чикаго или Лос-Анджелес. Двадцати минут ему бывало предостаточно, чтобы убедиться, стоит ли не на месте какая-нибудь никому не нужная миска для компота. И горе тому помощнику шефа, который, как выявляла проверка, экономил на грибах для жульенов. Горе тому, кто не смог правильно определить процент спелости белого французского сыра, пережарил курицу так, что в кончиках крылышек не сохранилась влага, или на полщепотки переложил соли в соус. Горе, горе администратору ресторана, если скатерти на столах не оказывались накрахмаленными до необходимой степени хруста, протертый хрусталь на ощупь не напоминал атлас, свечи были на дюйм короче, а цветы в вазах перестояли на час дольше.
     Тобиас Грозный - таким прозвищем наградили его после очередного инспекционного рейда, но при этом работники молились на него даже больше, чем вначале.

***

     - Мне доставило бы еще больше удовольствия походить с Анжеликой по магазинам.- И Тоби слегка подтолкнул сестру, чтобы вывести ее из состояния подавленности.- Ну да, ты прошляпила, но это же не конец света! И нечего нюни разводить! Соберись - и начинай думать. Забудь об этом провале. Свою ?Индустрию? тебе, понятное дело, не воскресить, как не вернуть, скажем, моды на высокие ботинки с пуговицами. Так что не теряй время на пустую борьбу с Каттером. Он выиграл, ты проиграла, и