сякого
руководства.
   Софи была довольна новой экономкой, которую  по  ее  совету  назначил
управляющий на место миссис Бойл.  Она  также  была  рада  работать  под
началом своего знакомого, и они оба  с  энтузиазмом  принялись  чистить,
ремонтировать, освежать дом.
   Софи пригласила бабушку и дедушку на ужин и с удовольствием принимала
гостей.
   Бабушка  со  счастливым  видом  восклицала,  какую  огромную   работу
проделала Софи за три дня.
   - Стало намного лучше, моя дорогая. В последнее наше посещение  здесь
все было таким мрачным и тусклым. Удивительно, что можно так преобразить
дом, только вымыв его и заменив занавеси.
   - Еда тоже неплохая, - объявил граф  Дорринг,  принимаясь  за  вторую
порцию сосисок. -  Из  тебя  получается  прекрасная  графиня,  Софи.  Я,
пожалуй, выпью еще немного кларета. В винном погребе Рейвенвуда  хорошие
запасы. А когда возвращается твой муж?
   - Надеюсь, скоро. У него кое-какие дела в городе. И хорошо, что  пока
он отсутствует в аббатстве. Суматоха, царившая  здесь  в  последние  три
дня, раздражала бы его. - Софи, улыбнувшись, подала слуге знак  принести
еще кларета. - В аббатстве еще остаются комнаты, над  которыми  придется
поработать.
   "В том числе и спальня, по праву принадлежащая графине Рейвенвуд",  -
напомнила она себе.
   Странно, что именно эта комната  оказалась  запертой.  Миссис  Ашкетл
повозилась с  ключами,  которые  приняла  у  миссис  Бойл,  и  удивленно
покачала головой:
   - Ни один не подходит,  миледи.  Не  понимаю,  может,  ключ  потерян?
Миссис Бойл велела мне держаться подальше от этой комнаты. И я стараюсь.
Но теперь, когда вы здесь,  возможно,  вы  захотите  ее  занять.  Но  не
беспокойтесь, мадам. Я попрошу слугу, чтобы он открыл ее.
   Все решилось само собой: Софи наткнулась на ключ, спрятанный в  ящике
шкафа в  библиотеке.  Предчувствуя,  что  это  как  раз  тот  ключ,  она
попыталась  открыть  им  дверь.  И  обнаружила,  что  он  подходит.  Она
обследовала старую спальню Элизабет с большим любопытством.
   Софи тут же решила, что ни за что не переберется сюда, не  очистив  и
не проветрив спальню.  Она  не  может  поселиться  здесь,  пока  комната
находится в таком состоянии. Похоже, после смерти Элизабет  сюда  вообще
не входили.
   Когда граф  и  графиня  Дорринг  наконец  уехали  после  ужина,  Софи
почувствовала, что очень устала. Она пошла к себе и позволила  горничной
приготовить ее ко сну.
   - Спасибо, Мэри. - Зевнув, Софи деликатно  прикрыла  рот  ладонью.  -
Видимо, я сегодня очень устала.
   - Ничего удивительного, миледи. После вашей-то работы. И вообще, если
вы позволите дать вам совет, вам надо поменьше уставать. Его сиятельство
проявит недовольство, если вы будете  работать  до  изнеможения,  вы  же
носите его ребенка.
   Софи вытаращила глаза:
   - А как ты узнала о ребенке?
   Мэри улыбнулась без всякого смущения:
   - А в этом нет никакого секрета, мадам. Я же давно с вами  и  знаю  о
днях  ваших  недомоганий.  Но  сейчас  ваш  цикл  нарушился.   Так   что
поздравляю. А вы уже сказали об этом его светлости? Он будет очень рад.
   Софи вздохнула:
   - Да, Мэри, он знает.
   - Могу поспорить, что именно поэтому он отослал вас в деревню. Он  не
захотел,  чтобы  вы  теперь  дышали  грязным   воздухом   Лондона.   Его
сиятельство относится к тем мужчинам, которые очень  заботятся  о  своих
женах.
   - Да, это верно. Ты свободна, Мэри. Я еще  немного  почитаю.  -  Софи
вздохнула: никакие секреты не укроются от прислуги в этом доме. А она-то
надеялась, что самую драгоценную новость ей удастся  сохранить  в  тайне
как можно дольше. Она и сама еще не свыклась с мыслью, что носит в  себе
ребенка Джулиана.
   - Хорошо, мадам. Да, я могу взять мазь для кухарки? Для ее рук?
   - Мазь? Ах да, чуть  не  забыла.  -  Софи  быстро  подошла  к  своему
саквояжу. - Надо навестить старую Бесс  завтра  же  и  пополнить  запасы
трав.  Я  не  доверяю  травам  в  лондонских  аптеках,   наверняка   они
недостаточно хорошего качества.
   -  Конечно,  мадам.  Спокойной  ночи,  -  сказала  Мэри,  когда  Софи
протянула ей баночку с мазью. - Кухарка будет вам очень благодарна.
   - Спокойной ночи, Мэри.
   Софи посмотрела, как затворилась  за  горничной  дверь,  и  принялась
осматривать полки с книгами. Она очень устала, но сейчас, собираясь лечь
в постель, почувствовала, что спать совсем не хочет.
   "Но и читать не  очень  хочется",  -  подумала  Софи,  лениво  листая
страницы новой книги Байрона "Гяур". Она купила ее за несколько дней  до
отъезда в деревню. Ей очень хотелось ее почитать. И то,  что  сейчас  ей
была совершенно  неинтересна  книга  известного  поэта  об  интригующем,
экзотическом Востоке, говорило о ее настроении.
   Отведя глаза  от  книги,  она  взглянула  на  ювелирную  шкатулку  на
туалетном столике. В ней больше не было черного кольца,  но  при  каждом
взгляде на нее она вспоминала о перстне и  сожалела,  что  планы  поиска
соблазнителя Амелии расстроились.
   Потом она погладила себя по все еще плоскому животу и поежилась.  Да,
теперь она не имеет права посвятить себя мести. Она никогда не позволила
бы Джулиану рисковать своей жизнью из-за того,  что  она  хочет  кому-то
отомстить. Он отец ее ребенка, и она совершенно потеряла голову от любви
к нему. Но даже если бы в дело не вмешалась любовь, Софи ни  за  что  не
позволила бы кому-либо рисковать собой ради защиты ее чести.
   В глубине души Софи удивлялась, как легко  она  отказалась  от  своей
цели. Временами она негодовала и горевала, но не злилась, как раньше.  И
как  ни  странно,  ощущала  облегчение.  Да,   без   сомнения,   события
развиваются столь стремительно, что задача  отомстить  за  Амелию  опять
отошла на второй план. Но  в  глубине  души  она  мечтала  уделить  тому
новому, что появилось в ее жизни, все свое внимание.
   "У меня ребенок от Джулиана".
   Как же трудно было в это поверить, но с каждым днем ее  предположение
все более подтверждалось. Джулиан хотел этого ребенка, говорила она себе
с надеждой. И возможно, его рождение поможет укрепить их  узы,  которые,
как она иногда думала про себя, уже возникли.
   Софи беспокойно ходила по комнате. Ее взгляд упал на кровать,  и  она
сказала себе, что надо лечь спать, но потом вспомнила о  комнате  внизу,
куда собиралась переехать.
   Софи решительно взяла со стола свечу и направилась через темный  холл
в спальню, некогда принадлежавшую Элизабет. Она уже побывала там и нашла
комнату неприятной. В ее обстановке ощущалась откровенная чувственность,
что на вкус Софи было непристойно.
   Во всем было заметно пристрастие хозяйки к китайским вещам, но  в  то
же время интерьер выходил за рамки стиля, и спальня являла собой царство
сонного, пьянящего, подавляющего эротизма. Когда Софи впервые  заглянула
сюда, она подумала, что в будуаре  вечно  царит  ночь.  Здесь  ощущалось
нечто странное и нездоровое. Они с миссис Ашкетл не стали  задерживаться
в спальне.
   Сейчас, со свечой в руке, Софи открыла дверь, уже зная, чего ждать от
комнаты. И тем не менее  бывшая  спальня  Элизабет  произвела  такое  же
впечатление, как и в первый раз.  Тяжелые  бархатные  занавеси  скрывали
любой свет, даже лунный.
   На  черно-зеленой  лакированной  мебели  были   изображены   какие-то
экзотические радужные драконы. Нарисованные на мебели создания  казались
ей похожими на извивающихся  змей.  Кровать  с  бесчисленными  подушками
чудовищно задрапирована, а резные ножки были оформлены в  виде  звериных
лап. Стены оклеены темными обоями.
   Эту комнату  человек  типа  лорда  Байрона,  склонный  к  чувственной
мелодраме, нашел бы волнующей,  подумала  Софи.  Но  Джулиан,  вероятнее
всего,  испытывал  здесь  неловкость  и  неприязнь.  .Дракон,  казалось,
зарычал в свете свечи,  когда  Софи  подошла  к  высокому  лакированному
комоду. Огненные, зловещего вида цветы украшали стоящий неподалеку стол.
   Софи передернуло от этой безвкусицы,  и  она  попыталась  представить
себе спальню после переделки.
   В первую очередь она заменит мебель и  портьеры.  И  всего  несколько
вещей оставит из нынешних.
   Да, Джулиану не могла понравиться  спальня  первой  жены.  Не  в  его
вкусе.  Он  предпочитал,  как  уже  поняла  Софи,   строгий   элегантный
классический стиль. Хотя, впрочем, это же не его комната. Здесь был храм
страсти Элизабет. Место, где  она  свила  шелковую  паутину,  в  которую
завлекала мужчин.
   С нездоровым любопытством Софи ходила по комнате, открывала ящички  и
двери шкафов. Ничего личного не осталось.  Джулиан,  вероятно,  приказал
выбросить все, прежде чем запереть ее в последний раз.
   Потом Софи открыла самый  маленький  ящичек  и  нашла  там  небольшую
книжицу  в   переплете.   Она,   испытывая   неловкость,   с   сомнением
рассматривала ее, прежде чем решилась открыть. Это был дневник Элизабет.
Софи не могла удержаться.  Она  поставила  свечу  на  стол  и  принялась
читать.
   Через два часа она уже знала, почему Элизабет оказалась в ночь  своей
смерти у пруда.

***

   - Она приходила к тебе в ту ночь, да, Бесс? - спросила  Софи,  садясь
на маленькую скамейку перед крытым соломой домиком старушки, не поднимая
глаз от пучка трав, которые сортировала.
   Бесс  глубоко  вздохнула,  и  ее  глаза  превратились  в  щелочки  на
морщинистом лице.
   - Так ты все знаешь? Да, она, бедная, пришла ко мне. Она  была  в  ту
ночь не в себе. А как ты узнала?
   - Я нашла в ее комнате дневник.
   - Да, какая  глупая.  -  Бесс  покачала  головой.  -  Придумывают  же
некоторые леди заводить эти свои дневники. А это опасно. Ты, надеюсь, не
пишешь?
   - Нет, - улыбнулась Софи. - Я не веду дневник. Иногда делаю заметки о
том, что читаю. Не больше.
   - Я уже много лет твержу, что ничего нет хорошего  в  том,  что  люди
научились читать и писать. Настоящие знания берутся не из книг. Надо как
следует глядеть по сторонам да в себя самого. - Она энергично  похлопала
себя по груди, показывая, где у нее находится сердце.
   - Может, это и правда. Но к несчастью, не у всех есть  способности  к
этому, Бесс.  У  многих  нет  такой  памяти,  как  у  тебя.  И  для  нас
единственное, что остается, - читать и писать.
   - Но это оказалось не так уж замечательно для первой графини. Не  так
ли? Она записала свои секреты, а теперь ты знаешь все.
   - Может, Элизабет записывала, надеясь, что кто-то найдет и прочитает,
- задумчиво проговорила Софи. -  Возможно,  она  даже  гордилась  своими
дурными поступками.
   Бесс покачала головой:
   - Да вряд ли, эта женщина ничем не могла себе помочь. Вполне вероятно
то, что она специально записывала свои грехи, и эти записи были для  нее
как пиявки, которые высасывают яд из крови.
   - Бог знает, был ли яд в ее крови, - сказала Софи, вспомнив записи  -
то ликующие, то мстительные, то полные трагизма. -  Мы  никогда  уже  не
узнаем  этого.  -  Софи  помолчала,  продолжая  раскладывать  травы   по
маленьким кучкам.
   Позднее заходящее солнце грело плечи, и запах от  деревянного  домика
Бесс шел сладкий и успокаивающий. Особенно приятный после Лондона.
   - Итак, ты все знаешь, - нарушила молчание Бесс.
   - Да, она пришла к тебе, желая, чтобы ты  помогла  ей  избавиться  от
ребенка. Но на этом дневник обрывается. Дальше -  чистые  страницы.  Что
случилось в ту ночь, Бесс?
   Бесс закрыла глаза и повернула лицо к солнцу.
   - Что случилось? Я убила ее. Боже, спаси меня. Софи чуть  не  уронила
сухие цветки донника. Она уставилась на Бесс:
   - Чепуха. Никогда не поверю.  Что  ты  говоришь?  Бесс  не  открывала
глаза.
   - Я не дала ей то, что она хотела. Я обманула ее, когда сказала,  что
у меня нет трав, которые помогли бы ей избавиться от ребенка. Но  правда
была в том, что я побоялась дать ей траву, которую  она  просила.  Я  не
доверяла ей.
   Софи все поняла:
   - Ты мудро поступила, Бесс. Она держала бы  тебя  в  руках,  если  бы
получила, что просила. Она из тех, кто способен на угрозы. И  ты  попала
бы к ней в зависимость. Она приходила бы к тебе  снова  и  снова,  и  не
только ради того, чтобы, избавляться от детей,  но  еще  и  за  травами,
которые возбуждали бы ее чувственность.
   - А ты знаешь, что она пила такие травы?
   - Она часто делала записи в дневнике после того, как пила опиум.  Это
был набор слов, полет фантазий. Наверное, она вела себя так странно  под
воздействием мака.
   - Нет. Дело не в маке. У этой бедной души были разум и  дух,  которые
не излечивались. И я думаю, она принимала мак и травы,  чтобы  облегчить
свои бесконечные муки. Я пыталась ей сказать,  что  мак  освобождает  от
физической боли, но не от той, которой она страдает, не от боли духа. Но
она меня не слушала.
   - А почему ты говоришь, Бесс, что убила ее?
   - Я же сказала, что в ту ночь я не дала траву, которую она хотела.  И
она прямиком пошла к пруду и  утопилась,  бедняжка.  Софи  задумалась  и
покачала головой:
   - Я в этом сомневаюсь. Ее дух был болен, но  она  часто  пребывала  в
таком состоянии и знала, как получить то, что ей нужно. Не найдя у  тебя
травы, она могла бы пойти к кому-то еще, кто бы ей помог. Она,  в  конце
концов, могла бы поехать в Лондон.
   Бесс, сощурившись, посмотрела на нее:
   - А разве она уже избавлялась от ребенка?
   Софи бессознательно коснулась своего живота, будто защищая его.
   - Она была на сносях, когда вернулась после медового месяца с графом.
Она нашла кого-то в Лондоне, кто вызвал кровотечение, и у  нее  случился
выкидыш.
   - Бьюсь об заклад, это не был ребенок Рейвенвуда,  раз  она  пыталась
избавиться от него в ту ночь, когда утонула, - сказала хмуро Бесс.
   - Да, не его. Ее любовника.  Но  Элизабет  не  назвала  имя.  -  Софи
вздрогнула, завязывая последний пучок  травы.  -  Уже  поздно,  Бесс.  И
холодновато. Лучше я поеду домой.
   - Значит, у тебя теперь есть все цветы и травы, которые нужны?
   Софи уложила пакетики в карманы своего костюма:
   - Да, думаю, все. Следующей весной я надеюсь посеять  травы  прямо  в
аббатстве. И ты подскажешь мне, когда придет время, Бесс.
   Бесс  не  двинулась  со  скамейки,  взгляд   ее   старых   глаз   был
проницателен.
   - Да, я помогу тебе. Но ты не хуже меня знаешь,  как  их  растить.  И
что-то говорит мне, что весной ты будешь занята  гораздо  более  важными
делами, чем целебные травы.
   - Мне следовало бы предвидеть, что ты догадаешься.
   - Значит, правда: ты беременна. Да это  каждому  ясно,  у  кого  есть
глаза. Рейвенвуд послал тебя сюда из-за ребенка.
   - Частично да. Но в основном, думаю, из-за того, что я  мешаю  ему  в
городе.
   Бесс взволнованно нахмурилась:
   - В чем дело? Ты ведь была ему хорошей женой, девочка?
   - Да, самой лучшей. Рейвенвуду  ужасно  повезло  со  мной.  Но  я  не
уверена, что он понимает, как ему повезло. - И Софи тронула поводья.
   - А, ты снова смеешься надо мной.  Отправляйся  с  Богом,  а  то  уже
холодно. И питайся как следует. Тебе понадобятся силы.
   - Не беспокойся, Бесс, - сказала Софи, выпрямляясь в седле. - Аппетит
у меня такой, как будто я и не леди.
   Она расправила складки юбки,  убедившись,  что  пакеты  с  травами  в
порядке.
   Бесс, сидя на скамейке, наблюдала за конем и наездницей, пока они  не
исчезли из виду.
   Мерином не надо было управлять, он сам знал  короткий  путь  к  дому.
Софи пустила его между деревьями, а сама  углубилась  в  воспоминания  о
прочитанном прошлой ночью дневнике.
   История падения  и  сумасшествия  предшественницы  не  была  особенно
поучительным чтением, но Софи не могла оторваться от дневника.
   Она подняла глаза, увидела пруд, который виднелся между деревьями,  и
остановила мерина. Животное захрапело,  потом  принялось  щипать  траву,
пока Софи тихо сидела, осматриваясь по сторонам.
   Она, как и Бесс, не верила, что Элизабет сама покончила с  собой.  Из
дневника было ясно, что первая графиня Рейвенвуд умела плавать. Конечно,
если женщина падает  в  воду  в  тяжелом  костюме,  она  может  утонуть,
несмотря на все ее умение. Тяжесть намокшей одежды тащит ко дну.
   - Почему я все время думаю о смерти Элизабет? - спросила Софи мерина.
- Как будто я изнываю от скуки или  безделья.  И  если  бы  Джулиан  был
здесь, он, без сомнения, сказал бы, что все это глупости.
   Лошадь не обращала на нее внимания и,  не  отрываясь,  щипала  траву.
Софи поколебалась, потом соскочила с седла. Держа в руках поводья, пошла
на берег. Что-то таилось здесь, она это интуитивно  чувствовала,  и  это
было как-то связано с тайной смерти ее сестры.
   Софи услышала, как у нее за спиной заржал мерин,  приветствуя  другую
лошадь. Она удивилась: кто еще бродит по  землям  Рейвенвуда?  Испуганно
обернулась, но поздно -  наездник  спешился  и  подошел  к  ней  слишком
быстро. Мужчина в черной маске, с огромным черным пузырящимся  плащом  в
руках. Она закричала, но плащ уже накрыл ее, и она оказалась в удушающей
темноте.
   Софи уронила поводья. Она слышала,  как  испуганно  ржал  мерин,  как
затихал, удаляясь, стук его копыт.  Похититель  Софи  злобно  выругался,
поняв, что конь женщины убежал.
   Софи яростно боролась,  но  веревки  уже  стянули  ее  тело,  ноги...
скрутили руки, лодыжки... Потом она  почувствовала,  как  ее  перекинули
через седло.

***

   - И вы могли бы меня убить  сейчас,  по  прошествии  пяти  лет  после
случившегося, Рейвенвуд? - спросил  лорд  Аттеридж,  смиренно  вздохнув,
точно от вселенской усталости. - Вы никогда не были так нерасторопны.
   Джулиан смотрел ему в глаза, вплотную придвинувшись  к  нему  в  углу
сверкающего танцевального зала леди Сэлсбери.
   - Не валяйте дурака, Аттеридж. Меня не интересует, что было пять  лет
назад. Меня интересует сегодняшнее. Только это имеет для меня значение.
   - Ради Бога, я ничего не сделал, кроме  как  единожды  протанцевал  с
вашей новой графиней. Только раз. И все. Мы  оба  понимаем,  что  вы  не
можете вызвать на дуэль из-за такого пустяка. Скандал на пустом месте.
   - Я понимаю, что вы всегда волнуетесь, разговаривая с любым из мужей:
ваша репутация такова,  что  вы  не  можете  себя  чувствовать  уютно  в
компании женатых  мужчин.  -  Джулиан  холодно  улыбнулся.  -  Интересно
посмотреть, как бы вы отнеслись к вашему любимому занятию  -  наставлять
рога, будь вы сами женаты. Но сейчас  я  хочу  получить  от  вас  ответ,
Аттеридж. Я не собираюсь вызывать вас на дуэль.
   Аттеридж настороженно посмотрел на Джулиана:
   - Ответ о случившемся пять лет назад? О чем? Уверяю вас, я утратил  к
Элизабет интерес после того, как вы всадили пули в Ормистона и Варлея. Я
не полный идиот.
   Джулиан нетерпеливо пожал плечами:
   - Проклятие! Я уже сказал, меня не интересуют происшествия пятилетней
давности. Я хочу знать о кольцах.
   Аттеридж вдруг затих и насторожился:
   - Каких кольцах?
   Джулиан разжал кулак. На его ладони лежало кольцо с гравировкой.
   - О таких, как это.
   Аттеридж уставился на кусочек металла:
   - Где вы его взяли?
   - Это вас не касается.
   Аттеридж неохотно перевел взгляд с кольца на каменное лицо Джулиана:
   - Это не мое, клянусь.
   - Я и не думаю, что ваше. Но у вас есть подобное, не так ли?
   - Конечно, нет. Зачем мне нужна такая ерунда?
   Джулиан посмотрел на кольцо:
   - Очень неприятное.  Правда?  И  символизирует  отвратительную  игру.
Скажите мне, Аттеридж: вы, Варлей и Ормистон все  еще  играете  в  такие
игры?
   - Да Боже мой! Я говорю, что ничего не сделал, кроме как  перекинулся
несколькими фразами с вашей  женой  во  время  танца.  Вы  бросаете  мне
обвинение? Если так, скажите прямо и не крутите, Рейвенвуд.
   - Да никаких обвинений. У меня ничего нет лично  против  вас.  Просто
ответьте мне на вопрос, и я оставлю вас в покое.
   - А если не отвечу?
   - Ну что ж, тогда, - с  легкостью  сказал  Джулиан,  -  мы  продолжим
дискуссию на заре...
   - Вы вызовете меня на дуэль из-за того, что  я  не  дал  вам  ответа,
который вы хотите получить