кас ждет ее в библиотеке ровно в десять.
     Виктория прикинула, стоит ли ей уклоняться от неприятного разговора, притворившись, будто она еще не оправилась от тяжких последствий научного эксперимента, однако практичная сторона ее натуры взяла верх.
     Лучше уж поскорее покончить с этим, сказала она себе, нехотя выбираясь из постели. Она поморщилась, ощутив легкую боль в глазах и затылке. Хорошо, что хоть желудок успокоился. Когда горничная принесла чай, Виктория выпила подряд несколько чашек - и ей стало немного легче.
     Она выбрала самое яркое, золотое с белым утреннее платье и оделась так тщательно, словно собиралась в гости. Потом величественно спустилась по лестнице.
     Когда она вошла в библиотеку, Лукас поднялся из-за стола, внимательно всматриваясь в ее лицо.
     - Садись, Викки. Должен признать, ты выглядишь не так уж плохо. Поздравляю - у тебя исключительно крепкий организм. Я знаю немало мужчин, которые чувствовали бы себя намного хуже после такого эксперимента, какой ты устроила вчера.
     - Наука требует жертв, - с достоинством напомнила ему Виктория, усаживаясь в кресло. - Я горжусь, что смогла внести свой небольшой вклад в труды на благо всего человечества.
     - На благо всего человечества? - Губы Лукаса насмешливо скривились. - Значит, вот оно что? Ты заявляешься домой средь бела дня пьянешенькая и утверждаешь, что это был научный эксперимент?
     - В моей жизни были и более рискованные эксперименты, - многозначительно напомнила ему Виктория. - Чего, к примеру, стоит тот факт, что я вышла замуж за человека, который даже не разрешает мне пользоваться моим состоянием по моему собственному усмотрению. А все потому, что я решилась на эксперимент.
     Лукас сурово сжал губы.
     - Хватит с меня этих упреков, Викки. Речь идет только о том, как ты вела себя вчера. Объясни мне, чем вы занимались у викария?
     - Мы пробовали медицинские настойки, чтобы проверить их действие, - ответила Виктория, вновь вздергивая подбородок. "Пусть попробует придраться к столь разумному чисто научному занятию", - негодующе думала она.
     - И в состав всех настоек входит бренди?
     - Нет, разумеется, нет. Одни травы разводятся элем, во многие надо добавить шерри или кларет. Мы ведь еще не знаем, какие спирты лучше сочетаются с медицинскими отварами, - в этом вся проблема.
     - Господи Боже! Сколько же бокалов ты выпила в ходе этого... этого эксперимента?
     Виктория сжала ладонями виски. Головная боль все сильнее давала о себе знать.
     - Точно не помню, но, думаю, доктор Торнби отметил все в своих записях.
     - Викарий и его жена тоже участвовали в... исследованиях?
     - Боюсь, миссис Ворт очень скоро заснула, - с сожалением призналась Виктория, - а викарий принял слишком большую дозу из одного стакана, после этого он отошел в угол, сел там и неподвижно смотрел в стену до самого конца.
     - Я боюсь даже думать, что за настойки ты отведала.
     Лицо Виктории тут же просветлело.
     - Не беспокойся, Лукас, я пила только бренди. По мне сверяли состояние остальных участников эксперимента. Это очень важное условие, чтобы установить действие каждой из настоек.
     Лукас тихо выругался и замолчал. Тиканье напольных часов громко раздавалось в комнате. Виктория беспокойно пошевелилась.
     - Кажется, мне придется предписать вам еще одно правило, мадам, - произнес наконец Лукас.
     - Этого я и боялась. - Она хотела биться за свои права, но у нее слишком болела голова. Не было ни сил, ни вдохновения на очередную ссору. Все, чего она хотела, - вернуться в комнату и упасть на постель.
     Лукас не обратил внимания на кислое выражение ее лица, однако, объясняя ей новое правило, неожиданно смягчил голос:
     - Тебе придется спрашивать моего согласия, прежде чем принять участие в очередном научном эксперименте. Ты поняла меня, дорогая?
     - Вы, как всегда, объясняетесь удивительно ясно, милорд. - Виктория поднялась, и подбородок ее вновь заносчиво задрался кверху. - И какое удовольствие женщины находят в браке? Ни приключений, ни научных экспериментов, ни даже права распоряжаться собственными деньгами! Удивляюсь, как это, оказавшись замужем, они не умирают от скуки в первый же год после свадьбы.
     Неверными шагами она направилась к двери и вышла из комнаты.

***

     Ночью Лукас лежал в постели без сна и смотрел в окно на луну. Из комнаты Виктории не доносилось ни звука с того момента, как час назад что-то тяжелое проехало по полу и придавило изнутри дверь, соединявшую две спальни.
     Лукас с досадой прислушивался, пока Виктория возводила свою баррикаду. Больше всего его огорчало то, что она сама, двигает такую тяжелую мебель. Поручила бы лучше кому-нибудь из слуг. С другой стороны, конечно, неловко просить лакея или горничную помогать ей в домашней войне.
     "Но хорошо все-таки, что она вновь окрепла духом", - подумал Лукас. Она уже чувствует себя гораздо лучше, чем утром. Жизнь входила в нормальное русло. Если их жизнь с Викки вообще можно назвать нормальной.
     Лукас откинул одеяло и поднялся с постели.
     С точки зрения стратегии недавней ссоры избежать было невозможно. Приходится принимать бой, и раз уж дело дошло до рукопашной, мужчина обязан защищать свою позицию.
     Виктория еще не смирилась со своим браком. Она выросла упрямой и независимой, она слишком долго бегала на воле, словно дикий жеребенок. Пока не встретилась с Лукасом, ее сдерживали только врожденный интеллект, женская интуиция и желание не повредить репутации своей тети.
     Но теперь она воспринимала Лукаса как некое препятствие, как угрозу своей независимости. Она разрывалась между любовью к нему и гневом и обидой за то, что он обманом заманил ее в этот брак.
     Лукас припомнил всех мужчин, которые в Лондоне ходили перед Викторией на задних лапках, и с трудом подавил стон. Она привыкла, что все они знают свое место, ходят по струнке, она всегда командовала своими поклонниками.
     Но Лукас чувствовал (хотя даже сама Виктория не осознавала этого), что ее покорила именно его воля: она не была уверена, что сможет совладать с ним. Сильная натура, она искала еще более сильного мужчину.
     Найдя его, она тут же вызвала его на поединок. И все же Лукас сожалел, что дело дошло до открытого столкновения, хотя и понимал, что теперь, когда враждебные войска заняли свои позиции, он не может уступить и позволить Виктории строить жизнь по-своему: слишком дорого придется расплачиваться за это в будущем.
     Жизнь их внезапно и круто изменилась. И Виктория должна осознать это. Они оба обязаны думать о своих потомках, а не только о себе. Такое имение, как Стоунвейл, - огромная ответственность, его необходимо сохранить. В нем не только их настоящее, но и их будущее.
     В их детях его кровь соединится с кровью Виктории. Ей должна быть так же дорога эта земля, как и ему. Ни один из них не может продолжать вести тот беззаботный образ жизни, который был позволителен до брака.
     Господи Боже! Он и в самом деле становится ханжой.
     Кто знает - а вдруг новое поколение Колбруков уже в пути?.. Лукас с наслаждением представил себе, как обретет округлость тело Виктории, когда она будет носить его дитя.
     Лукас вновь нахмурился, вспоминая, что она придвигала тяжелую мебель к его двери. Нельзя больше допускать такого, тем более сейчас - когда она, возможно, беременна! Виктория принадлежит ему, и он будет о ней заботиться, желает она того или нет.
     Но сначала он должен прорвать ее оборону. Лукас припомнил кактусы в оранжерее леди Неттлшип и усмехнулся. Затем он подошел к своему шкафу и достал рубашку и бриджи...

***

     Виктория заметила его в тот самый момент, когда он появился на карнизе окна - темная, сильная, грозная фигура на фоне серебристой ночи. Нет, не призрак из ее сна, а сам Лукас! Только теперь она поняла, что все это время ждала его.
     Разве какая-то смешная преграда вроде ее туалетного столика, придвинутого к двери между их спальнями, могла остановить его?! Виктория села в постели, обхватив колени руками. Темная фигура отворила окно и ступила с карниза в комнату. Лукас был полностью одет.
     - А, так это был туалетный столик, - небрежно заметил он, бросив взгляд в сторону двери. - Дорогая, тебе нельзя двигать тяжелую мебель. В следующий раз попроси кого-нибудь помочь.
     - А что, будет еще и следующий раз? - тихо спросила она, ощущая опять повисшее между ними напряжение.
     - Вполне возможно. - Он шагнул вперед и остановился в изножье кровати. - Боюсь, мы будем время от времени ссориться, радость моя. Учитывая твое безрассудство и мое коварство и занудство, ссоры неизбежны.
     - Я ничего не говорила о коварстве, Лукас. Я бы предпочла назвать все это высокомерием, тиранией, а также упрямством.
     - А как насчет ханжества?
     - К сожалению, в последнее время оно тоже стало тебе свойственно.
     Он осторожно опустил одну руку на кровать и скорбно улыбнулся:
     - Отрадно по крайней мере слышать, что ты не считаешь меня совсем уж безнадежным.
     Виктория съежилась:
     - Лукас, если ты думаешь, что можешь прокрасться в мою комнату под покровом ночи и осуществить свои супружеские права, то очень ошибаешься. Если ты попытаешься лечь в мою постель, я закричу и разбужу весь дом.
     - Весьма сомнительно. Ты не захочешь так унизить перед слугами ни себя, ни меня. К тому же вы очень заблуждаетесь на мой счет, миледи: я бы никогда не стал подвергать вашу гордость такому испытанию. Впрочем, как я уже отмечал, вы меня недооцениваете.
     Она подозрительно посмотрела на него:
     - Так что же вы собираетесь делать?
     Он отвел глаза, посмотрел на открытое окно, где ночной ветерок играл опущенными шторами.
     - Ночь зовет, мадам, а вы всегда принимаете вызов. Случалось ли вам совершать верховую прогулку среди ночи?
     Она ошеломленно уставилась на него:
     - Вы шутите?
     - Вовсе нет.
     - Вы приглашаете меня покататься - сейчас?
     - Да.
     - Новая уловка, верно? Вы надеетесь обезоружить меня, надеетесь, что я перестану сердиться?
     - Верно.
     - Вы даже не пытаетесь отрицать?
     Он выразительно пожал плечами:
     - С какой стати? Правда есть правда.
     - Значит, я должна отказаться.
     Насмешливая улыбка Лукаса блеснула в темноте.
     - Вопрос не в том, должны вы или нет, а сможете ли вы отказаться?
     Она все поняла, он слишком хорошо ее знает. Раздумывая, Виктория прикусила нижнюю губу. Отправиться с ним на прогулку - еще не капитуляция. Она просто воспользуется прекрасной возможностью для приключения. Верховая прогулка при свете луны! Звучит заманчиво! И потом, хотя головная боль улеглась уже несколько часов назад, заснуть она так и не смогла.
     - Вы наверняка не правильно меня поймете, если я соглашусь прогуляться с вами, - сказала она.
     - Вот как?
     Она печально кивнула:
     - Вы подумаете, что я простила вам вашу несправедливость.
     - Я не так глуп - вы не скоро простите меня.
     - Отлично. Я и не собираюсь вас прощать.
     - Все понятно, - мрачно подтвердил он.
     - И вы не должны рассматривать это как капитуляцию.
     - Вы все объяснили как нельзя лучше, - заверил ее Лукас.
     Виктория еще с минуту колебалась, а затем одним прыжком выскочила из кровати и бросилась к гардеробу, отыскивая бриджи, которые спрятала со времен их ночных вылазок в Лондоне.
     - Отвернитесь, - приказала она, срывая с себя ночную рубашку.
     - Зачем? Я уже несколько раз видел тебя обнаженной. - Лукас прислонился к изножью кровати и сложил руки на груди. - Я давно хотел посмотреть, как тебе удается натянуть бриджи.
     Она сердито глянула на него, собрала одежду в охапку и удалилась за ширму в уголке комнаты.
     - Лукас, ты не джентльмен, - объявила она из-за ширмы, поспешно одеваясь.
     - Джентльмен тебе давным-давно бы наскучил. Сознайся хотя бы в этом, Викки.
     - Не стану я ни в чем сознаваться.
     Через десять минут Виктория стояла перед конюшней в накинутом на плечи плаще с капюшоном и укутанная в теплый шарф янтарного цвета. Держа в руках уздечку, она следила, как Лукас седлает ее лошадку и сонного Джорджа.
     - Надеюсь, хоть об этом приключении мне не придется пожалеть, - вздохнул Лукас, подсаживая ее в седло.
     - Поздновато вы спохватились. - Виктория подобрала поводья, наслаждаясь неожиданным ощущением - сидеть в седле по-мужски. - Больше всего ты мне нравишься, когда поступаешь вопреки "здравому смыслу". Поехали, Лукас.
     - Тише, - предупредил он, вскакивая в седло. - Совсем темно. Следи внимательней за своей кобылой, Викки. Не сворачивай с дорожки.
     - Но я хотела поехать через лес, - потребовала она.
     - Я не уверен, все ли ловушки удалось убрать, - возразил он, - придется нам держаться проезжей дороги.
     Виктория была слишком довольна, чтобы продолжать спор. Сама по себе верховая прогулка при свете луны казалась замечательным приключением. Она повернула к главной дороге, и Джордж послушно зашагал рядом с ее кобылкой.
     Несколько минут они молча ехали под сводом деревьев, обрамлявших подъезд к усадьбе. Лукас заметил мимоходом:
     - Я говорил с викарием, здесь можно насадить больше деревьев. Дуб или ясень, например. Строевой лес станет когда-нибудь прекрасным источником дохода для наших детей и внуков.
     - Будь добр, Лукас, не надо сегодня вспоминать о доходах, - резко оборвала его Виктория.
     - Может быть, ты готова поговорить о нашем будущем?
     Она крепче сжала поводья:
     - Лучше не стоит.
     Голос Лукаса смягчился:
     - Подумай - кто знает, не носишь ли ты уже моего ребенка?
     - Вот уж о чем мне нисколько не хочется думать!
     - Тебе так страшно? Не ожидал от тебя, Викки. Насколько мне известно, ты не трусиха.
     - Ты позвал меня на прогулку, чтобы побеседовать о своем наследнике? Если так, лучше нам сразу повернуть обратно.
     С минуту он помолчал. Потом спросил:
     - Я настолько отвратителен тебе, что ты не хочешь даже подарить мне ребенка?
     - Успокойся, ты совсем не отвратителен, - взорвалась она. Снова он пытается оказать на нее давление. - Разве в этом дело?
     - И на том спасибо.
     Виктория вздохнула:
     - Просто я не хочу думать о твоем наследнике - ни сегодня ночью, ни завтра, ни в любую другую ночь, до тех пор, пока мы не уладим наши недоразумения.
     - Все наши недоразумения сводятся к твоей гордыне и боязни потерять свою независимость. Будет ли тебе легче, если ты поймешь, что не только ты лишилась свободы?
     Она искоса глянула на него:
     - Уж не себя ли вы имеете в виду, милорд?
     - Да.
     - На мой взгляд, вы вполне свободны.
     - Посмотри внимательнее, Викки. Я утратил свою свободу в тот день, когда унаследовал Стоунвейл. Я прикован к этой земле, обречен да конца жизни нести ответственность перед нашими детьми и потомками.
     - И вы всегда исполняете свои обязанности, невзирая на последствия. - Она пристально глядела на дорогу впереди, не зная, что услышит в ответ.
     - Я буду делать все, что в моих силах, Викки, даже если что-то не найдет отклика в твоей душе. Но хочу, чтобы ты помнила даже в разгар сражения: все, что я делаю - делаю в надежде, что так будет лучше для нас обоих и для нашего будущего. Я ведь не спорю с тобой по пустякам. - Он улыбнулся. - Поверь мне, наша битва поглощает столько времени и сил, что я не могу тратить их на мелочи. Я уступаю тебе во всем, где можно.
     - Уступаешь мне? - возмутилась она. - Это ты называешь уступкой? По-моему, вы, как всегда, переоцениваете себя, милорд.
     Он легко взмахнул рукой, словно пытаясь охватить залитый лунным светом мир:
     - Посмотри вокруг, дорогая. Кто из твоих знакомых выбрался бы из теплой постели в такой час ночи только для того, чтобы доставить тебе удовольствие?
     Она невольно улыбнулась ему в ответ. Отправляясь в столь поздний час вместе с Лукасом на поиски приключений, она испытывала необыкновенное волнение. Сейчас она даже не могла вызвать в себе тот гнев, который лелеяла в продолжение всего дня.
     - Боюсь, милорд, никто из моих знакомых не сделал бы мне такого одолжения. Однако я никогда и не подвергала их подобному испытанию. Может быть, если бы я занялась поисками, я бы нашла благородного джентльмена, а то и двух, которые согласились бы потакать моим причудам.
     - Если я поймаю тебя за подобными поисками, тебе с неделю не удастся сесть верхом на лошадь.
     Ее радость тут же угасла.
     - Вот и вся ваша уступчивость, милорд.
     - Всему есть свои границы, миледи, и вам придется с этим считаться.
     - Кстати о границах, причислите к ним и мой туалетный столик - я намерена придвигать его к двери каждую ночь! - пригрозила Виктория.
     Лукас снисходительно усмехнулся:
     - Даже в самую безлунную ночь я смогу подобраться к вашему окну по карнизу. Но предупреждаю вас, миледи, если вы принудите меня к подобной вылазке в дурную погоду, я могу не проявить к вам особого терпения, когда наконец влезу в ваше окно.
     - И тем не менее вы все-таки влезете в мое окно?
     - Можете положиться на меня, моя радость. Вы увидите меня в окне так же верно, как утром - восход солнца.
     Виктория вновь отважилась бросить на него быстрый взгляд и увидела, что Лукас пристально смотрит на нее. В глазах его отражался свет луны... Все ее тело немедленно откликнулось на его безмолвный призыв. Лукас хотел ее и не пытался скрыть свое желание. Она ощутила свою власть над ним, и голова ее закружилась от волнения.
     В эту минуту ее лошадка негромко заржала.
     - Лукас, я...
     - Тише! - Лукас подобрал поводья и протянул руку, чтобы остановить ее лошадь. Желание в его глазах мгновенно сменилось напряженным вниманием.
     Она инстинктивно понизила голос:
     - Что такое?
     - Кажется, мы тут не одни, - ответил он. - Быстро. К деревьям.
     Виктория не спорила. Она послушно последовала за Лукасом в темноту ночного леса у обочины дороги. Там они укрылись, следя за освещенной светом луны дорогой.
     - От кого мы прячемся? - шепотом спросила она.
     - Я еще не уверен, но могу представить себе, кто бродит здесь среди ночи.
     - Разбойник! - сразу оживилась Виктория - Значит, он не убрался отсюда. Ой, Лукас, как здорово! Мне в жизни еще не попадался настоящий разбойник!
     - Чему можно только радоваться, мадам. И мне приходится винить самого себя за то, что сегодня вы приобретете еще и этот опасный опыт.
     Виктория услышала, как где-то на дороге зацокали копыта. Секунду спустя из-за поворота показалась темная фигура верхом на неуклюжей, скорее всего крестьянской лошади. Разбойник был укутан в ветхий черный плащ, нижняя часть лица завязана платком.
     Когда он выехал на середину дороги, Виктория заметила, что он нетерпеливо бьет пятками в раздутые бока лошади. Понукающий голос всадника отчетливо разносился в ночном воздухе:
     - Быстрее, быстрее, лентяйка! Что, у нас вся ночь впереди? Карета вот-вот приедет. Пошевеливайся, черт бы тебя побрал, толстая кляча!
     Лошадка неторопливо трусила по дороге, пока всадник не заставил ее свернуть в лес, чтобы спрятаться у дороги прямо напротив Виктории и Лукаса.
     Виктория поняла, что они вынуждены оставаться в своем укрытии. Они не могут показаться на дороге, пока тот человек, разбойник он или нет, не уберется отсюда. Ей почудилось, что Лукас, по своей привычке, тихо выругался про себя. Но прежде чем ей удалось привлечь внимание Лукаса и спросить его, как он собирается выручить их из столь затруднительного положения, тишина вновь была нарушена - на этот раз скрипом колес.
     Похоже, им предстоит стать свидетелями очередного акта пьесы о подвигах ночного грабителя.
     Через несколько секунд из-за угла показалась разбитая карета, запряженная парой столь же дряхлых лошадей. Старый рыдван с царственной неторопливостью катил по дороге.
     Разбойник, без конца понукая лошадь, выбрался из леса на дорогу. В руке он держал огромный пистолет.
     - Стой! - крикнул он. - Выкладывай кошельки!
     Кучер испуганно взвизгнул и поспешно подобрал поводья, заставляя