кси понимала, конечно, что ее мрачное настроение вызвано страхом в преддверии встречи, уведомление о которой прислала ей Лили. То, что на сей раз она прибыла так рано, объяснялось исключительно мастерством Эли, сумевшего доставить ее в ?Эмбервилл? даже раньше оговоренного времени. Но все равно, прибудь она и вовремя или - что уже совсем немыслимо - опоздай, результат встречи все равно не изменился бы. Он предрешен, уверяла себя Мэкси, возносясь на скоростном лифте туда, где располагались административные офисы.
     - Миссис Эмбсрвилл ждет вас в офисе мистера Эмбервилла,- приветствовала ее секретарша в приемной.
     ?Ого, меня, похоже, принимают сегодня по полной программе,- подумала Мэкси.- Даже авторитет Зэкари Эмбервилла пошел в ход. Да, хороших вестей ждать не приходится. Для них не нужен бы весь этот антураж?.
     Мэкси вошла в кабинет. Вот куда во всякое время мог вернуться блудный сын, чтобы припасть к родительским стопам. А какой отсюда открывается вид! Далеко внизу виднелись две обнимавшие Манхэттен реки, словно две гигантские руки, сцепленные в любовном объятии. Один поток был несколько темнее, но и тот и другой стремительно несли свои воды в одном направлении - к океану.
     Она огляделась вокруг, на какой-то миг ослепленная этим великолепием, и, пока глаза не привыкли к свету, даже не заметила присутствия в комнате матери. Лили притулилась на нижней ступеньке библиотечной стремянки, держа в руках переплетенные номера журнала ?Семь дней? за 60-е годы. Подшивка была открыта на развороте, запечатлевшем драматические перипетии избирательной борьбы между Кеннеди и Никсоном на множестве снимков, сделанных ведущими фоторепортерами ?Эмбервилл пабликейшнс?. Как только Мэкси приблизилась, она тут же отложила тяжелую подшивку и посмотрела на дочь.
     Да, мать почти не изменилась: в ее элегантной красоте по-прежнему светилось нечто лунное, вот только вокруг глаз, впервые заметила Мэкси, кожа выглядит увядшей - словно сникший за одну ночь цветок, вдруг лишившийся своей свежести, упругости и яркости.
     - Послушай, кто тогда баллотировался вместе с Никсоном в вице-президенты? - спросила Лили.
     - Черт! - Мэкси тоже не могла с ходу вспомнить: точно, что не Спиро Агню (впрочем, может, и он?).
     - Вот и и не знаю, Мэксим.
     - Тогда мне можно не беспокоиться... Да, как прошел уик-энд? - поспешила она спросить, поскольку во время подобных визитов деловой разговор полагалось начинать со всякого рода пустяков.
     - Впечатляюще. А твой?
     - Ужасно. Бедный Тоби. Я все никак не могу прийти в себя,- призналась Мэкси.
     - Вчера я заезжала к нему домой, но ты с Анжеликой еще не вернулись. Слава богу, никаких осложнений как будто не предвидится. Скажи мне, пожалуйста, кто такой этот Данк? И вообще, что это все значит?
     - Первый Анжеликин мальчик. Ему четырнадцать. Он вежливый, но ест, как целая армия - я имею в виду наполеоновскую. В остальном манеры у него отменные.
     - Инди и Тоби весьма высокого о нем мнения.
     - Ну, Анжелика все-таки не их дочь, а моя. Для меня же главное, чтобы он относился к ней подобающим образом,- угрожающим тоном заключила Мэкси, воинственно сжав кулаки.
     - А если нет?
     - Тогда я напущу на него Рокко. Представляешь: она ведь выбрала для своего первого свидания время, когда ей было точно известно, что меня не будет дома. С отцом она бы себе это вряд ли позволила. Я все еще на нее зла.
     - Тогда беда в том, Мэксим, что ты уже не помнишь времени, когда сама была молодой,- заметила Лили, отметая все претензии дочери.
     - Мама! Мне даже тридцати нет! Еще несколько недель остается. И я, между прочим, прекрасно помню, что на свидания стала ходить только с... шестнадцати.
     - Да, но когда стала...
     - Я тоже об этом помню. Поэтому я сейчас и волнуюсь.
     - Но Анжелика совсем другая, нежели ты в ее годы. Она разумна и умеренна в своем поведении. На твоем месте я бы за нее не беспокоилась.
     - Спасибо,- с достоинством ответила Мэкси, отказываясь, заглотнуть предложенную приманку: желания защищать себя, тогдашнюю, у нее было, и если мать представляет ее именно такой,, что ж, тут ничего не поделаешь.
     - Конечно,- продолжала Лили,- по мере того как идет время, она будет меняться, во многих отношениях. Впрочем, так же меняемся и мы сами. Это неизбежно, не правда ли? Но характер Анжелики безусловно сформировался. Я, например, легко могу себе представить, какой она станет лет через десять. А вот представить тебя - не могу. И так всю жизнь. Я, скажем, никогда не могла предугадать, что с тобой может приключиться. Если уж говорить начистоту, то ты была трудным ребенком, и я никак не ожидала, что тебя ждет пора позднего цветения.
     - ?Позднего цветения?? Это еще что такое?
     - Не надо ершиться, Мэксим. Я всего лишь хотела сказать, что ты отнюдь не достигла предела своих потенциальных возможностей... да-да, ты даже не подошла к началу их реализации... и только в самое последнее время,- голос Лили, подобно плавному потоку, журчал ровно, и различить в нем хоть что-нибудь было столь же трудно, как в ночном беззвездном небе.
     - Я так понимаю, что эта похвала в мой адрес призвана, так сказать, подсластить пилюлю, которую мне собираются преподнести? - не выдержала Мэкси, почти перестав прислушиваться к словам матери.
     Ее просто взорвало упоминание о ?трудном ребенке?, как и сравнение с Анжеликой, которую любящая бабушка в отличие от нее, Мэкси, отказывалась судить слишком строго. Не то чтобы Анжелика и на самом деле не была идеальной, конечно более или менее, но не до такой же степени!
     - Если бы ты наконец присела, Мэксим, мы смогли бы обсудить наши дела в более спокойной обстановке,- предложила Лили, пересев на один из стульев, стоявших возле стола.
     Мэкси, все это время так и не сдвинувшаяся с места, подошла к столу и машинально уселась на отцовский стул - как и в тот раз, когда она просила Пэвку не подать заявление об уходе. Лили промолчала и после короткой паузы спросила:
     - Тебе удобно?
     - Извини, пожалуйста! - поспешно вскочила Мэкси, почувствовав неловкость.- Я даже не подумала...
     - Знаю, знаю. Я это поняла,- невольно улыбнулась Лили.- Мне кажется, стул Зэкари слишком долго пустовал. Тебе он почти подходит.
     - Мама! Что ты такое говоришь? - вскрикнула Мэкси, не понимая, что означает эта игра в кошки-мышки.
     - Я уже говорила тебе: ты забываешь, что такое быть молодым. Действительно молодым, Мэксим. Что ж, я тоже об этом забываю. Но иногда все же одумываюсь - и вспоминаю. Твой отец, между прочим, был еще моложе, чем ты сегодня, когда основал свои первые журналы. Тебе сейчас столько, сколько было ему, когда мы с ним встретились. Ты уже основала один журнал и при этом сумела добиться потрясающего успеха, если, конечно, не принимать в расчет твоих не вполне традиционных финансовых операций. Так почему бы тебе, спрашивается, не взять на себя руководство и всеми остальными изданиями... понятно, опираясь на помощь тех, кто продолжал их вести уже после смерти твоего отца? Впрочем, это только при условии, что тебе этого хочется.
     - ?Взять на себя руководство?? Но я же никогда об этом не просила... никогда даже не мечтала,- побледнев от волнения, еле слышно произнесла Мэкси.
     - Но ты, наверное, понимаешь: если я решила не продавать ?Эмбервилл?, то кому-то из нашей семьи придется заниматься делами компании? И ты единственная, кто это сможет. Разве не так? Даже я наконец-то сумела понять очевидное. Похоже, у меня тоже ?пора позднего цветения?.
     - Так ты не собираешься продавать ?Эмбервилл??
     - Ты что же, думала, я позову тебя сюда, чтобы сообщить о предстоящей продаже? Господи, неужели ты считала, что я в состоянии быть столь бесчеловечной? Конечно, я уведомила бы тебя. Но не здесь, не в кабинете твоего отца! Знаешь, иногда мне кажется, что ты совсем меня не понимаешь,- озадаченно выдохнула Лили.- И давай не будем сейчас об этом... Боюсь, проблему наших с тобой взаимоотношений мы никогда не сможем решить. Но это не должно оказать ровно никакого влияния на твой ответ. Итак, согласна ли ты возглавить ?Эмбервилл пабликейшнс?? И стать издателем всех наших журналов?
     - Но что... я не понимаю... что скажет на это Каттер? - На сей раз Мэкси оставила свою излюбленную скептическую манеру, настолько была удивлена и растеряна.
     - Он не скажет ничего. Потому что больше не имеет отношения к тому, как именно нам следует вести дела твоего отца. И не будет иметь никогда. Его больше нет. Я прогнала его. В ближайшее время начнется развод. Будущее этого человека отныне не моя забота. Полагаю, мы никогда больше не станем обсуждать его и упоминать само это имя.
     Впервые на памяти Мэкси в идеально ровно журчании голоса Лили, произносившей эти рубленые короткие фразы, которые обрекали Каттера на полное изгнание, обозначились неприкрытое душевное смятение и боль.
     В кабинете снова воцарилось молчание. Ни мать, ни дочь не смотрели друг на друга, но пылинки, что танцевали в рассеченном солнечными лучами воздухе, казалось, были тем самым множеством вопросов, которые обе задавали, но не получали - и уже никогда не получат - ответа.
     Из всех столь желанных для нее прихотей, которые благодаря состоянию Зэкари Эмбервилла Лили могла себе позволить, самой ценной была, в сущности, открывшаяся теперь возможность взять и разом вышвырнуть Каттера из своей жизни. То была власть, которую давали деньги, также позволявшие ей требовать от своих детей молчания, ничего в то же время им не объясняя. Единственное, правда, чего деньги не могли купить, была свобода не знать, каким человеком был Каттер на самом деле. Как вообще могла она остановить свой выбор на таком человеке? Не виноваты ли тут ее собственные пороки? За что во всей этой темной истории ответственна она сама? Почему, несмотря на постоянные разочарования, которые он ей приносил, она все же не порвала их странную, не поддававшуюся никакому логическому обоснованию связь и упрямо продолжала верить тому идеальному образу, который создала в своем воображении? Какова истинная мера его злодейства? Любил ли он ее на самом деле? И наконец, самое худшее: зачем ей теперь продолжать думать о нем, когда все это уже не должно иметь ни малейшего значения?
     Одно она знала совершенно твердо. Да, ее можно считать виноватой в той же мере, что и его, кроме весьма существенного момента: не из-за нее оставил Каттер умирать Зэкари там, в овраге. Сознание этого должно помочь ей сейчас обрести силы, как ни мучительны продолжающие терзать ее вопросы.
     - Ну, Мэксим,- еще раз спросила она,- так ты согласна?
     Голова Мэкси кружилась, словно она только что завершила восхождение на горную вершину и теперь вдыхает разреженный пьянящий воздух гор. Перед ней нет ничего, кроме сияния манящей перспективы и неохватности горизонта, обступающего ее со всех сторон. На какое-то мгновение она застывает в неподвижности, ослепленная этой неземной красотой. Но тут же заставляет себя спуститься на землю - к реальности.
     Перед ней возникла иная перспектива: каждый день она является сюда, в отцовский офис, чтобы отвечать на все возникающие вопросы, удовлетворять все предъявляемые компании требования, разрешать многочисленные проблемы - словом, нести груз той тяжелой ответственности, которая неизбежно ложится на плечи любого, кто стал бы во главе ?Эмбервилл пабликейшнс?.
     Мэкси неожиданно поняла, что заранее не может себе даже представить, как все это будет выглядеть на самом деле. Точно так же она не представляла, что получится из ее затеи, когда она дерзко потребовала от Каттера отдать ей на откуп дышавшую на ладан ?Индустрию одежды?. Разве знала она тогда, что это такое - из месяца в месяц печатать ?Би-Би?? А сейчас - возглавить ?Эмбервилл пабликейшнс??..
     - Да, мама! Согласна! - Она произнесла эти слова от всего сердца. Что ж, она действительно хотела этого и знала: того же хотел бы сегодня и ее отец.
     - Вот и прекрасно. Я рада, Мэксим. Очень рада. Я бы никогда не стала предлагать тебе эту работу, не будучи убеждена, что ты с ней справишься.- Лили говорила внешне спокойно, но в словах ее угадывалась глубокая нежность.- Продажа ?Эмбервилл? была вполне реальной. Она и сейчас остается таковой. Но мне не хотелось бы, чтобы компания перестала быть собственностью нашей семьи. Мне однажды сказали, что в жертву ?Эмбервилл? я принесла собственную жизнь. Что я лишилась свободы, поскольку вынуждена была постоянно помогать твоему отцу, освобождая его от всех забот, кроме одной - руководства делами компании. И я даже поверила такой оценке своей жизненной роли, считая, что меня лишили права первородства, что бы это слово ни означало.- Лили сделала небольшую паузу, как будто давая себе время осмыслить сказанное.
     - Отец верил в тебя,- воспользовавшись паузой, вставила Мэкси.- Иначе он не передал бы именно тебе управление своей компанией. Он никогда бы не поступил так, если бы считал, что эта ответственность тебе по плечу.
     - Не знаю, по плечу или нет, Мэксим, но за последний день, признаюсь, я много передумала. Куда больше, чем за долгие годы своей жизни. Сейчас я твердо знаю: журналы ?Эмбервилл? сделали мою жизнь богаче. То, что я была частичкой этих изданий, стало важной частью моего существования. Настолько важной, что я не могу позволить себе продать их посторонним людям. Я просто не смогу вынести, что они уйдут из ?Эмбервилл пабликейшнс? в чужие руки. Я горжусь всеми этими журналами, Мэксим. Чертовски горжусь! И хочу, чтобы они стали еще лучше, чем прежде...
     - Мама! - прервала ее Мэксим.- А ты представляешь...
     - Представляю. И вполне реально. Все нынешнее утро я провела с Пэвкой. Я знаю теперь все то, что совершалось от моего имени, но без моего ведома. Такого больше не повторится. Никогда. Постыдные распоряжения отменены - все до единого. Никаких новых распоряжений я не отдавала. Мне необходимо было знать, что ты ответишь. Отныне отдавать приказы будешь только ты. Пэвка, конечно, не оставит тебя одну, но полагаю, что тебе нужно будет самой завоевывать доверие и поддержку старой редколлегии. Некоторые из этих, людей наверняка встретят тебя с неприязнью. Учти, вмешиваться я не собираюсь... но ты всегда можешь использовать меня в качестве... манекена. Да-да, манекена, я очень хорошо смотрюсь.
     - Перестань, мама! Что ты такое говоришь! - запротестовала Мэкси.- Ты же отказалась от карьеры примы-балерины! А ведь, подумай, ты вполне могла ею стать.
     - Вовсе не обязательно,- пробормотала Лили, загадочно улыбнувшись каким-то своим мыслям.- Вовсе не обязательно. Я никогда точно этого не узнаю, мне никогда не придется узнать. Может, в этом-то как раз все дело? - Она тряхнула головой, возвращаясь мыслями из прошлого в настоящее.- Как бы там ни было, но никто никогда не мог сравниться со мной по части украшения витрин. И, думаю, не сможет. Витрина необходима каждому окну - иначе это будет всего лишь голое оконное стекло, и больше ничего. Так что, помяни мое слово, не пренебрегай оформлением витрины, не забывай о манекенах.
     Лили обращалась к дочери вполне деловым тоном, но выражение овального лица больше не казалось проницательным, а в серо-зеленых глазах с проблеском голубизны читалась неизбывная печаль. В ее взгляде светилась вся мудрость, которую она так долго скрывала. Мудрость, которой она сейчас делилась с Мэкси, впервые в жизни по-настоящему ей доверившись.
     - Знаешь, Анжелика мне как-то сказала, что отец говорил ей, будто она единственная из всей семьи, у кого есть способности к издательскому делу,- в свою очередь поделилась с матерью дочь.
     - Ну, здесь он явно ошибся... Зэкари Эмбервилл тоже ведь мог ошибаться. Да что там, даже я - и то иногда ошибаюсь,- заключила Лили с еле заметной улыбкой, в которой облегчение от сделанного признания соперничало с иронией.
     - Твоя беда, мама, в том, что ты хочешь, чтобы последнее слово всегда оставалось за тобой, и по любому вопросу,- заметила Мэкси.
     - Так же, как и ты!
     - Вот именно. Как и я. Господи, да поцелуй же меня, мама!..

***

     - Послушай, Тоби,- обратилась Мэкси к брату,- ты не будешь очень переживать, если мы с Анжеликой переберемся с твоей верхотуры куда-нибудь в другое место? Теперь, когда с работой у меня все вроде бы в порядке и деньги я получаю исправно, квартплата больше не проблема. Мне не надо ничего особенно роскошного, просто немного попросторнее, чем здесь. Ну и, конечно, встроенные шкафы и место и для Анжелики и тех немногих безделушек, которые у меня есть.
     - ?Немногих?? Ну, знаешь, ?немного? и ты - понятия не совпадающие,- тут же отреагировал Тоби.
     - Раньше. А сейчас все будет по-другому,- не уступала Мэкси.- Ты же знаешь, что с аукциона так ничего и не продали. Даже мебель - и ту не смогли пока продать. Я решила обходиться лишь самыми любимыми из своих вещей. Сейчас я научилась жить без всех этих предметов роскоши, так что попытаюсь перейти на более скромный образ жизни... Оставлю парочку-другую антикварных вещиц, которые впишутся в интерьер моей новой квартиры,- и все. Конечно же, мне будет необходим первоклассный дизайнер...
     - Избавь меня от планов своего обустройства! - взмолился Тоби.- У тебя, слава богу, есть для этого Людвиг и Бицет, с ними и обсуждай. По-моему, они всегда и занимались твоим декором?
     - Да, до сих пор так и было. Но сейчас я созрела для перемен.
     - Но разве не безумие браться за работу, которая потребует от тебя всей жизни, и одновременно заниматься переустройством нового жилья?
     - Ну, так бы я вопрос не ставила,- возразила Мэкси.
     Тоби полулежал на своем любимом стуле, задрав ноги, и его раненая рука висела на перевязи, на которую Инди, безжалостно орудуя ножницами, не пожалела одну из столь обожаемых ею вышитых наволочек, хотя Мэкси и пыталась предложить ей для этой цели любой из своих шарфов.
     - Так или иначе,- заключила она,- нам все равно надо перебираться. Кризис окончился. Больше всего пострадает Анжелика, поскольку ей у тебя очень нравится. А ее ?войску? нравится твой бассейн.
     - Было бы неплохо, если бы ее ?воины? приносили с собой каждый по полотенцу. Но они почему-то их всегда забывают,- задумчиво заметил Тоби.
     - Если честно, то мне тоже не слишком хочется от тебя уезжать,- произнесла Мэкси, пропустив слова брата мимо ушей.- Здесь наверху так уютно. А те объедки, которые нам перепадают, гораздо вкуснее, чем сами блюда... А насчет моей работы ты совершенно прав. Врагу не пожелаешь. Да у меня даже не остается времени, чтобы заниматься поисками приличного жилья. И не будет оставаться, пока я как следует не войду в курс дела. Придется теперь приходить на работу раньше, а уходить позже всех, не говоря уже о том, чтобы работать по уикэндам.
     - Не глупи. У тебя просто припадок,- оборвал ее Тоби.- Припадок глупости. Обычно он случается с теми, кто столкнулся с какими-нибудь серьезными переменами в своей жизни. Особенно с такими людьми, как ты, которые живут по принципу: ?Все или ничего?. Для вас ведь не существует компромиссов, половинчатых решений или постепенных подходов. Теперь ты заклинилась на своей работе. А раньше точно таким же ?обвалом? была вечная гонка за удовольствиями, когда у тебя не оставалось времени ни для чего другого. Вот и сейчас не будет ни одной свободной минуты.
     - Чтоб ты знал, моя заклиненность на работе, как ты только что изящно выразился, вызвана тем, что работа - это самое замечательное удовольствие, которое я когда-либо испытывала! - выпалила взбешенная Мэкси.- А твой блиц-анализ просто гнусность.
     - Разреши напомнить тебе, что существует еще и личная жизнь. Между прочим, тебе нет даже тридцати,- спокойно заметил Тоби.
     - И чего это вы все вдруг напоминаете мне о моем возрасте?
     - Тридцать...- продолжал Тоби.- Самый расцвет жизни. Особенно, как я это себе представляю, учитывая твое скандальное прошлое. И вполне естественное тяготение к мужскому обществу.
     - Мужчины! - презрительно фыркнула Мэкси.
     - Ты напоминаешь мне папу,- неожиданно подала голос Анжелика, сидевшая на полу у ног матер