к  ленточки,  свисающий  с  ее  ридикюля,  совсем
оторвался и упал на пол кареты. Софи нахмурилась и  быстро  наклонилась,
чтобы подобрать его. И Джулиан нагнулся за ленточкой, его  большая  рука
коснулась ее маленькой. -
   - Позвольте мне, - холодно произнес он, поднимая ленту за кончик.
   - Спасибо. - Чуть смутившись,  она  попыталась  сразу  же  пристроить
ленточку к ридикюлю.
   Джулиан с удивлением наблюдал, как  лента  распускается  еще  больше.
Все, что было сделано на ридикюле из ленты, расползалось на глазах.  Она
смущенно подняла глаза на мужа:
   - Я никогда не пойму,  отчего  со  мной  всегда  происходят  подобные
неприятности.
   Джулиан молча взял ридикюль с ее  колен  и,  открыв,  засунул  внутрь
распустившуюся ленту. Возвращая ей ридикюль, он внезапно  осознал  -  он
только что открыл ящик Пандоры.

Глава 3

   Шла вторая неделя их медового месяца в имении  Джулиана  в  Норфолке,
когда  у  Софи  появились  опасения,  что  ее   муж   чересчур   увлечен
послеобеденным портвейном. В остальном  она  даже  испытывала  некоторое
удовольствие  от  свадебного  путешествия.  Эслингтон-Парк  был  окружен
величественными лесистыми холмами  и  тучными  пастбищами.  Главный  дом
выглядел весьма внушительно. Он был выстроен в  прошлом  веке  в  модном
тогда классическом стиле.
   Интерьер по нынешним временам казался старомодным и тяжеловесным,  но
Софи нравились большие комнаты  с  высокими  окнами.  Она  с  увлечением
обдумывала, что здесь можно изменить.
   Она радовалась ежедневным прогулкам  верхом  с  Джулианом,  во  время
которых они осматривали леса, луга и богатые земли.  Джулиан  представил
ее  новому  управляющему,  Джону  Флемингу,  и,  казалось,   был   очень
благодарен Софи за то, что  она  не  обижалась,  когда  долгие  часы  он
проводил с молодым человеком, обсуждая будущее имения.
   Джулиан  постарался  сам  познакомиться  со  всеми   арендаторами   и
представить их Софи. Он казался довольным, когда она восхищалась  овцами
и опытным взглядом определяла лучших животных.
   Да, есть польза от деревенского воспитания, подумала Софи. По крайней
мере такая женщина способна дать дельный совет мужу, который любит  свою
землю. Софи невольно ловила  себя  на  мысли,  полюбит  ли  когда-нибудь
Джулиан так же свою вторую жену.
   Арендаторы и соседи волновались в  ожидании  нового  хозяина.  Однако
когда Джулиан в сопровождении фермеров обошел скотные дворы  и  конюшни,
совершенно не обращая  внимания  на  свою  модную  одежду  и  начищенные
сапоги, и сделал ряд дельных замечаний,  у  них  сложилось  мнение,  что
Рейвенвуд прекрасно разбирается в фермерстве.
   Софи тоже приняли тепло, особенно после того как  она  поворковала  с
пухленькими младенцами, а потом в  глубокой  задумчивости  свела  брови,
увидев больных, и посоветовала использовать  местные  травы  в  домашнем
лечении. Иногда Джулиану приходилось  терпеливо  ждать,  пока  его  жена
давала рецепт сиропа от кашля или средства от желудка для жены фермера.
   Казалось, он с удовольствием вынимал соломинки из волос  Софи,  когда
она, закончив дела, выбиралась из приземистой хижины.
   - Я вижу, из вас получится прекрасная жена, - заметил он мимоходом на
третий день их путешествия. - На этот раз я сделал удачный выбор.
   Софи постаралась скрыть свой  восторг  при  этих  словах  и  даже  не
улыбнулась.
   - Судя по вашему замечанию, вы полагаете, у  меня  есть  определенные
качества, чтобы стать достойной женой фермера.
   - Если отбросить все наносное, то, по сути, я и  есть  фермер.  -  Он
оглядел ландшафт с гордостью человека, осознающего себя хозяином  всего,
что его окружает. - Хорошая фермерская жена меня бы вполне устроила.
   - Вы говорите так, будто я когда-нибудь стану образцом  совершенства,
- тихо заметила Софи. - Но не забывайте, я уже ваша жена.
   Он одарил ее дьявольской усмешкой:
   - Нет еще, моя сладость. Но скоро  будете.  Гораздо  скорее,  чем  вы
думаете, мадам.
   Все  работники  Эслиштон-Парка  были  прекрасно  вышколены,  и   Софи
внутренне вздрагивала, когда слуги чуть ли  не  кидались  со  всех  ног,
выполняя приказание Джулиана. Они явно побаивались нового хозяина, но  в
то же время гордились службой такому важному человеку.
   Они слышали рассказы о  его  горячем  жестком  характере  от  кучера,
конюха, слуги и горничной, сопровождавших лорда и леди Рейвенвуд,  и  не
хотели бы испытать этот характер на себе.
   Итак, медовый месяц проходил своим чередом. Единственное, что немного
огорчало Софи, - это  то,  как  незаметно,  но  весьма  искусно  Джулиан
очаровывал ее по вечерам.
   Само собой  разумеется,  он  не  собирался  проводить  три  месяца  в
холодной одинокой постели. Он надеялся, что соблазнит ее гораздо  раньше
условленного срока. Но все  бы  так  и  продолжалось,  если  бы  она  не
заметила его растущего пристрастия к послеобеденному  вину.  Причина  ее
тревоги была и в том, что она ощущала, как послушно  отзывается  на  его
все более интимные поцелуи перед сном. Если бы она смогла  справиться  с
собой, то не сомневалась бы, что Джулиан не  нарушит  если  не  дух,  то
букву данной клятвы. Она надеялась, что гордость не позволит  ему  силой
увлечь ее в постель.
   Но ее беспокоило все  усугубляющееся  пристрастие  к  портвейну.  Уже
возникло предчувствие надвигающейся опасности. Она прекрасно помнила  ту
ночь, "когда сестра Амелия вернулась с одного из тайных свиданий  вся  в
слезах и объяснила, что пьяный мужчина способен к насилию и  ведет  себя
как животное.  Мягкие  белые  руки  Амелии  в  тот  вечер  были  покрыты
синяками. Софи в ярости  требовала  назвать  имя  любовника,  но  Амелия
наотрез отказалась.
   - А ты рассказала своему распрекрасному любовнику, что уже  несколько
поколений Доррингов -  соседи  Рейвенвудов?  Если  дедушка  узнает,  что
происходит, он сразу отправится  к  лорду  Рейвенвуду  и  положит  конец
безобразию.
   Амелия залилась слезами.
   - Именно поэтому я и постаралась, чтобы мой любовник  не  узнал,  кто
мой дедушка. О Софи! Разве ты не понимаешь! Я как раз боюсь,  что,  если
мой возлюбленный обнаружит, что яДорринг и наш дед  такой  давний  сосед
Рейвенвуда, он больше никогда не захочет со мной встречаться.
   - Так ты предпочитаешь, чтобы твой любовник издевался над тобой? Лишь
бы не раскрылось, кто ты? - не веря своим ушам, спросила Софи.
   - Ты не знаешь, что такое любить, -  прошептала  Амелия  и,  пока  не
заснула, сотрясалась от рыданий.
   Софи прекрасно сознавала, как ошибалась Амелия. Она знала, что  такое
любить, но пыталась совладать с опасными эмоциями. Она-то уж постарается
не повторять ошибок бедной Амелии.

***

   Софи молча  сдерживала  беспокойство  по  поводу  увлечения  Джулиана
портвейном, которое  росло  от  вечера  к  вечеру.  Но  наконец  она  не
выдержала.
   - Милорд, у вас проблемы со сном? - спросила Софи.
   Шла вторая неделя после свадьбы. Она сидела перед камином в малиновой
гостиной. Джулиан наливал себе второй большой бокал вина.
   Он искоса посмотрел на нее:
   - Почему вас это интересует?
   - Прошу прощения, но я замечаю, что ваше пристрастие к вину растет  с
каждым днем. Люди часто используют шерри,  портвейн  или  кларет,  чтобы
спастись от бессонницы. У  вас  вошло  в  привычку  так  много  пить  по
вечерам?
   Он побарабанил пальцем по ручке кресла и пристально посмотрел на нее.
   - Нет, - наконец произнес он и залпом выпил половину бокала. - А  вас
это беспокоит?
   Софи опустила глаза на свое вышивание.
   - Если вы плохо спите,  то  есть  более  действенные  средства.  Бесс
научила меня.
   - Вы хотите предложить мне настойку опия?
   - Нет,  это  слишком  сильное  средство.  Сначала  можно  попробовать
другие. Пожалуй, я приготовлю отвар. Я привезла с собой травы.
   - Спасибо, Софи. Я лучше доверюсь своему портвейну. Я понимаю его,  а
он понимает меня.
   Брови Софи изогнулись дугой.
   - Что значит - понимает меня?
   - Вы хотите, чтобы я был откровенен, мадам жена?
   - Конечно. - Она удивилась такому вопросу.  -  Вам  известно,  что  я
предпочитаю доверительный разговор, без утайки. Это вам трудно  говорить
откровенно на такие темы, а не мне.
   - Тогда я честно предупреждаю:  причина  моей  бессонницы  -  не  тот
вопрос, который вам хотелось бы обсудить.
   - Чепуха! Если вы плохо спите,  уверена,  найдутся  средства  получше
портвейна.
   - Вполне с вами согласен. Но все дело в том, моя дорогая, захотите ли
вы дать мне такое средство.
   Насмешка  в  его  голосе  заставила  ее  вздернуть  подбородок.   Она
посмотрела прямо в его сверкающие зеленые глаза. И вдруг ее осенило.
   - Ах, понятно, - заставила она  себя  произнести  спокойно.  -  Я  не
подумала, что наше соглашение может вызвать такие физические трудности.
   - В таком случае вы постараетесь освободить меня от данного слова?

***

   Шелковая нитка в ее руках порвалась от натяжения, но Софи не отрывала
невидящего взгляда от болтающихся концов.
   - Я думала, вы уже успокоились, милорд, - проговорила она сдержанно.
   - Вижу, вам здесь нравится, в Эслингтон-Парке, не так ли?
   - Да, очень, милорд.
   - И мне тоже. Но в то же время меня очень утомил наш медовый месяц. -
Он допил остатки портвейна. - Чертовски утомил. Дело в том, Софи, что мы
находимся в совершенно противоестественной ситуации.
   Она вздохнула с глубоким сожалением:
   - Не следует ли отсюда, что вы намерены сократить наш Медовый месяц?
   Пустой хрустальный бокал треснул, сжатый в его руке. Граф выругался и
стряхнул осколки с ладони.
   - Из этого следует, - сделал мрачный вывод Джулиан, - что я хотел  бы
нормальных брачных отношений. И по обязанности и по желанию  я  на  этом
настаиваю.
   - Неужели вам так не терпится произвести на свет наследника?
   -  Сейчас  я  не  думаю  о  наследнике.  Я  думаю  о  нынешнем  графе
Рейвенвуде. И также о нынешней графине Рей-венвуд. Вам  не  понять  моих
страданий, Софи, только потому, что вы еще не знаете, что упускаете.
   Софи вспыхнула:
   - Нет нужды в столь презрительном снисхождении, милорд. Я деревенская
девушка и росла рядом с животными. Меня просили помогать  при  родах,  и
мне доподлинно известно, что происходит между мужем и женой.  И,  честно
говоря, я вовсе не считаю, что лишаюсь чего-то возвышенного.
   - А я и не имею в виду какие-то радости ума, мадам.  Я  имею  в  виду
чисто физические.
   - Что-то вроде верховой езды? Пожалуй, от нее  больше  пользы.  Когда
скачешь верхом, непременно добираешься до нужного места.
   - Наверное, настало время, чтобы вы наконец поняли, в какое место вам
пора приехать. И оно вас ждет. Это спальня, моя дорогая.
   Джулиан уже стоял на ногах и, прежде чем Софи поняла, что происходит,
потянулся к ней. Он вырвал вышивание из ее рук  и  отбросил  в  сторону.
Затем обнял  ее  и  требовательно  притянул  к  себе.  Взглянув  на  его
напряженное лицо, она поняла, что на этот раз ее ждет  не  воркование  и
легкий поцелуй в щечку со словами: "Спокойной ночи".
   Испугавшись, Софи уперлась руками ему в плечи:
   - Прекратите, Джулиан. Я повторяю: не хочу, чтобы меня обольстили.
   - - Напротив, я  просто  обязан  вас  обольстить.  Предложенный  вами
проклятый договор слишком тяжкий груз для меня, малышка.  Сжальтесь  над
своим несчастным мужем. Я умру от  полного  изнеможения,  если  придется
ждать три месяца! Софи, довольно противиться.
   - Джулиан, ну, пожалуйста...
   - Тише, моя радость. - Он провел пальцем по контуру ее мягких губ.  -
Я дал вам слово. Я его сдержу. Я сдержу клятву, даже  если  умру.  Но  у
меня есть право попытаться заставить  вас  изменить  свое  мнение,  и  я
намерен это сделать. За десять дней вы могли бы уже привыкнуть  к  своей
новой роли жены. Это на девять дней больше, чем позволяет  любой  другой
мужчина в подобной ситуации.
   Он вдруг жадно и требовательно прижался к ее губам. Софи не ошиблась.
Этот  поцелуй  совсем  не  походил  на  прежние,   которых   она   ждала
каждый-вечер. Этот был жаркий и сильный. Она чувствовала, как смело  его
язык проник в ее рот. На мгновение тяжелая опьяняющая  волна  блаженства
прошла по всему ее телу, но Софи, различив вкус портвейна в его дыхании,
инстинктивно начала сопротивляться.
   - Не двигайтесь, - пробормотал Джулиан, гладя ее широкой  ладонью.  -
Только не двигайтесь и позвольте мне  целовать  вас.  Это  все,  чего  я
сейчас хочу. Я хочу освободить вас от некоторых наивных страхов.
   - А я и не боюсь вас, - быстро возразила она, совершенно  испугавшись
силы его рук. - Но я против того, чтобы уединенность моей  спальни  была
нарушена мужчиной, которого я все еще воспринимаю как чужого.
   - Но мы больше не чужие, Софи. Мы  муж  и  жена.  И  нам  пора  стать
любовниками.
   Он снова прижался губами к ее губам, заглушив  ее  протесты.  Джулиан
целовал ее страстно, как  бы  впечатываясь  в  ее  губы,  пока  Софи  не
задрожала. Как всегда в его объятиях, она замерла от  какой-то  странной
слабости. Его руки скользнули ниже, лаская и прижимая ее к своему  телу.
Она ощутила его восставшую плоть и... в страхе вздрогнула.
   - Джулиан? - Софи вопросительно посмотрела на него  широко  открытыми
глазами.
   - Вы ждали иного? - улыбнулся он с усмешкой. - В этом смысле  мужчины
не отличаются от животных. Вы сами, помнится, утверждали, что  прекрасно
разбираетесь в таких делах.
   - Милорд, нельзя же запирать овцу и барана в одном загоне.
   - Я очень рад, что вы это понимаете.
   Он не отпустил  ее,  когда  она  попыталась  высвободиться,  обхватил
широкими ладонями ее бедра и еще теснее, прижал к себе.
   У Софи закружилась голова, когда она  уже  безошибочно  почувствовала
его непреодолимое желание. Ее юбки обвились вокруг  его  ног  и  накрыли
икры. Он раздвинул свои колени и заключил ее между ними, как в клетку.
   - Софи, малышка.  Софи,  моя  дорогая.  Разрешите  мне...  Должна  же
торжествовать справедливость...
   Мольба, страстные и  настойчивые  поцелуи  в  подбородок,  в  шею,  в
оголенное плечо...
   И Софи ответила ему. Она чувствовала себя морем: то прилив, то отлив.
В конце концов, она ведь так давно любит Джулиана. И  искушение  сдаться
наконец под его чувственным  напором,  отдаться  той  сладостной  волне,
которую он в ней поднял, было уже невыносимым. Бессознательно она обвила
его шею руками и раскрыла губы  навстречу  его  страстным  поцелуям.  За
последние дни она многому научилась в искусстве поцелуя.
   Второго приглашения Джулиану не требовалось. Удовлетворенно застонав,
он снова впился в нее губами. Он  нежно  положил  ладонь  на  ее  грудь,
большим пальцем поглаживая напрягшийся под тонким муслином сосок.
   Софи не слышала, как дверь  гостиной  за  ее  спиной  отворилась,  не
слышала, как кто-то испуганно вскрикнул от  неловкости  и  дверь  быстро
захлопнулась. Джулиан поднял голову и раздраженно  посмотрел  на  дверь.
Очарование момента разрушилось безвозвратно.
   Софи покраснела, догадавшись, что  кто-то  из  слуг  стал  свидетелем
страстного поцелуя. Она поспешно отступила назад. Джулиан  отпустил  ее,
слегка улыбаясь. У нее был растрепанный вид, она подняла руку к волосам,
которые  были  в  полном  беспорядке.  Несколько  локонов  выбились   из
прически, а ленточка, которую горничная  так  тщательно  завязала  перед
обедом, болталась где-то на затылке.
   - Я... Прошу прощения, я должна пойти наверх. Мне надо привести  себя
в порядок. - И, резко повернувшись, Софи быстро побежала к двери.
   - Софи!
   Бутылка звякнула о бокал.
   - Да, милорд. - Она остановилась, и  ее  рука  задержалась  на  ручке
двери. Софи бросила на мужа настороженный взгляд.
   Джулиан стоял у камина,  небрежно  облокотившись  о  белую  мраморную
доску. Он держал полный бокал портвейна. Софи еще больше разволновалась,
заметив чисто мужское удовлетворение в его глазах. Его губы изогнулись в
улыбке, не скрывавшей обычной надменности. Сейчас он был слишком в  себе
уверен... нет, даже самоуверен.
   - Обольщение не такое уж  страшное  дело,  в  конце  концов,  а,  моя
дорогая? Вы убедитесь в этом, и уверен, вам понравится. Для  того  чтобы
вы это поняли, прошло достаточно времени.
   Так  ли  было  с  бедняжкой  Амелией?  Она  ощущала  себя   полностью
опустошенной. Софи пальцем коснулась нижней губы:
   - Поцелуи, которыми вы только что осыпали меня, это и есть ваш способ
обольщения, милорд?
   Он наклонил голову, его глаза удивленно сверкнули.
   - Надеюсь, они вам понравились, Софи. У нас впереди будет  еще  много
таких  поцелуев.  Начиная  с  сегодняшней  ночи.  Отправляйтесь  в  свою
спальню, дорогая. И ждите меня. Сегодня  я  наконец  соблазню  вас.  Это
будет наша настоящая брачная ночь. Поверьте, моя любовь, завтра утром вы
будете благодарить меня за то, что  я  наконец  покончил  с  той  глупой
ситуацией, в которой мы оказались  по  вашей  милости.  И  я  с  большим
удовольствием приму от вас эту благодарность.
   Софи  охватила  ярость,  смешанная  с  другими,  не   менее   бурными
чувствами. От бешенства она не  могла  вымолвить  ни  слова.  Она  резко
толкнула тяжелые двери  и  кинулась  к  лестнице.  Она  влетела  в  свою
спальню, напугав горничную, готовившую постель.
   - Миледи, что-то случилось?
   Софи взяла себя в руки.
   - Нет, нет, Мэри, ничего не случилось. Просто я слишком быстро шла по
лестнице. Вот и все. Помоги мне, пожалуйста, с платьем.  -  Софи  тяжело
дышала.
   - Конечно, мадам.
   Мэри, юная девушка с яркими блестящими глазами, которой еще  не  было
двадцати, пребывала в восторге от своего головокружительного продвижения
- она стала горничной мадам! Мэри быстро подбежала и помогла мадам снять
вышитое муслиновое платье.
   - Мэри, принеси, пожалуйста, чай.
   - Конечно, миледи.
   - Да, Мэри, на этот раз две чашки, - глубоко вздохнув, сказала  Софи.
- Вторую для графа.
   Глаза Мэри засветились интересом, но у  нее  хватило  ума  придержать
язык. Она помогла Софи облачиться в шелковый пеньюар.
   - Я сейчас же  принесу  чай,  мадам.  И  кстати,  одна  из  горничных
жаловалась на недомогание. Видимо, легкое отравление. Она просила узнать
у вас, чем ей полечиться.
   - Что? Ах да, конечно... - Софи порылась в своем саквояже с травами и
быстро отсыпала в маленькие пакетики порошки лакрицы и ревеня. - В чашку
чая надо бросить по две щепотки того и другого, должно  помочь.  Если  к
утру ей не станет лучше, скажи мне.
   - Вы так добры, мадам. Элис вам будет  очень  признательна.  Она  так
мучается животом. Да, Алан, слуга, просил вам передать, что горло у него
почти прошло благодаря сиропу из меда и бренди.  Его  по  вашему  совету
приготовил повар.
   - Прекрасно, я очень рада, - нетерпеливо проговорила Софи. Сейчас  ей
меньше всего хотелось обсуждать состояние горла слуги Алана. - А теперь,
Мэри, пожалуйста, поторопись с чаем.
   - Да, да, мадам. - И Мэри выбежала из комнаты.
   Софи принялась расхаживать из угла в угол. Мягкие  туфельки  бесшумно
ступали по темному пестрому ковру. Она заметила, что  кружевная  отделка
пеньюара отпоролась и повисла над грудью.
   Невыносимый, невероятно надменный человек. И за него она вышла замуж!
Он думает, стоит ему дотронуться до нее, как она упадет в его объятия. И
он будет вот  так  ее  поддразнивать,  пока  не  добьется  своего.  Софи
прекрасно понимала  его  намерения.  Видимо,  мужская  гордость  требует
поскорее увлечь ее в постель.
   Джулиан не успокоится до тех пор, пока не докажет свои права на  нее.
Таким образом, у нее не  будет  возможности  потрудиться  над  созданием
гармоничных отношений в  семье,  о  которых  она  так  мечтала.  Джулиан
намерен во что бы то ни стало и не теряя времени соблазнить ее.
   Софи резко остановилась: а удовлетворится ли  граф  Рейвенвуд  только
одной победной ночью? Ведь Джулиан  в  нее  не  влюблен.  Она  прекрасно
сознавала, какой  вызов  ему  бросает:  жена  отказывает  в  привилегии,
которая - он, как муж, уверен в этом