ночи, Хью.
   - Спокойной ночи, сэр.
   Олимпия с непреклонным видом вышла в холл. Джаред последовал за  ней,
тихонько затворив за собой дверь спальни.
   - Поистине, мистер Чиллхерст, - сказала Олимпия приглушенным голосом,
- я не могу позволить вам поощрять моих племянников к уличным дракам.
   - Я и в мыслях не держал таких намерений.  Вы  должны  доверять  мне,
мисс Вингфилд. Я убежден, что интеллигентный человек во  всех  возможных
случаях пытается найти мирный способ разрешения конфликта.
   Она воззрилась на него:
   - Вы в этом уверены?
   - Совершенно уверен.  Но  жизнь  не  всегда  исполнена  миролюбия,  и
человек должен уметь защищать себя.
   - Хм-м...
   - А также честь женщины, - мягко закончил Джаред.
   - Это старомодные представления, я  с  ними  не  согласна,  -  мрачно
сказала Олимпия. - Тетя Софи и тетя Ида учили  меня,  что  женщина  сама
должна заботиться о собственной чести.
   - Тем не менее, надеюсь, вы по-прежнему будете доверять моим  методам
обучения. - Он поймал ее ладонь и задержал в своей. - И мне.
   Она  рассматривала  его  лицо  в  отраженном   свете,   отбрасываемом
подсвечниками. Ее гнев остыл.
   - Я вам доверяю, мистер Чиллхерст.
   Уголки губ Джареда дрогнули.
   - Отлично. Тогда я должен пожелать вам спокойной ночи, мисс Вингфилд.
   Он наклонился и страстно поцеловал ее.
   Прежде чем Олимпия смогла ответить на поцелуй,  он  быстро  отпрянул.
Джаред спустился по лестнице, не произнеся ни слова, и вышел в  парадную
дверь.
   Олимпия  медленно  переступала  со  ступеньки   на   ступеньку.   Она
попыталась определить для себя ту гамму,  эмоций,  которая  кружилась  в
водовороте чувств внутри ее, но усилие это  оказалось  напрасным.  В  ее
ощущениях появилось много ранее неизвестного, странного и удивительного.
Новые впечатления казались ослепляющими, волнующими и, возможно,  слегка
опасными.
   Она чувствовала себя  так,  будто  попала  в  самое  сердце  легенды,
написанной специально для нее.
   С мечтательной улыбкой она заперла входную дверь на большой  железный
засов.  Затем  проследовала  в  библиотеку  и  взяла  дневник  Лайтберн.
Несколько минут она постояла в центре комнаты, оживляя в памяти  объятия
Джареда. Наверное, была какая-то высшая справедливость  в  том,  что  он
впервые поцеловал ее именно здесь.
   Олимпия вспомнила свое первое мимолетное впечатление  от  библиотеки.
Когда ее оставили на попечение тети Софи и тети Иды, день был сумрачный,
дождливый. Оказавшись на ступеньках у  дверей  очередного  родственника,
замерзшая и запуганная, она твердо решила  никому  не  показывать  своих
слез.
   Два года перекидывания от одной ветви семьи к другой  не  прошли  для
девочки бесследно. В десять лет Олимпия была слишком худа, слишком тиха,
чрезмерно беспокойна и подвержена ночным кошмарам.
   Некоторые  из  родственников  обретали  в  памяти  конкретный  облик.
Например, дядя Дунстан, имевший обыкновение  наблюдать  за  Олимпией  со
странно блестящими глазами.
   Однажды он последовал за ней в комнату и закрыл за  собой  дверь.  Он
начал беседу, восхищаясь тем, как она прелестна, а затем протянул к  ней
большие потные руки.
   Олимпия закричала. Дядя  Дунстан  немедленно  отпустил  ее  и  умолял
прекратить шум, но она не могла остановиться.
   Она кричала до тех пор, пока тетя Лилиан не открыла дверь.
   Ее  тетушка  мгновенно  оценила  ситуацию,  однако  ничего  не  стала
говорить, а на другое утро Олимпию  отправили  к  следующему  по  списку
родственнику.
   И затем был еще кузен Элмер,  злобный  мальчик  тремя  годами  старше
Олимпии.  Ему  доставляло  большое  удовольствие  пугать  ее  при  любой
возможности. Когда она  проходила  мимо,  он  с  воплями  выскакивал  из
темного угла холла. Он поджег ее единственную куклу. Он угрожал запереть
ее в погребе. Буквально через несколько недель  Олимпия  вздрагивала  от
любого  шороха  и  движения.  Она  шарахалась  от  каждой  тени.  Доктор
определил у нее нервное заболевание, и  ее  незамедлительно  переправили
очередной родственнице.
   Ею оказалась тетя Софи. Они с тетей Идой в  первый  же  день  привели
Олимпию в библиотеку. Угостив девочку горячим  шоколадом,  они  сказали,
что теперь она  обрела  постоянный  дом.  Конечно,  Олимпия  сначала  не
поверила, но старалась быть вежливой.
   Тетя Софи обменялась понимающим взглядом с тетей Идой, взяла  Олимпию
за руку и подвела ее к огромному глобусу.
   - Ты можешь заходить в библиотеку в  любое  время,  когда  пожелаешь,
Олимпия, - мягко сказала тетя Софи, - В этой комнате  ты  вольна  делать
все, что хочешь. Вольна исследовать странные  земли.  Вольна  мечтать  о
любых вещах,  какие  только  можешь  себе  вообразить.  В  этой  комнате
заключен целый мир, Олимпия, и он - твой-.
   Потребовалось время, многие месяцы, прежде чем Олимпия  расцвела  под
влиянием доброты и сердечности, проявленными по отношению  к  ней  тетей
Софи и тетей Идой. Но  она  наконец  расцвела.  По  мере  того  как  она
становилась все более жизнерадостной и чувствовала все большую свободу в
новом доме, она проводила все больше и больше времени в библиотеке.
   Эта  комната  стала  ее  любимым  местом.  Здесь  она  открыла   свой
собственный  мир,  где  все  было  возможно.  Тут  даже  легенда   могла
обратиться в реальность. Целый мир, где она оставалась одна.
   Идеальное место, чтобы впервые испытать пиратский поцелуй.
   Зажав дневник под мышкой, Олимпия медленно шла по дому. Она проверила
задвижки на окнах, потушила свечи, а  затем  поднялась  наверх,  в  свою
спальню.

***

   Стоял чудный вечер. Трудно было представить  более  приятную  погоду.
Мягкий воздух, полная луна  и  витавшие  вокруг  весенние  ароматы.  Ему
казалось, что стоит только внимательно прислушаться,  и  можно  услышать
волшебную музыку лугов. Это была  именно  та  ночь,  которая  заставляет
мужчину   полностью   увериться   в    своей    мужественности,    ночь,
предназначенная для нежного шепота  и  сладких  вздохов  желания.  Ночь,
когда все возможно.
   Когда мужчина способен соблазнить сирену.
   На самом деле, если бы юный Хью невольно не разрушил волшебную  магию
момента, с досадой подумал Джаред, Олимпия сейчас  уже  принадлежала  бы
ему.
   Попытки представить себе разметавшуюся  Олимпию  в  момент  страстной
капитуляции привели к тому, что его тело снова напряглось. Она была  так
прелестна, когда лежала на софе при свете огня, мечтал он,  погрузившись
в воспоминания.
   Ее волосы, разбросанные по подушкам,  были  подобны  потоку  пламени.
Упругая высокая грудь  прекрасной  формы  увенчивалась  пухлыми  сосками
цвета кораллов. Кожа была столь  же  мягка,  сколь  и  шелковиста.  Рот,
казалось, наполнен медом и пряностями. Ее запах все  еще  кружил  голову
Джареда.
   И она хотела его, отвечала взаимностью, вручала ему себя.
   Жаркое чувство удовлетворения охватило Джареда. Впервые  в  жизни  он
был убежден, что женщина желает его просто  потому,  что  он  такой  как
есть. Ведь мисс Олимпия Вингфилд, в  конце  концов,  сознавала,  что  ее
соблазняет учитель ее племянников.
   Джаред улыбнулся. Она находила его восхитительным.
   Она таяла от его прикосновений. В ее  взгляде  отражалась  сладкая  и
подлинная страсть.
   В  ней  не  было  холодности,  свойственной  высокомерной   Деметрии.
Вдобавок  Джаред  был  совершенно  убежден,  что  в  жизни  Олимпии   не
существует другого любовника, по крайней мере в настоящий момент.
   Он не был полностью уверен в прошлом, так как Олимпия говорила о себе
как о женщине с большим жизненным опытом.  Предполагалось,  что  она  не
девственница. Но Джаред сомневался, что  она  испытывала  такие  глубины
страсти, как сегодня ночью, даже если и спала раньше с другим мужчиной.
   Он видел удивление и изумление  в  ее  глазах,  чувствовал  их  в  ее
прикосновениях. Он знал, что стал первым мужчиной, поднявшим ее до таких
эмоциональных вершин. "Даже если у меня был  предшественник,  -  подумал
Джаред с внезапной беспечной самоуверенностью, -  я  способен  заставить
Олимпию позабыть о нем".
   В отличие от Деметрии.

***

   Остерегайтесь смертельного поцелуя Гардиана, когда  вы  проникнете  в
его сердце в поисках ключа.
   Олимпия  нахмурилась,  прочитав  эту  фразу,  усердно  собранную   из
разрозненных фрагментов. Она не поняла ее смысла, но была  уверена,  что
обнаружила в дневнике первый ключ.
   Зевая, она нацарапала слова на кусочке писчей бумаги.
   Было уже очень поздно, почти два часа ночи. Свеча  рядом  с  кроватью
медленно догорала. После ухода Джареда она не могла заснуть, а потому  с
новыми силами приступила к работе с дневником.
   Остерегайтесь смертельного поцелуя Гардиана, когда  вы  проникнете  в
его сердце в поисках ключа.
   Олимпия не имела ни малейшего понятия, что  означают  эти  слова,  но
чувствовала,  что  в  них  заключен  очень  важный  смысл.  Она   начала
перелистывать страницы. Приглушенный лай, раздавшийся  рядом  с  кухней,
заставил ее остановиться.
   Что-то разбудило Минотавра. Встревожившись, Олимпия отложила  дневник
и откинула покрывало. Она соскочила  с  высокой  кровати,  прошла  через
спальню к камину и взяла в руки железную кочергу. Затем накинула на себя
халат.
   Подойдя к двери, она осторожно ее приоткрыла. На первом этаже  царила
полная тишина. Минотавр умолк. Олимпия поняла,  что  шум,  встревоживший
пса, больше не повторится.
   Возможно, его разбудила кошка или другой маленький зверек,  шуршавший
на кухне в поисках объедков.
   Однако она не могла отделаться от ощущения смутной тревоги.
   Олимпия  подняла  полы  халата  и  стала  спускаться,  крепко  сжимая
кочергу. У основания лестницы она почувствовала холодный ночной ветерок;
казалось, тянуло сквозняком из библиотеки.
   Олимпия поспешила туда. Она помнила, что, уходя спать, оставила дверь
полуприкрытой.  Ничего  не  изменилось.  Она  с  помощью  кочерги  резко
распахнула дверь.
   Острый запах бренди заставил ее  поморщиться.  С  суровым  лицом  она
медленно вошла в комнату.
   Света было достаточно, чтобы увидеть, как слегка колеблются шторы  от
легкого дуновения ночи. Олимпия вздрогнула. Она  была  уверена,  что  не
оставляла окно открытым, так как всегда тщательно проверяла задвижки  на
окнах и дверях первого этажа, перед тем как отправиться спать.
   Конечно, напомнила  она  себе,  сегодняшнюю  ночь  трудно  отнести  к
разряду обычных. Когда она поднималась  наверх,  ее  голова  была  полна
мыслями о  Джареде,  и  она  вполне  могла  забыть  проверить  запоры  в
библиотеке.
   Когда Олимпия подошла к окну, запах бренди стал еще сильнее. Внезапно
она коснулась босой ногой мокрого пятна на  ковре  и  представила  самое
ужасное.
   Ее пронзил страх. Поборов его, она поспешила к столу.
   Керосиновая лампа, посопротивлявшись, все-таки зажглась.
   Тщательный осмотр подтвердил, что комната пуста.
   А влажное пятно на ковре - всего  лишь  пролившийся  из  опрокинутого
графина бренди.
   Олимпия  затаила  дыхание.  Кто-то  бродил  по  ее  библиотеке  всего
несколько минут назад..

Глава 5

   - Что мы будем изучать сегодня утром,  мистер  Чиллхерст?  -  спросил
Итон, намазывая на хлеб джем.
   Джаред открыл ежедневник, лежавший рядом с тарелкой. Он посмотрел  на
запись, сделанную в графе "Утренние занятия".
   - Геометрию.
   - Геометрию?! - Из уст Итона вырвался  жалобный  стон,  который  шел,
казалось, из глубины души.
   Джаред,  не  ответив  на  выпад  Итона   против   геометрии,   закрыл
ежедневник. Он вновь обратил внимание  на  напряженное,  отвлеченное  от
всего происходящего лицо Олимпии. Что-то было не в  порядке,  но  он  не
понимал причины ее тревоги. Мысль, что она может раскаиваться в том, что
позволила себе с ним вчера ночью, заставила его похолодеть.
   Он подумал, что слишком торопился. Следовало дать ей больше  времени,
чтобы   привыкнуть   к   страсти,   разрастающейся   между    ними    со
сверхъестественной быстротой. Нельзя рыло все разрушать чересчур сильным
и поспешным натиском.
   - Я не питаю интереса к математике, - объявил Хью.
   - Особенно к геометрии, - добавил Итон. - Мы на  все  утро  застрянем
дома.
   - Нет, сегодня мы дома сидеть не будем. - Джаред посмотрел на  миссис
Берд:
   - Еще немного кофе, если позволите.
   - Да, сэр. - Миссис Берд с кофейником  в  руках  неуклюже  подошла  к
столу. Наполняя чашку Джареда, она мрачно смотрела на Итона. -  Что  вы,
по вашему мнению, делаете с этой сосиской?
   - Ничего, - ответил тот с ангельским выражением.
   - Вы скармливаете ее собаке под столом, не так ли?
   - Вовсе нет.
   - Да, да, - радостно сказал Хью. - Я видел.
   - Ты не можешь этого доказать, - нашелся Итон.
   - Совершенно не нужно доказывать, - заметил Хью. - Мы все знаем,  что
это правда.
   Олимпия подняла  глаза,  моментально  оторвавшись  от  меланхоличного
созерцания яиц на тарелке:
   - Вы снова спорите между собой?
   - Дискуссия  закончена,  -  сказал  спокойно  Джаред.  Он  бросил  на
близнецов уничтожающий взгляд, после  чего  они  немедленно  затихли.  -
Миссис Берд,  возможно,  будет  лучше,  если  вы  удалите  Минотавра  из
комнаты.
   - Вы правы, сэр. Никогда не одобряла собак  в  доме.  -  Миссис  Берд
подошла к двери и щелкнула пальцами, глядя на Минотавра.
   Огромная собака  неохотно  вылезла  из-под  стола,  кинула  последний
взгляд надежды на Итона и крадучись отправилась на кухню.
   - Как же мы будем изучать геометрию вне  дома,  мистер  Чиллхерст?  -
спросил Роберт.
   - Мы начнем с того, что измерим  ширину  реки,  не  пересекая  ее,  -
сказал Джаред. Он заметил, что Олимпия вновь сосредоточилась на тарелке.
   - Но как это можно сделать? - поинтересовался Итон,  чье  любопытство
достигло своего пика.
   - Я вам расскажу, - заметил Джаред, по-прежнему  вглядываясь  в  лицо
Олимпии. - А  когда  вы  приобретете  необходимые  навыки,  покажу,  как
Капитан Джек использовал этот способ, чтобы найти дорогу в джунглях.
   - В джунглях на Панамском перешейке? - спросил Хью.
   - Нет, то были джунгли на одном из островов  Вест-Индии,  -  объяснил
Джаред. Он улыбнулся про себя, когда Олимпия, оживившись, посмотрела  на
него. Милейший старина Джек, грустно подумал Джаред.
   - А что Капитан  Джек  делал  в  джунглях  на  острове?  -  попытался
выяснить Итон.
   - Прятал сундуки с сокровищами, - заметил Джаред.
   Глаза Олимпии загорелись любопытством.
   - Он никогда не возвращался на остров, чтобы найти свой клад?
   - Думаю, что однажды это произошло, - сказал Джаред.
   - Капитан  Джек  действительно  использовал  геометрию,  чтобы  найти
дорогу на острове? - спросил Роберт.
   - Да, именно так. - Джаред отхлебнул кофе  и  стал  наблюдать  поверх
чашки за Олимпией. Рассеянный взгляд был ему единственным  ответом.  Она
вновь погрузилась в свои раздумья. В это утро даже Капитан Джек  не  мог
надолго приковать ее внимание. Определенно что-то произошло.
   - А Капитан Джек перерезал кому-нибудь горло и  оставил  человеческие
кости на месте клада  как  предупреждение  любому,  кто  попытается  его
вырыть? - поинтересовался Хью.
   Джаред чуть не подавился своим кофе.
   - Где, черт побери, ты набрался таких представлений?
   - Я слышал, что пираты всегда так делают, - ответил Хью.
   - Я тебе уже говорил, что Капитан Джек  был  не  пиратом,  а  морским
разбойником. - Джаред вытащил из кармана часы. - Если вы  закончили,  то
можете выйти из-за стола Я хочу поговорить с вашей тетей наедине. Бегите
наверх и соберите  карандаши  и  бумагу.  Я  присоединюсь  к  вам  через
несколько минут.
   - Да, сэр, - сказал Роберт в нетерпении.
   Стулья громко скрипнули, и  мальчики,  толкаясь,  поспешили  покинуть
комнату.
   - Одну минуточку, если позволите, - тихо обратился к ним Джаред.
   Все трое послушно повернулись.
   - Вы что-нибудь забыли  нам  сказать,  мистер  Чиллхерст?  -  спросил
Роберт.
   - Нет, это  вы  забыли  попрощаться  со  своей  тетей,  как  подобает
джентльменам.
   - Сожалею,  сэр.  -  Роберт  отвесил  легкий  поклон.  -  Пожалуйста,
простите меня, тетя Олимпия.
   - Мои извинения, тетя Олимпия, - сказал Хью. - Можно теперь идти?
   - Простите меня, тетя Олимпия, - пропел Итон. - Вы же знаете, что нам
надо готовиться к занятиям.
   Олимпия заморгала, на губах у нее возникла неуверенная улыбка.
   - Да, конечно. Приятного утра.
   Последовал согласованный штурм дверей. Джаред  терпеливо  ждал,  пока
комната опустеет. Затем бросил взгляд через стол на Олимпию.
   Он подумал, что она совершенно прелестна в лучах  теплого  солнечного
света. Делить с ней завтрак оказалось удивительно интимным делом. Внутри
его запульсировало уже хорошо знакомое желание.
   Задумчивое лицо Олимпии казалось ему особенно милым на фоне тщательно
расправленных оборок скромной белой  батистовой  шемизетки.  Ярко-желтое
платье с высоко поднятой талией выгодно подчеркивало рыжий  цвет  волос,
свободно ниспадавших из-под элегантной белой шляпки с завязками.
   Джаред подумал, а что она сделает, если он вдруг встанет  и  подойдет
ее поцеловать.  Размышления  закончились  видением  Олимпии,  возлежащей
среди груды тарелок и чайных чашек. Он  представил  себе,  как  ее  ноги
свешиваются со стола, юбки приподнялись, волосы растрепались.
   Он также представил себя как  бы  со  стороны.  Как  он  стоит  между
мягкими, белыми бедрами Олимпии, с неистовым напряжением во  всем  теле,
ощущая мед под рукой. - Джаред издал  вздох  разочарования  и  попытался
обрести утерянную способность к самоконтролю.
   - Кажется, сегодня утром вас что-то тревожит, мисс Вингфилд? Могу  ли
я поинтересоваться, в чем заключается проблема?
   Олимпия глянула в сторону двери, ведущей на кухню,  а  затем  бросила
поспешный взгляд на  дверь,  за  которой  скрылись  ее  племянники.  Она
наклонилась вперед и, понизив голос, прошептала:
   - Так случилось, что я все  утро  очень  хотела  с  вами  поговорить,
мистер Чиллхерст.
   В голове Джареда промелькнул вопрос, будет ли она продолжать называть
его мистером Чиллхерстом после того, как достигнет в его объятиях  своей
первой вершины наслаждения.
   - Мне кажется, сейчас мы в достаточном уединении.
   Молю вас поведать мне свои мысли.
   Олимпия    свела    брови    вместе,    что    означало    предельную
сосредоточенность.
   - Нечто очень странное произошло вчера ночью в библиотеке.
   Желудок Джареда свело. Он старался, чтобы его голос звучал спокойно и
умиротворяюще:
   - Возможно, до того вам неизвестное, мисс Вингфилд, но я бы  не  стал
употреблять слово "странное". В конце концов,  со  времен  Адама  и  Евы
мужчина и женщина наслаждаются такими приятными интермедиями.
   Олимпия непонимающе уставилась на него:
   - Ради Бога, о чем вы говорите, сэр?
   Ему, как всегда, везет,  подумал  Джаред  печально.  Обрести  наконец
собственную сирену и обнаружить, что  она  обладает  той  разновидностью
ума, который позволяет в каждый конкретный момент сосредоточиваться лишь
на одной теме.
   Однако узнать, что она определенно не  сожалеет  по  поводу  страсти,
вспыхнувшей между ними, было большим облегчением.
   - Не обращайте внимания, мисс Вингфилд. - Джаред  поставил  локти  на
стол и соединил кончики  пальцев.  -  Я  говорил  о  вещах,  не  имеющих
никакого значения.
   - Понимаю. - Олимпия еще раз с подозрением взглянула на обе двери.  -
Что касается прошлой ночи...
   - Да?
   -  Около  двух  часов  залаял  Минотавр.  Я  спустилась  вниз,  чтобы
посмотреть, что его встревожило. - Ее голос стал еще тише:
   - Мистер Чиллхерст,  я  обнаружила,  что  графин  с  бренди  оказался
опрокинутым.
   Джаред уставился на нее:
   - Вы говорите о графине в библиотеке?
   - Ну конечно. Это единственный графин с бренди, который у меня  есть.
Вы знаете, он принадлежал тете Софи.
   Она и тетя Ида всегда держали его в библиотеке.
   - Мисс Вингфилд, продолжайте свой рассказ.
   Она в раздражении взгляну