вообще  безразличны,  милорд,
еще не означает, что те, кто их испытывает, нездоровы! Нортамберлендские
Баллинджеры всегда отличались способностью испытывать сильные чувства.
   При очередном упоминании ее призрачных предков,  с  которыми,  по  ее
мнению, он никогда не сумеет  сравниться,  Гарри  пришел  в  ярость.  Он
схватил Августу за обнаженные плечи и с силой повернул к себе:
   - Августа, если ты осмелишься еще хоть раз в такой манере  сравнивать
меня со своими чертовыми Баллинджерами, то гнев мой, по всей  видимости,
будет поистине страшен. Я достаточно ясно выразил свою мысль?
   Она изумленно  открыла  рот  и  уставилась  на  него.  Однако  быстро
опомнилась, и в глазах ее появился вызов.
   - Да, милорд!
   Гнев в его душе тут же улегся, и теперь Гарри сердился уже больше  на
себя, чем на жену.
   - Ты должна извинить меня, дорогая, - сухо сказал он. -  Но  сознание
того, что я никогда не смогу дотянуться до  уровня  твоих  замечательных
предков, страшно действует мне на нервы.
   - Гарри, я и понятия не имела, что тебя это задевает!
   - Чаще  всего  нисколько,  -  решительно  заверил  ее  Гарри.  -  Это
случается лишь иногда, когда ты особенно упорно тычешь мне  в  лицо  мои
недостатки.  Но  хватит  об  этом...  Давай  лучше  вернемся  к   нашему
разговору. Так ты веришь, что я не говорил Шелдрейку, откуда у меня  эти
стихи?
   Она довольно долго смотрела на него, не  произнося  ни  слова,  потом
смущенно опустила длинные ресницы.
   - Ну конечно, я верю вам, милорд!  И  не  сомневаюсь  в  том,  то  вы
сдержали свое слово. Правда,  Гарри!  Просто  я  каждый  раз  прихожу  в
страшное волнение, когда разговор заходит  о  Ричарде.  Я  просто  разум
теряю!
   - Я прекрасно знаю об этом, дорогая. - Он снова притянул ее к себе, и
она уткнулась лицом в его плечо. - Прости, Августа, но я  должен  раз  и
навсегда сказать тебе...  Пойми,  история  с  твоим  братом  принадлежит
прошлому, и тебе не нужно так беспокоиться о его поступках,  совершенных
два года назад.
   - По-моему, вы  уже  читали  мне  подобную  лекцию,  милорд,  -  тихо
проговорила она. - Это становится скучным.
   - Вот и прекрасно, - мягко сказал он. - Для меня намного важнее найти
ответы на те вопросы, что затронуты в этих стихах. Вместе  с  Шелдрейком
мы можем сделать  гораздо  больше,  чем  если  будем  работать  порознь.
Предстоит проверить так много мест  в  Лондоне.  Нам  нужно  действовать
рационально, Августа. Вот почему я  хотел  утром  поехать  с  Питером  в
Лондон.
   - Ну что ж, прекрасно! Рациональные действия... я все понимаю, сэр. -
Августа подняла голову и  чуть  отодвинулась  от  него.  -  Если  нужно,
возвращайтесь в Лондон.
   Гарри испытал огромное облегчение. В конце  концов  она  смирилась  с
неизбежным. Он сдержанно улыбнулся и с одобрением сказал:
   - Вот так и должна отвечать своему супругу  достойная  жена!  Склоняю
перед вами голову, дорогая.
   - Господи, что  за  вздор!  Ты  не  дал  мне  договорить,  Гарри.  Ты
действительно  можешь   утром   отправляться   в   Лондон.   Но   должна
предупредить: мы с Мередит будем сопровождать тебя.
   - Черта с два! - Он быстро прикинул, что  бы  ей  ответить.  -  Да  и
лондонский сезон уже кончился. Ты будешь скучать.
   - Чепуха! Это путешествие чрезвычайно  полезно  и  познавательно  для
твоей дочери, - невозмутимо возразила Августа. - Я проведу ее по городу,
покажу окрестности. Мы сходим в книжные магазины, и  в  Воксхолл-Гарденз
, и  в
музеи. Это будет замечательно!
   - Августа, я еду по делу.
   - Не вижу никакой логической связи. Эта поездка,  безусловно,  пойдет
на  пользу  вашей  дочери,  Грейстоун.  И  она  получится  исключительно
рациональной.
   - Но черт побери, Августа, у меня просто не будет времени  развлекать
в городе вас с Мередит!
   Августа с самым решительным видом улыбнулась ему:
   - А мы и не  ожидаем,  что  вы  станете  развлекать  нас,  милорд.  Я
уверена, мы с Мередит и сами прекрасно способны развлечь себя.
   - У меня все  внутри  переворачивается  при  мысли,  что  вы,  мадам,
окажетесь в Лондоне одна да еще в обществе девятилетней девочки, которая
из деревни никогда не выезжала! Я этого не допущу, и кончено.  А  теперь
нам пора вернуться к гостям. ? Не ожидая ответа и весьма опасаясь, какой
именно ответ может получить, Гарри взял Августу под руку и  повел  ее  к
дому.
   Августа молчала, когда они шли навстречу ярким огням, музыке и смеху,
доносившимся из  распахнутых  окон.  Она,  пожалуй,  была  даже  слишком
спокойна.  Он   ожидал   протестов,   слез,   споров   в   обычном   для
нортамберлендских Баллинджеров  манере.  Однако  она  ограничилась  этим
подозрительным молчанием.
   Гарри убеждал себя, что Августа наконец  поняла,  что  он  говорит  в
высшей степени серьезно. Он пытался объяснить себе, что в душе ее сейчас
происходит борьба. Она уверена, что больше всего на  свете  ему  хочется
командовать  ею  и  требовать,  чтобы  его   приказания   беспрекословно
выполнялись.  Подобное  насилие  ей,  без  сомнения,  отвратительно,  он
слишком многое прощал ей в последнее время.
   Жаль, конечно, что она так огорчена, но все к лучшему. Гарри знал,  в
Лондоне они будут чрезвычайно  заняты  и  он  просто  не  сможет  никуда
поехать с Августой и Мередит, а мысль о том, что Августа  станет  ездить
повсюду одна, была ему крайне неприятна. Особенно ему  не  нравились  ее
вечерние развлечения.
   К тому же вечерами, как уже он успел убедиться, Августа  и  совершает
наиболее опасные поступки. Недавние происшествия были еще совсем свежи в
его памяти: Августа в полночь наносит визит  в  библиотеку  постороннего
мужчины; Августа в мужской одежде  пытается  взломать  чужой  письменный
стол; Августа танцует с этим повесой Лавджоем; Августа играет в карты на
деньги; Августа в закрытой карете трепещет от страсти...
   Нет, этого более чем достаточно! Любой, даже самый умный и осторожный
муж стал бы опасаться за такую жену.
   Гарри уже почти убедил  себя,  что  действует  совершенно  правильно,
когда вдруг зацепился носком  башмака  за  что-то  мягкое,  лежавшее  на
траве. Он опустил глаза и увидел мужскую перчатку.
   - Что за черт? Наверное, кто-то из гостей ищет ее, Августа.  -  Гарри
поднял перчатку и только тут заметил под кустом блеск мужских туфель.  А
рядом с черными мужскими туфлями виднелись и голубые атласные  туфельки.
- Ну что ж, пусть ищет там, где обронил... - пробормотал он.
   - В чем дело, Гарри? - Августа обернулась и тут же с  легким  смешком
прикрыла рот ладошкой: она мгновенно заметила и черные туфли, и  голубые
туфельки.
   Питер Шелдрейк тихонько выругался и вышел из-за куста, крепко обнимая
за талию ужасно покрасневшую Клодию, которая тщетно пыталась натянуть на
плечо  подозрительно  сползавший  крохотный  рукавчик  своего   бального
платья.
   - Полагаю, Грейстоун, это ты нашел мою перчатку?  -  Шелдрейк  лукаво
улыбнулся и протянул руку.
   - Да. - Гарри отдал ему перчатку.
   -  Ну  что  ж,  сообщаю  вам  первым:  мисс  Баллинджер  только   что
согласилась стать моей женой. - Шелдрейк, ничуть  не  смущаясь,  натянул
перчатку и многозначительно посмотрел на смущенную Клодию. - И я намерен
переговорить с ее отцом еще до того, как мы отправимся утром в Лондон.
   Августа радостно вскрикнула и обняла кузину:
   - Ах, Клодия, как это замечательно!
   - Спасибо, - выдавила из себя Клодия, по-прежнему  пытаясь  поправить
платье. - Надеюсь, и папа возражать не станет.
   - Конечно не станет! - Августа отступила назад с довольной улыбкой. -
О, мистер Шелдрейк будет тебе отличным  мужем,  я  всегда  была  в  этом
уверена!
   Гарри, внимательно смотревший на нее, вдруг вспомнил, что она сказала
ему, когда они танцевали вальс.
   - Так в этом заключался твой второй план, дорогая?
   - Ну да, конечно! Я знала, что мистер Шелдрейк и Клодия  замечательно
подходят друг другу. И ты только представь, насколько полезен будет этот
брак для Клодии с чисто практической точки зрения!
   - С практической? - Гарри недоуменно поднял бровь.
   -  Разумеется.  -  Августа  улыбнулась,  однако,  пожалуй,   чересчур
сладостно. - Теперь Клодия получит  не  только  красивого  и  галантного
мужа, но и отличного дворецкого.
   Повисла мертвая  тишина,  потом  Гарри  услышал  стон  разоблаченного
Шедцрейка  и  лукаво  покачал  головой,  отдавая  должное  замечательной
проницательности своей жены.
   -  Поздравляю,  дорогая,  -  сухо  сказал  он.  -  Шелдрейку  в  роли
дворецкого удалось провести немало весьма наблюдательных людей.
   Глаза Клодии изумленно расширились.
   - Скраггз! - Она резко повернулась к своему избраннику. - Скраггз  из
"Помпеи"! Я же чувствовала, что откуда-то знаю вас! Как вы  посмели  так
бессовестно дурачить меня, Питер  Шелдрейк!  Как  это  унизительно!  Вам
должно быть стыдно, сэр.
   Питер с кислым видом подмигнул Августе:
   - Но, Клодия, дорогая, я играл роль Скраггза  лишь  для  того,  чтобы
выручить одного своего старого друга.
   - Вы могли сразу сказать  мне  об  этом!  Господи,  да  стоит  только
вспомнить, сколько раз вы мне грубили, будучи этим Скраггзом, и я готова
вас задушить! - Клодия горделиво выпрямилась. - Позвольте сообщить  вам,
сэр: теперь я вовсе не уверена, что наша помолвка останется в силе. Я не
желаю выходить замуж за такого невоспитанного джентльмена!
   - Клодия, ну будьте же благоразумной! Это всего лишь игра!
   - Вы должны нижайше просить  у  меня  прощения,  мистер  Шелдрейк!  -
заявила рассерженная Клодия. - Я жду, когда вы станете  молить  меня  на
коленях. На коленях. Вы меня слышите?
   Клодия  резко  повернулась  и  быстро  побежала  к  сиявшему   огнями
огромному дому. Питер тут же набросился на  Августу,  которая  буквально
задыхалась от смеха.
   - Ну что ж, мадам, по-моему, сегодня вы должны быть довольны? Ну  что
вы натворили! Вы умудрились испортить мою помолвку, стоило мне  объявить
о ней.
   - Да ничего подобного, мистер Шелдрейк! Вам просто  придется  чуточку
потрудиться, чтобы окончательно завоевать сердце моей  кузины.  И  между
прочим, она вполне заслужила, чтобы вы попросили у нее прощения.  Я,  по
правде  говоря,  тоже  не  в  восторге  от  вашего  маскарада.  Когда  я
вспоминаю, как  сочувствовала  вам  по  поводу  вашего  ревматизма,  мне
хочется вас просто убить.
   - Ну что ж, должен  признать:  вы  мне  отомстили  за  мой  обман,  -
простонал Питер.
   Гарри,  сложив  руки  на  груди,  с  наслаждением  наблюдал   за   их
перепалкой.
   - Могу я спросить, когда вы впервые догадались, что это я играю  роль
Скраггза? - проворчал Питер. Августа коварно усмехнулась:
   - Ну как же! В ту самую  ночь,  когда  вы  битый  час  возили  нас  с
Грейстоуном по Лондону, прежде чем вернуться к леди Арбутнотт.  Я  тогда
узнала вас по голосу: вы еще пытались внушить Грейстоуну, что идея столь
поздней поездки по городу отнюдь не кажется вам привлекательной.
   - Однако, мадам, вы счастливо вышли замуж и, как мне кажется,  должны
бы благодарить меня за то, что в ту ночь именно  я  сыграл  роль  вашего
кучера,  -  парировал  Шелдрейк.  -  Да,  вам  бы  следовало  испытывать
благодарность, а не мелочное желание мне отомстить!
   - Ну это еще как посмотреть, - заявила Августа.
   - Ах вот как? В таком случае позвольте заметить...
   - Довольно.  -  Гарри  поспешно  прервал  их,  поняв,  что  словесный
поединок может завести спорщиков невесть куда. Меньше всего  сегодня  он
хотел, чтобы Августа вспомнила, каким именно образом ее склонили к столь
поспешному браку. У него и так хватало забот, чтобы  давать  ей  в  руки
оружие, которое, разумеется, будет использовано против него же. - Вы оба
спорите, как дети, а между тем нас ждут гости.
   Питер мрачно буркнул:
   - Пожалуй, мне действительна лучше пойти и извиниться перед  Клодией.
Августа, неужели она действительно хочет, чтобы я  встал  перед  ней  на
колени?
   - Конечно! - заверила его Августа. Питер вдруг ухмыльнулся:
   - Я всегда подозревал, что  под  этой  ангельской  благопристойностью
спрятан крепкий орешек!
   - И  еще  какой  крепкий,  -  сказала  Августа.  -  Пусть  Клодия  не
принадлежит к нортамберлендским Баллинджерам, однако фамилия у нас с ней
одна и та же!

***

   Когда огромный дом наконец затих и его  окутала  ночная  тьма,  Гарри
устало опустился в кресло  в  своей  спальне,  обдумывая  действительную
причину своего упорного нежелания брать Августу с собой в Лондон.
   Он боялся.
   Боялся, что в Лондоне она вновь встретится со своими  легкомысленными
взбалмошными подругами, которые будут лишь вдохновлять ее  на  очередные
безрассудные выходки.
   Боялся,  хотя  сезон  был  окончен,  что  она  все  же  снова  сумеет
погрузиться в водоворот развлечений и удовольствий,  которым  так  часто
предавалась до своего замужества.
   Боялся, что в Лондоне она - и это  вполне  возможно  -  встретится  с
таким  мужчиной,   который   покажется   куда   более   подходящий   для
представительницы    страстных    и    безрассудных    нортамберлендских
Баллинджеров, чем ее собственный муж.
   Боялся, что она отдаст свое сердце другому.
   И все же он знал, что, даже если это случится, Августа с честью будет
хранить супружескую верность. О, она очень хорошо  понимала,  что  такое
честь!
   Гарри вдруг подумал, что все, чего ему хотелось, он получил сразу.  И
прежде всего жену, которая останется ему верной, храня данное ею  слово,
даже если отдаст свое сердце другому.
   Да, ему принадлежали теперь ее верность и ее прекрасное,  удивительно
податливое,  удивительно  желанное  тело.  Но   этого   ему   было   уже
недостаточно!
   Уже недостаточно!
   Гарри посмотрел в темное окно и неожиданно ему  захотелось  осторожно
приоткрыть ту потайную дверку в своей  душе...  На  мгновение  он  будто
погрузился с головой в жаждущие,  полные  страсти  и  отчаяния  туманные
темные глубины. И тут же снова  захлопнул  эту  дверку,  успев,  правда,
понять кое-что из того, чего до сих пор никак не желал признавать.
   Впервые он допустил мысль, что  сердце  Августы,  этой  необузданной,
пылкой представительницы нортамберлендских Баллинджеров,  нужно  ему  не
меньше, чем ее клятва верности...
   - Гарри?
   Он обернулся. Дверь, соединявшая их спальни, была открыта. На  пороге
стояла Августа, нежная и прелестная в своем воздушном пеньюаре.
   - В чем дело, Августа?
   - Прости, что я устроила сегодня такую сцену по поводу твоего отъезда
в Лондон. - Она осторожно приблизилась к нему; белый муслин облаком плыл
за нею. - Я понимаю, ты боишься, что мы с Мередит свяжем тебе руки. И ты
прав. Если для тебя наше присутствие будет источником  беспокойства,  то
какой может быть разговор о рациональном ведении расследования, верно? А
мне бы очень не хотелось мешать тебе. Я понимаю, как важно  найти  этого
Паука.
   Он сдержанно улыбнулся:
   - Совсем не так важно по сравнению с двумя  другими,  самыми  важными
вещами в моей жизни. Иди сюда, Августа.
   Она вложила свою руку в его ладонь; он притянул ее к себе и усадил на
колени, баюкая как ребенка. От нее исходил теплый и женственный  аромат.
И очень, очень возбуждающий. Он  почувствовал,  как  в  нем  разгорается
желание.
   Августа беспокойно завозилась, тоже почувствовав его жар.
   - Тебе лучше забыть  о  любовных  забавах,  если  собираешься  завтра
уезжать на рассвете, - сказала она с легким смешком.
   - Я уже передумал.
   - Так ты не едешь завтра?
   - Нет. - Он провел носом по изгибу ее  плеча,  в  восторге  от  того,
какое оно беззащитное и нежное. - Пусть первым едет Шелдрейк и  начинает
расследование без меня. А ты, я  и  Мередит  отправимся  за  ним  следом
послезавтра. Полагаю, моим дамам нужно дать хотя бы один день на сборы?
   Августа чуть отстранилась и внимательно посмотрела в его глаза:
   - Гарри, так ты все-таки решил взять нас с собой?
   - Ты была права, дорогая. Стихи Ричарда принадлежат тебе, и ты должна
находиться в Лондоне, когда мы с Шелдрейком начнем свое расследование. И
честно  говоря,  мне  совсем  не  хочется  столько  ночей  проводить   в
одиночестве. Я уже привык, что ты рядом.
   - Значит, ты берешь меня с собой в качестве  грелки  для  постели?  -
Глаза ее сверкали в темноте.
   - Помимо всего прочего.
   Она с торжествующим видом толкнула его в плечо:
   - Ах, Гарри, ты об  этом  не  пожалеешь,  клянусь!  Я  буду  образцом
благопристойности, идеальной женой! И я постараюсь хорошенько заботиться
о Мередит, чтобы с ней ничего не случилось. Мы будем посещать только  те
места, где можно расширить кругозор, и я...
   - Тихо, милая. Не давай слишком поспешных  обещаний.  -  Гарри  обнял
Августу и, притянув к себе, поцелуем зажал ей рот.
   Она  легонько  вздохнула  и  уютно  устроилась  у  него  на  коленях,
поглаживая его обнаженную грудь под тяжелым халатом.
   Гарри провел рукой по ее бедру, приподнял пеньюар и почувствовал, как
она вздрогнула. Его рука скользнула выше, нежно лаская ее, и вскоре  она
застонала в его объятиях.
   - Как ты прекрасна! - прошептал он, уткнувшись ей в  грудь,  и  снова
почувствовал, что она дрожит от едва  сдерживаемой  страсти.  Тогда  он,
мгновенно откинув ее пеньюар, усадил ее  так,  чтобы  она  оседлала  его
колени.
   - Гарри? Что ты делаешь, Гарри?  -  Августа  задыхалась.  -  О  боже!
Гарри? Прямо здесь?
   - Да, милая. Пусти же меня, прошу тебя, да, вот так, вот  так!  -  Он
чувствовал обжигающий сладостный жар ее тела. Руки  его  сжимали  нежные
ягодицы.
   Августа крепко ухватилась за его плечи, и они начали  танец  страсти.
Голова ее запрокинулась, волосы темным водопадом рассыпались по спине.
   И, снова почувствовав, как легкая дрожь пробегает по ее  телу,  Гарри
позволил тому сладостному пожару, который давно уже пожирал его изнутри,
вспыхнуть с необычайной силой, и с наслаждением отдался пляшущим  языкам
любовного огня и восторга, наконец-то чувствуя себя  таким  же  диким  и
свободным, как любой из нортамберлендских Баллинджеров!

Глава 16

   Когда четыре дня спустя  Августа  и  Мередит  в  сопровождении  лакея
приехали в "Помпею", у дверей  их  встретила  экономка  леди  Арбутнотт.
Скраггза нигде не было видно.
   - Мистер Скраггз нездоров, мадам, - пояснила экономка, когда  Августа
спросила, почему его нет. - По крайней мере, так мне сказали. И  видимо,
не скоро поправится.
   Августа подавила улыбку. Она-то прекрасно  знала,  что,  попав  между
двумя  жерновами  -  требованием  Гарри  заниматься  настоящим  делом  и
отчетливым неодобрением Клодии, страшно недовольной тем,  что  ее  жених
развлекается ролью дворецкого, - Питер вряд ли  найдет  время  даже  для
того, чтобы снова наложить грим и приклеить бакенбарды.
   Экономка, впуская их в дом, добавила:
   -  Знаете,  мадам,  в  последнее  время  на  Скраггза  стало   просто
невозможно положиться. Я думаю, его отсутствие не слишком-то скажется  в
доме. - Потом она несколько удивленно посмотрела на Мередит. - Вы вместе
пройдете к леди Арбутнотт,  мадам?  Или  же  мне  отвести  юную  леди  в
буфетную и чем-нибудь угостить?
   Мередит с тревогой взглянула на  Августу,  как  бы  молча  умоляя  не
лишать  ее  обещанного  удовольствия.  Она  так  мечтала  увидеть   этот
знаменитый клуб.
   - Мередит останется  со  мной,  -  сказала  Августа,  открывая  дверь
гостиной.
   - Как вам будет угодно, мадам.
   - Ну вот, Мередит, и наш клуб. - Девочка не отставала от  нее  ни  на
шаг. - Добро пожаловать!
   В "Помпее" было весьма людно,  хотя  лондонский  сезон  уже  миновал.
Августа здоровалась со  своими  приятельницами,  иногда  останавливаясь,
чтобы немного поболтать с ними, и снова продвигалась к камину, где,  как
всегда, сидела леди Арбутнотт.
   Розалинда  Морисси,  прервав  оживленный  разговор,  поздоровалась  с
Августой и улыбнулась Мередит.
   - По-моему, состав членов клуба молодеет день ото дня!
   Мередит вспыхнула и вопросительно посмотрела на Августу, не зная, что
от