сновном лицо отца, Рокко Сиприани: великолепного Рокко, Рокко- человека эпохи Ренессанса, Рокко - восхитительного задумчивого, Рокко, с его черными как смоль волосами и сверкающими глазами, Рокко, чьи предки покинули Венецию (может, единственные венецианцы, кто сделал это добровольно) ради Америки около ста лет назад.
     - Ну а какое прозвище ты выбрала для отца? - продолжала Мэкси, как всегда стараясь быть по отношению к своему первому экс-супругу максимально вежливой: по условиям развода Анжелика находилась на их совместном попечении.
     - Что? Мэкси, ты бываешь просто отвратительной, нет, правда. Никто не придумывает прозвищ для отцов, ясно? Иногда я прямо начинаю за тебя бояться.
     - Так. Значит, двойные стандарты по-прежнему в силе,- произнесла Мэкси, поняв, что сопротивляться бесполезно.- И не спрашивай, что это означает. Ты уже не маленькая, скоро сама узнаешь.
     - Давай режим насчет ужина...- Анжелика начала, расхаживая по комнате, вытряхивать содержимое рюкзака на пол.- Что-нибудь из таиландской кухни или японское ?шуши?. В лагере кормежка была пресноватой, для провинциалов, может, и ничего, а для меня, сама знаешь... Этот вязкий белый хлеб, желто-оранжевый пластмассовый сыр тонюсенькими ломтиками, розовые колбаски... Уже два месяца я не ела ничего вкусного.
     - Послушай, Анжелика. Мы еще вернемся к твоему желудку через некоторое время. Ты еще, кажется, не спросила, как я поживаю.
     - Ну и как ты поживаешь, ма? - дружелюбно поинтересовалась Анжелика, занятая поисками пары чистых носков.
     - Я стала новым главным редактором ?Бижутерии и бантов?.
     - Как это?.. Встретила очередного замечательного мужчину в своей жизни? У меня в последнее время как раз наметился дефицит по части отчимов.
     - Обещаю: у тебя никогда больше их не будет, Анжелика! Сколько можно тебе говорить. Насчет ?Би-Би? это вполне серьезно. Я стала его редактором.
     - ?Индустрия одежды?, ежемесячник? - От удивления Анжелика прекратила свои бесплодные поиски.- Зачем тебе понадобился этот прелестный журнальчик?
     - О чем ты говоришь?
     - ?Би-Би?... Дедушка мне рассказывал, что раньше он назывался ?Индустрией?. Да там даже на обложке написано, правда мелкими буквами. А название ?Би-Би? ему с горя придумали, чтоб немного оживить. Но от одного названия толку мало. Дедушка говорил, что продолжает его печатать из жалости к тем, кто там столько лет работает... Они никакой другой работы уже не получат, а многие пробыли в журнале чуть не всю жизнь. Дедушка уже давно утратил к нему всякий интерес. Нет, правда, ма, ты когда держала в руках его номер последний раз? По-моему, он выходит теперь только для коллекционеров. Экзепляров двести, наверное, не больше. Скукота.
     - Анжелика, откуда ты все это взяла?
     - А мы с дедушкой иногда говорили о делах... Он еще один раз похвалил меня, что я одна в нашей семье что-то смыслю в издательском бизнесе. Слушай, Мэкси, у тебя нет лишней пары носков, а? Я верну, не бойся... Что с тобой, ма? У тебя вид какой-то чудной. Может, из-за разницы во времени? Ты каким самолетом летела? А, ты, наверное, с голоду умираешь, как и я? Ма, в Венецию мы когда едем?
     - В Венецию?- Мэкси посмотрела на дочь отсутствующим взглядом.
     - Ты что, не знаешь? Про две недели в Венеции? Это в Италии, между прочим. И надо успеть до начала занятий в школе.- Анжелика разговаривала так, как обычно разговаривают с дряхлыми, непонятливыми стариками.- И не говори ?Венеция? таким дурацким тоном, как будто у нас уже не заказаны билеты. И много месяцев назад!
     - Да, но мы не можем ехать.
     - Ты же обещала!
     - Венеция отменяется. Прости. Я потом что-нибудь придумаю. А сейчас я должна идти на работу. В ?Индустрию одежды?.
     - Господи! Ты это серьезно? У нас что, деньги кончились?
     - Нет, просто я сделала капитальную глупость.
     - А это что, лучше лли хуже?
     - Господи, хуже, да еще как! Катись все к...
     - Ну-ну, ма, не расстраивайся.-И Анжелика обняла мать так, что у той кости захрустели.- Мы можем поужинать у ?Париоли Романиссимо?. И не такай для меня потеря, если я не увижу землю своих предков. Ресторан-то как в Венеции, только без каналов... голубей... Пьяцца Сан Марко, Гритти...- Ее голос постепенно стих, выразительно дрогнув.
     - Да я даже ужинать сегодня вечером с тобой и то не могу, Анжелика. Придется позвонить Тоби - и он поедет, куда ты скажешь,- произнесла Мэкси голосом, в котором звучала ненависть к самой себе.
     - А, так у тебя свидание? - скривилась Анжелика.
     - Нет. Просто я дала обещание. И нельзя нарушить. Ровно во восемь мне надо быть у ?Кларка?.- Мэкси свернулась клубочком в кресле, воплощая отчаяние.- Анжелика, тебе нравится черный жемчуг? Если да, то я привезла тебе из Европы...
     - Отстань от меня; Мэкси... И хватит изображать виноватую. Это не твой стиль,- дружески посоветовала дочь.

***

     Да, таможенный инспектор, привыкший к досмотрам, понимает, как надо обращаться с женским телом, подумала про себя Мэкси, с трудом проснувшись на следующее утро и не без приятности вспоминая свое рандеву. Навряд ли еще найдутся на земле мужчины, способные заниматься любовью лучше, чем целеустремленный ирландец, находящийся к тому же в отличной форме. Что касается О'Кейси, то его форма была безупречной. Второй муж Мэкси, Дэннис Брэйди, был австралийцем, но родом из Ирландии. ?Миляга?, как назвали бы его на старой родине, с единственным, правда, недостатком: он обладал не слишком удачной привычкой мешать в равной пропорции холодную, со льдом, текилу и водку ?Буффало Грас? и пить по нескольку стаканов этого ?ерша?, после чего имел обыкновение без помощи капитана пытаться залезть на палубу своего судна, стоявшего в гавани Монте-Карло. Может быть, их супружество продолжалось бы и несколько дольше, не окажись Брэйди столь поразительно ленив, а его судно - восьмидесятиметровой океанской яхтой с посадочной палубой для вертолета. Вполне вероятно, что, если бы вертолет был закреплен более надежно, крушения (или то было настоящее кораблекрушение?) не произошло бы. Как бы то ни было, через полгода Мэкси бежала с этого ?корабля дураков?. Нежась теперь в постели, она решила, что это плавание сделало ее чуть печальнее, но ничуть не мудрее.
     ?Мудрее?! Эхом прозвучавшее в голове слово будто ветром сдуло ее с постели. Мудрее? Кто стал мудрее? Который теперь час? Ведь ее ждет работа! Редакция ?Би-Би?, наверное, уже все знает насчет вчерашнего, и люди сейчас готовятся к самому худшему - официальному увольнению. Ей надо как можно скорее ехать туда и успокоить их. Она должна немедленно приступить к исполнению своих новых обязанностей - в чем бы они ни состояли. Да, надо принимать какие-то решения, разбираться в обстановке, что-то делать! Она засуетилась, стараясь разглядеть, куда, черт подери, подевались все часы, да и тяжелые занавеси на окнах никак не раздвигались, а где искать выключатель, она еще не знала.
     Мэкси только взъехала в свои новые апартаменты перед двухмесячным путешествием по Европе и еще ни разу в них не спала. Кстати, тогда (в ?Трамп Тауэр? это практиковалось) квартира была готова только вчерне, хотя приобрела она ее, познакомившись с чертежами, у самого хозяина, своего друга Дональда Трампа, еще несколько лет назад, когда вся башня, возводимая на баснословно дорогой нью-йоркской земле, существовала только в его воображении. Наконец она потянула за нужные шнуры и открыла шелковые, абрикосового цвета занавеси.
     На какое-то время, пораженная открывшимся видом, она застыла у окна. Неужели это Манхэттен, такой знакомый, любимый и ненавистный? Или, пока она спала, ее новую квартиру кто-то тихонько опустил на неведомую планету? Встававшие на востоке, за ее спиной, солнце начинало выстилать своими лучами Сентрал Парк, большая часть которого еще оставалась темной; а шпили и крыши небоскребов уже ярко блестели, куда бы она ни кинула взгляд: на север - до самого Гарлема, на запад - до Гудзона и Нью-Джерси, на юг - до Торгового центра и Атлантики. Сжалься надо мной, Господи! Это же Манхэттен, и весь этот чертов город принадлежит сейчас мне! Мэкси душила радость, но не светлая, а мрачная. Да, Манхэттен ее! В этот ранний час она, должно быть, единственный человек на свете, кто лицезреет этот городской пейзаж, словно вырезанный из куска неба. Может быть, внизу на улицах уже сновали такси, автобусы, или мчались, гудя сиренами, пожарные машины. Но с высоты шестьдесят третьего этажа Мэкси их не слышала. Она словно плыла, но ее якорем в безбрежном воздушном океане было это уютное гнездышко, обошедшееся ей ни много ни мало в четыре миллиона долларов. Гнездышко, почти достигавшее уровня белесых клочковатых, в духе Фрагонара , облачков, постепенно розовеющих над Сентрал Парком. И по мере того как все выше поднималось солнце и одно за другим вспыхивали мириады стекол, посылавших ей свои приветы и наилучшие пожелания с новым и добрым утром, на душе у Мэкси становилось все лучезарнее. Какое счастье, думала она, быть полновластной хозяйкой этого захватывающего зрелища!
     ?Я покорю Манхэттен,- невольно вырвалось у нее,- и Бронкс, и остров Стэтен...?
     Напевая, она закружилась по комнате под звуки песни, которой в свое время обучил ее отец.

***

     - Послушай, Анжелика,- заявила Мэкси за завтраком,- у меня совершенно нет никакой подходящей для издателя одежды.
     - Я думала, ты только главный редактор, а ты, оказывается, получила повышение? - съязвила дочь.
     - Понимаешь, я проснулась посреди ночи и вдруг подумала: а ведь в ?Би-Би? уже есть свой главный, так что мне придется быть издателем, чтобы не обидеть человека, уже занимающего редакторское кресло. И потом, после дедушкиной кончины должность издателя остается вакантной.
     - Ну и как, по-твоему, должен одеваться издатель? - в свою очередь спросила Анжелика, уписывая яичницу из четырех яиц, густо сдобренную сливочным маслом, прямо со сковородки.
     - Так, как одевается руководитель, если он хочет, чтобы у него был престиж, а войско ловило на лету каждое его слово. В общем, как человек, чьи суждения безусловны, безупречны и безоговорочны.
     - То есть явно не ты,- заметила Анжелика, поливая яичницу острым соусом ?табаско?.
     - Согласна. Но они, слава богу, об этом не знают. И если я предстану перед ними в образе динамичного руководителя, то такой же будет и ответная реакция. Во всяком случае, так меня учили. Но из подходящих утренних нарядов у меня, похоже, ничего нет. Весь мой гардероб рассчитан на ленч в ?Ле Сирк? или ?Котэ Баск?, или - в основном - на коктейли, ужины, балы, яхты, пляжи, загородные шале. И еще на путешествия - сапожки и брюки.
     - Смахивает на загадку: скажи мне, что в твоем гардеробе, и я скажу, кто ты,- прокомментировала дочь.
     - Не мешало бы, чтоб ты иногда думала, прежде чем высказать то, что у тебя на уме, Анжелика. Вообще, не могла бы ты быть немного потактичнее?
     - Это ты сама меня так воспитала, ма. Ну а как насчет того темного двубортного брючного костюма от Сен-Лорана, который ты купила в прошлом году? Ты же его так ни разу и не надела, считала, что он на тебе отвратительно выглядит.
     - Я по-прежнему продолжаю так считать,- мрачно откликнулась Мэкси.- В нем я смахиваю на какого-то коротышку-оборванца. Глядя на меня, трудно догадаться, что я вообще обладаю талией или у меня имеются ноги. А между тем признай, что таких ножек, как мои, не сыщещь во всем Нью-Йорке.
     - Это все знают, ма. И в сен-лорановском костюме, если наденешь шпильки, ты будешь смотреться как мужчина среднего роста, а никакой не коротышка-оборванец. А плечи так просто потрясные.
     - А что, если правда надеть его и взять какую-нибудь блузку поярче? - оживилась Мэкси.
     - Зачем поярче? Наоборот построже, и еще мужской шарф перебросим через плечо.
     - Вообще-то меня от этого стиля тошнит. А шарф все время будет спадать.
     - Ничего, ма. Другого выбора у тебя просто нет,- задумчиво произнесла Анжелика.- Послушай, а ты серьезно влюблялась?
     - На такие вопросы я с утра не отвечаю.
     - Если я его когда-нибудь встречу... Ты как думаешь: Вуди Аллен не слишком стар для меня?
     - Да нет. Но не думаю, чтобы он захотел с тобой связываться.
     - Никто не хочет,- печально отозвалась Анжелика.
     - Это болезнь века,- пояснила Мэкси.- Что бы сие не означало.
     - Да,- согласилась Анжелика, почти догадавшаяся, как ей казалось, о причинах этого явления.- Так ты правда идешь утром в офис? Ужас! Ну, в общем, удачи тебе, Мэкси.
     - Спасибо, дорогая. А ты сегодня что, по магазинам отправишься?
     - Надо навестить школьных друзей: Армани, Крицию, Рекеля, Верзейса, Камали... А уж потом покупки. Знаешь какие?
     - Боже, как бы я хотела быть такого же роста, как ты! - вздохнула Мэкси.
     - А мне кажется, тебе вполне подходит твой собственный. Мне нравится мама среднего роста. Рядом с ней чувствуешь себя взрослой.
     - А я и не знала, что ты этого и так не чувствуешь,- проворчала Мэкси.

Глава 9

     Редакция ежемесячника ?Индустрия одежды? все еще располагалась на прежнем месте, на Сорок шестой улице между Шестой и Седьмой авеню,- там же, где Зэкари в свое время снимал помещение для первого офиса ?Эмбервилл пабликейшенс?. Тогда журнал только-только вставал на ноги, но здание уже выглядело довольно обшарпанным, впрочем, не больше, чем его ближайшие соседи. С тех пор здесь, в сущности, ничего не изменилось, если не считать, что обшарпанность перешла в ветхость. Правда, Мэкси умудрилась ничего этого не заметить, пока разыскивала офис и объявляла о своем прибытии дежурному администратору.
     - Я мисс Эмбервилл. Будьте добры сообщить о моем приезде главному редактору.
     - Он вас ждет?
     - Просто сообщите ему мое имя- Мэксим Эмбервилл.
     Через считанные секунды Роберт Фредерик Финк уже сбегал вниз по ступеням к конторке администратора в тесной приемной. Круглый и розовенький, лет шестидесяти пяти, а может и семидесяти, одетый с иголочки, он излучал неподдельную радость.
     - Мэкси! - закричал он.- А ну-ка обними своего дядю Боба. Готов держать пари, что ты еще помнишь, как мы выиграли тысячу двести ?баксов?, когда поставили на Экзакту? Прошу в мой офис... расскажешь, как живешь... ведь столько лет прошло.
     - Да немало,- ответила Мэкси, наконец освободившись от дружеских объятий. Честно говоря, она совсем не помнила дядю Боба, но зато хорошо запомнила те скачки.
     - Боже, кажется, что все это происходило вчера. Осторожно, дверь очень туго открывается.
     Мэкси кое-как протиснулась в офис главного редактора и замерла на месте: в помещении среднего размера стояли восемь столов и каждый был буквально завален до потолка грудами самых разнообразных бумаг. Тщательно уложенные, они каким-то образом умудрялись держаться без каких бы то ни было подпорок, а узкий проход между столами позволял пробраться к редакторскому (девятому!) столу, стопки бумаг на котором были значительно ниже. Боб Финк любезно усадил ее на единственный предназначавшийся для посетителей стул, затем с трудом обошел свой стол и с комфортом уселся в кресло.
     - Никогда не признавал никаких картотек, Мэкси. Кладешь туда что-нибудь и забываешь. И пиши пропало. Все равно что взять и сжечь. А тут другое дело. Ну назови мне любой документ, какой тебе надо.
     - Хм?- Мэкси потянула за конец клетчатого шерстяного шарфа и сложила на груди руки.
     В голове мелькнула мысль: если я чихну, бумажный вал погребет меня, и на поиски уйдет не меньше недели.
     - Давай, любая бумага - счет, расписка, финансовый отчет...
     - Номер ?Би-Би? за любой месяц 1954 года.
     - Не пойдет. Слишком легкая просьба.
     - Квитанция за оплату бумаги в... июне 1961 года.
     Боб Финк поднялся, сурово оглядел бумажный мон-блан, затем протиснулся к одному из столов и с подлинным артистизмом вытянул из фундамента ?минарета? несколько ?кирпичиков?, не потревожив самого здания.
     - Пожалуйста, вот и квитанция. Кстати, бумага тогда стоила гораздо дешевле.
     - Невероятно! - широко улыбнулась Мэкси.- А можно было бы мне поглядеть на какой-нибудь номер ?Би-Би?, желательно последний?
     Круглое лицо Боба вытянулось.
     - Да это проще простого, но только мне за него стыдно. С тех пор как ?Блузон Нуар? недавно перешел в наступление...
     - Кто?
     - Джон Фэрчайлд. Французские дизайнеры окрестили его ?Блузон Нуар?, то есть рокер в черной кожанке. Он получил это прозвище потому, что действительно держал их в черном теле. Но что он сделал для роста тиража ?Женской одежды?! Это не человек, а метеор, милая моя! Ну а наши рекламодатели, как только увидели такое дело, естественно, захотели размещать рекламу не у нас, а у него. И в довершение всего Фэрчайлд начал издавать еще еженедельник ?Новости из мира обуви? - и наши ?обувщики? сразу же перекинулись туда. Вот из-за всего этого... впрочем, кое-какая подписка на несколько лет вперед у нас еще имеется, а кое-кто из более мелких рекламодателей по-прежнему остался нам верен и явно получает удовольствие от лицезрения своих фотографий на обложке. Но, Мэкси, будем смотреть правде в глаза: ?Би-Би? не просто переживает тяжелые времена. Сказать так - значит ничего не сказать. Если времена тяжелые, то ты все-таки жив. А ?Би-Би? уже дышит на ладан. В общем, мы в реанимационном отделении, но больницу, увы, только что закрыли.
     - И все-таки, можно мне взглянуть на последний номер? - снова повторила свой вопрос Мэкси, которая казалась не слишком обескураженной.
     Боб молча посмотрел на тоненький журнальный номер с обложкой рискованно-красного цвета. На ней красовалось фото Джона Робинсона из фирмы ?Робинсон Брэйд компани?, а все материалы так или иначе были посвящены карьере мистера Робинсона, не считая нескольких страниц, отданных галантерейным новостям, и страничной заметки об использовании пуговиц в моделях Адольфо, иллюстрированной изображением манжеты с тремя пуговицами. Что касается рекламы, то в журнале было всего несколько захудалых объявлений, причем два из них принадлежали все той же ?Робинсон Брэйд компани? и фирме, продававшей Адольфо пуговицы.
     - Дядя Боб, вы что-нибудь слышали насчет вчерашнего заседания? - осторожно начала Мэкси, складывая жалкий журнальчик вдвое, чтобы по-хозяйски сунуть его к себе в сумочку.
     - Одни слухи, разумеется,- ответил главный.- Ну, еще с полдюжины звонков. Или даже больше, дюжины две, наверное. С твоей стороны чертовски любезно прийти сюда и немного нас тут просветить. Твой покойный отец - да будет земля ему пухом - поступил бы точно так же. Я всегда знал, что рано или поздно это должно случиться.
     - Но не случится, Боб! Я новый издатель ?Бижутерии и бантов?, и все вместе мы снова воскресим ?Би-Би?, как сделал бы мой отец, если бы был жив! - Порывисто встав, Мэкси чуть было не обрушила себе на голову кипу бумаг весом не менее тонны.
     - Если нас ждет в итоге всего лишь второе место, то я, деточка, в эти игры не играю. Да ты садись, садись.
     - Я серьезно говорю, Боб! Мы победим! Чем мы, скажи, хуже, черт подери, этого Фэрчайлда? Да мы все перевернем вверх тормашками и вывернем наизнанку... Не бойтесь, я не о вашем офисе говорю,- спохватилась Мэкси,- но...
     - Мекси,- деликатно прервал ее Боб Финк,- наша индустрия не нуждается в нескольких ведущих изданиях. Ей достаточно одного. Причем ежедневной газеты - такой, как ?Женская одежда?. А ежемесячник совсем ни к чему. Ты же ведь не намерена выпускать еще одну газету?
     - В общем, нет. А вот как насчет еженедельника? Мы ведь могли бы делать его лучше, чем наши конкуренты.
     - Но они дают в нем материалы и фото, не использованные в ежедневной газете... иногда статьи делают чуть длиннее, пускают цвет, но для них эти дополнительные расходы не проблема. Банк дает Фэрчайлду любые деньги, хотя подписчиков у него всего десять тысяч. В основном ведь все это реклама, красивые большие фото,- вздохнул он.- Видно, я старею. Как-то мне не по себе от нынешних красоток, демонстрирующих мужское нижнее белье. Что случилось, простите, с трусиками?
     Мэкси, сама носившая мужски