говорить. Ни слова. Просто затмение нашло какое-то. Когда ты сказала насчет его гомосексуализма, это был шок. Такие вещи... для меня... это ужасно. Ничего не могу с собой поделать. Я же их ненавижу. Во мне это слишком глубоко сидит. Отсюда моя реакция. Пойми, ты тут ни при чем, я один виноват. Иногда в такие минуты говоришь то, чего потом сам стыдишься. Лили, поверь, я рад, что у нас есть сын. Рад по-настоящему. О, моя Лили!- Он почувствовал, как она обмякла у него б руках, услышал тихие всхлипывания.- Ну, все в порядке, дорогая? Я люблю тебя, люблю. Ну скажи, что ты меня простила. Нам обоим нужно что-нибудь выпить. Пойду принесу. Тогда и поговорим, обсудим, что можно сделать, чтобы помочь бедному мальчику, что я могу сделать для своего сына.
     Спускаясь по лестнице в бар, Каттер проклинал себя за глупость. Позволить своему языку болтать в присутствии женщины! Да как бы ни был он тогда взбешен, оправдания ему нет и быть не может. С первой же минуты свонх отношений с Лили он приучил ее оставаться в его безраздельной власти, с тем чтобы делать с ней все, что ему вздумается. И теперь, раз он задумал разрушить журнальную империю Эмбервиллоз, полное доверие Лили было для него особенно необходимо. Да, он добился от нее прекращения выхода трех журналов, но оставалось еще семь, и их предстояло смешать с грязью, насколько возможно. А сейчас он чуть не провалил все дело! Такого больше не повторится, поклялся он самому себе, вернувшись в спальню с двумя рюмками. Даже если ради этого ему придется спасать этого ублюдка Джастина, этого гнусного педика. Недаром же он его всегда ненавидел: сейчас ему наконец стало ясно почему.

Глава 22

     Утром, когда приходится ехать на завтрак, на углу Парк-авеню и Шестьдесят первой улицы вы наверняка попадете в уличный затор. Это и неудивительно: здесь, перед гостиницей ?Ридженси?, полиция разрешает стоянку в три ряда, а бедные таксисты вынуждены протискиваться друг за другом, как сквозь строй, проезжая мимо этой дорогой, но в общем-то ничем не примечательной гостиницы. Совершенно непонятно, почему ее ресторан сделался самым популярным на Манхэттене местом для деловых встреч, где за кофе и тостами решалась не одна крупная сделка. Добираться до ?Плазы? слишком далеко, до ?Карлайла? в верхней части Манхэттена тоже; ?Уолдорф? расположена в восточной половине, а ?Плаза Атене? лишь недавно построена. Так вот и получилось, что ?Ридженси? выпала честь встречать у себя за завтраком таких людей, как Тиш, Рохатин, Ньюхаус или Сульц-бергер, которые за один утренний час успевают зачастую добиться большего, чем за весь последующий день. Завтракать в буквальном смысле слова сюда никто не приходит - разве что покажется парочка приезжих провинциалов, остановившихся в гостинице туристов, не желающих дожидаться, пока их обслужат в номере.
     Каттер Эмбервилл в качестве завсегдатая, знавшего кому и сколько требуется дать чаевых (не слишком много, чтобы не выглядеть неуверенным, но и не слишком мало, чтобы все же выглядеть достойным), сумел добиться для себя второго столика справа у окна, выходившего на Шестьдесят первую улицу. Впервые он зарезервировал это место три года назад, когда вернулся из Англии: столик устраивал его главным образом потому, что за ним можно сидеть спиной к стене. Каттер просто не понимал, как это люди соглашаются занимать места в центре зала, где они оказываются выставленными напоказ. Тем более что в ?Ридженси? избежать этого было бы невозможно, поскольку здесь всегда кто-то пытался или понравиться, или поддержать уже завязавшиеся связи. Но зачем, спрашивается, быть до такой степени на виду? Каттер специально прибыл на несколько минут раньше, чем его гость, Леонард Уайлдер из ?ЮБК?, с самого начала предстоящего разговора подсознательно стремясь выступать в роли хозяина положения: Все его мысли были сейчас сфокусированы на этом человеке, который должен был вот-вот появиться. Он старался не думать о Лили, которая уже отправилась на встречу с адвокатом, чтобы вызволить Джастина из тюрьмы.
     Леонард Уайлдер славился среди коллег своей нетерпеливостью: он носил две пары часов и постоянно сверял по ним время; как правило, он начинал утро не с одного делового завтрака, а с двух - первый в восемь, а второй часом позже, и при этом не прикасался к завтраку ни в восемь, ни в девять. Он был слишком большим босом, чтобы думать о приличиях, о взаимных расшаркиваниях, к каким обычно прибегают представители корпораций, словно танцуют менуэт на светском рауте. Любимая его фраза была: ?Кончайте треп, ваше последнее слово??
     При появлении Уайлдера, сопровождаемого метрдо-лем, Каттер привстал.
     - Счастлив встретиться с вами, мистер Уайлдер,- произнес он, пожимая руку своего гостя.- Особенно учитывая, что вы нашли время выбраться на завтрак практически сразу же. Вчера вечером мы с женой смотрели ваше телешоу ?Рэгтайм спешиал? с огромным удовольствием - замечательное зрелище!
     - Да, ничего получилось. Неплохо,- Уайлдер по обыкновению ответил как выстрелил. Он внимательно изучал меню, сохраняя, правда, скептический вид.
     - Я лично начну со свежей клубники, Генри. А мистер Уайлдер... что, никаких закусок? Так, потом овсяная каша со свежими сливками. Теперь посмотрим дальше... ах да, гречишные оладьи с канадским беконом. И чтоб бекон был нежирным и поджарен до хруста. Напомните шефу, что оладьи должны быть тоже свежие - и прямо со сковороды.- Закончив, он обернулся к Уайлдеру:- На вашем месте я бы заказал то же самое. Нет? Дело в том, что они тут каждое утро жарят оладьи, а потом просто подогревают их на пару... совсем не тот вкус. Шеф уже знает, что я этого не люблю, и мне подают свежеизжаренные.- При этих словах Уайлдер насмешливо хрюкнул, а Каттер продолжал:- И горячий кофе. Только действительно горячий. Можно принести прямо сейчас. Так, что вы будете брать, мистер Уайлдер? Один кофе? Не знаю, наверно, во мне слишком глубоко сидят привычки человека с Западного побережья, но если я как следует не позавтракаю, то потом днем моя продуктивность будет вдвое меньше. И на одном кофе... Вы уверены, что больше ничего не хотите? Хорошо. Генри, мистеру Уайлдеру только кофе.
     Леонард Уайлдер с завистью взглянул на узкую талию Каттера. Тот перехватил его взгляд.
     - Завтракайте - как богач, обедайте - как нищий. Я всю жизнь следую этому совету. Впрочем, одной диеты еще недостаточно, нужно поддерживать и свою физическую форму. Мы с женой активно занимаемся спортом по уик-эндам, дома у нас оборудован гимнастический зал, так что мы имеем возможность разминаться каждый день. А вы какие упражнения предпочитаете?
     - Хожу пешком на работу.
     - О, с ходьбой действительно мало что сравнится,- сразу же подхватил Каттер,- но мне, однако, кажется, что не все мышцы тела при ходьбе получают достаточную нагрузку. Тут нужен бег, но бегать в этом городе могут лишь одни самоубийцы. Вас наверняка сшибет первое же такси...
     Откинувшись на спинку стула, он пригубил кофе и тут же подозвал официанта:
     - Молодой человек, это нельзя считать горячим. Будьте добры, принесите другой кофейник - и чашки. И второй кофейник заберите тоже. Кофе едва теплый.
     Леонард Уайлдер заскрежетал зубами и нетерпеливо взглянул на свои часы - сперва одни, потом другие. Каттер расслабился и стал спокойно ждать, когда подадут кофе.
     - Я знал вашего брата,- неожиданно заявил Уайлдер.- Замечательный был человек.
     - Нам всем так его не хватает,- вздохнул Каттер.- Это такая потеря.
     - Один управлял всей махиной. И как! А что у вас там сейчас, полная неразбериха?
     - Знаете, мистер Уайлдер,- благодушно хохотнул Каттер,- такое не редкость для частной корпорации. Нам с вами известно немало примеров, когда глава дела умирает и все сразу же расползается по швам. К счастью, ?Эмбервилл пабликейшнс? подобная участь не грозит. Генри, эта клубника не спелая. Пожалуйста, заберите ее и принесите компот из консервированных фруктов.- Каттер снова обернулся к Уайлдеру:- С этими фруктами одна беда в межсезонье. Никогда не знаешь, что тебе принесут. В это время, правда, обычно бывает неплохая привозная клубника - из Израиля или Алжира. Но та, что подали сегодня, явно никуда не годится.
     - Значит, ?Эмбервилл? в полном порядке?
     - Фактически наши доходы в этом году даже увеличатся. И весьма ощутимо. Моему брату доставляло удовольствие возиться с журналами, а доходами он перестал интересоваться уже давно. Его страстью было затевать все новые и новые издания, он отдавал им все свое время, чтобы поставить их на ноги. А это, сами знаете, недешево обходится. И потом всегда рискуешь. Когда жена в качестве главного держателя акций попросила меня вести ее дела, я решил свести убытки до минимума. Боюсь, мне пришлось принять не очень-то популярные решения - никто ведь не любит терять работу. Но все обернулось к лучшему. Генри,- сказал Каттер метрдотелю,- официант может забрать фрукты.- И он снова обратился к Уайлдеру:- Так вы не надумали все-таки отведать каши? Ее здесь особенно хорошо готовят. Нет? Генри,- снова попросил он метрдотеля,- пусть принесут еще один кувшинчик со сливками. Этот почему-то неполный.
     И Каттер с аппетитом принялся за дымящуюся кашу, сдабривая ее изрядным куском масла и умеренно посыпая сахаром.
     - А, так доходы поднялись, вы говорите?
     - Несомненно. В каждом из оставшихся журналов возросли поступления от рекламы, а это, как вам известно, основной источник доходов.
     - ?Возросли?. В частной компании это может означать все, что угодно,- возразил Уайлдер, подавляя желание сверить время по своим часам.
     - Я не выдам особой тайны, если скажу вам, мистер Уайлдер, что речь идет о четырнадцати-пятнадцати процентах как минимум.
     - Хм-м... Неплохо.
     - Да, мы тоже весьма удовлетворены состоянием дел. С одной стороны. А с другой - Лили, моя жена, родилась в Англии. И ей очень-очень хотелось бы туда выбираться. Между тем она вынуждена чуть не тридцать лет торчать здесь, на Манхэттене, не считая краткосрочных наездов в Европу, когда Зэкари отправлялся в командировку. Она еще не старый человек и имеет право на то, чтобы больше времени проводить за границей. Охота, театр... и все такое прочее. Лили говорит, что жизнь - это не только дела, связанные с выпуском журналов. Вы женаты, мистер Уайлдер?
     - Зовите меня просто Леонард. Да, женат, уже четверть века. Так, говорите, четырнадцать или даже пятнадцать процентов, так, Каттер?
     - Совершенно верно. Спасибо, Генри,- поблагодарил Каттер метра.- Они выглядят замечательно.
     Леонард Уайлдер беспокойно заерзал. Он безнадежно опаздывал к девятичасовому завтраку, а Каттер только приступал к своим гречишным оладьям.
     - Можно привести какие-то круглые цифры?- спросил он.
     - Круглые?- Каттер полил оладьи кленовым сиропом.- Почему бы и нет. Раз вы просите, я готов. Что-нибудь порядка ста семидесяти миллионов до уплаты налогов.
     - ?Порядка?? Но в какую сторону? Большую или меньшую?
     - Я не любитель преувеличений, Леонард, но, честно говоря, мы ожидаем более высоких прибылей. Конечно, остается еще кое-какой балласт, от которого предстоит избавиться.
     - Компания будет продаваться, Каттер? Вы поэтому и звонили?
     - Да. В общем-то, такая вероятность существует. Как я уже сказал, жена моя мечтает о переменах в нашей жизни, и она их заслужила. Я упрашиваю ее обождать с принятием решения, не спешить без нужды, но в воздухе уже повеяло весной, а Лили всегда была женщиной импульсивной.
     - Значит, продается!
     - Я не хотел бы связывать себя конкретным обещанием... но все возможно. Вполне возможно. За соответствующую цену.
     - Естественно.
     - Вот: к примеру, Билл Зифф и его компания.- Каттер неторопливо ?жевал? слова, чередуя их с оладьями.- Только что он заключил весьма, на мой взгляд, интересную сделку. Прошу прощения, Леонард, что мне приходится упоминать вашего конкурента, компанию ?Си-Би-Эс?, но она недавно приобрела у него двенадцать журналов за триста шестьдесят два миллиона долларов. Среди них такие, как ?Популярная фотография? и ?Яхты?. Потом он продал им еще двенадцать специальных изданий Мердока, скажем ?Аэрокосмос? или ?Отели и курорты?, за триста пятьдесят миллионов. Всего, таким образом, двадцать четыре журнала. У нас в количественном отношении их меньше. Всего шесть. Зато каждый считается ведущим в своей сфере, задает тон. Не журналы, а классика, Леонард. ?Би-Би? пока оставим в покое - это эксперимент, результат которого пока не определился. Но все другие приносят доходы, куда большие, чем у Зиффа. Гораздо, гораздо большие. Так что вы, надеюсь, отдаете себе отчет, о каких суммах может идти речь. Без сомнения, где-то в районе миллиарда. Генри,- обратился он к подошедшему метру,- еще горячего кофе.
     - ?ЮБК? не испытывает нехватки наличных средств, Каттер. Деньги для нас не проблема. С кем-нибудь еще вы вели переговоры?- требовательно спросил Уайлдер, окончательно отказавшись от второго делового свидания.
     - Нет. Пока нет. Лили впервые заговорила со мной об этом всего несколько недель назад. Особых причин для спешки я не вижу. Предпочитаю дать новым идеям время вызреть, сформироваться. Всему свой срок - и чтоб никаких поздних сожалений.
     - Каттер, скажу сразу: я не любитель играть в игрушки. Дело меня интересует. К журналам присматриваюсь уже несколько лет. ?Эмбервилл? мне всегда нравилась. В исполнительном комитете у меня трое. Они могут повести за собой все правление. За них я ручаюсь. Мое условие: обещайте не говорить ни с кем, пока мы не обсудим все это у себя.
     - Условие вполне приемлемое, учитывая, что я ведь не спешу. Кстати, наш ближайший балансовый отчет поступит месяца через три. Уверен, его показатели будут значительно выше, так что я предпочел бы дождаться этого момента. Если к тому времени Лили не передумает, тогда смогут приступить к работе ваши ревизоры, с тем чтобы сделать самостоятельно выводы.
     - Три месяца... вы уверены, что надо так долго ждать? Мы ведь можем начать значительно раньше.
     - Уверен, Леонард. Но за это время нам ничего не мешает встретиться за ужином вместе с женами, не так ли? Я просто обязан угостить вас хоть чем-то, что придется вам по вкусу. После того как вы отказались от этого восхитительного завтрака...

***

     - Кто-нибудь еще об этом знает?- настороженно спросил Тоби, проводя пальцами по животу Инди.
     - А ты не мог бы выражаться яснее?- томно ответила она, как бы выплывая из того сияющего шара радости, где она теперь постоянно пребывала, и чувствуя несказанное блаженство уже при самом звуке его голоса.
     - Этот малюсенький рубец, справа от твоего очаровательного пупка.
     - Аппендицит. Мне тогда было восемь. Об этом не знает даже Барбара Уолтерс . Но вообще-то она никогда меня не расспрашивала.
     - Так, сто семнадцатая интимная деталь, известная только мне. Разные уши. Нос скошен вправо, никто не замечает, но я-то знаю. Прямым его не назовешь. Ресницы на левом глазу тоньше, чем на правом. И, соответственно, под левой мышкой меньше волос, чем под правой, как ни выбривай, все равно видно. Маленькая родинка под лобковыми волосами с левой стороны.
     - Тоби!
     - Но ты не виновата, что не во всем совершенна. В рекламных проспектах утверждается, правда, другое, но, Боже праведный, описание обнаруженных мною дефектов заняло бы целую книгу, а я ведь только приступил к исследованиям. Что касается вкуса, то позвольте вам заметить, юная леди, что на вкус вы сегодня одна, завтра другая. Между тем мужчины предпочитают, чтобы у их избранниц было хоть чуточку постоянства.
     - ?Избранниц?? Значит, я твоя избранница?- Инди понимала, что ей не следует задавать этого вопроса, но не смогла удержаться.
     - На данный момент. Единственная в этот единственный момент. Но ты знаешь мои чувства... я никогда...
     - Не продолжай, пощади меня!- перебила Инди.- Я доскажу сама: ?Никогда не связывал себя обещаниями?. Трус! Отвратительный, жалкий трус! Сколько же вас таких: считают у женщины волоски между ног, а сами ничего ей не обещают! И не стыдно?
     - Я их там никогда не считал, я только под мышкой.
     - Это все равно, и ты прекрасно знаешь. И как женщины на таких нападают. Почему тебе можно заставить меня влюбиться, а самому не отвечать на мою любовь?
     - Как не отвечать?- тихо произнес Тоби.- Ты знаешь, что это неправда. Я полюбил тебя еще пять месяцев назад, Когда ты облила меня на вечеринке, чтобы привлечь к себе внимание. Но связывать себя обещанием - это уже совсем другое.
     - Не знаю. Там, где я родилась, если ты кого любишь и тебя любят и нет причин, почему нельзя надеяться, что эта любовь навсегда, то вполне логично, что связывают себя обещанием как-то оформить свои отношения... словом, женятся,- проговорила Инди с той же упрямой настойчивостью, с какой почти каждый уик-энд прилетала из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк с тех пор, как встретила Тоби. Мало-помалу она перетаскала в его платяные шкафы чуть не половину своего гардероба; даже кровать, на которой они сейчас лежали, была застелена ее собственными льняными простынями ручной глажки.
     - Но разве женитьба не остается открытым вопросом, если с начала мира так уж повелось, что ?те, кто связан семейными узами, стремятся их порвать, а те, кто не связан, наоборот, стремятся их завязать?.
     Разъяренная, Инди села на кровати:
     - Что, ты еще будешь цитировать Эмерсона мне? Подонок, это же я придумала его цитировать, чтоб ты знал!
     - Мы все цитируем по необходимости, по склонности к цитатам и для собственного удовольствия,- продекламировал Тоби с типично эмерсоновским достоинством.
     - Ах так это Мэкси! Только она могла рассказать тебе, как я терзала ее Эмерсоном, признайся?
     - Может, мимоходом она и упоминала это как пример девического обожания.
     - Значит, вы с ней меня обсуждали?
     - Естественно. Не в характере Мэкси было бы хранить благоразумное молчание, когда брат влюбился в ее лучшую подругу.
     - Ну и что она думает?
     - Думает, что мне самому надо принять решение.
     - Ничего себе ?лучшая подруга?,- бросила Инди с горечью.- Не бери трубку,- попросила она Тоби, вздрогнув от резкого телефонного звонка.
     - Но это может быть один из моих управляющих,- вздохнул Тоби. Ресторанный бизнес, увы, не знает она. И он поднял трубку стоявшего на ночном столике телефона, подержал около уха и тут же сердито и резко опустил.
     - Не он?- встревожилась Инди.
     - Боюсь, что нет, дорогая. Это снова твой ?самый большой поклонник?. Уму непостижимо! Телефон не значится в справочнике, и к тому же я только в прошлом месяце поменял номер.
     - О, Тоби! Мне так неприятно. Но это сумасшедший, поверь. Он пишет мне трижды в неделю и звонит по междугородному. Секретарша всегда отвечает, что я занята. Прости его, такова цена славы.
     Выключив телефон, Тоби повернулся к Инди.
     - Послушай, любовь моя, ты действительно обладаешь завидной способностью прятаться от реальности,- продолжил он прерванный звонком разговор.- Давай взглянем равде в лицо. Я слепой, и не будем притворяться.
     - Ничего ты не слепой,- упрямо возразила Инди.- Кое-что ты можешь видеть. Ты ведь сам говорил мне, что поле зрения у тебя менее пяти градусов. Это же все-таки кое-что.
     - Ничего себе ?кое-что?, если нормальная величина - сто сорок градусов в каждом глазу. А мои пять складываются из кусочков, один тут, другой там, которые еще остались в сетчатке?. Она вся иссечена, ее нет. То, что я вижу, еще не темнота, но мерцание, реальность, которая то исчезает, то возникает вновь, реальность, не имеющая ни цвета, ни границ, ни постоянства. И ведь будет еще хуже, во всяком случае, не лучше. И никакой надежды, никакого избавления.
     - Но ты прошел специальный курс в ?Сент-Поле?! Ты многому там научился. И конечно, многому еще до того, когда ты видел лучше... ведь целых двадцать пять лет ты видел! Ты сам мне говорил, что у тебя осталась масса всяких опознавательных знаков и тысячи воспоминаний, которые помогают тебе воссоздавать картину и распознавать окружающее. Это ведь не то же самое, что родитьс