ный, несмотря на то, что  всю  жизнь
занимался исключительно классической  филологией,  сохранил  и  крепость
мускулов, и сильные широкие плечи. Но некогда светлые волосы посеребрила
седина, а на макушке уже проглядывала лысина. Его отлично  подстриженные
пышные баки были совершенно седыми, а на носу красовались очки,  которые
он снял, завидев входившего Гарри, и радостно ему улыбнулся:
   - Ах, как хорошо; что вы пришли, Грейстоун! Садитесь,  пожалуйста.  Я
как  раз  собирался  к  вам  ехать.  Я  наткнулся  на  перевод  довольно
любопытной французской работы, посвященной Цезарю, и  надеюсь,  вам  она
тоже понравится.
   Гарри улыбнулся и, пододвинув одно из кресел, устроился напротив сэра
Томаса у камина:
   - Не сомневаюсь, сэр Томас, однако давайте  отложим  обсуждение  этой
темы до следующей встречи. Сегодня  я  пришел  к  вам  совсем  по  иному
поводу.
   - Вот как? - Сэр Томас с интересом посмотрел  на  него  и  разлил  по
бокалам бренди. - И что же это за повод, сэр?
   Гарри привстал, принимая свой  бокал,  снова  опустился  в  кресло  и
какое-то время молча смотрел на хозяина дома.
   - Кое в чем, сэр, мы с вами весьма старомодны. Так, по крайней  мере,
утверждают многие...
   - Ну, знаете, в старомодности тоже есть свои привлекательные стороны.
Давайте-ка выпьем за старомодных древних греков и римлян.  -  Сэр  Томас
поднял бокал.
   - Хорошо, за благородных древних греков и прекрасных римлян. -  Гарри
послушно отпил бренди и снова отставил бокал. - Я пришел просить  у  вас
руки мисс Баллинджер, сэр Томас.
   Пышные  брови  сэра  Томаса  поползли  вверх.  В   глазах   появилось
задумчивое выражение.
   - Понятно. А она знает о ваших намерениях?
   - Нет, сэр. С ней я еще данный  вопрос  не  обсуждал.  Как  уже  было
сказано, я во многих отношениях  человек  старомодный  и  сначала  хотел
получить одобрение с вашей стороны, а уже потом предпринимать дальнейшие
шаги.
   - Разумеется, я  отвечу  "да",  милорд!  И  вы  поступили  совершенно
правильно. Надеюсь, все формальности будут улажены, и я с  радостью  дам
разрешение на этот  брак.  Клодия  умная  серьезная  девушка,  если  мне
позволительно  самому  давать  о  ней  подобные  отзывы.  Она  прекрасно
воспитана. Умение вести себя она унаследовала от матери, знаете ли.  Она
даже пытается писать книгу, как в свое время  моя  покойная  жена.  Вам,
конечно же, известно, моя жена  писала  книги  и  учебники  для  молодых
девушек. И довольно успешно, о чем мне особенно приятно сообщить.
   - Я прекрасно осведомлен  о  блестящих  успехах  леди  Баллинджер  на
преподавательской стезе, сэр Томас. Ее учебники есть и  у  моей  дочери.
Однако...
   - Да, в душе я не сомневаюсь, что Клодия станет для вас замечательной
женой и достойной графиней Грейстоун. Ну а я буду чрезвычайно  рад  тому
обстоятельству, что вы войдете в нашу семью!
   - Благодарю вас, сэр Томас, но я отнюдь не намеревался просить у  вас
руки Клодии, хотя ваша дочь, безусловно, совершенно очаровательна.
   Сэр Томас изумленно уставился на него:
   - Так это не Клодия, милорд? Но вы, конечно же...  не  хотите  же  вы
сказать... не может быть, чтобы...
   - Да. Я самым серьезным образом намерен жениться  на  Августе,  если,
разумеется, она захочет за меня выйти.
   - Значит, Августа! - Глаза сэра Томаса чуть не выкатились из орбит.
   Бедняга залпом допил бренди, поперхнулся, лицо его побагровело, и  он
долго кашлял, хрипел, фыркал и махал руками - казалось, он сам не знает,
то ли ему смеяться, то ли плакать.
   Гарри спокойно поднялся, подошел к сэру  Томасу  и  похлопал  его  по
спине:
   - Мне понятна ваша реакция, сэр  Томас.  Для  вас  это  действительно
несколько неожиданно. Я и сам реагировал примерно так же, когда  впервые
понял, что со мной происходит: Но теперь я  уже  вполне  свыкся  с  этой
мыслью.
   - Значит, Августа?
   - Да, сэр Томас, именно Августа. Вы ведь согласны, правда?
   - Разумеется! - мгновенно пришел в себя сэр Томас. - Господи,  да  ей
нечего и ждать лучшего предложения - в ее-то возрасте!
   - Совершенно верно, - согласился Гарри. - Ну а теперь, поскольку, как
мне кажется, мы наконец говорим определенно об Августе, а не  о  Клодии,
следует допустить и такую возможность, что на  предложение  выйти  замуж
она ответит... несколько непредсказуемым образом...
   -  О  да,  черт  побери!  -  Сэр  Томас  помрачнел.  -  К  сожалению,
непредсказуемость  в  крови  у  нортамберлендской  ветви   Баллинджеров,
Грейстоун. И это одна из самых отталкивающих черт  Августы,  но  тут  уж
ничего не поделаешь.
   - Я понимаю. Имея в виду  сию  прискорбную  черту  ее  характера,  мы
поступим наилучшим образом, если просто представим все Августе как  fait
accompli . Пожалуй, ей будет  проще,  если  мы
лишим ее возможности принимать решение. Вы меня понимаете?
   Сэр Томас метнул на Грейстоуна  пронзительный  взгляд  из-под  густых
бровей:
   - Не значит ли это, что  вы,  милорд,  желаете,  чтобы  я  немедленно
подписал все  бумаги?  То  есть  еще  до  того,  как  вы  попросите  мою
племянницу выйти за вас замуж?
   Гарри согласно кивнул:
   - Как я уже  говорил,  сэр  Томас,  гораздо  разумнее  не  заставлять
Августу принимать решение самостоятельно.
   - Это действительно разумно, черт побери! - заявил сэр Томас с  неким
благоговейным  восхищением.   -   Замечательно   придумано,   Грейстоун!
Гениальная идея!
   - Благодарю вас. Однако у меня существуют опасения,  что  это  только
начало, сэр Томас. Что-то подсказывает  мне:  чтобы  находиться  впереди
Августы даже на шаг, потребуется чрезвычайно много ума,  находчивости  и
силы духа.

Глава 3

   - И вы дали  объявление  в  газеты?!  Дядя  Томас,  нет,  я  не  могу
поверить! Это  же  просто  катастрофа!  Совершенно  очевидно,  произошла
чудовищная ошибка!
   У Августы голова шла кругом от  неожиданного  удара,  нанесенного  ей
дядюшкой, сообщившим, что он разослал в редакции газет объявления  о  ее
помолвке с Грейстоуном. Она в слепой ярости металась  по  библиотеке  и,
гневно сдвинув брови, тщетно пыталась придумать, как  теперь  выпутаться
из столь щекотливого положения.
   Она только что вошла в дом после прогулки верхом по парку  и  еще  не
успела снять  яркую,  цвета  рубина,  новую  амазонку,  обшитую  золотой
тесьмой a la militaire  .
Подобранная в тон амазонке шляпка с пышным красным пером красовалась  на
ее темноволосой головке, а ноги  были  обуты  в  изящные  серые  кожаные
сапожки. Едва слуга доложил, что сэр Томас  желает  сообщить  ей  что-то
важное, как Августа сразу полетела в библиотеку.
   И как оказалось, лишь для того, чтобы узнать; вся ее жизнь разрушена.
   - Как вы могли так поступить, дядя  Томас?  Как  вы  могли  совершить
непростительную ошибку?
   - А по-моему, никакой ошибки тут нет, - рассеянно отвечал сэр  Томас.
Он сообщил Августе о своем решении, не вставая с кресла, и тут же  снова
погрузился в книгу, которую читал до ее прихода. -  Грейстоун,  как  мне
показалось, прекрасно знает, чего хочет.
   - Нет, ошибки просто не может не быть! Грейстоун никогда не сделал бы
предложения мне! - Августа продолжала  метаться  по  библиотеке,  тщетно
пытаясь успокоиться и осмыслить ситуацию. - Это же совершенно  очевидно.
Он просил руки Клодии, а вы его просто не поняли.
   - Не думаю. - Сэр Томас еще глубже зарылся в свои книги.
   - Ох, дядя Томас! Вы же знаете, что порой бываете ужасно  рассеянным.
И часто пугаете наши с  Клодией  имена,  особенно  когда  работаете  над
очередной рукописью - вот как сейчас.
   - А чего же вы хотите? Вас обеих назвали в честь римских императоров,
- заявил сэр Томас, точно это могло извинить его рассеянность. -  Вполне
естественно, что человек может иногда и спутать ваши имена.
   Августа застонала. Она хорошо знала своего дядюшку.  Если  его  мысли
полностью поглощены древними греками и римлянами, привлечь его  внимание
к чему-либо другому совершенно невозможно. Без сомнения,  он  был  точно
так же погружен в свои исследования,  когда  к  нему  явился  Грейстоун.
Ничего удивительного, что бедный дядя Томас все перепутал!
   - Я не могу поверить, что вы решились предпринять  нечто  такое,  что
чудовищным  образом  изменит  всю  мою  жизнь,  и  при  этом   даже   не
посоветовались со мной!
   - Он будет тебе надежным мужем, Августа.
   - Но мне не нужен надежный муж! Я вообще не хочу никакого мужа, и  уж
тем более надежного! И что, черт побери, все это значит?  Ха,  надежный!
Это лошадь может быть надежной.
   - Дело  в  том,  моя  девочка,  что  вряд  ли  ты  дождешься  лучшего
предложения.
   - Наверное, вы правы. Но разве  вы  не  понимаете,  дядя  Томас,  что
предложение Грейстоуна адресовано вовсе не мне.  Я  в  этом  уверена.  -
Августа  вихрей  пронеслась  по  библиотеке,  подол  рубиновой  амазонки
хлестал по серым сапожкам. - Ах, дядюшка, я вовсе не хотела быть с  вами
грубой! Господь свидетель, вы всегда были добры  ко  мне,  щедры  и  все
прочее, за что я очень вам благодарна, и вы должны знать, что я...
   - Так ведь и я не меньше благодарен тебе,  моя  дорогая!  Ты  столько
сделала для Клодии! Тебе удалось наконец выманить ее из  раковины,  тебе
удалось маленького серого  мышонка  превратить  в  королеву  лондонского
сезона. Ее мать так гордилась бы ею!
   - Пустяки,  дядя  Томас.  Клодия  красавица,  можно  сказать  -  само
совершенство. Ей просто нужен был  совет  опытной  женщины  в  отношении
того, как лучше одеваться и как вести себя в высшем свете...
   - И ты дала ей наилучшие советы!
   - Эти мои способности я  унаследовала  от  своей  матушки,  -  пожала
плечами Августа. - Мама очень любила светские развлечения и многому меня
научила. Кроме того, мне помогала  леди  Арбутнотт,  которая  знакома  в
высшем обществе буквально со всеми. Так что  вам  не  стоит  приписывать
успех Клодии исключительно мне одной. Я прекрасно понимаю: вы  попросили
меня позаботиться о Клодии, желая помочь мне самой избавиться от тоски и
меланхолии. Как это мило с вашей стороны. Нет, правда, вы  очень  добры,
дядюшка!
   - Насколько я помню, - изумленно проворчал  сэр  Томас,  -  я  просто
попросил тебя пойти вместе с Клод ней на один из балов. И ты сразу взяла
на  себя  всю  ответственность  за  нее.  Чтобы  решить  ее  судьбу,  ты
разработала свой очередной план. А уж если ты придумала  какой-то  план,
дорогая, в любом случае ты доведешь дело до конца.
   - Благодарю вас, дядя Томас.  Однако  же  вернемся  к  Грейстоуну.  Я
вынуждена настаивать...
   - Успокойся, не стоит так волноваться. Как я  уже  сказал,  Грейстоун
будет тебе надежным мужем. Он  прочен  как  скала.  У  него  есть  ум  и
состояние. Чего ж еще желать женщине?
   - Дядя Томас, вы не понимаете!
   - Ты просто не привыкла к этой мысли и  воспринимав  ешь  случившееся
чересчур  эмоционально.  Представители  нортамберлендской  ветви  нашего
семейства всегда отличались излишней чувствительностью.
   Августа в полном отчаянии уставилась на дядю,  а  потом,  выбежав  из
библиотеки, разразилась слезами.

***

   Позднее, вечером того же дня, Августа все еще пребывала  в  отчаянии.
Она с мрачным видом собиралась  на  очередной  прием,  хотя  теперь  уже
больше  не  плакала  и  с  гордостью  отметила  про  себя,  что   вполне
успокоилась и рвется  в  бой,  не  желая  больше  предаваться  горестным
эмоциям.
   Клодия с кротким состраданием  наблюдала  за  хмурым  лицом  Августы.
Потом встала, с природным изяществом налила две чашки чаю и с ободряющей
улыбкой подала одну кузине:
   - Успокойся, Августа. Все будет хорошо.
   - Как, черт побери, все  может  быть  хорошо,  если  совершена  такая
ужасная ошибка? Господи, Клодия, неужели и ты  не  понимаешь?  Случилась
беда! Дядя Томас  так  обрадовался,  что  сразу,  не  подумав,  разослал
объявления в газеты, и завтра утром мы с  Грейстоуном  прочтем  о  нашей
официальной помолвке. И  у  него  уже  не  будет  возможности  с  честью
выпутаться из этой истории.
   - Я понимаю.
   - И ты сидишь здесь и преспокойно разливаешь  чай,  будто  ничего  не
произошло? - Августа со стуком поставила чашку на стол и  вскочила.  Она
вихрем пронеслась по комнате, потом начала мерить ее шагами, глядя в пол
и сурово сдвинув темные брови.
   Впервые Августа даже не заметила,  какое  на  ней  платье.  Она  была
настолько  поглощена  случившимся,  что   оказалась   не   в   состоянии
сосредоточиться на таком, обычно чрезвычайно приятном занятии, как выбор
туалета. Ее горничная Бетси сама выбрала для нее розовое вечернее платье
с весьма смелым вырезом, по краю которого были нашиты крошечные  розочки
из атласа. Бетси подобрала к платью и подходящие  атласные  туфельки,  и
длинные, до локтя, перчатки и  решила  уложить  густые  темно-каштановые
волосы  госпожи  в   высокую   греческую   прическу,   которая   изрядно
растрепалась, пока Августа металась по комнате.
   - Я все же не пойму, из-за чего ты, собственно, так разволновалась? -
пробормотала Клодия. - По-моему, Грейстоун в  последнее  время  нравился
тебе все больше и больше.
   - Ну знаешь, это не правда!
   - Хорошо, Августа, только успокойся.  Хотя  даже  папа  заметил  твое
неравнодушное отношение к графу и на днях что-то даже говорил  по  этому
поводу.
   - Я всего  лишь  попросила  у  него  одно  из  недавних  исследований
Грейстоуна, посвященное этим замшелым римлянам. Вряд  ли  такой  интерес
можно назвать признаком сердечного расположения.
   - Что ж, но как бы там ни было, я ничуть не удивлена, что папа  сразу
принял  предложение  Грейстоуна  на  твой  счет.  Он  полагал,  что   ты
обрадуешься,  да  ты  и  вправду  должна  бы  обрадоваться.   Согласись,
Грейстоун для тебя прекрасная партия, Августа!  С  твоей  стороны  глупо
отрицать это.
   Августа перестала метаться  по  комнате  и  посмотрела  на  кузину  с
подозрением:
   - Ты что, не понимаешь, Клодия? Произошла ошибка! Грейстоун никогда в
жизни не стал бы просить моей руки. Никогда - проживи  он  хоть  миллион
лет! Он считает,  что  я  настоящая  разбойница,  не  признающая  правил
негодная девчонка, которая  вечно  балансирует  на  грани  какого-нибудь
кошмарного скандала. В его глазах я всего лишь маленькая проказница. И с
его точки зрения я  никак  не  гожусь  на  роль  графини.  В  чем,  надо
признать, он совершенно прав.
   - Чепуха. Из тебя получилась бы замечательная графиня! -  воскликнула
Клодия.
   -  Спасибо,  но  ты  заблуждаешься.  -  Августа  даже  застонала   от
раздражения. -  Грейстоун  уже  был  женат  и  считал  свою  жену  самой
подходящей для роли графини женщиной. Во всяком случае, так говорят, и у
меня  нет  ни  малейшего  желания  прожить  оставшуюся  жизнь,   пытаясь
подражать своей предшественнице.
   - Ах да! Он был женат на Кэтрин Монтроуз, верно? Я вспоминаю,  как  о
ней отзывалась моя мать. Миссис Монтроуз свято верила в  пользу  маминых
учебников для девочек. Она, видимо, и Кэтрин воспитывала по ним.
   - А моя мама всегда утверждала,  что  Кэтрин  Монтроуз  -  прекрасный
пример благотворного воздействия ее методических трудов на юные  девичьи
души.
   - Как это мило! - Подойдя к окну, Августа рассеянно  глядела  в  сад,
раскинувшийся вокруг их городского особняка. - У нас с  Грейстоуном  нет
абсолютно ничего  общего.  По  всем  современным  вопросам  наши  мнения
расходятся.  Надеюсь,  тебе  известно,  что  ему  глубоко  отвратительны
независимые и свободолюбивые женщины. Граф дал мне это понять совершенно
ясно. А ведь он не догадывается и о половине той деятельности, которую я
веду. Да он, мягко говоря, не обрадуется, если обо всем узнает.
   - Я даже представить себе не могу, чтобы лорд  Грейстоун  расстроился
по какому-либо поводу. И в любом случае не  думаю,  чтобы  ты,  Августа,
вела себя недостойно.
   Августа поморщилась:
   - Ты слишком великодушна, Клодия.  Поверь,  просто  исключено,  чтобы
Грейстоун захотел сделать меня своей невестой!
   - Но тогда почему же он просил твоей руки?
   - Он ее и не просил, - мрачно заявила Августа. -  Я  просто  уверена,
что он имел в виду не меня. Как  я  уже  сказала,  произошла  чудовищная
ошибка. Он, несомненно, просил твоей руки.
   - Моей? - Чашка в руках Клодии звякнула. - О господи! Это невозможно!
   - Как раз в этом нет ничего невозможного.  -  Августа  сосредоточенно
нахмурилась. - Я много думала и вполне ясно  представляю,  как  подобная
ошибка  могла  произойти.  Грейстоун  явился  сюда   сегодня   днем   и,
разумеется, попросил руки мисс Баллинджер. А дядя Томас решил, что  граф
имеет в виду меня, поскольку из нас двоих я старшая. Но у Грейстоуна и в
мыслях этого не было! Он, конечно же, имел в виду тебя.
   - Ну знаешь, Августа, я, право, сомневаюсь, чтобы папа мог  совершить
столь грубую ошибку!
   - Нет, нет, это-то как раз возможно. Ты же знаешь, дядя  Томас  вечно
путает нас с тобой. Только вспомни, сколько раз он путал, например, наши
имена. Он порой настолько погружен в свои  исследования,  что  и  о  нас
самих-то забывает.
   - Ну, это случается не так уж часто, Августа.
   - Однако согласись, такое случалось, - настаивала Августа.  -  А  при
сложившихся обстоятельствах, когда он, без сомнения, еще и хотел убедить
себя  в  том,  что  наконец  сумеет  выдать  меня  замуж,   нет   ничего
удивительного в подобной ошибке. Бедный Грейстоун!
   - Бедный Грейстоун? А я слышала, что он  весьма  богат.  По-моему,  у
него имения в Дорсете...
   - Я говорю не о его финансовом положении, - нетерпеливо  оборвала  ее
Августа. - Дело в том, что завтра он  прочтет  в  газетах  объявление  о
помолвке и придет в ужас. Придет в ужас и почувствует себя  пойманным  в
ловушку. Нет, я немедленно должна что-то предпринять!
   - Но что ты  можешь  теперь  поделать?  Уже  почти  девять,  и  через
несколько минут мы отправляемся на прием к Бентли.
   Августа с мрачной решимостью стиснула зубы:
   - Я должна ненадолго заглянуть к леди Арбутнотт.
   - Ты снова поедешь в "Помпею"? -  В  голосе  Клодии  слышался  слабый
упрек.
   - Да. Не хочешь  ли  поехать  со  мной?  -  Уже  не  впервые  Августа
предлагала это Клодии и всегда знала, каков будет ее ответ.
   - О господи, нет! Уже одно название вашего клуба должно настораживать
человека. Помпея! И бесконечные отвратительные намеки на ее  не  слишком
приличное поведение! Нет, в  самом  деле,  Августа,  на  мой  взгляд  ты
слишком много времени проводишь в своем женском клубе.
   - Клодия, пожалуйста, обойдемся сегодня без нотаций.
   - Я знаю, ты любишь бывать там, и  знаю,  как  ты  привязана  к  леди
Арбутнотт. Но тем не менее я  действительно  подумываю,  не  повлиял  ли
образ  Помпеи  на  пробуждение   в   твоей   крови   определенных   черт
нортамберлендских  Баллинджеров?  Тебе  бы  следовало,  Августа,  как-то
подавлять неуместные всплески импульсивности и  безрассудства.  Особенно
теперь, когда ты уже почти стала графиней Грейстоун.
   Августа, прищурившись, посмотрела на очаровательную кузину. Временами
Клодия  удивительно  напоминала  свою  мать  -  этакая  воскресшая  леди
Пруденция Баллинджер.
   Леди  Пруденция,  тетушка  Августы,  написала  несколько   популярных
воспитательных книг для девочек. Книжки назывались примерно так: "Советы
о том, как следует вести себя юной леди" или  "Руководство  по  развитию
способностей у юной леди". Клодия явно намеревалась последовать  примеру
своей  знаменитой  матери  и  добросовестно   работала   над   рукописью
"Путеводитель по стране полезных знаний для юной леди".
   - Скажи мне, Клодия, - медленно проговорила Августа,  -  а  если  мне
удастся вовремя разобраться в ужасной путанице с  помолвкой,  ты  будешь
рада выйти за Грейстоуна?
   - Тут нет никакой путаницы. - Клодия встала и спокойно направилась  к
двери.
   Она  была  одета  в  платье,  выбранное  для  нее  Августой,  выгодно
подчеркивавшее ее ангельскую  привлекательность.  Она  и  в  самом  деле
казалась ангелочком в элегантном светло-голубо