отических развалин, обнаруженных Тобиасом много лет назад. Архитектор, вне всякого сомнения, предназначал изящное сооружение с элегантными колоннами и очаровательно обветшалыми стенами для уединенных размышлений, но, к сожалению, расположил его в самой глухой, заросшей части парка, куда редко добирались гуляющие. Кроме того, модники и модницы приходили в парк, чтобы на людей посмотреть и себя показать, и не интересовались уединением и тишиной.
     Тобиас, бродя по дорожкам, как-то набрел на это местечко и сделал его своим личным убежищем. Лавиния знала, что была единственной, кого он приводил сюда.
     Здесь они любили друг друга.
     Воспоминание словно заворожило ее, пробудив головокружительные эмоции, о существовании которых до встречи с Томасом она не подозревала. Их отношения никак нельзя было назвать простыми или незамысловатыми. С одной стороны, он был самым несносным человеком из всех ее знакомых. С другой - самым волнующим мужчиной на свете. Стоило ему оказаться рядом, и сознание близости становилось настолько острым, что она едва не теряла сознание.
     Лавиния пока еще не знала, как относиться к их связи с ее сложным сплетением страсти и бизнеса. Но жизнь уже никогда не будет прежней теперь, когда в нее вошел Тобиас Марч.
     - Кто он? - неожиданно спросил Тобиас.
     Лавиния принялась старательно расправлять юбки, пытаясь выиграть время. Чтобы собраться с мыслями.
     - Это длинная история, - выдавила она наконец.
     - Я не спешу.
     Как бы поделикатнее начать? Она уже успела познакомиться с Тобиасом достаточно хорошо, чтобы понять: он не сдастся, пока не получит все ответы. Самый несносный и волнующий мужчина был к тому же самым целеустремленным, самым настойчивым и самым упорным.
     Так что стоит поскорее все объяснить и покончить с этим. Это единственный способ добраться домой до наступления темноты.
     - Помнишь, в беседе с Говардом я упомянула о несчастном случае на севере?
     - Да.
     - Джентльмен, которого я видела сегодня на Пэлл-Мэлл, имеет к этому прямое отношение. Его зовут Оскар Пеллинг. Я и опоздала домой, потому что была расстроена встречей с этим ужасным человеком. Пришлось зайти в кондитерскую и выпить чая, чтобы подкрепить силы и успокоить нервы.
     - Расскажи мне об этом Оскаре Пеллинге.
     - Не вдаваясь в подробности, могу объяснить только, что он обвинил меня в смерти своей жены. - Лавиния помедлила. - Впрочем, он, может быть, и прав.
     Последовала короткая пауза, во время которой Тобиас пытался осмыслить это откровенное признание. Чуть подавшись вперед, он зажал руки между коленями и всмотрелся в высокую зелень, обрамлявшую руины.
     - Ты пыталась применить месмеризм, и это не помогло? - спросил он наконец.
     - Да.
     - Вот как!
     Лавиния на мгновение застыла.
     - И что, спрашивается, означает эта реплика?
     - Теперь мне стало ясно, почему два года назад ты отказалась от своей профессии и принялась менять одно занятие за другим, чтобы прокормить себя и Эмелин. Боялась, что причинишь вред своим искусством.
     Еще одна пауза. На этот раз куда длиннее.
     Лавиния глубоко вздохнула.
     - Неудивительно, что вы избрали карьеру частного детектива, сэр. У вас определенный талант к дедуктивному мышлению.
     - Поведай мне все, и подробно, - потребовал он.
     - Джессика, жена Оскара Пеллинга, недолгое время лечилась у меня от нервного расстройства, - пояснила Лавиния и, помедлив, продолжала:
     - Она казалась очень милой женщиной. Хорошенькой. Немного выше среднего роста. Элегантная. Богатые утонченные дамы ее положения часто очень чувствительны и страдают от обмороков и легких приступов истерии.
     - Да, я это тоже слышал, - кивнул он.
     - Но мне почти сразу же стало ясно, что состояние Джессики куда хуже, чем предполагалось. Однако она упорно сопротивлялась моему намерению ввести ее в транс.
     - В таком случае почему же она хотела у тебя лечиться?
     - Возможно, чувствовала, что ей не к кому больше обратиться. Она приходила ко мне всего три раза и в каждом случае была чрезвычайно взволнованна. В первые два визита Джессика настойчиво расспрашивала меня о природе гипнотического транса.
     - Может, боялась попасть под чью-то власть?
     - Не совсем. Миссис Пеллинг, похоже, больше тревожила вероятность того, что в этом состоянии она может выдать какие-то важные тайны, а потом, пробудившись, не вспомнит об этом. Я поклялась, что в точности повторю ей все, сказанное в трансе, но боюсь, она мне не до конца поверила.
     - Значит, не слишком хорошо тебя знала.
     - Спасибо за комплимент, - грустно улыбнулась Лавиния.
     Тобиас пожал плечами.
     - Я нисколько тебе не польстил. И готов выложить тебе самые страшные свои секреты. Впрочем, так уже не раз бывало.
     - И я всегда готова ответить тебе тем же, - искренне выдохнула Лавиния. Да, пусгь Тобиас невероятно упрям и высокомерен - на него можно безоглядно положиться. - Что я сейчас и делаю.
     - Я тебя слушаю, - кивнул он.
     - Как я уже сказала, Джессика просто жаждала испытать это состояние, но считала также, что ей некуда деваться.
     - Отчаявшаяся женщина.
     - Да.
     Лавиния помолчала, припоминая подробности последнего сеанса.
     - Но, как я сказала бы, не павшая духом.
     Тобиас вскинул голову. В умных глазах мелькнуло удивление.
     - Значит, она не страдала от меланхолии?
     - Тогда я этому не верила. И как уже упоминала, в первые две встречи мы обсуждали терапевтическую природу месмеризма. Я описала ее как можно более подробно, пока Джессика металась взад-вперед перед моим письменным столом.
     Тобиас освободил руки, выпрямился и принялся рассеянно массировать левое бедро.
     - Похоже, миссис Пеллинг всерьез искала исцеления для своих несчастных нервов, но при этом не совсем верила в месмеризм. И я вполне ее понимаю.
     - Я давно знаю, что ты отвергаешь эту науку, считая всех ее последователей лжецами и шарлатанами, верно?
     - Это не совсем так, - спокойно ответил Тобиас. - Я считаю, что некоторые слабые личности легко поддаются гипнозу. Но вряд ли человека моего склада можно подчинить своей воле.
     Наблюдая, как он продолжает потирать бедро, Лавиния не могла не вспомнить о пуле, прошившей его ногу несколько месяцев назад. Тобиас решительно отказался от предложения ввести его в транс, чтобы облегчить боль.
     - Вздор! - резко бросила она. - Истина заключается в том, что сама мысль о трансе до того лишает тебя присутствия духа, что ты предпочитаешь страдать от боли, чем позволить мне провести пару сеансов. Признайте это, сэр.
     - Рядом с тобой, дорогая, я всегда чувствую себя как в трансе.
     - Не пытайся купить меня такой дешевой лестью!
     - Дешевой?
     Он отнял руку от бедра..
     - Я раздавлен, мадам, поскольку воображал это наивысшей похвалой при подобных обстоятельствах! Но в любом случае моя рана прекрасно зажила без всякого месмеризма.
     - Но она часто ноет, особенно в сырую погоду. Даже сейчас она тебя беспокоит, верно?
     - Я обнаружил, что рюмка-другая бренди творят чудеса, - заверил он. - И как только мы вернемся домой, обязательно прибегну к спасительному средству. Но довольно обо мне. Умоляю, продолжай.
     Лавиния машинально сорвала стебелек какой-то травки.
     - Когда Джессика Пеллинг пришла ко мне в третий и последний раз, я заметила, что она чем-то расстроена. Не задавая вопросов, она попросила меня ввести ее в транс. Мне без труда это удалось. Должна сказать, она превосходно поддавалась внушению. Я принялась расспрашивать ее, чтобы обнаружить источник тревог. К моему величайшему потрясению, она открыла, что смертельно боится мужа.
     - Оскара Пеллинга?
     - Да. - Лавиния вздрогнула. - Они были женаты всего год, но судя по всему, супружеская жизнь для нее стала кошмаром. У меня до сих пор живы в памяти подробности последнего сеанса:
     " - ...Оскар снова сердился сегодня.
     Джессика говорила с неестественным спокойствием человека, не сознающего, что с ним.
     - Сказал, что я выбрала не те блюда на ужин. Утверждает, будто я сделала это намеренно, чтобы оспорить его власть как хозяина дома и главы семьи. Говорит, что я дерзка и непослушна. И что ему придется снова меня наказать...
     Ледяной озноб охватил Джессику, холодным комом собрался в желудке.
     - Прошлой ночью он сделал вам больно, Джессика?
     - Да. Как всегда, когда меня наказывает. Говорит, это я виновата в том, что он вынужден так поступать.
     - Как это было, Джессика?
     - Обычно он отсылает слуг к себе. Потом хватает меня за руку... тащит в спальню... и начинает бить. Если я плачу, удары становятся еще ожесточеннее.
     Лавиния всмотрелась в привлекательное лицо Джессики. Ни единого синячка.
     - Куда именно он старается вас ударить?
     - В грудь. В живот. Везде, кроме лица. Он всегда старается не тронуть лицо. Говорит, что не желает, чтобы меня кто-то жалел. Я такая плохая жена, что, несомненно, воспользуюсь случаем показать всем подбитый глаз или треснувшую губу, чтобы вызвать сочувствие тех, кто не знает, что я заслужила это наказание.
     Лавиния в ужасе уставилась на нее.
     - И часто это бывает?
     - Последнее время приступы ярости случаются почти каждый день. Он словно подходит все ближе к той минуте, когда окончательно потеряет контроль над собой. Он, очевидно, и женился только с целью прибрать к рукам мое наследство. Думаю, скоро он меня убьет".

***

     Лавиния тряхнула головой, словно пытаясь избавиться от жутких мыслей.
     - Поверишь, я больше не смогла вынести этого страшного рассказа, - призналась она, - поскорее вывела ее из транса и изложила все, что она мне рассказала.
     - И как она отреагировала?
     - Бедняжка сгорала со стыда. Сначала пыталась все отрицать. Но судя по тому, как себя держала, сразу можно было сказать, что она страдает от боли, как физической, так и нравственной. Когда я так прямо и сказала ей, она не выдержала и расплакалась.

     " - Что мне делать? - спрашивала Джессика сквозь слезы.
     - Делать? - поразилась Лавиния. - Как что? Уйти от него, и как можно скорее.
     - Я только об этом и мечтаю, - заверила Джессика, вытирая глаза платком, протянутым Лавинией. - Но все мое состояние у него в руках. У меня нет близких родственников, к которым можно бы обратиться за помощью. Денег не хватит даже на то, чтобы добраться до Лондона. Но если мне и удастся сбежать, что будет потом? Я ничего не умею делать, чтобы заработать на жизнь, и кончу тем, что пойду на панель. А Оскар наверняка будет меня искать. И, не дай Бог, найдет. Тогда уж мне не жить.
     - Вы должны спрятаться. Взять другую фамилию. Объявить себя вдовой.
     - Но деньги?
     Джессика крепко прижала к груди ридикюль.
     - Я в ловушке.
     Лавиния словно впервые увидела кольцо Джессики.
     - Может, выход все-таки есть..."

     - Почему меня не удивляет то обстоятельство, что ты влезла не в свое дело? - сухо осведомился Тобиас. - И что же было дальше?
     - Джессика носила совершенно необычное кольцо. Золотое, с цветными камнями, а в самом центре крошечными сверкающими бриллиантами был выложен цветок. Я спросила ее о кольце. Джессика сказала, что украшение передавалось из поколения в поколение и она никогда его не снимает. Мне кольцо показалось очень дорогим.
     - И ты, разумеется, посоветовала его продать, чтобы начать новую жизнь.
     Лавиния пожала плечами.
     - А что еще оставалось делать? Правда, был и другой выход - отравить Оскара Пеллинга. Но разве она могла решиться на это, в ее состоянии? У меня сложилось впечатление, что на столь решительный шаг она не способна.
     Уголки губ Тобиаса чуть приподнялись.
     - Не то что ты. Ты бы не задумалась.
     - Только если деваться было бы некуда, - заверила она. - В любом случае мне казалось, что план с кольцом - самый лучший. Я знала, что если она сумеет добраться до Лондона, там ей дадут за него неплохие деньги. Недостаточно, чтобы жить в роскоши до конца дней своих, но по крайней мере у нее были бы средства продержаться, пока не представится возможность найти работу.
     - Дорогая, ты так часто начинала новую жизнь с нуля, что совсем не учитываешь одного: не все, подобно тебе, так решительны, находчивы и изобретательны.
     - Может, ты и прав, - вздохнула она. - Должна сказать, что, хоть сама я и считала свой план идеальным, выслушав меня, Джессика даже растерялась. Похоже, она была совершенно возмущена самой мыслью о том, что придется взять новое имя и найти способ зарабатывать себе на жизнь. Она росла в богатой семье, у нее всегда были деньги, и несчастная представить себе не могла, что это значит - потерять состояние.
     - Какая чертовская несправедливость! Ведь это ее наследство! Что это за законы такие, по которым она не имеет прав на собственное приданое! - посочувствовал Тобиас.
     - Ты, разумеется, прав. Мне тоже было жаль ее. Но что ей оставалось делать, кроме как продать кольцо или начать учиться благородному искусству изготовления ядов? Хотя, как уже сказано, я не верила в то, что она выберет последний способ.
     - Иногда у меня от тебя мурашки по коже бегают!
     - Вздор! Уверена, что на моем месте ты дал бы ей тот же совет.
     Тобиас пожал плечами, но не стал возражать. Лавиния сосредоточенно нахмурилась.
     - Беру назад свои слова. Вряд ли ты посоветовал ей брать на себя труд и менять имя. Скорее уж устроил бы Пеллингу преждевременную встречу со смертью под видом несчастного случая.
     - Поскольку я не на твоем месте, то и нет смысла гадать.
     - Иногда у меня от тебя мурашки по коже бегут, - передразнила Лавиния.
     Тобиас улыбнулся, вне сомнения, посчитав, что она шутит. Но Лавиния говорила совершенно серьезно. Бывало, что ее и в самом деле дрожь от него брала. В душе Тобиаса, вне всякого сомнения, было немало темных уголков. Время от времени ей невольно приходило на ум, что она слишком многого о нем не знает.
     - И что же случилось с Джессикой Пеллинг? - осведомился Тобиас.
     - Больше я ее не видела, - прошептала Лавиния. - На следующий день она покончила с собой.
     - Как именно? Пузырек с настойкой опия? Слишком много выпила макового молочка?
     - Нет. Она избрала куда более эффектное средство. В самый разгар сильной бури ускакала из дома и бросилась в бушующую реку. Лошадь вернулась домой одна. Позже горничная нашла в спальне миссис Пеллинг записку, где объявлялось о намерении утопиться.
     - Хм-м...
     Наступило недолгое молчание.
     - Ее тела так и не нашли.
     - Хм-м.
     - Такое иногда случалось, - объяснила Лавиния, стискивая руки. Воспоминания о том ужасном дне до сих пор оставались настолько свежи и ярки, что она судорожно втянула в себя воздух и, поперхнувшись, закашлялась. - Река местами очень глубока, а дно илистое. Не так уж редко, какого-нибудь беднягу уносило потоком на веки вечные.
     - И Оскар Пеллинг обвинил тебя в смерти жены.
     - Да. Сразу же после того, как поиски были прекращены, он накинулся на меня прямо на улице, притом с такой яростью, что я... я почти опасалась за собственную безопасность.
     Тобиас мгновенно насторожился.
     - Он коснулся тебя? Попытался ударить? Причинил боль?
     Появившееся в его глазах неумолимое выражение послало новую волну озноба по спине Лавинии. Съежившись от непонятного страха, она поспешила заверить;
     - Нет. Нет, вряд ли он посмел бы предпринять что-то в этом роде в присутствии стольких свидетелей. Но все же громко орал, что именно я довела Джессику до гибели своим месмерическим лечением.
     - Понятно.
     - Кроме того, он постарался распространить слухи о моей некомпетентности по всей округе и очень скоро совершенно погубил мою репутацию. Я потеряла всех своих пациентов, - пояснила Лавиния и, помявшись, добавила:
     - Говоря по правде, я уже тогда сомневалась, что смогу и дальше практиковать месмеризм.
     - Боялась, что Пеллинг прав? И что твое лечение сыграло роль в самоубийстве Джессики?
     - Да.
     Ну вот. Ее самая мрачная тайна стала известна Тобиасу.
     И тут Лавинию осенило. Может, именно поэтому она и была так потрясена видом Оскара Пеллинга? Интуиция подсказывала ей, что эта встреча каким-то образом кончится крахом их отношений с Тобиасом, когда тот обнаружит, что она причастна к смерти невинной женщины. Лавиния слишком хорошо знала, как сильно он презирает месмеризм и что именно думает о проповедниках этого учения. И поэтому приготовилась выслушать приговор, хотя какой-то частью разума не переставала задаваться вопросом: когда и как его мнение о ее характере стало таким важным? Почему ей не все равно, что он о ней думает?
     - Пожалуйста, выслушай меня, Лавиния.
     Тобиас подался к ней и забрал ее сцепленные пальцы в свою большую теплую руку.
     - Ты тут ни при чем. Хотя бы потому, что всего лишь пыталась помочь ей. Отчаянное положение призывало к отчаянным мерам. Твой план продать кольцо и начать новую жизнь под новым именем действительно был превосходен. И не твоя вина, что у нее не хватило храбрости и силы воли выполнить его.
     Сначала Лавинии показалось, что она не расслышала.
     Тобиас не осуждает ее!
     Мир словно расцвел новыми красками, воздух стал прозрачнее и благоуханнее. Она позволила себе дышать свободно.
     - Но возможно, подбивая Джессику на такой риск, я вынудила ее увидеть собственную беспомощность и бросила в глубины безнадежности. - Лавиния вонзила ногти в ладони. - Заставила ее понять, что впереди - только тьма и единственный выход - покончить с этой жизнью.
     - Ошибаешься. По-моему, ты показала ей путь к свету. И от Джессики зависело, воспользоваться им или нет.
     Тобиас притянул ее к себе и обнял за плечи.
     - Ты сделала все, что смогла.
     Странно, до чего же приятно прижаться к нему! Да, с ним очень нелегко, но временами его неиссякаемая надежная сила как нельзя более успокаивающе действует на ее нервы!
     И он не осуждает ее за случившееся.
     - Не стоило мне так расстраиваться при виде Пеллинга, - решила она наконец. - Вполне естесгвенно, что состоятельный джентльмен его положения время от времени навещает столицу... по делам или за покупками.
     - Совершенно верно.
     - И тем более нет ничего необычного в том, что я встретила его на Пэлл-Мэлл. В конце концов, мир тесен, особенно когда речь идет о магазинах.
     - Ты расстроилась вовсе не потому, что внезапно столкнулась с Пеллингом, - объяснил Тобиас. - Просто неприятные воспоминания о бесславном конце твоей, карьеры гипнотизера расстроили тебя.
     - Отчасти.
     - Но в основном потому что я почувствовала необходимость признаться тебе во всем, - добавила она. - Вот и пришлось зайти в кондитерскую, немного опомниться. Поэтому я и опоздала. Хотела оттянуть время.
     Но дело сделано. Правда вышла на свет Божий, и Тобиас не ополчился против нее. Мало того, изобразил ее кем-то вроде героини драмы. Поразительно!
     - Теперь у тебя новое дело, Лавиния, - утешил он. - Прошлое ушло навсегда.
     Она расслабилась чуть больше, наслаждаясь жаром его тела. Тобиас наклонил голову и прижался губами к ее губам.
     - Пожалуй, для таких занятий слишком холодно, - пробормотала она, чуть отстраняясь.
     - Я согрею тебя, - пообещал он.

Глава 4

     Небольшая компания энергичных молодых щеголей, окруживших Эмелин у входа в институт, донельзя действовала Энтони на нервы. Все они уверяли ее в своем огромном интересе к только что прослушанной лекции, но Энтони с полным основанием подозревал, что у большинства из них были совершенно другие интересы и, уж несомненно, свои скрытые мотивы. Однако Эмелин, казалось, вовсе ни о чем не подозревая, увлеченно доводила до сведения присутствующих собственное мнение о лекции.
     - Боюсь, что мистер Лексингтон совсем недолго пробыл в Италии, если был там вообще, - объявила она. - Его описание римских памятников и фонтанов я считаю весьма слабым, если не сказать больше. Как вам известно, мы с тетушкой имели возможность провести в этом городе несколько месяцев, и...
     - И это, вне всяког