ле очередной порции молчания она так и сделала.
     В подвале было темно. И стоял такой сильный запах алкоголя, что она чуть не задохнулась. Она ощупью нашла выключатель на стене.
     Первое, что она увидела, когда загорелся свет, 6ыло нечто похожее на кучу старой одежды у подножия лестницы.
     А потом увидела руку, частично закрытую рукавом куртки. И пару ботинок.
     - Эмброуз. Боже мой, Эмброуз.
     На какое-то мгновение Сиренити парализовал ужас. От страшного стеснения в груди перехватило дыхание. Ей удалось сбросить с себя оцепенение и медленно сойти вниз по лестнице. Глаза ее наполнились слезами.
     У Эмброуза Эстерли больше не будет шансов на большой успех в беспощадном мире коммерческой фотографии.

***

     - Напился вдребезги и упал с лестницы, бедняга. - Куинтон Пристли медленно вел свой потрепанный фургон сквозь туман по узкой асфальтированной дороге к коттеджу Сиренити. - Думаю, этим все и должно было кончиться. Он просто гробил себя. Все это знали. И надо же было именно тебе оказаться там и обнаружить его.
     - Если бы я не пошла к нему сегодня, его могли бы еще долго не найти. - Сиренити сжала лежавшие на коленях руки в перчатках и стала с грустью смотреть через грязное ветровое стекло фургона Куинтона. Туман слегка поредел, но теперь длинные тени раннего вечера несли с собой в горы еще более густую темноту. - Надеюсь, он не очень долго мучился.
     Куинтон был первым, кому она позвонила, после того как набрала специальный номер, чтобы вызвать шерифа и машину "скорой помощи" к домику Эмброуза. Она знала, что прибытия властей из Буллингтона придется ждать около часа, а оставаться в одиночестве ей не хотелось.
     В лице Куинтона, владельца единственного в Уиттс-Энде книжного магазина и единственной же пивоварни, городок имел своего философа. Лет пятидесяти с небольшим, он был худым и жилистым, с бездонными темными глазами и пышной, заметно седеющей бородой.
     Куинтон изучал философию и математику в каком-то престижном частном колледже, но потом решил оставить мир истеблишмента и заняться разработкой собственной философской системы. В первые годы своей жизни в Уиттс-Энде он действительно написал и опубликовал четыре тоненьких томика. Вместе взятые, эти книги излагали исчерпывающую, тщательно выстроенную, базирующуюся на математике философскую теорию, которой удалось завоевать небольшой круг приверженцев в среде интеллектуальной элиты крупнейших университетов.
     Достигнув своей цели, Куинтон обратился к другим проектам, а именно решил открыть книжный магазин и пивоваренный завод. Как он однажды объяснил Сиренити, держать книжный магазин выгоднее, чем писать книги, а стремление варить лучшее в мире пиво - намного более надежный путь к философскому просвещению, чем традиционный академический подход.
     - Медики сказали, что при падении Эмброуз сломал себе шею и, по всей вероятности, умер мгновенно. - Куинтон сбавил скорость перед поворотом на подъездную дорожку, ведущую к коттеджу Сиренити. - Не думай об этом. Ты ничего не могла сделать. Жизнь представляет собой ряд линий, соединяющих между собой точки на бесконечном множестве геометрических плоскостей. Все мы существуем в разных точках этих плоскостей в разное время. Иногда эти точки на мгновение соединяются через плоскости прямой линией, а иногда нет.
     Как всегда, Сиренити не имела ни малейшего понятия, о чем толкует Куинтон. И это не беспокоило ее. Ни один человек в Уиттс-Энде не мог сказать, что понимает Куинтона, когда тот пускался в свои философствования.
     - Джесси приняла известие лучше, чем я думала, - заметила Сиренити. - Меня беспокоило, как она прореагирует.
     Джесси Бланшар была художница, давно живущая в Уиттс-Энде, у которой с Эмброузом последние три года был периодически прерывавшийся и вновь возобновлявшийся роман. В последнее время, насколько было известно Сиренити, этот роман находился в фазе перерыва, однако Сиренити было известно и то, что Эмброуз был очень дорог Джесси.
     - Похоже, это не было для нее такой уж неожиданностью, - сказал Куинтон. - Ее глаз художника позволяет ей под поверхностью жизни видеть второй слой реальности. Она знала, что Эмброуз был глубоко неблагополучной личностью.
     - Да, наверно, знала.
     Куинтон взглянул на нее.
     - То одно, то другое - мы ведь так и не поговорили о том, как дела в Сиэтле. И почему ты вернулась раньше?
     - Как говорят в деловых кругах, мистер Вентресс и я не смогли прийти к обоюдному согласию.
     Куинтон нахмурился.
     - Что же произошло?
     - Это долгая история. Сейчас мне что-то не хочется в нее углубляться. Я все расскажу тебе позже, обещаю.
     - Когда сочтешь нужным. - Куинтон свернул на подъездную дорожку к дому Сиренити. - Похоже, у тебя гости. Ты знаешь кого-нибудь с зеленым "ягуаром"?
     - Никого. - Сиренити с любопытством следила, как машина выплывает из серого клубящегося тумана. Она была припаркована рядом с ее собственным красным джипом.
     - Может, какой-то заблудившийся турист решил спросить дорогу. - Куинтон остановил фургон и выключил зажигание. - Я войду с тобой, удостоверюсь, что все в порядке.
     - Спасибо. Принимается с благодарностью.
     - В наше время осторожность не помешает, - сказал Куинтон, открывая дверцу фургона. - Даже здесь, в Уиттс-Энде. Векторы ангелов на других планетах иногда достигают нашей плоскости существования.
     - Угу. - Сиренити открыла дверцу со своей стороны и спрыгнула с высокого сиденья. Она обошла фургон спереди. Куинтон присоединился к ней, и они зашагали рядом к двери ее коттеджа.
     Куинтон глянул на пустующее пассажирское сиденье "ягуара".
     - Гость, кто бы он ни был, явно счел возможным запросто войти к тебе в дом. Может, тебе пора начать запирать свою дверь, Сиренити?
     - Это, должно быть, кто-то из знакомых. - Сиренити стала быстро подниматься по ступеням. Куинтон не отставал от нее.
     Когда она была уже на верхней ступеньке, входная дверь распахнулась. На пороге стоял Калеб Вентресс с таким видом, словно имел полное право здесь находиться.
     Сиренити впервые увидела его одетым не в строгий костюм и рубашку с галстуком. На Калебе были черные брюки с аккуратно заглаженными складками и темно-зеленая рубашка с длинными рукавами, которая была почти точно такого же цвета, как "ягуар". Бесстрастный взгляд его серых глаз скользнул по Сиренити и надолго задержался на Куинтоне.
     Сиренити резко остановилась, открыв от изумления рот.
     - Что вы здесь делаете?
     - Приехал повидать вас. - Калеб не спускал глаз с Куинтона.
     - Ты знаешь этого человека, Сиренити? - спокойно спросил Куинтон.
     - Знаю, - ответила она. Вопреки всему в ней вспыхнула крохотная искорка надежды. Возможно, Калеб пересмотрел свою позицию, подумала она. Может, когда он успокоился, то понял, что эта попытка шантажа, в сущности, ерундовое дело, и его реакция была чрезмерно резкой. - Это Калеб Вентресс, тот консультант, с которым у меня были дела в Сиэтле. Калеб, это Куинтон Пристли. Мой друг.
     - Пристли.
     Калеб протянул руку с подчеркнуто холодным видом, словно не ожидал от Куинтона соблюдения формальностей и это было ему совершенно безразлично. Жест минимальной вежливости, не более того.
     Куинтон коротко пожал протянутую руку и тут же отпустил ее.
     - Значит, Вентресс.
     - Да.
     - Вы ведь из внешнего мира, не так ли? Вы человек, до мозга костей впитавший в себя сталь и бетон этой параллельной вселенной. Человек, который длительное время, а возможно и вообще никогда, не соприкасался с другими плоскостями существования.
     Брови Калеба поднялись.
     - Дорога от Сиэтла действительно заняла много времени, если вы это хотите сказать.
     Куинтон искоса взглянул на Сиренити.
     - Может, мне пока остаться поблизости?
     Сиренити покачала головой.
     - Все в порядке, Куинтон. Я справлюсь.
     - Ладно. Но запомни: если две точки оказались на одной и той же плоскости в одно и то же время, это не обязательно означает, что им суждено соединиться друг с другом. Иногда одна из них просто проходит сквозь один уровень реальности на пути к другому.
     - Я это запомню, - пообещала Сиренити. Куинтон коротко кивнул Калебу и стал спускаться с крыльца.
     Калеб проводил его взглядом.
     - Он всегда так говорит?
     - Всегда.
     - Что вы с ним делали?
     - Прошлой ночью умер один наш друг, - тихо ответила Сиренити. - Я обнаружила его тело несколько часов назад. Куинтон помогал мне разговаривать с властями и делать все остальное, что требуется в таких случаях.
     - Черт. Печально это слышать. - Калеб посмотрел на нее. - Близкий друг?
     - Можно и так сказать. Здесь, в Уиттс-Энде, все близкие друзья всех. - Сиренити прошла мимо него в маленькую гостиную. Стены в ней были заняты полками с книгами, как и большинство других стен в ее доме.
     Некоторые книги остались еще с ее юных лет. До того дня, когда Сиренити отправилась учиться в колледж, ей ни разу не приходилось бывать в обычном школьном классе. Джулиус и другие жители Уиттс-Энда учили ее дома. И так хорошо справились с этой работой, что она получила высшую оценку на вступительных экзаменах.
     Большую часть библиотеки Сиренити составляли реликвии ее непродолжительной карьеры в качестве преподавателя социологии в небольшом колледже в Буллингтоне. И преподавательская работа, и незаконченная докторская диссертация казались ей сейчас бесконечно далекими.
     - Кто это был? - тихо спросил Калеб.
     - Его звали Эмброуз Эстерли, - ответила Сиренити. Она затаила дыхание, не зная, какой реакции ждать от Калеба. - Вы, вероятно, помните это имя. Это фотограф, сделавший те снимки.
     Калеб отпустил дверь, и она медленно закрылась. С выражением спокойной задумчивости в глазах он повернулся и смотрел, как Сиренити снимает свою расшитую бусинами и украшенную бахромой куртку.
     - Как он умер?
     Сиренити вскинула голову. Она стояла перед Калебом, твердо упираясь в пол ногами и сунув руки в глубокие карманы длинной бирюзовой туники ручной вязки, надетой поверх белых лосин.
     - Похоже, что он напился и скатился с лестницы. Кажется, я как-то упоминала, что у Эмброуза были проблемы из-за пристрастия к спиртному.
     - Действительно, вы упоминали об этом. А сегодня вы пошли навестить его?
     - Да.
     - Почему?
     - По-моему, причина очевидна. Я всегда считала Эмброуза другом. Но друзья не пытаются шантажировать друг друга. Я хотела знать, сам ли он послал мне эти фотографии или отдал их кому-то еще, кто воспользовался ими для того, чтобы сорвать мое деловое соглашение с вами.
     - Черт! Так и знал, что вы отмочите что-то вроде этого, - пробормотал Калеб.
     Сиренити замигала, чтобы не расплакаться.
     - Ответов я так и не получила. Когда я пришла, Эмброуз был мертв. - Она резко повернулась и вышла на кухню.
     - Сиренити...
     - Зачем вы проделали сегодня весь этот путь, Калеб? - Она стояла к нему спиной, держа чайник под краном.
     - Мне не понравилась мысль о том, что вы попытаетесь в одиночку выследить шантажиста.
     - Почему вас должно волновать, что я делаю?
     Калеб подошел и встал в дверях крошечной кухоньки.
     - Имея дело с шантажистами, можно оказаться в опасности.
     - Ну и что? Вас ведь это не касается. - Сиренити смахнула влагу с глаз рукавом своей туники, поставила чайник на плиту и включила горелку. - Я же сказала, бедного Эмброуза больше нет. Он уже не сможет ответить ни на чьи вопросы.
     - Вы сами говорили, что шантажистом мог быть кто-то другой, а не Эмброуз.
     - Это верно. - Сиренити бросила на него быстрый взгляд. - Но, как вы вчера столь метко выразились, это моя проблема, а не ваша.
     - К несчастью, по условиям того контракта, что подписан у меня в офисе, это не так. Я сказал вам, у меня есть принципы. Вы мой клиент, Сиренити, а я еще никогда не бросал клиента. И сейчас не намерен это делать.
     Сиренити пристально смотрела на него. Проблеск надежды у нее в душе погас. Калеб приехал из-за своих драгоценных и нерушимых деловых принципов, a вoвce не потому, что питает к ней какие-то чувства.
     - Забудьте об этом. Мне не нужна ваша помощь. Ни в деле с шантажом, ни вообще.
     - Черт побери, у вас нет большого выбора. Я не собираюсь позволить вам испортить мою репутацию.
     У нее округлились глаза от полнейшего изумления.
     - Вашу репутацию?
     - Подписанный вами контракт несокрушим, как скала. Уж я-то знаю - сам писал. Если не захочу отпустить вас до истечения срока действия, вам придется выплачивать мне весьма высокий гонорар.
     - Но вы не собирались брать с меня никакого гонорара, - сказала она. - Вместо этого вы должны были получать долю прибыли.
     - Вы, по-видимому, не очень внимательно читали пункт десятый, - вежливо возразил Калеб. - Там оговаривается полная выплата моих обычных гонораров в том случае, если вы откажетесь от проекта до его завершения. Будьте благоразумны, Сиренити мне как-то не верится, что вы захотите платить такие деньги, не получив хоть что-то взамен.
     - Я не собираюсь платить вам ни цента.
     - А я могу выставить целую команду адвокатов, которые добьются, чтобы вы заплатили. - Губы Калеба тронула легкая усмешка, которая не изменила, однако, выражения отстраненной настороженности у него в глазах. - Нравится вам это или нет, но, похоже, мы все-таки будем партнерами.

Глава 3

     Сиренити во все глаза смотрела на Калеба.
     - Для человека, не одобряющего шантаж, вы неплохо справляетесь с этим делом.
     Челюсти Калеба сжались, но взгляд не дрогнул. Выражение его лица стало еще более жестким.
     - Это не шантаж. Это бизнес.
     - И это все, о чем вы только и думаете? Бизнес? - Как могла она настолько ошибиться в этом человеке? Сиренити поражалась себе. Ведь у нее даже сложилось впечатление, что они в чем-то похожи, что их внутренние голоса откликаются друг другу, что они каким-то образом друг друга понимают, что их молчаливо тянет друг к другу.
     Очевидно, ее обычно безошибочное интуитивное чувство на этот раз не сработало, заблудилось в тумане влечения к Калебу. До нее вдруг дошло, что это ее первое соприкосновение с настоящей страстью, такой, что затрагивает и тело, и душу.
     - Нет, бизнес не единственное, о чем я думаю, - ответил ровным голосом Калеб. - Но он определенно занимает одно из первых мест в списке моих насущных интересов.
     - Это сразу видно. - Чайник засвистел. Сиренити взяла ложечку, открыла жестянку и стала насыпать чай в заварочный чайник. - Но у других могут быть другие насущные интересы.
     - Не хотите ли вы этим сказать, что организация жизнеспособного предприятия торговли по почтовым заказам здесь, в Уиттс-Энде, уже не возглавляет список ваших насущных интересов?
     - Я найду другой способ этого добиться. В вашей помощи я не нуждаюсь.
     - Вы обязательно получите мою помощь, хотите вы этого или нет. - Улыбка Калеба не выражала веселья. - Раз вам все равно платить, так не лучше ли воспользоваться этой возможностью?
     - Какой возможностью? Возможностью работать с человеком, который считает меня половой тряпкой, потому что я однажды позировала без одежды профессиональному фотографу?
     - Нет, Сиренити, - сказал Калеб холодно. - Я думаю, что вам следует воспользоваться возможностью работать с человеком, который является если не самым лучшим, то, несомненно, одним из лучших консультантов по вновь создаваемым предприятиям на всем северо-западе.
     Сиренити широко раскрыла глаза.
     - И при этом он еще так мило скромен. - Он рывком подняла кипящий чайник с плиты и стала заваривать чай.
     - Успокойтесь. - Калеб заговорил мягче, наблюдая, как она размахивает чайником. - Понятно, что вы расстроены. Вы перенесли сегодня душевную травму, найдя Эстерли мертвым, и все такое. Как только у вас будет возможность успокоиться и прийти в себя, мы с вами поговорим о планах на будущее.
     - Не забывайте дышать. Может, я не приду в себя еще долго-предолго.
     - Я подожду. - Калеб поднял брови, наблюдая, как она готовит чай. - А меня не угостите? Я так долго сюда добирался.
     Сиренити заколебалась. Искушение отказать ему в чашке чая было почти непреодолимым. Но это выгглядело бы проявлением мелочной злобы, сказала он себе.
     - Ладно. - Она неохотно открыла шкаф и достала еще одну кружку, которая была сделана в виде ярко-желтого цветка.
     - Мне без молока и без сахара, - услужливо подсказал Калеб.
     - Я вас не спрашивала. - Она сунула кружку-цветок ему в руки.
     - Знаю. Но уверен, что спросили бы рано или поздно. - Калеб принялся рассматривать красиво сделанную керамическую кружку, которую держал в руках. - Образчик одного из местных промыслов?
     - Их в свободное время делает Зоун.
     - Кто это - Зоун?
     - Она помогает мне в магазине.
     - Мне нравится ее стиль. - Калеб провел длинным пальцем по абстрактно выполненным лепесткам. - Искусная работа, с фантазией. Но в ней есть и острая, свежая резкость модерна.
     Сиренити была удивлена точностью его восприятия.
     - Хорошее описание ее работы.
     - Это пойдет.
     - Простите?
     Калеб поднял глаза и посмотрел на Сиренити.
     - Я сказал, что это пойдет. Мы включим ее кружки в ваш каталог. Если, конечно, Зоун сможет делать достаточное количество за определенный срок.
     - Я уверена, что сможет. - Она помолчала. - Откуда вы знаете, что на ее кружки будет спрос?
     - Знать такие вещи - моя работа. У меня есть чутье. И это одна из причин моего успеха.
     - Вы когда-нибудь продавали кружки?
     Он пожал плечами.
     - До сих пор не приходилось. Поверьте мне, Сиренити, эти пойдут.
     - Ну, раз вы так считаете. - Ее охватила бурная радость. Ему понравились красивые кружки работы Зоун. Он считает, что их будут покупать. Скорее бы рассказать подруге эту потрясающую новость. Зоун будет в восторге. Сиренити стоило больших усилий не показать своего волнения.
     Калеб в задумчивости пил чай маленькими глотками.
     - Я не считаю вас половой тряпкой, знаете ли.
     - Еще как считаете. - Она направилась к двери, где он стоял, преграждая ей путь. - Но меня не особенно волнует, что вы обо мне думаете. С моей стороны вообще было верхом глупости связаться с таким человеком, как вы.
     Калеб лишь в самый последний момент посторонился и пропустил ее.
     - С таким человеком, как я? Что сие должно означать, черт побери?
     - Высокомерие, снобизм, косность, ханжество и негибкость. - Сиренити остро ощутила теплоту и силу его тела, проходя мимо него в дверь. Он стоял слишком близко. Она быстро прошла в комнату и устроилась в уголке мягкого дивана.
     - Ничего себе списочек.
     - Разве? Давайте говорить начистоту. Как бы вы охарактеризовали меня?
     Он подумал над ее вопросом, пока усаживался в единственное в комнате кресло.
     - Вы наивны, легковерны, слишком доверчивы, эмоциональны и совершенно неопытны в деловом отношении.
     - Возможно, вы правы, - согласилась Сиренити. - Должно быть, у меня целая куча этих блестящих качеств, иначе я не судила бы о вас так превратно.
     - Вы можете мне не поверить, но я не имел в виду, чтобы этот разговор деградировал до уровня боя на рогатках.
     - А чего же иного вы могли ожидать, учитывая мою эмоциональность и всякое такое?
     - Я хотел бы поговорить о деле, - невозмутимо заявил Калеб.
     Сиренити поджала губы.
     - Сомневаюсь, что у нас это получится - теперь, когда мы обнаружили, что между нами нет ничего общего. - Она ни за что не покажет виду, как сильно ее обидели его сказанные снисходительным тоном слова. И уж определенно не даст ему понять, что по крайней мере некоторые его стрелы попали в цель.
     Хотя чего уж там - все стрелы, мрачно подумала она. Она ведь и в самом деле была и наивной, и слишком доверчивой, и эмоциональной, и определенно неопытной в обращении с такими мужчинами, как Калеб.
     - Постарайтесь увидеть эту ситуацию в ее истинном свете, Сиренити. - Голос Калеба приобрел более глубокий тембр. - Это только бизнес.
     - Если верить вам, то бизнес не относится