а. - Если бы ты ощущала  то
же, что и я, то полностью сгорела бы в огне.
   - А я и сгораю в огне.
   Джаред хриплым и срывающимся голосом бормотал что-то нежное.  Олимпия
не могла разобрать слов, но в этом не было необходимости.  Он  поцеловал
ее, и никаких сомнений не  осталось  в  том,  что  он  пытался  сказать.
Сегодня ночью Джаред желал ее со страстью, опалявшей ее душу,  страстью,
равной ее собственной.
   С чувством неподдельного счастья Олимпия отдалась  его  поцелую.  Она
теснее прижалась к нему, пытаясь полнее познать силу и жар его тела. Она
не заметила, как Джаред, опершись о край стола, принял такую  позу,  что
она оказалась зажатой между его бедрами.
   - Такие мягкие волосы. -  Джаред  провел  рукой  по  голове  Олимпии,
вынимая заколки и освобождая шелковистые  локоны.  Он  зачерпнул  полные
пригоршни волос, сжимая и разжимая пальцы. - Изысканно мягкие.
   Уголками полузакрытых глаз Олимпия увидела, как ее изящная  кружевная
шляпка плавно опустилась на ковер.  Маленькое  происшествие  со  шляпкой
странным образом повлияло на Олимпию. Она ощутила полную раскованность.
   - О Джаред, это ни с чем не  сравнимо!  -  воскликнула  она,  вся  во
власти переполняющих ее чувств.
   - Да, моя сладкая сирена. - От страсти голос Джареда прозвучал жестко
и резко. - Ни с чем не сравнимо.
   Положив голову Олимпии себе  на  плечо,  он  стал  жаркими  поцелуями
прокладывать дорогу вниз по  ее  шее.  Обнаружив,  что  дальнейший  путь
прегражден  аккуратно  гофрированными   складками   ее   шемизетки,   он
разразился нетерпеливыми проклятиями.
   - Я больше не в состоянии выносить  эту  пытку.  -  Джаред  торопливо
дернул шнуровку ее платья. - Если я сейчас  же  не  овладею  тобой,  моя
любимая Олимпия, то просто сойду с ума.
   - Прекрасно понимаю тебя. - Олимпия уже расстегивала его рубашку. - Я
сама чувствую себя так, будто становлюсь  безумной  под  влиянием  этого
всесильного чувства.
   Спустив лиф ее платья к талии, Джаред разглядывал Олимпию со странной
улыбкой.
   - В таком случае у нас нет выбора, не так ли? Мы должны сегодня ночью
спасти друг друга, чтобы окончательно не сойти с ума.
   Олимпия распахнула его  рубашку  и  созерцала  обнаженный  торс.  Она
только покачала головой:
   - Я не уверена, что мы сможем спасти друг друга. Похоже, что  мы  уже
совсем помешались, Джаред.
   - Тогда пусть  будет  так.  -  Джаред  распустил  завязки  батистовой
шемизетки, и очередной предмет дамской одежды  упал  на  ковер  рядом  с
белой кружевной шляпкой. Замерев, он наслаждался зрелищем ее  обнаженной
груди.
   Олимпия зарделась под его  горячим  взором,  но  не  сделала  попытки
прикрыться. По правде говоря, осознание  того,  что  он  ее  так  сильно
желает, придавало Олимпии дополнительную смелость. Она провела  пальцами
по его твердой груди, а затем подняла руки к плечам Джареда.
   Он глубоко вздохнул, и его дыхание вырвалось из уст вместе с  громким
стоном. Он наклонился, чтобы поцеловать ее твердые напряженные соски,  в
то время как она пальцами исследовала выпуклые мускулы его спины.
   - Мне это безумно нравится. - Джаред закрыл здоровый глаз и поплотнее
прижал ее к себе,  так,  чтобы  сильнее  ощутить  крепкую  упругость  ее
горячих грудей.
   - Правда? - Олимпия погладила его. - Мне это тоже нравится.  Мне  так
приятно дотрагиваться до тебя, Джаред.
   - Мой Бог, Олимпия.
   Как будто под воздействием некоей силы, которой  больше  не  в  силах
сопротивляться, Джаред начал действовать.
   Его руки обхватили талию  Олимпии.  Он  поднял  ее  и,  повернувшись,
усадил на  край  стола.  Подол  ее  юбки  приподнялся.  -  Джаред?  -  С
удивлением обнаружив себя сидящей на  столе,  Олимпия  подняла  на  него
удивленный взор.
   - Спой мне свою сладкую песню, моя любимая сирена.  -  Джаред  поднял
край ее платья к коленям.  Он  развел  руками  ее  ноги  и  встал  между
бедрами. - Я хочу быть соблазненным моей судьбой.
   - Джаред!
   Олимпия все еще пыталась привыкнуть к странному ощущению того, что он
находится между ее ногами. Когда Джаред коснулся  руками  чувствительной
кожи  на  внутренней  стороне  бедер,  Олимпия  взяла  его  за  руки   и
вопросительно посмотрела ему в глаза, не  зная  точно,  как  вести  себя
дальше.
   - Не бойся, моя прекрасная сирена. - Джаред поцеловал изгиб ее плеча.
- Ты скажешь мне, когда будешь готова.
   Прежде  чем  Олимпия   догадалась   спросить,   что   он   под   этим
подразумевает, его  пальцы  скользнули  по  ее  ногам  прямо  к  мягкой,
горячей, уязвимой впадине, неожиданно  представшей  перед  ним  во  всей
наготе.
   Олимпия  задержала  дыхание,  почувствовав,  как  он  прикасается   к
незащищенной сердцевине ее тела. В том месте, где его пальцы соединялись
с женской плотью, возникало нестерпимое желание.
   - Ты уже влажная, - сказал Джаред. - Такая же теплая  и  мягкая,  как
южные моря. - Он отвел свои пальцы, прикоснулся ими к губам и  медленно,
очень чувственно улыбнулся. - Ты даже пахнешь морем.
   -  Неужели?  -  Олимпия  ухватилась  за  его  поднятые  вверх   руки,
вцепившись в них изо всех сил. Ничего она так не желала, как знать,  что
делать дальше, но не имела об этом ни малейшего представления.
   - Да Восхитительная. Немного соленая. Невероятно.
   Джаред вновь опустил руку, нежно лаская ее, затем его палец скользнул
во влажную глубину.
   Олимпия вздрогнула.
   - Джаред. Я не знаю, что сказать.
   - Тебе не надо ничего говорить, моя сладкая сирена, до тех пор,  пока
ты не будешь готова спеть для меня.
   Она не знала, что он имеет в виду, но ей не  хватило  силы  воли  или
присутствия духа, чтобы это выяснить. Ощущение было  столь  необычным  и
удивительным, что Олимпию бросило в дрожь. Она в порыве желания  плотнее
обхватила Джареда ногами.
   - Давай. Спой мне, моя прекрасная сирена.  -  Джаред  медленно  вывел
палец под аккомпанемент ее слабых стонов, внимательно наблюдая за  лицом
Олимпии. - Да, вот так.
   Еще раз, моя любовь.
   Он вновь коснулся ее. И вновь Олимпия мягко и  протяжно  застонала  с
хныкающими интонациями.
   - Черт меня побери, если я не в восторге от  твоей  песни!  -  Джаред
неохотно отвел руку от ее тела.
   Олимпия слегка приоткрыла  глаза,  удивляясь,  почему  он  больше  не
ласкает ее столь интимно. Ей хотелось ощущать его руку там,  в  потайном
месте. Она была  уверена,  что  ничто  другое  не  способно  вызвать  то
огромное, почти болезненное волнение, которое она испытывала.
   - Джаред? - Она увидела,  как  он  торопливо,  путаясь,  расстегивает
бриджи. - Пожалуйста, я хочу, чтобы ты снова коснулся меня.
   Джаред задохнулся от смеха, однако смех тут же сменился стоном.
   - Я бы не смог остановить  свои  ласки,  даже  если  все  демоны  ада
явились бы сейчас сюда.
   Олимпия увидела, что он наконец справился  с  бриджами.  Она  в  шоке
уставилась на его тяжелую, напряженную мужскую плоть, высвободившуюся из
плена одежды.
   - Мистер Чиллхерст?!
   Джаред приблизился к ней, он был совсем рядом. Его рот  искривился  в
чувственном порыве.
   - Считайте это, мисс Вингфилд, вариацией на тему странного свадебного
обычая, о котором вы однажды упоминали!
   Я понимаю, что этот фаллос отнюдь не  золотой,  но  он  единственный,
которым я владею.
   Слегка смутившись, Олимпия вспомнила свое наивное обсуждение  золотых
фаллосов. Она не знала, посмеяться ли ей над собой  или  просто  принять
все как есть. "
   - Хоть он сделан не из цельного золота, но, видимо, совсем  не  плох,
сэр, - смогла лишь вымолвить Олимпия. - В конце концов, он  очень  велик
и,  без  сомнения,  стоит  целого   состояния.   Кто-нибудь,   возможно,
попытается его украсть.
   Джаред рассмеялся, потом хрипло воскликнул:
   - Ты смеешься надо мной с риском для себя, сирена!
   Она облизнула губы и взглянула на него из-под густых ресниц.
   - Разве я смеюсь?
   - Да. - Джаред шире раздвинул ее ноги, положив их себе на  талию.  Он
придвинулся еще ближе,  приспосабливаясь  ко  входу  в  нежный,  влажный
туннель.
   Если Олимпию секунду назад просто шокировал вид его плоти, то  теперь
она  была  окончательно  подавлена,  ощущая,  как  он  проталкивается  в
незащищенные врата ее тела. В то же время, казалось, это было именно  то
ощущение, которого она страстно желала.
   - Глубже!.. - Она вцепилась в его плечи.
   - Мой Бог!..  -  Джаред  обхватил  руками  ягодицы  Олимпии  и  начал
медленно прокладывать путь сквозь портал ее туннеля.
   Олимпия закрыла глаза и полностью сосредоточилась на еще неизведанном
ею ощущении того, как он медленно входил в нее.
   По мере  того  как  Джаред  стал,  заполнять  ее  недра,  возбуждение
смешалось с восхитительным трепетом. Она не могла поверить, что ее  тело
способно принять в себя его плоть, но именно  это,  как  ни  странно,  и
происходило.
   Возникало  ощущение  необычайного  уюта.  Вместе  с  тем,   продолжая
содрогаться  от  наслаждения,  она  все  еще  не   чувствовала   полного
удовлетворения.
   - Проклятие! - Джаред внезапно остановился.
   - Что-нибудь не так? -  Олимпия  открыла  глаза.  Лицо  Джареда  было
словно высеченным из камня. Но  она  подумала,  что  никогда  прежде  не
видела камень, украшенный бусинками пота. Его мускулы  под  ее  пальцами
напоминали стальные канаты.
   - Ты в порядке?
   Он разглядывал ее лицо с выражением полного отчаяния.
   - Олимпия, ты говорила о себе  как  о  женщине  с  большим  жизненным
опытом!
   Она мечтательно улыбнулась:
   - Так и есть, сэр.
   - Я думал, ты имела в виду то, что уже обладала определенным опытом в
такого рода отношениях.
   - Но не личным опытом. - Она нежно дотронулась кончиками  пальцев  до
его щеки. - Видимо, я ждала, что вы научите меня, сэр. В  конце  концов,
вы искусный преподаватель, не правда ли? "
   - Я -  сумасшедший.  -  Единственный  глаз  Джареда  пылал  огнем.  -
Олимпия, ты уверена, что желаешь меня?
   - Более чем кого бы то ни было, - прошептала она.
   - Тогда я хочу, чтобы ты держалась за меня изо всех сил, пока я  буду
прокладывать свой путь через шторм в твою безопасную гавань.
   Олимпия почти растаяла от жара этих слов. Она не нашла что сказать, а
просто крепче обхватила его руками и ногами, притянув еще ближе к себе.
   Плавные изгибы  ее  бедер  покоились  в  сильных  и  уверенных  руках
Джареда. Он держал Олимпию в крепких тисках, пока поспешно и безжалостно
вторгался в ее мягкую плоть.
   Олимпия напряглась и открыла рот, чтобы закричать, но  Джаред  накрыл
ее губы своими, подавляя намечающийся протест.
   Наконец он до конца вошел  в  нее  и  застыл.  Он  не  делал  никаких
движений, только осторожно оторвал свои губы от ее губ.
   - С тобой все в порядке? - спросил он сиплым шепотом.
   - Да. - Олимпия вздохнула и расслабила пальцы, осознав, что ее  ногти
впиваются в его спину. - Мне кажется, что да.
   - Покажи мне. Спой для меня, сирена.
   Джаред начал очень медленно и очень осторожно двигаться внутри ее, не
покидая ее тела перед очередным проникновением вглубь.
   Боль, вызванная его вторжением, скоро  угасла,  и  ее  вновь  сменило
ощущение нарастающего жара.
   Олимпия прильнула к Джареду, который все глубже и глубже погружал  ее
в  раскаленные  недра  страсти.  Болезненное  напряжение  внутри   стало
непереносимым. Она остро чувствовала, что вплотную приблизилась к  точке
взрыва, осознав в какой-то момент, что умоляет Джареда об  освобождении,
для которого не могла подобрать названия.
   - Скоро, моя сирена, уже скоро, - обещал он, медленно  возвращаясь  в
ее глубины.
   - Уже, Джаред! Ты должен что-нибудь сделать!
   - Ты требовательная малышка, не так ли?
   Но, судя по голосу Джареда, ему очень  нравились  ее  требования.  На
беду Олимпии, он нарочно добивался, чтобы она умоляла его. Казалось,  он
точно знает, как именно двигаться внутри ее, насколько  далеко  входить.
Он поддерживал в ней огонь напряжения,  пока  Олимпия  не  почувствовала
себя заводной игрушкой, внутри которой сжали слишком тугую пружину.
   А затем Джаред протянул руку вниз между их телами и  что-то  проделал
пальцами, одновременно с тем, как затопил ее.
   Это была вершина наслаждения. Пружина распрямилась.
   Олимпия  никогда  и  не  мечтала  о  таких  ощущениях.   Одна   волна
наслаждения сменяла  другую,  заставляя  тело  содрогаться.  Она  хотела
закричать от радости, но Джаред накрыл ее рот своими губами.
   Она почувствовала, как он в последний раз входит в нее.
   Он сильно вздрогнул, приоткрыв свой рот.  Но  Олимпия  бессознательно
поглотила его неистовый вопль  удовлетворения,  также  как  он  до  того
поглощал ее более тихие вскрики.
   Когда все осталось позади, Джаред поднял ее  со  стола,  пошатываясь,
перенес на софу и в изнеможении свалился вместе с ней на подушки.
   Прошло немало времени, прежде чем Джаред нашел в себе силы приподнять
голову и взглянуть на Олимпию. Она лежала под ним, томно вытянувшись.  В
ее улыбке сквозило очаровательно самодовольное женское удовлетворение.
   "Улыбка сирены, которая в конце концов осознала собственную силу",  -
подумал он.
   И именно он показал ей, какова эта сила.
   -  Вы  чрезмерно  страстный  мужчина,  мистер  Чидлхерст,  -  заявила
Олимпия.
   Джаред утомленно засмеялся. Он был истощен. Истощен, но весел.
   - Так только кажется, мисс Вингфилд. Позвольте мне заметить, что ваша
страсть столь же чрезмерна, как моя.
   Она обхватила руками его шею, прильнув к нему.
   - Должна сказать, что все было просто восхитительно.
   Никогда не испытывала ничего похожего.
   - Я это знаю, Олимпия. - Он  склонил  голову  и  нежно  поцеловал  ее
грудь. Его охватило непреодолимое чувство собственника.
   Хотя Олимпия и восхищалась страстностью Джареда, он  прекрасно  знал,
что до сих пор в отношениях  с  женщинами  вел  себя  так  же  трезво  и
рационально, как в бизнесе. К чести Джареда,  романтические  приключения
весьма редко увлекали его, и уж тем более он  никогда  не  связывался  с
девственницами.
   Невозможно было отрицать, что тело Олимпии до него было запечатано  и
никем не распробовано.  Яркое  свидетельство  тому  -  несколько  капель
крови, смешавшихся с теплой влагой, покрывавшей его копье.
   Он подумал, что, вероятно, должен  стыдиться  себя.  Но  единственное
чувство, которое он оказался способным испытать в данный момент,  -  это
глубочайшее удовлетворение.
   В конце концов, Олимпия, по  ее  собственным  словам,  не  была  юной
девочкой, только что вышедшей из  классной  комнаты.  Ей  было  двадцать
пять. Женщина с большим жизненным опытом.
   Джаред глухо застонал. Нет, не было у нее  никакого  опыта.  Невинная
душа, не ведавшая страстей в уединении сельской местности, - а  он  этим
воспользовался.
   Самое восхитительное переживание за всю его жизнь.
   Джаред вспомнил о распутном Дрейкотте, пытавшемся соблазнить  Олимпию
в  библиотеке.  Он  подумал,  как  много   мужчин   в   Верхнем   Тудвее
рассматривали ее в качестве  законной  добычи;  сколь  много  бесчестных
предложений ей пришлось выслушать. Но Олимпия ждала, чтобы  ему  пропеть
свою песню, песню сирены.
   Мысль, что именно его она выбрала, именно ему подарила себя,  внушила
Джареду благоговейный трепет. В горле пересохло, и он  нервно  сглотнул,
прежде чем смог заговорить.
   - Олимпия, - сказал он твердо. - Я хочу заверить тебя, что очень ценю
сокровище, подаренное мне. Я окружу тебя заботой и вниманием.
   Она провела пальцем по его подбородку.
   - Ты уже превосходно позаботился обо мне, - улыбнулась она, - я  лишь
надеюсь, что ты задержишься в нашем доме надолго.
   - Как учитель и любовник?
   Она вспыхнула:
   - Ну да, конечно. Как же иначе?
   - Действительно, как же иначе? -  Джаред  прикрыл  глаза  руками.  Он
подумал, что теперь обязан рассказать ей правду, но тогда все изменится.
Она, без сомнения, будет рассержена и оскорблена, когда обман откроется.
   Если бы он сам оказался в такой ситуации и узнал, что его  водили  за
нос, то впал бы в холодное  бешенство,  как  в  тот  раз,  когда  застал
Деметрию с любовником.
   Он вспомнил свои собственные слова, сказанные Феликсу сегодня  утром:
"Мне совершенно не хочется играть роль дурака".
   Когда Олимпия поймет правду, она оскорбится, решив, что  он  разыграл
ее, что он только смеялся над ней.
   Безусловно, после его признания их роли поменяются.
   Размышляя об этом, Джаред готов был скрежетать зубами от  бессильного
отчаяния. Он спросил себя: а если Олимпия воспримет его сообщение о том,
что ее обманывали, так же, как он три года назад  обман  Деметрии?  Что,
если она выкинет его из своей жизни, как он выбросил Деметрию из своей?
   Что, если Олимпия повернется и уйдет прочь?
   Он внутренне похолодел.
   Джаред  не  представлял,  как  ему  поступить.  Он  был  не  способен
логически оценить ситуацию.
   В одном он был абсолютно, уверен - его слишком очаровал  стремительно
ворвавшийся в его жизнь роман с  Олимпией,  и  он  не  желает  рисковать
неожиданным счастьем.
   Он мрачно подумал, что когда-нибудь он  признается  ей  и  тогда  ему
придется заплатить огромную цену Она наверняка не сможет простить  такую
ложь со стороны человека, которому отдала себя.
   Джаред боялся, что Олимпия,  узнав  правду,  никогда  уже  больше  не
поверит ему, а он не хотел терять нежность и доверительность,  возникшие
этой ночью.
   Джаред не мог допустить, чтобы она отвернулась от него.
   По крайней мере не сейчас, когда он только-только обрел ее.
   Джаред сожалел, что все было чертовски усложнено; так не должно  быть
в первый раз.
   Вот она, плата за страсть.
   Прежде он ни разу не оказывался  в  столь  неприятном  положении,  но
чувствовал, что для установления полного доверия им еще требуется время.
Еще немного времени - и он сможет сильнее привязать Олимпию к себе.  Вот
тогда он рискнет и откроет всю правду.
   "Да, - размышлял он,  -  время,  только  время  позволит  решить  все
проблемы".
   Джаред  был  доволен,  что  нашел  наконец  практичную   и   логичную
отговорку, позволявшую отсрочить то, что казалось неизбежным.
   Хаотичный бег его мыслей был нарушен приглушенным лаем,  доносившимся
из полуподвального помещения, где располагалась кухня.
   Джаред убрал руку, которой прикрывал глаза.
   - Какого черта?
   - Это Минотавр. - Голос Олимпии звучал удивленно.
   - Проклятая собака поднимет на ноги весь дом. -  Скатившись  с  софы,
Джаред вскочил, торопливо приводя одежду в порядок.
   На секунду представив, как миссис  Берд  вместе  с  тремя  мальчиками
врывается в рабочий  кабинет  и  застает  там  растрепанную,  утомленную
Олимпию, Джаред встревожился не на шутку. - Одевайся, - приказал  он.  -
Быстрее, а я присмотрю за псом. - Он взял свечу и направился к двери.
   -  Ты  знаешь,  в  ту  ночь,   когда   Минотавр   учуял   незнакомца,
пробравшегося в мою библиотеку в Верхнем Тудвее, он лаял точно так же. -
Олимпия попыталась сесть, при этом брови ее в задумчивости  сошлись  над
переносицей. - Может, он услышал  еще  одного  незваного  гостя.  -  Она
торопливо приводила в порядок платье.
   - Весьма сомнительно. Скорее всего какой-то  шум  на  улице  разбудил
чуткого пса. Минотавр не привык к звукам и запахам  большого  города.  -
Джаред на миг задержался у двери и обернулся,  желая  убедиться,  что  с
одеждой Олимпии все в порядке.
   То, что он увидел, было впечатляющим.
   Шемизетка все еще валялась на  ковре  рядом  с  элегантной  кружевной
шляпкой Так как скромная батистовая деталь одежды  более  не  прикрывала
шею  и   грудь,   то   платье   чудесным   образом   преобразилось.   Из
благопристойного  скромного  наряда  оно  превратилось   в   дерзкое   и
провокационное обрамление для изящно округленных грудей.
   Джаред  увидел,  как  Олимпия  поморщилась,  сделав  неуверенный  шаг
вперед, и понял, что она, очевидно, испытывает определенные  болезненные
ощущения. Однако она ни на что не жаловалась, и он не знал, нужно ли ему
извинятьс