то,  что  она  заимела
некоторые дурные привычки.  Например,  когда  ей  того  хотелось,  могла
свободно выругаться, как мужчина. Эмили мысленно приказала себе  следить
в беседах с мистером Траэрном за своей  речью.  Она  была  уверена,  что
такой человек, как он, с его утонченностью чувств сочтет ее  привычку  к
резким выражениям совершенно недопустимой для женщины.
   Эмили тяжело вздохнула.  До  чего  же  трудно  будет  соответствовать
высоким требованиям Саймона. И она виновато подумала: а не ввела ли  она
его в некоторое  заблуждение  относительно  своих  собственных  духовных
качеств - утонченности и ума.
   Она порывисто встала и подошла к окну, обращенному на цветник.  Эмили
и в самом деле не знала, радоваться  ей  или  отчаиваться  из-за  письма
Траэрна. Она чувствовала  себя  так,  словно  стояла  на  краю  глубокой
пропасти.
   Саймон Траэрн приезжает в Литл-Диппингтон. Это никак не  укладывалось
у нее в голове. Потрясающие возможности и риск  будоражили  воображение.
Он не  написал,  когда  прибудет,  но  похоже,  что  в  скором  времени.
Наверное, через несколько недель или в следующем месяце.
   Может, ей  лучше  изобрести  срочный  визит  к  какой-нибудь  дальней
родственнице?
   Нет, она не переживет, если упустит такой шанс. Пусть даже потом  все
рухнет. О, как ужасно,  что  приходится  бояться  встречи  с  человеком,
которого любишь.
   - Черт подери! - повторила Эмили  и  обнаружила,  что  улыбается  как
идиотка, хотя ей хочется плакать.
   Напряжение стало почти невыносимым. Она вернулась к большому столу  и
дочитала письмо Траэрна до конца:

   "...Благодарю Вас за экземпляр Вашего последнего стихотворения "Мысли
во мраке перед рассветом". Я прочел его с большим интересом и должен Вам
сообщить, что особенно меня потрясли те строки,  где  Вы  рассматриваете
поразительное сходство между треснувшей вазой и разбитым сердцем.  Очень
впечатляюще. Надеюсь, к тому времени, как Вы получите это письмо, у  Вас
уже будет положительный отзыв от издателя.
   Всегда Ваш С. О. Траэрн".

   Теперь  Эмили  знала,  что  вряд  ли  решится   поспешно   уехать   к
несуществующей родственнице. Будь что будет, но она не в  силах  устоять
перед возможностью встретиться с  человеком,  который  так  понимает  ее
поэзию и назвал ее стихи очень впечатляющими.
   Она аккуратно сложила письмо Саймона  и  спрятала  за  корсаж  своего
бледно-голубого утреннего платьица с завышенной талией. Быстро  взглянув
на часы, она поняла, что пора возвращаться  к  работе  -  ей  предстояло
сделать еще очень много, прежде чем отправиться на  очередное  заседание
Общества литературных четвергов.
   Разобрав уже половину почты, Эмили наткнулась на письмо  с  очередным
отказом издателя. Она сразу узнала  конверт,  ибо  получила  уже  немало
таких писем. Мистер Паунд, человек с  явно  ограниченным  интеллектом  и
маловосприимчивый, очевидно, не счел ее поэзию очень впечатляющей.
   Но странно, мысль о скором приезде Траэрна значительно смягчила  этот
удар.

***

   - Черт, не  понимаю,  чего  ради  вам  захотелось  посетить  собрание
литературного общества, Блэйд? - Нахмурив лохматые брови, лорд Гиллингем
пристально смотрел на своего гостя.
   Они с Саймоном стояли во дворе перед домом Гиллингемов, ожидая,  пока
подадут лошадей.
   - Я думаю, это может  оказаться  весьма  забавным.  -  Саймон  слегка
похлопывал хлыстом по сапогу. Теперь, когда оставались считанные  минуты
до встречи с мисс Эмили Фарингдон, его охватывало нетерпение.
   - Забавным? Странный вы человек, Блэйд.  Хотя  чему  тут  удивляться,
ведь  вы  столько  лет  провели  на  Востоке.  Долгое  пребывание  среди
иностранцев не идет на пользу, вот что я вам скажу. От этого и возникают
всякие чудные идеи.
   - Но это принесло мне еще и состояние, - сухо напомнил Саймон.
   - Что ж, справедливо. - Смущенно кашлянув, Гиллингем тактично  сменил
тему:
   - Я предупредил о вашем визите  обеих  Инглбрайт.  Думаю,  вам  будут
очень рады, но считаю своим долгом предупредить: это общество всего лишь
стайка старых дев, которые собираются раз  в  неделю  и  превозносят  до
небес жалкую кучку стихоплетов. Женщины, знаете  ли,  очень  склонны  ко
всякой романтической чепухе.
   - Да, слышал, слышал... И  все-таки  мне  любопытно  посмотреть,  как
теперь развлекаются в сельской глуши.
   - Ну, если вам угодно...  Я  подъеду  с  вами  к  Розовому  коттеджу,
представлю вас, а дальше вы уж сами. Вы не будете возражать, если  я  не
останусь на их болтовню, а?
   - Разумеется  нет,  -  рассеянно  пробормотал  Саймон;  слуга  подвел
лошадей. - Это же мое чудачество, и я готов пожинать его плоды.
   Саймон легко вскочил в седло своего Лэп  Сэнга  и  теперь  скакал  по
дорожке рядом с лордом. Нетерпение охватывало его все сильнее и сильнее,
терзая душу. Он старался обуздать его. Он всегда гордился своим железным
самообладанием.
   Саймон почти не сомневался в радушном приеме сестер Инглбрайт и  всех
остальных обожающих поэзию старых дев. Может, он и не обладает  красотой
в стиле Байрона, Эшбрука и прочих, но он, в конце концов, граф.
   Сей простой факт - как хорошо известно Саймону -  плюс  его  огромное
богатство и влиятельность вполне способны скрасить множество  физических
недостатков, а также смягчить самые разные грехи, ошибки в  суждениях  и
даже дурные черты характера.
   Леди из Общества  литературных  четвергов,  без  сомнения,  пришли  в
совершенный восторг, узнав, что их скромный салон желает  почтить  своим
присутствием сам граф Блэйд...
   Розовый  коттедж  в  действительности   оказался   весьма   скромным.
Маленький аккуратный домик,  окруженный  небольшим  ухоженным  розарием,
стоял чуть в стороне от узенькой дорожки, неподалеку от поселка.
   Хрупкие,  строгие   седовласые   женщины   неопределенного   возраста
приветствовали у ворот трех посетительниц, видимо только  что  пришедших
пешком. Все они кутались от холода в  поношенные  допотопные  накидки  и
пелерины самых скучных тонов. Их старомодные шляпки были плотно  стянуты
под подбородком.
   Подъезжая с лордом Гиллингемом, Саймон  с  любопытством  рассматривал
леди, стоящих у ворот. У него сразу же  возникло  впечатление,  что  ему
предстоит  встреча  со  стайкой  пугливых  серых  голубей.  Он  тихонько
ругнулся про себя, размышляя, какая же из этих невзрачных  птичек  Эмили
Фарингдон. Он испытывал странное чувство смятения, тревоги и  некоторого
удивления.
   По письмам Эмили он бы никогда не представил ее себе  одной  из  этих
весьма чопорных дам  почтенного  возраста.  Он  ожидал  увидеть  молодую
особу, полную дерзкой энергии, сверхромантичную.
   Пять пар  настороженных  женских  глаз  устремились  на  него  из-под
старомодных шляпок. Ни одной из обладательниц этих взоров он не  дал  бы
меньше сорока. Саймон нахмурился. Он уверен, что мисс  Фарингдон  должна
быть моложе и  симпатичнее.  Фарингдоны  славятся  своей  внешностью  не
меньше, чем беззаботностью поведения.
   - Добрый день,  леди.  -  Гиллингем  галантно  снял  шляпу  и  весело
улыбнулся. - Я привез  вам  гостя  на  сегодняшнее  собрание.  Позвольте
представить графа Блэйда. Совсем недавно он  возвратился  из  Ост-Индии,
знаете ли. И ему не  терпится  услышать,  что  делается  в  литературных
кругах здесь, в Англии.
   Саймон уже приветственно снимал свою  касторовую  шляпу  с  загнутыми
полями, внутренне собираясь для выполнения предстоящей задачи, когда  до
него неожиданно дошло, что ни на  одном  из  этих  женских  лиц  нет  ни
малейшего признака радушия.
   Он   прищурясь   наблюдал,   как   Гиллингем    совершал    церемонию
представления. Сомневаться не приходилось: леди из Общества литературных
четвергов были, определенно, не в восторге от нового  знакомства.  Более
того,  Саймон  мог  поклясться,  что  читает  на  их   лицах   некоторое
беспокойство и подозрительность. У него  даже  промелькнула  мысль,  что
милые леди из литературного общества предпочли бы, чтобы он  тут  вообще
не появлялся.
   Гиллингем быстро покончил с формальностями:
   - Мисс Инглбрайт, мисс Брейсгердл, мисс Хорнсби и мисс Остли...
   Дамы вежливо, но без особого энтузиазма ответили на приветствие. Мисс
Фарингдон среди них нет, отметил про себя Саймон. Он  не  мог  отрицать,
что испытал некоторое облегчение, однако  дело  усложнялось.  Оставалось
только надеяться, что леди просто запаздывает.
   - Очень любезно с вашей стороны присоединиться сегодня к нам, милорд,
- довольно холодно произнесла мисс Брейсгердл, высокая костлявая женщина
с вытянутым лицом.
   - Весьма любезно, - чопорно подхватила старшая из  сестер  Инглбрайт.
Но это прозвучало так, будто она предпочла бы, чтобы  он  отправился  на
охоту. - Как мило с вашей стороны интересоваться нашим скромным сельским
обществом. Боюсь лишь, что вы сочтете нас ужасно скучными...  совсем  не
похожими на посетительниц блестящих салонов в Лондоне.
   - Да-да, наши заседания совершенно не похожи на  лондонские,  -  живо
вмешалась мисс Остли, пухленькая и безвкусно одетая. - Мы здесь  слишком
отстали от времени, милорд.
   - Я не встречал в Лондоне особенно блестящих литературных салонов,  -
вежливо  отвечал  Саймон,  заинтересовавшись  столь  необычным  приемом.
Что-то было явно не так. - Просто группки вечно щебечущих леди и  денди,
предпочитающих обсуждать последние скандалы, а не новости литературы.
   Пять  дам  смущенно  переглянулись.  Младшая  из   сестер   Инглбрайт
кашлянула:
   - Признаться, мы иногда тоже опускаемся до подобной болтовни, милорд.
Вам, полагаю, известно, как это бывает в деревне. У горожан, несомненно,
есть более интересные предметы для обсуждения.
   - В таком случае и  у  меня  найдется  для  нас  несколько  последних
on-dite , - не без лукавства заметил Саймон.
   Они от него так легко не отделаются. Он сам решит, когда ему уходить.
   Дамы переглянулись с еще более неуверенным и обеспокоенным  видом.  В
этот момент всеобщее внимание привлек топот конских копыт по дорожке.
   - А вот  и  мисс  Фарингдон!  -  воскликнула  мисс  Хорнсби,  впервые
проявляя признаки радостного оживления.
   Неуловимая мисс Фарингдон, ну наконец-то. Сначала Саймон увидел серую
в яблоках кобылу, которая неслась во весь опор к  группке  у  ворот.  Он
напряженно вглядывался. Во-первых,  всадница  сидела  на  лошади  верхом
по-мужски, а не боком. Во-вторых,  ее  волосы  оказались  не  фамильного
золотого цвета - под элегантной  соломенной  шляпкой  свободно  метались
ярко-рыжие кудри... Что-то блеснуло на ее лице. Саймон почувствовал себя
заинтригованным. Эмили Фарингдон носила очки в серебряной оправе! Их вид
на несколько мгновений приковал его взор - ни одна из его знакомых ни за
что на свете не появилась бы на людях в очках...
   - Мисс Эмили Фарингдон, - доверительно шепнул ему лорд  Гиллингем.  -
Эмили довольно мила, но по натуре все они игроки,  вся  их  семейка.  Их
здесь так и величают:  вертопрахи  Фарингдоны.  Кроме,  пожалуй,  Эмили.
Славная девушка. Очень жаль, что у нее в  прошлом  было  это  несчастное
происшествие...
   - Ах да, происшествие...  -  Саймон  вспомнил  сплетню,  которую  ему
удалось потихоньку вытянуть из хозяйки дома, где гостил.
   Весьма полезные сведения. И хотя у него пока еще не все  подробности,
он знает о прошлом Эмили достаточно, чтобы  иметь  солидное  тактическое
преимущество  в   той   наступательной   кампании,   которую   собирался
развернуть. Он не мог отвести взор  от  Эмили  Фарингдон.  С  изумлением
Саймон обнаружил, что ее маленький носик усыпан веснушками, а  глаза  за
поблескивающими стеклами зеленые. Невероятно зеленые.
   Лорд Гиллингем деликатно кашлянул в кулак.
   - Мне не следовало говорить, - пробормотал он. - Ей, бедняжке,  тогда
едва минуло девятнадцать. Все в прошлом. Об этом, сэр,  давно  никто  не
вспоминает. Надеюсь, сэр...
   -  Ну  разумеется,  -  отозвался  Саймон.   Лорд   Гиллингем   слегка
приподнялся в седле, приветливо улыбаясь Эмили:
   - День добрый, мисс Эмили.
   - День добрый, милорд. Денек и вправду чудесный, не находите? - Эмили
придержала  кобылу  и  приветливо  улыбнулась  Гиллингему.  -   Так   вы
присоединитесь к нам сегодня? - Она уже хотела спешиться,  не  дожидаясь
помощи.
   - Позвольте мне, мисс Фарингдон. - Саймон соскочил с лошади и передал
поводья Гиллингему.
   На ходу он успел окинуть Эмили быстрым оценивающим взглядом.  Он  все
еще никак не мог поверить, что наконец-то  перед  ним  желанная  добыча,
которую так долго выслеживал. Все Фарингдоны, кого ему доводилось видеть
раньше, были высокими блондинами и отличались необычайной красотой.
   Но  Эмили...  Саймону  оставалось  лишь   предположить,   что   некая
зловредная фея  двадцать  четыре  года  назад  подбросила  в  детскую  к
Фарингдонам дитя сказочных эльфов.  Впрочем,  она  и  сейчас  напоминала
маленького эльфа. В сей представительнице рода Фарингдон не было  ничего
от статуи богини. Слишком маленькая, хрупкая, она не поражала  пышностью
форм. Напротив, все  в  ней  казалось  тонким  и  изящным  -  от  слегка
вздернутого носика до нежного изгиба бедер,  почти  не  различимого  под
тяжелой тканью ее старомодной выцветшей амазонки.
   Солнце вновь сверкнуло в стеклышках очков Эмили,  когда  она  наконец
изволила  взглянуть  на  Саймона.  Он  внезапно  осознал,   что   просто
пригвожден  к  земле  этим  пытливым  взглядом,  в   котором   светилось
удивительное сочетание живого ума и невинной доброты.
   Саймон сразу решил, что мисс Эмили Фарингдон  может  оказаться  какой
угодно, только не скучной. Пусть немного несовременной,  но  определенно
не скучной. Она, в конце концов, похожа  на  свои  письма.  Эта  леди  -
оригиналка.
   Саймон протянул руки, сомкнув их на тоненькой талии Эмили. Его пальцы
почувствовали, какая она гибкая и нежная и между тем достаточно  сильная
для своего небольшого роста, и полна женственности.
   Проклятье! Его возбудило одно  только  прикосновение  к  ней.  Саймон
нахмурился и немедленно овладел собой.
   Гиллингем торопливо представлял их друг другу, но  Эмили  не  слишком
внимательно его слушала.
   - Благодарю вас, сэр, - чуть задохнувшись, молвила она,  соскальзывая
с кобылы. Все  ее  внимание,  казалось,  занимала  туго  набитая  сумка,
притороченная к седлу. - Ваш спутник сказал - граф Блэйд?  Надо  же!  Не
каждый четверг мы принимаем графа...
   - Мое имя Саймон... Саймон Огастас Траэрн, -  со  значением  произнес
Саймон. - Смею надеяться, вы знаете меня как Траэрна, мисс Фарингдон.
   Эмили Фарингдон в изумлении приоткрыла рот, а глаза ее за стеклышками
очков округлились от ужаса.
   - Траэрн! Нет, невозможно, чтобы вы были  мистером  Траэрном.  -  Она
рванулась из его рук, словно они обожгли ее.
   -  Поосторожнее,  мисс  Фарингдон!  -  крикнул  Саймон,  увидев,  как
вздернулась от испуга лошадь.
   Но предупреждение запоздало. Ногой, обутой в сапожок, Эмили  случайно
угодила кобыле в живот. Бедное животное тут же обиделось на столь дурное
обращение и нервно заплясало, сумка зашлепала по бокам.
   Эмили попыталась поправить  соскочившие  на  нос  очки,  одновременно
стараясь укротить лошадь. Но девушка уже почти выбралась из седла, когда
кобыла снова всхрапнула, резко дернувшись  в  сторону,  и  Эмили  начала
медленно, но неотвратимо падать.
   - О господи, - завопила мисс Брейсгердл, - она же падает с лошади!
   - Так ведь... - начал лорд Гиллингем с явной тревогой.
   Одна из сестер Инглбрайт  метнулась  вперед,  стараясь  уцепиться  за
уздечку, но для кобылы это  оказалось  последней  каплей,  переполнившей
чашу терпения: животное резко встало на дыбы, забив копытами в воздухе.
   - Черт подери! - пробормотала Эмили, окончательно теряя равновесие  и
падая прямо в объятия Саймона.

Глава 2

   Эмили хотелось, чтобы пол Розового коттеджа разверзся и  поглотил  ее
вместе  со  стулом.  Она  чувствовала  себя  униженной  и  оскорбленной.
Нестерпимые душевные муки терзали ее. Чего  бы  только  она  не  отдала,
чтобы суметь угаснуть  от  тоски.  К  несчастью,  чувства  ее  не  столь
утонченные!
   Наоборот,  она  была  просто  в  ярости:  невыносимо  сознавать,  что
величайшая любовь ее жизни подкралась к ней так  неожиданно  и  застигла
совершенно неподготовленной к столь знаменательному событию.
   Чтобы успокоиться, она отхлебнула глоточек чаю, внимая тому, как леди
литературного общества  делают  бесславные  попытки  обсудить  последние
статьи  в  недавно  вышедшем  "Эдинбургском   обозрении".   Но   особого
энтузиазма не ощущалось.
   Чашка резко звякнула о блюдце, когда Эмили поставила ее на стол. Этот
звук выдал Эмили с головой. В таком состоянии недолго и чай  пролить  на
ковер.
   - Полагаю, не следует удивляться тому, что пишут о  последней  работе
Саути .  -  Спокойный  низкий  голос  Саймона  прорезал  едва
теплящуюся  беседу  о  последнем,  довольно  нудном  произведении  Джона
Макдональда "Географический мемуар о персидской империи". - Как  обычно,
обозреватели со своими замечаниями  казались  явно  не  на  высоте.  Они
просто не знают, как  подступиться  к  Саути.  Да  и  к  Вордсворту  или
Колриджу   тоже,  не
правда ли? Можно подумать, что для них это как вендетта по  отношению  к
поэтам "Озерной школы".
   Вялое обсуждение, которое и в  начале  никак  не  могло  разгореться,
теперь окончательно угасло. В очередной раз.
   Саймон отпил чаю и выжидательно оглядел комнату. Но так как никто  не
заговорил, он героически попробовал возобновить беседу:
   - Конечно, чего ждать от группки шотландцев,  которые  называют  себя
обозревателями? Как  отметил  Байрон  несколько  лет  назад,  критики  в
"Эдинбургском обозрении" -  это  просто  кучка  ограниченных  невежд.  Я
склонен согласиться с ним. А как считает ваше собрание?
   - Вы имеете в виду стихотворение Байрона,  озаглавленное  "Английские
барды и шотландские обозреватели", милорд?  -  с  натянутой  вежливостью
вопросила мисс Хорнсби.
   - Совершенно верно.  -  В  голосе  Саймона  послышались  нетерпеливые
нотки.
   Мисс  Хорнсби  побледнела,  словно  ее  укусили.  Некоторые  из   дам
литературного общества, смущенно покашливая, нервно переглянулись.
   -  Еще  чаю,  милорд?  -  отважилась   наконец   Лавиния   Инглбрайт,
схватившись за чайник.
   - Благодарю вас, - сухо отозвался Саймон. Эмили с болью ощущала явное
раздражение и разочарование графа, когда общая беседа  в  очередной  раз
угасла, но не смогла сдержать быстрой улыбки. Леденящее влияние  Саймона
на Общество литературных четвергов в некотором роде забавляло ее.
   Словно дракон в гостиной... Все понимают, что лучше быть  чрезвычайно
любезными, но не знают толком, что же делать с этим существом.
   Восседавший на  почетном  месте  у  каминной  решетки  Траэрн  занял,
казалось,  все  свободное  пространство   этой   аккуратной,   по-женски
украшенной рюшечками и оборочками комнатки,  словно  заполнил  ее  своей
неодолимой, немного опасной мужественностью.
   Эмили вздрогнула от  странного  возбуждения,  потихоньку  разглядывая
графа. Он был крупным, крепким, стройным мужчиной  с  широкими  плечами.
Плотно облегающие бриджи  четко  очерчивали  его  сильные  бедра.  Эмили
уловила,  как  Лавиния  Инглбрайт  беспокойно  поглядывает  на   изящное
креслице, в  котором  расположился  граф.  Бедняжка  Лавиния,  наверное,
опасается, что столь хрупкая мебель может не  выдержать  и  рассыпаться.
Эмили мысленно нарисовала картину публичной катастрофы.
   Да, граф, сидящий среди обломков креслица Лавинии  Инглбрайт,  весьма
любопытное зрелище,  сказала  себе  Эмили.  В  следующее  мгновение  она
подумала, что, должно быть, впадает в истерику. Неужели этот невыносимый
вечер никогда не кончится?
   Она  подавила  стон  и  слегка  скосила  глаза,  пытаясь   разглядеть
ближайший столик, чтобы избавиться от дребезжащей чашки с  блюдцем.  Без
очков все казалось сплошным размытым разноцветным пятном. Она сдернула и
запихнула их в с