ри! - Мотая головой из стороны в сторону, Фила
пыталась найти хоть одно уязвимое место, куда она могла бы вонзить зубы.
Ее охватила  настоящая  паника.  Она  не  могла  вынести  того,  что  ее
удерживают таким образом. В ней перемешались старый ужас и новый  страх.
Она боролась как сумасшедшая.
   - Фила. Перестань.
   Ее  волосы  растрепались  по  подушке.  "Он  весит  целую  тонну",  -
пронеслась в ее голове неясная мысль, пока  она  пыталась  освободиться.
Этой ночью она была сверху и не осознавала, насколько крупным и  сильным
был Ник. Теперь она была придавлена  его  телом.  Филадельфия  с  трудом
могла дышать. Ее рот открылся для крика.
   - Перестань, - снова приказал Ник,  положив  ладонь  ей  на  губы.  -
Успокойся, пожалуйста. О Боже, ты совсем с  ума  сошла.  -  Он  подождал
минуту, затем убрал ладонь.
   - Успокойся? Ты на меня напал! Отпусти меня, и я успокоюсь.
   - Ничего не выйдет. Сначала я получу ответы на некоторые вопросы. Что
ты собиралась делать с этим пистолетом?
   - У меня есть право на ношение оружия.
   - Это зависит  от  обстоятельств.  Только  не  рассказывай  мне,  что
действительно считаешь, будто Каслтоны и Лайтфуты заслуживают пули,  раз
не встретили Крисси Мастерс с раскрытыми объятиями.
   - Я не обязана тебе ничего объяснять, черт побери. - Фила знала,  что
вызывающая интонация опасна. Но при ее гневе, страхе и  ярости  это  был
попросту голос инстинкта. Она обычно  так  реагировала  на  то,  что  ей
угрожало. В этом они с Крисси были очень похожи.
   - Не глупи, Фила. Скажи, почему ты  держишь  пистолет  в  тумбочке  у
постели?
   Измученная, Фила  перестала  бороться.  Она  сделала  глубокий  вдох,
пытаясь собраться с силами и побороть страх, от  которого  потеряла  дар
речи. Ее единственным спасением в данный момент были слова.  Она  знала,
как использовать слова себе во благо.
   - Я не обязана ничего тебе объяснять, но тем не менее  объясню,  если
ты обещаешь слезть с меня, - с трудом произнесла женщина.
   - Я тебя слушаю. Говори быстрее.
   - Элайя Сполдинг.
   Ник уставился на нее. Его глаза блестели за стеклами очков.
   - Кто?
   - Элайя Сполдинг. Муж Рут  Сполдинг.  Помнишь  ее?  Помнишь,  я  тебе
рассказывала, что несколько недель назад давала на суде показания?
   - Помню, ты говорила, что того типа отправили в тюрьму.
   - Того типа звали Сполдинг. И его отправили в одно из тех  мест,  где
не особенно заботятся об охране заключенных. Когда он выйдет оттуда,  то
придет ко мне.
   - Почему?
   - Потому что он сказал, что придет, - гневно ответила Фила. - Он меня
ненавидит. Его посадили благодаря моим показаниям. Этого он  никогда  не
забудет. Он очень опасный человек. Ему нравится обижать маленьких  детей
и женщин.
   Еще некоторое время Ник неумолимым взглядом изучал ее лицо.
   - Когда ты купила пистолет?
   - Сразу же после суда. Поверь мне, тогда я даже не думала о Каслтонах
и Лайтфутах. Крисси была еще жива.
   - Это будет очень легко проверить.
   - Проверь. Мне совершенно все равно.
   Ник долго смотрел на нее в раздумье, явно не осознавая того,  как  ее
обнаженные груди сдавлены его грудной клеткой.
   - Мне кажется, - наконец произнес он,  -  что  тебе  лучше  подробнее
рассказать мне о суде.
   Фила затаила дыхание, чувствуя, что сейчас Лайтфут ее  отпустит.  Она
сделала над собой усилие.
   - Пожалуйста, - прошептала она, ненавидя себя за то, что унизилась до
того, чтобы умолять.
   - Что пожалуйста? - нахмурился Ник.
   - Пожалуйста. Слезь. С меня. Я не могу этого выносить.
   Осторожно наблюдая за ней, он медленно поднялся с нее.
   - Фила? С тобой все в порядке? Почему ты, черт возьми,  так  смотришь
на меня? Я же не сделал тебе больно.
   В ту же секунду, как только смогла двигаться, Фила бросилась  к  краю
кровати и вскочила на ноги. Она схватила свой блестящий пурпурный  халат
и, держа его перед собой как Щит, начала  отступать,  пока  не  уперлась
спиной в закрытую дверь  ванной  комнаты.  Пытаясь  совладать  с  собой,
женщина быстро сглотнула  несколько  раз.  Пальцы,  сжимавшие  велюровый
халат, побелели.
   - Убирайся отсюда, - резко выпалила она.
   Ник сел на постель, наблюдая за ней.
   - Никуда я  не  пойду,  -  спокойно  ответил  он.  -  Думаю,  что  ты
достаточно умна, чтобы это понять. Прими душ, причеши волосы, оденься  и
успокойся. Я приготовлю нам кофе, и мы поговорим.
   - Я не желаю с тобой разговаривать.
   - У тебя нет особого выбора. -  Он  встал.  Фила  вздрогнула,  широко
раскрыв глаза. Она дергала ручку двери ванной.
   - Не трогай меня.
   - Я не трогаю тебя. Будь благоразумна.
   - Я как раз благоразумна.  Это  ты  сегодня  утром  поджидал  меня  с
пистолетом в руках.
   - Я не целился в тебя  из  пистолета.  -  Он  в  отчаянии  взлохматил
волосы. - Мне просто нужны были некоторые  объяснения.  Я  имел  на  это
право, после того как нашел этот автоматический пистолет.  -  Он  сделал
шаг вперед.
   - Нет. Ближе не подходи. - Филе наконец удалось открыть дверь  ванной
комнаты. Она быстро вошла внутрь.
   - Успокойся, черт возьми. Я не собираюсь делать тебе больно.
   - Ты уже это сделал. Второй возможности я тебе не предоставлю.
   Он бросил взгляд на кровать, где несколько минут назад прижимал ее.
   - Я не сделал тебе больно. Я  просто  удерживал  тебя,  чтобы  ты  не
убежала и ничего со мной не сделала.
   По сути дела, он был прав, но эмоции и воспоминания  Филадельфии  шли
вразрез с логикой. Она подняла подбородок.
   - Ты освободишь мою спальню?
   - Да. Я освобожу твою спальню. - Он направился к двери. - Кофе  будет
готов, когда ты выйдешь из ванной. Потом мы поговорим.
   Фила с шумом захлопнула дверь ванной комнаты и  заперла  ее  изнутри.
Замок был слабой защитой и, вероятно, не выдержал бы решительной  атаки,
но других средств она не имела.
   Прислонившись  к  закрытой  двери,  женщина  прислушалась,  пока   не
убедилась, что Ник действительно направился по коридору на кухню. Только
после этого адреналин в ее крови несколько замедлил свой бег.
   Она оставалась в таком положении несколько  минут,  пока  наконец  не
решила,  что  может  рискнуть  принять  душ.  Впервые  после  того,  как
проснулась, она обратила внимание на собственное тело.
   Почувствовав посторонний  густой  запах,  она  поморщила  нос.  Запах
мужчины. То, что несколько часов назад было  влажным  и  липким,  теперь
высохло на внутренней стороне ее бедер. Ее охватил  новый  страх,  почти
сразу сменившийся невероятной яростью. Как  она  могла  забыть?  Как  он
мог...  Она  смутно  припоминала,  их  короткий  разговор  о   состоянии
здоровья, но  они  не  говорили  о  способах  предохранения.  Злость  на
собственную  отвратительную  глупость  только  подогрела  ее   гнев   по
отношению к Нику.
   Фила распахнула дверь ванной, все еще прижимая  халат  к  груди.  Она
пролетела по коридору, через гостиную и остановилась у входа на кухню.
   - Ты сегодня ночью не предохранялся, мерзавец, - прокричала она.
   Ник  поднял  глаза  от  стола,  где  он  спокойно  отмерял  кофе  для
кофеварки.
   - Не предохранялся. Я об этом даже не вспомнил, а потом было  слишком
поздно. Ты хочешь сказать, что не принимаешь таблеток?
   - Нет, я не принимаю таблеток, - гневно выпалила Фила. - Мне не  было
необходимости их принимать. А ты часто такие вещи делаешь?
   - Нет. - Он закончил отмерять кофе и, насыпав его в кофеварку,  начал
наполнять кофейник  водой.  -  Ты  первая.  Обычно  я  осторожен.  Очень
осторожен. Но сегодня ночью я уже был не в себе, когда ты свалила меня с
ног и отправила в спальню. Ты всегда такая импульсивная?
   - Нет. Никогда. - Фила была вне себя от ярости. - О Боже мой, я  ведь
могу забеременеть, ты, негодяй.
   - Извини, но, по правде, говоря, ты оказываешь на меня очень странное
воздействие, дорогая. Меня еще никто не кидал на кровать  и  не  начинал
трахать, прежде чем я мог сообразить, что происходит.
   - Это не смешно. - Фила выпрямила спину. - Слушай  меня  внимательно,
сукин ты сын. Ты хотел знать,  зачем  я  храню  пистолет  в  тумбочке  у
постели? Я скажу тебе зачем. Если я забеременею, я приду к тебе  с  этим
пистолетом. Ты меня слышишь?
   - Я тебя слышу. - Ник налил воду в кофеварку и включил ее.
   В беспомощной ярости Фила подавила  всхлип,  повернулась  и  побежала
назад в ванную комнату. С некоторым опозданием она осознала, что  держит
халат перед собой, а не позади себя. После всего, что случилось, ей  уже
трудно было вынести мысль о том, что Ник созерцал ее задницу. Она готова
была разразиться слезами.
   Фокс ворвалась в ванную комнату, захлопнула дверь и включила  душ  на
полную мощность. "Я не заплачу", - пообещала она себе. Сегодня утром она
не будет плакать.
   Двадцать минут спустя Филадельфия почувствовала себя спокойнее и  уже
лучше владела собой. Долгий душ, бесспорно, помог. Она тщательно скребла
себя, пытаясь избавиться хотя бы от внешних следов  секса  с  Ником.  По
поводу внутренних оставалось только надеяться, что все будет в  порядке.
Каждые пять минут она спрашивала себя,  как  могла  быть  такой  глупой.
Похоже, что последнее время вся ее жизнь перепуталась.
   Стресс. Должно быть, все это результат слишком сильного стресса.  Она
просто была не в состоянии трезво мыслить в эти дни.  Вероятно,  с  того
момента, как получила известие о смерти Крисси.
   Фила натянула зеленые джинсы и футболку в  оранжево-зеленую  полоску,
засунула ноги в мягкие кожаные мокасины и снова  направилась  на  кухню.
Аромат свежего кофе был невероятно соблазнительным.
   Ник  сидел  на  стуле  возле  окна,  просматривая  старый  журнал  по
рыболовству, оставленный предыдущим жильцом. На столе рядом с ним стояли
две  чашки  с  овсяными  хлопьями,  пачка  молока  и  две  ложки.  Когда
Филадельфия показалась в дверях, он поднял глаза.
   - Я уже подумал, что ты собираешься весь  день  провести  в  душе,  -
заметил он.
   - Это было бы заманчиво, но не хватило бы горячей воды.
   Фила подошла к кофеварке и налила себе чашку черного кофе.  Собираясь
с мыслями,  она  посмотрела  в  окно.  Над  океаном  простирался  ранний
утренний туман. Всматриваясь сквозь деревья, женщина не могла  различить
границу между водой и густой дымкой. Все сливалось в единую стену серого
цвета. Казалось, что мир кончается сразу за деревьями.
   - Сядь и поешь, Фила. Тебе станет лучше.
   - Откуда ты знаешь?
   - Предчувствие. Съешь немного хлопьев, и мы поговорим.
   - .Я не голодна,  и  нам  больше  не  о  чем  говорить.  Я  тебе  все
рассказала.
   - Не совсем. Кто такой этот Элайя Сполдинг?
   Фила выругалась про себя, понимая, что если всего не расскажет  Нику,
то не сможет отвязаться от него. Не такой он человек.
   - Сполдинг и его  жена  Рут  владеют  большой  фермой  неподалеку  от
Холлоуэя. Два года назад они начали брать к себе в дом  приемных  детей.
Все  казалось  просто  замечательным.  Ответственным   лицам   Сполдинги
показались надежной семьей. Рут была помешана на садоводстве и  здоровом
питании. Элайя, родившийся в семье фермеров, знал свое  дело.  Несколько
лет до этого он воевал в Юго-Восточной Азии и Латинской Америке.
   - В армии?
   Фила в отвращении скривила губы.
   - Не совсем. Во время суда выяснилось, что когда он был за  границей,
то не находился  на  действительной  армейской  службе.  Но  вел  войну.
Независимую, так сказать.
   - Наемник, что ли?..
   - Да. Обыкновенный наемный убийца. Но никто не знал об этой части его
биографии, когда стали направлять к нему детей. Все, что было  известно,
это то, что они с Рут не могут иметь детей, но очень  хотели  бы  о  них
заботиться. Их ферма казалась процветающей и здоровой средой для  детей.
Свежий воздух, подвижные игры, домашние дела. К  концу  первого  года  у
Сполдингов жило пятеро детей.
   - Но возникли проблемы?
   Фила подошла к столу и села. Во время своего рассказа она не  сводила
глаз с серой дымки за деревьями.
   - Тельма Андерсон начала их  подозревать,  потому  что  во  время  ее
посещений фермы дети слишком хорошо  себя  вели.  Были  слишком  тихими,
слишком вежливыми. Давали правильные ответы на все ее вопросы. Казалось,
что эти дети прекрасно приспособились к жизни на ферме Сполдингов.
   - Я не особенно знаком с приютами, но  знаю,  что  все,  что  кажется
слишком хорошим, чтобы быть правдой, обычно именно таким не оказывается.
   - Так и было.  Сполдинг  огромный,  крепко  сбитый  мужчина.  У  него
длинная густая борода, и  он  носит  комбинезоны  и  клетчатые  рубашки.
Безупречный образ фермера. - Фила сделала  глоток  кофе.  -  Но  у  него
странные глаза.
   - Странные глаза?
   - Как голубой лед. Гипнотизирующие. Проникающие вглубь  тебя.  Может,
чуточку сумасшедшие. Похоже, никто, кроме меня, не обратил  внимания  на
его глаза. Мне он не понравился с первого же взгляда.
   - И когда это было?
   - Около года назад. Я  начала  работать  в  районе,  который  включал
Холлоуэй, и Тельма поручила мне заниматься детьми на ферме Сполдингов. Я
знала, что у нее есть против них подозрения. После своей первой  поездки
на ферму я согласилась с ней. Что-то было не так. Разница между  мной  и
Тельмой заключалась в том, что она всего лишь  инстинктивно  чувствовала
беду. Я же имела достаточно личного опыта, чтобы  увериться:  что-то  не
так. Гораздо труднее было это доказать. -  Фила  вздохнула.  -  Доказать
всегда трудно.
   - Дети по-прежнему говорили, что все в порядке?
   Фила кивнула.
   - Да. Они утверждали, как им нравится жить  на  ферме.  Но  я  видела
страх в их глазах и знала,  что  мне  придется  делать  вид,  будто  все
нормально. К сожалению, у меня не было ничего конкретного, за что  можно
было уцепиться. Никаких  явных  свидетельств,  избиения  детей.  Они  не
жаловались. Требовалось настоящее доказательство. Но прежде чем я успела
его получить, один из самых младших детей попал в  отделение  неотложной
медицинской помощи местной больницы. Малютка Энди. Он был без  сознания.
Сполдинги сказали, что мальчик не послушался их, полез на гору и упал.
   - А что сказал Энди?
   - Он так и не пришел в себя. Он умер.
   - О Боже.
   - У Тельмы уже были серьезные подозрения, а я  была  просто  уверена:
ребенка жестоко  избили.  Говорила  с  врачами,  которые  признали,  что
повреждения могли быть как следствием того, что мальчика побили,  так  и
результатом его падения с горы. Мы с Тельмой направили на ферму шерифа в
надежде, что тому удастся что-нибудь выяснить. Ничего.
   - И что потом случилось?
   - Несколько раз я сама ходила навестить Сполдинга. Хотела,  чтобы  он
понял, что за ним внимательно следят. Я надеялась, он будет осторожен, а
я выиграю время и добьюсь чего-нибудь от детей. Но дети  вели  себя  еще
лучше, чем раньше. Тогда я принялась за жену Сполдинга, Рут, решив,  что
она может оказаться слабым звеном в этой цепи.  Но  Рут  гораздо  больше
боялась своего мужа, чем меня или властей.
   Ник подумал над ее словами.
   - И что ты сделала?
   - В итоге я позвонила Сполдингу и сказала, что хочу поговорить с ним,
но не на ферме. Так сказать, на нейтральной  территории.  Он  согласился
встретиться со мной в городе в закусочной.
   - А чего ты хотела добиться, уведя его с фермы?
   Фила играла своей кофейной чашкой.
   - Я просто подумала, мне будет легче беседовать с ним вдали  от  этой
обстановки. Но ошиблась. Он приехал  на  автомобильную  стоянку  злым  и
воинственно настроенным. Я вышла из своей  машины,  когда  увидела,  что
подъехал его грузовик. Элайя подошел ко  мне  и  начал  орать.  Всячески
обзывал меня и  обвинял  в  нарушении  неприкосновенности  американского
дома.
   - Как ты ответила?
   - Я сказала ему, что  выполняю  свою  работу  и  очень  беспокоюсь  о
вверенных ему детях. Он буквально вышел из себя.
   - Он тебе угрожал.
   - Более того. Он сказал мне, что это его дети и он может обращаться с
ними, как ему угодно. Он сказал, что научит меня не совать нос не в свое
дело. Потом взял и ударил меня.
   Пальцы Ника сжали чашку с кофе.
   - Он сделал тебе больно?
   - О да, он сделал мне больно. - Фила мрачно улыбнулась. -  Он  привык
делать людям больно, и у него это хорошо  получалось.  -  Она  потрогала
щеку, вспоминая синяк,  который  держался  еще  много  дней  после  того
случая. Ее адвокат тогда еще сделал фотографии. - Но затем  он  совершил
большую ошибку, попытавшись затащить меня в свой грузовик.
   - Кто-нибудь видел, что происходит?
   - Сначала нет. Все происходило утром, около четверти одиннадцатого, и
на стоянке у закусочной совершенно не было машин. Я, естественно, начала
кричать, а он положил свою лапу мне на рот. Она была... такой  огромной.
- При воспоминании об этой душащей ее ладони у  Филы  все  перевернулось
внутри. - Сполдинг дотащил меня до грузовика и открыл дверь. Я боролась,
и он, вероятно, решил, что ему нужно как-то заставить меня замолчать.  И
тогда он полез в отделение для перчаток и достал пистолет.
   - Господи, Фила.
   - И тут мне сильно повезло. В  этой  закусочной  местные  полицейские
обычно останавливаются, чтобы выпить утреннюю чашечку кофе. В  ту  самую
минуту, когда Сполдинг пытался затолкнуть меня в  грузовик,  на  стоянку
въехала полицейская  машина.  Полицейские  увидели,  что  происходит,  и
пришли мне на помощь. Они поймали его с пистолетом в руках, но это  было
еще не все. Когда они обыскали его, то нашли героин.
   - У него были наркотики? - У Ника был изумленный вид.
   Фила мрачно кивнула.
   - Наркотики, оружие и свидетельства физического  нападения  на  меня.
Этого оказалось достаточно, чтобы Элайю на некоторое время  посадили  за
решетку. И более чем достаточно, чтобы лишить его права  брать  приемных
детей.
   - Что для тебя было самым важным, - мягко заметил Ник.
   Фила впервые за все время их разговора взглянула прямо  ему  в  лицо.
Его глаза были холоднее, чем когда-либо. Ей казалось, что в двух  метрах
от нее находится сам холод. Женщина сделала глубокий вдох.
   - Вот и вся история, - сказала она. -  Они  арестовали  Сполдинга  за
нападение на меня, а не на детей. Мы так и не смогли  доказать,  что  он
причинил детям вред. И я свидетельствовала против него на суде. Это меня
он собирается наказать, когда выйдет из тюрьмы.

Глава 7

   Через двадцать минут после того, как Ник выслушал  рассказ  Филы,  он
возвратился к коттеджу Лайтфутов. Он все еще горел  холодной  яростью  к
незнакомому ему Элайе Сполдингу, но также  прекрасно  осознавал,  что  у
него есть  более  неотложные  проблемы.  Сполдинг  по  крайней  мере  на
некоторое время был надежно упрятан за решетку.
   Никодемус никак не мог забыть выражения ужаса в  глазах  Филы,  когда
она дралась с ним этим утром. В этом  страхе  было  больше,  чем  просто
желание освободиться. Она сражалась так, будто  боялась,  что  он  может
изнасиловать или избить ее.
   Ник пришел к выводу, что, видимо, когда-то в прошлом с ней  случилось
нечто подобное. Что заставляло ее  теперь  испытывать  ужас,  когда  она
чувствовала на себе вес мужского тела.
   Он позволил  себе  легкую  самодовольную  улыбку.  Благодаря  чистому
везению и прекрасной мужской  интуиции  Лайтфут  случайно  наткнулся  на
ключик к тому, как соблазнить Филу. Она  была  полна  того  женственного
огня, которого  ждет  любой  мужчина.  Важно  было  позволить  ей  взять
инициативу на себя.
   Но ему определенно придется научить ее гореть помедленнее. Когда  она
наконец чувствует желание, то принимается за секс так  же  стремительно,
как и за все остальное, - со сверхзвуковой скоростью.
   Он мельком вспомнил о длинных, холодных месяцах, когда пытался  найти
правильный подход к Хилари. Неудача,  которую  он  с  ней  потерпел,  не
подорвала полностью его мужскую гордость; он был достаточно умен,  чтобы
понять, что в этом была не только его вина. Но это зародило в  его  душе
определенные   сомнения   по   поводу   своей   привлекательности    для
противоположног