риам. Технически, самой новой Голубой сестрой по очереди была Суан, однако Сеталия отказалась освободить ее даже на пару часов, поэтому Морейн пришлось самой возложить шаль на плечи огненноволосой салдэйки, когда на следующий день после испытания та выбрала Голубую Айя, и отвести ее для приветствия в кварталы Голубых. Где Суан умудрилась отхватить шестой поцелуй. Шириам великолепно готовила и обожала печь пироги.
     В этот день в Кайриэне был День Покаяния, хотя Морейн не удалось поразмышлять над своими грехами и проступками. Они с Суан вернули себе подругу, которую, как они боялись, они потеряли на целый год. Суан даже предложила посвятить Шириам в их поиски, и чтобы отговорить ее потребовалось несколько часов. Морейн вовсе не боялась, что Шириам выдаст их Тамре, просто среди Принятых она слыла одной из самых больших сплетниц. Она никогда не растрепала бы то, что поклялась хранить в секрете, но не смогла бы удержаться, чтобы не намекнуть на столь важный секрет. Или намекнуть на то, что у нее есть такой секрет, и Суан это было прекрасно известно. Дай другим понять, что у тебя есть секрет, и они быстро найдут способ, как у тебя его выманить. Это было непреложным фактом. Иногда Суан просто забывала, что означает слово "осторожность". Иногда? Да, нет. Вообще не знала.
     Сестры начали поговаривать о возрождении Башни, раз столько девушек в столь короткий срок прошли испытание, и еще одна-две были на подходе. По обычаю, никто не упоминал об Эллид, но Морейн о ней не забыла. Одна женщина умерла и три пошли испытание за две недели, но в то же время только одна послушница была испытана на Принятую, при этом потерпела поражение и была отправлена домой. В книгу послушниц не было вписано ни одно новое имя, и более двадцати послушниц были признаны слишком слабыми, чтобы когда-нибудь получить шаль, и были отправлены по домам. На этот раз, их комнаты останутся стоять пустыми на века. Пока все не окажутся пустыми. Суан старалась ее успокоить, но как она могла быть счастлива, когда Белая Башня превращалась в монумент умершим?
     Три дня спусти Морейн пожалела, что не провела День Покаяния как полагалось. Она не была суеверной, но если этого не делать, то, как говорили, кому-то, о ком ты беспокоишься, это может принести несчастье. Она сидела за завтраком во вторую смену, медленно глотая кашу, и раздражаясь по поводу мучительной скуки которую на нее нагоняли клерки, когда в обеденный зал вплыла Рима Галфрей. Тонкая и элегантная в зеленом платье в косую желтую полоску, намного выше ростом, чем Морейн, она была не из тех, с кем приходилось считаться, но она носила знак отличия, в виде рубинов в ее волосах, которые она носила словно корону, и с высокомерным выражением на лице, типичным для всех Желтых. К удивлению она сплела потоки Воздуха и Огня, чтобы ее голос могли услышать во всех уголках зала.
     - Прошлой ночью, Тамра Оспения, Хранительница Печатей, Пламя Тар Валона, Престол Амерлин, умерла во сне. Пусть Свет осветит ее душу. - В ее голосе было великолепное самообладание, словно она сообщила, что сегодня будет дождь. Прежде чем уйти, она подождала ровно столько, чтобы успеть окинуть зал взглядом, и убедиться, что все ее слышали.
     За другими столами мгновенно вспыхнули разговоры, одна Морейн сидела, словно пораженная громом. Айз Седай, как и все остальные, порой умирали раньше срока, и с годами сестры не дряхлели - смерть обычно наступала внезапно - но это было настолько неожиданно, что она почувствовала себя так, словно ее ударили молотом по голове. "Пусть Свет осветит душу Тамры", - безмолвно помолилась она. - "Храни Свет ее душу". Конечно, так и будет. Что же теперь станет с поисками мальчика? Ничего, разумеется. Выбранные Тамрой сестры знали свое дело, и они расскажут новой Амерлин о своем задании. Возможно, новая Амерлин освободит ее от работы, если она доберется до нее раньше, чем Совет посвятит ее в свои планы.
     Ее сердце наполнило отвращение к самой себе, и она отодвинула тарелку с кашей, совершенно потеряв аппетит. Женщина, которую она обожала всей душой, умерла, а она думает о том, как найти в этом для себя выгоду! Даэс Дэй'мар действительно въелась в ее кости, а может быть, и все отрицательные качества Дамодредов.
     Она уже почти готова была попросить Мериан о наказании, но Наставница Послушниц могла придумать ей в наказание нечто, что могло бы надолго задержать ее в Тар Валоне. То, что она и об этом подумала, лишь усиливало чувство вины. Поэтому она сама себе назначила наказание. Только одно из ее платьев было по цвету похоже на траурное белое. Оно было таким бледно-голубым, что казалось скорее белым с голубым оттенком, и она надела его на ритуал похорон Тамры. Таморе вышила платье спереди, сзади и по рукавам прекрасным сложным голубым узором, который смотрелся достаточно невинно, пока она не надела платье. И тогда оно показалось таким же вульгарным, как и то, что носила сама швея. Нет, даже не показалось! Оно таким и было. Оценив свое отражение в большом зеркале, она едва не расплакалась.
     Увидев ее в коридоре перед их комнатами, Суан удивленно захлопала глазами. - Ты уверена, что хочешь сейчас одеть именно это? - ее голос звучал придушенно. В ее волосы были вплетены длинные белые ленты, и еще длиннее обвивались вокруг ее рук. Все проходящие сестры были одеты приблизительно так же. Айз Седай никогда не носили полного траура, кроме Белых, которые не считали свою одежду таковой.
     - Иногда, необходимо вынести требуемое наказание, - ответила Морейн, нарочно позволив шали сползти и повиснуть на локтях. Суан больше ничего не спрашивала. Были вопросы, которые стоило задавать, а были те, которые не стоило. Таково было давнее правило Башни. И еще дружбы
     Надев шали, все сестры, присутствовавшие в Башне, собрались на укрытой от посторонних глаз поляне в лесной части владений Башни, где на катафалке лежало тело Тамры, завернутое в простой голубой саван. Утренний воздух был более, чем просто свежим - Морейн внезапно почувствовала сильное желание поежиться - даже окружающие голые дубы под серым небом, с их кривыми толстыми ветками казались подходящими декорациями для похорон. Наряд Морейн привлек внимание большее, чем пара вскинутых от удивления бровей, но неодобрение сестер было частью наказания. Наказание Укрощением Духа всегда тяжелее. Странно, но все Белые носили блестящие черные ленты, хотя, должно быть, это был их обычай, потому что это не вызвало удивления у других сестер. По всей вероятности уже видели подобное раньше. Любой, по желанию мог сказать молитву, или несколько слов в память о Тамре, и многие так и делали. От Красных говорили только Восседающие, да и то, всего несколько слов, хотя, возможно, это тоже был такой обычай.
     Морейн заставила себя шагнуть вперед, и встать возле катафалка, опустив шаль, открыв свой наряд напоказ, зная, что привлечет внимание каждой пары глаз. Это было самое трудное, что надо было вытерпеть.
     - Пусть Свет воссияет душе Тамры настолько ярко, насколько она заслужила, и пусть она найдет убежище в руке Создателя, пока не возродится вновь! Свет обязательно пошлет ей замечательное перерождение. Я не могу придумать, кого еще я любила так, как Тамру. Я люблю и уважаю ее до сих пор. И буду всегда! - Слезы наполнили ее глаза, но не от унижения, которое пронзало ее, словно шипы. Она никогда по-настоящему не знала Тамру, - послушницы и Принятые никогда по-настоящему не знали сестер, и гораздо меньше знали Престол Амерлин. Но видит Свет, она будет скучать по ней.
     Согласно желанию Тамры, ее тело сожгли в потоках Огня, и сестры той Айя, из которой она вышла вернулась после смерти, разбросали ее пепел по земле Башни. Морейн не осталась единственной, кто оплакивал ее смерть. Безмятежность Айз Седай не могла защитить от всего.
     Остаток дня она проходила в этом ужасном платье, а ночью сожгла его. Она никогда не смогла бы смотреть на него снова, не вспомнив об этом дне.
     Пока не была избрана новая Амерлин, Башней правил Совет, но законом были указаны чрезвычайно строгие меры, дабы удостоверится, что они не тянут время слишком долго, и на следующие вечер после похорон Тамры, Престолом Амерлин была избрана Сайрин Вайю из Серой Айя. В день получения жезла и палантина Амерлин должна была даровать прощение и освободить всех от наказания. от Сайрин прощения не получил никто, и всего за полнедели каждый оставшийся в Башне клерк-мужчина был уволен без объяснения причин, предположительно, за флирт с послушницей или Принятой, либо за "неподобающие взгляды", что могло означать все что угодно. Даже мужчины настолько старые, что у их внуков уже были взрослые дети, и даже те, кто и вовсе не интересовался женщинами. Однако, никто не возмущался. Никто не смел, по крайней мере, там, где это могло дойти до ушей Сайрин.
     Три сестры на год были отправлены в ссылку из Тар Валона, и дважды Морейн пришлось присоединиться к остальным во Дворе Отступников, чтобы посмотреть, как Айз Седай разденут, привяжут к козлам в центре двора, а затем высекут, пока она не начнет кричать. Страж, который образовывал мерцающий серый купол над мостовой двора, сдерживал вопли внутри, до тех пор, пока Морейн не стало казаться, что они давят на нее, подавляя мысли и дыхание. Впервые за неделю она потеряла сосредоточенность и начала дрожать от холода. И не только от холода. Она боялась, что эти вопли будут еще долго преследовать ее, во сне и наяву. Сайрин смотрела и слушала с абсолютным спокойствием.
     Новая Амерлин, естественно, выбирала себе новую Хранительницу Летописей, и, если желала, могла выбрать новую Наставницу Послушниц. Сайрин сделала и то, и другое. Странно, но Амира, коренастая женщина, чьи усыпанные бусинами длинные косы разлетались в разные стороны, когда она с удовольствием работала розгами, была Красной, как и новая Хранительница - Духара. Ни закон, ни обычай не требовали, чтобы Хранительница и Наставница Послушниц были из одной с Амерлин Айя, но этого ожидали. Потом поползли слухи, что все в Башне удивились, когда Сайрин выбрала Серую Айя вместо Красной. Морейн передумала, что кто-либо из сестер, отправленных Тамрой на поиски, мог рассказать Сайрин об охоте за младенцем.
     На следующий день после второго бичевания, она представилась в приемной Амерлин, где за своим письменным столом, с красной накидкой в ладонь шириной, повязанной вокруг шеи, гордо восседала Духара. Ее платье было в столь мелкую алую полоску, что с тем же успехом могло быть алым целиком. Духара была тоненькой и красивой доманийкой, хотя была почти на ладонь с половиной выше нее, но полные губы этой женщины, казалось, скрывали какую-то подлость, а ее глаза высматривали любую провинность. Морейн напомнила себе, что без палантина, Духара должна была бы скакать, едва она щелкнула бы пальцами, если бы ей этого захотелось. Но стоило ей открыть рот, как дверь кабинета Амерлин открылась, и оттуда выглянула Сайрин с листком в руке.
     - Духара, мне нужно, чтобы ты... Так, а тебе что надо? - последнее она рявкнула уже Морейн, которая проворно присела в реверансе, таком глубоком, какой делала только будучи послушницей, и поцеловала кольцо Великого Змея на правой руке Амерлин, прежде чем встать. Это кольцо было единственным украшением, которое было на Сайрин. Ее палантин с семью полосками был всего лишь в половину шире, чем у Духары, а темно серое платье из шелка было очень простого покроя. Она была довольно полной, и ее круглое лицо казалось, было предназначено природой для веселья, но она всегда носила неуместную недовольную гримасу, словно она была отпечатана на ее лице. Морейн едва могла заставить смотреть ей в глаза. Очень суровые глаза.
     Она почувствовала, как у нее пересохло во рту, и она изо всех сил постаралась не дрожать от холода, который внезапно показался хуже, чем в самый разгар зимы, но быстрые успокаивающие упражнения не произвели нужного эффекта. Она очень многое узнала о Сайрин из тех шепотков о новой Амерлин. Один факт ранил сильнее всего словно зазубренный нож. Для Сайрин, ее собственное понимание закона и было законом, и в нем не было ни намека на милосердие. Как и в ней самой.
     - Мать, я прошу освободить меня от моих обязанностей по выдаче вознаграждения. - Ее голос, хвала Свету, оставался ровным. - Клерки делают свою работу так быстро, как могут, но стоять в очереди перед сестрой только для того, чтобы отчитаться о том, что они сделали, только отнимает у них драгоценное время, которое они могут проводить за работой.
     Сайрин поджала губы, словно съела кислую ягоду. - Я бы вовсе запретила выдачу этого дурацкого вознаграждения, если бы это не поставило Башню в неловкое положение. Просто глупая трата денег. Очень хорошо. Клерки могут присылать свои бумаги на подпись кому-нибудь еще. Возможно, кому-нибудь из Коричневых. Им нравятся подобные вещи. - Сердце Морейн подскочило, но Амерлин добавила:
     - Ты, конечно, останешься в Тар Валоне. Как ты знаешь, ты нам скоро понадобишься.
     - Как скажете, Мать. - Ответила Морейн, чувствуя, что сердце проваливается вниз, к коленкам, ненадолго зависнув наверху. Снова сделав глубокий реверанс, она еще раз поцеловала кольцо Амерлин. С такой женщиной как Сайрин, лучше не испытывать судьбу.
     Суан ждала ее у нее дома. Подруга подалась вперед, вопросительно глядя на нее.
     - Я свободна от работы, но мне приказано оставаться в Тар Валоне: "Как ты знаешь, ты нам скоро понадобишься" - ей показалось, что у нее лучше получится изобразить голос Сайрин, если добавить желчи.
     - Рыбий потрох! - выругалась Суан, откидываясь назад. - И что ты будешь делать?
     - Собираюсь прогуляться. Ты знаешь, куда я собираюсь и что буду делать.
     У Суан перехватило дыхание. - Да хранит тебя Свет, - сказала она через мгновение.
     Не было никакого смысла ждать, поэтому Морейн переоделась в платье для верховой езды, прибегнув к помощи Суан, чтобы было быстрее. Платье было подходящего темно-голубого цвета, с несколькими серебряными линиями вышивки, которые тянулись по рукавам и окружали высокий воротник. Все ее темные платья были с вышивкой, но она уже начинала думать, что немного вышивки не так уж и плохо. Оставив шаль висеть в шкафу, она вытащила плащ, отороченный черно-бурой лисой, и положила щетку для волос и расческу в один из карманов, который портной пришил изнутри плаща. И коробочку с иголками в другой. Подхватив перчатки, она кивнула Суан и поспешила прочь. Долгие прощания могут обернуться слезами, а она не могла так рисковать.
     Пока она шла по коридору, Сестры бросали на нее косые взгляды, но они казались больше погруженными в собственные дела, хотя Кайрин и Шириам обе предупредили ее, что день кажется слишком холодным для верховой прогулки. Только Эдит сказала больше, остановив ее жестом поднятой руки, который больше подошел бы Лилейн.
     - Боюсь, что руины ферм и деревень едва ли добавят прелести прогулке. - Проворчала беловолосая сестра.
     - Сайрин приказала мне оставаться в Тар Валоне, - ответила Морейн, сохраняя на лице маску Айз Седай. - Но не думаю, что она может посмотреть на выезд за пределы одного из мостов на несколько часов, как на неповиновение.
     Рот Эдит на мгновение сжался, но так быстро, что Морейн могло показаться. Ясно, что она знала про планы Сайрин на этот счет, и ей это не нравилось. - Амерлин может быть очень сурова к тем, кто на даже самую малость идет против ее воли, Морейн.
     Морейн почти улыбнулась. Свет, эта женщина дала ей шанс сказать это прямо. Ну, почти прямо. Подходящий ответ для Айз Седай. - Ну, так и у меня нет желания ехать через мост. Я же не хочу, чтобы меня высекли.
     В Западной конюшне уже была оседлана Стрела, без седельных сумок. В них не было нужды для прогулки по городу, и не важно, что она сказала Эдит. Восседающая могла послать кого-то проверить. Морейн бы отправила. Если повезет, никто ничего не заподозрит до ночи.
     Ее первая остановка была у миссис Дормайл, где банкирша держала для нее несколько векселей на разные суммы, и четыре толстых кожаных кошелька, с двумя сотнями корон золотом и серебром вперемешку. На эти деньги какое-то время будет жить Морейн. Векселя потребуются, когда кончатся деньги, или на непредвиденный случай. Использовав хотя бы одно, ей как можно скорее придется уехать. Шпионы Башни будут разыскивать ее, и неважно, как сильно хранят свои тайны банкиры, Башня в большинстве случаев узнавала то, что хотела узнать. Миссис Дормайл, естественно, не задала никаких вопросов, но узнав, что Морейн едет одна, предложила четверых своих лакеев в качестве эскорта, и Морейн согласилась. Она не боялась разбойников, которых в Тар Валоне было немного, и легко попадались при каждом удобном случае. Но если кто-то задумается об ограблении, лучше пусть его отпугнет вид телохранителей, чем отшвырнет Сила. Она привлекает внимание. Богатые женщины часто ездили с охраной, даже в Тар Валоне.
     Мужчины, шагавшие рядом со Стрелой, может, и назывались лакеями, и даже носили серые ливреи, были людьми мускулистыми, и выглядели привычными к мечам, висевшим у них на поясах. Без сомнения, это и были те самые "лакеи", которые вышвырнули мастера Гортанеса, или как там было его настоящее имя. Они, или люди, подобные им. У банков всегда есть охранники, хотя их никогда так не называют.
     В магазине Таморы, она направила пару лакеев с деньгами купить дорожный сундук и нанять пару носильщиков, а затем переоделась в одно из платьев для верховой езды, в котором превратилась в мелкую кайриэнскую дворянку. Три из пяти платьев были с вышивкой. Но с очень легкой, так что она не возражала. Все равно, было уже слишком поздно ее спарывать. Таморе задала не больше вопросов, чем миссис Дормайл, и только по делу, которое касались швеи. Ведь, она, в конце концов, и была швеей. И к тому же, швеи тоже обладают благоразумием, иначе они недолго бы продержались в своем деле. Перед отъездом, Морейн спрятала свое кольцо Великого Змея в кошелек. Рука ощущалась без него странно и казалась непривычно голой. Пальцу не хватало маленького ободка золота, но слишком многие в Тар Валоне знали, что оно значит. Вот теперь, ей и вправду нужно спрятаться.
     Со своей маленькой свитой она продолжила путь на север, останавливаясь, чтобы наполнить сундук на плечах у носильщиков необходимыми вещами, которые она не смогла вынести из Башни незамеченными, пока, наконец, они не добрались до Северной гавани. Здесь городские стены делали поворот, окружая кольцом шириной в милю речную гладь, которое разрывалось только пастью порта. В свою очередь огромное кольцо гавани окружали доки, крытые досками, в которых стояли речные корабли всех видов и размеров. Перебросившись парой слов со смотрителем доков, седеющей женщиной с усталым выражением на лице, и следуя ее указаниям, они направились к Синекрылке, двухмачтовому судну. Это было не самое большое судно в порту, но Синекрылка готова была отплыть в течение часа.
     Очень скоро Стрелу подняли на борт при помощи длинного деревянного подъемника, подхватив животное ремнями под живот, и опустили на палубу. Заплатив носильщикам, и отправив назад лакеев, выдав при этом каждому по серебряной марке в благодарность, она проследила, как ее сундук уютно устроился в маленькой каюте на шканцах. В любом случае, ей придется провести еще немало времени в этой каюте, поэтому она вернулась на палубу, почесывая нос Стрелы, пока корабль отшвартовывался и отваливал от причала. Широкие взмахи весел провели Синекрылку, словно громадного водяного жука, через гавань к выходу.
     Именно благодаря тому что осталась на палубе, она заметила как смотритель дока указала на Синекрылку какому-то человеку плотно закутанному в темный плащ. Она тут же обняла саидар, и все стало для нее яснее и ярче. Эффект был, конечно, слабее хорошей подзорной трубы, но ей удалось разглядеть лицо этого человека, жадно выглядывающего из-под капюшона. Описание миссис Дормайл было весьма точным. Он не был симпатичным, но выглядел неплохо, если не считать шрама возле уголка левого глаза. И для кайриэнца он был очень высок. Как он ее нашел, и почему искал? Она не могла придумать безобидного подходящего